сстояние  было  слишком  малым. Карты  выпали  не  в  пользу разведгруппы.
Мусульмане  шли со  стороны русских,  поэтому Ас  молил Бога, чтобы сербы не
открыли огонь. Но те также  взвесили  "за" и  "против" и  огонь  не открыли.
Колонна прошла мимо.
     После  возвращения на базу,  в  Вишеграде  у  Аса  состоялся неприятный
разговор  с  Лукой  Драгишевичем,  который  был  недоволен итогом  засады  и
намекнул, что  за невыполнение приказа  у  них  расстреливают. Ас ему что-то
наговорил в ответ.
     На  следующий  день  несколько  десятков  сербов,  зная  где и  как шла
колонна, сделала засаду в том же месте. Возвращавшаяся из Сребреницы колонна
была перехвачена. В  скоротечном бою пало  человек шесть  мусульман и четыре
лошади.  Окрыленные  успехом, сербы и  на  следующий день залегли в  том  же
месте. Но "турки" не стали больше наступать те же грабли.  Взятые ими собаки
почувстововали чужаков.  Мусульмане атаковали сербов с вершины горы.  Убитых
не было, но многие сербы вышли из  боя ранеными. Они  еще дешево отделались:
война шаблонов не терпит. У противника ведь тоже голова на плечах.

x x x


     Шла  середина   ноября.  Дни   прожигали  в   безрезультатных  засадах,
прочесываниях, разведках и перестрелках под Закорстницей.
     Четырнадцатого  ноября  русские  и  сербы захватили  хутор, лежавший  у
подножия Видовой горы.
     Подойдя  к хутору  и увидев на  открытом пространстве мусульман,  сербы
оказались к атаке не готовыми. Когда они собрались, удачный момент  оказался
упущен. Андрей  подполз  достаточно  близко  и  метров  с двадцати застрелил
вражеского бойца. Ас срезал  кого-то с  портфелем из СВД метров со ста - ста
пятидесяти.
     Затем сербы выбили мусульман из домов за Видовой горой.
     Сима Краюшник, бывший военнослужащий Французского Иностранного легиона,
длинный бородатый серб, поражал русских своим  боевым  мастерством и выводил
всех из  себя  игрой  на  свирели.  В  том  бою  он застрелил  двух или трех
мусульманских  бойцов.  Русские  вместе с ударным  сербским  отрядом  обошли
населенный  пункт. Сербы залегли,  а затем подошедшие ближе  русские открыли
огонь из гранатометов и тромблонами.
     ...Прицелившись, доброволец выпустил заряд из  "Золи" в дом, где засели
бойцы  противника. Ожег себе щеку. Казалось,  что мина не взрывается секунды
три - и вот... Домик складывается как карточный... Потом сербы сообщили, что
там уничтожено четверо. Хутор разрушили, и он совершенно обезлюдел.
     Через пару дней Тимофея  Байрашева  исключили  из  отряда за  нежелание
воевать.  Провалявшись на кровати несколько недель,  он уехал  в  Россию.  В
отряде  осталось три бойца (Ас, Игорь, Нименко). Валерий Быков все еще лежал
в госпитале.
     Зато   девятнадцатого    ноября   прибыла    целая   группа   ветеранов
приднестровских  Дубоссар.  А среди  них Валерий Гаврилин, бывший  лейтенант
милиции Миша Почуев и Игорь Козак.  Команда была сыграна и лидером в ней был
Миша. Все они прекрасно знали друг друга, прошли огонь  и воду, а Козак даже
был  женат  на  сестре  Почуева.  Валерий  Гаврилин,  больше  известный  как
Крендель,  красовался  с  медалью "За  оборону Белого  Дома",  полученной  в
августе 1991.  Крендель - уроженец Гродно,  окончил экономический  факультет
Ленинградского Университета, затем учился в аспирантуре в  Москве. За медаль
ему потом доставалось, а он в шутку  оправдывался: "Простите, маленький был,
ничего не помню..." Михаил Почуев,  имея  сторонников, стал  претендовать на
лидерство в отряде.
     Четыре  дня  спустя  появились  еще  трое -  Саша  Кравченко,  Мартын и
Василий.
     Маленький, рано  поседевший Мартын посмотрев  на Аса, воскликнул: - А я
тебя  помню! И  твой бэтээр номер триста семьдесят пять!  Ты у  нас  черешню
воровал!
     - Ну, так вы ж были героями тыла, а мы героями фронта. Все справедливо.
     - Да мы не в обиде. - Мартын  попал  летом  в ополчение  и охранял мост
через  Днестр  у  Кицкан.  В дело они тогда  не попали. Сердобольные женщины
носили  снедь,  но  в  самое  пекло  они  не  совались,  поэтому  деликатесы
доставались охранению, а тэсэошники, отходя на время в тыл, любили "делиться
едой".  Тут в Боснии,  Мартын  вскоре  подружился  с Нименко, они  составили
пулеметный расчет.
     Василий,  с  которым  Мартын  приехал в  Боснию,  сорокалетний москвич,
которого соседи по коммуналке выживали из комнаты, имел  очень острое зрение
и мог поспорить в точности с полевым биноклем. Впочем, природный снайперский
прицел  был  вмонтирован  и  в  глаз позже прибывшего  Петра Малышева.  Саша
Кравченко  приехал из  одного  русского  города  северного Казахстана  - или
точнее, Южной Сибири, ныне входящей в Казахстан.
     В предпоследний  день осени  прибыли  два казака, Илья и Андрей. "Илья"
вообще-то был Юрием,  а такую оригинальную  кличку  ветеран боев в  Сербской
Краине получил за свое  внешнее  (и  не только)  сходство с  Ильей Муромцем.
Опытные  бойцы, эти  двое  воевали  хорошо,  но  позже  выяснилось, что  они
приехали как своеобразный залог за деньги, которые  сербы отправили в Россию
для переброски казаков в Боснию.
     А в общем горсточка русских добровольцев уже стала боевым отрядом. Наши
приняли  своеобразный кодекс  чести  в  этой войне. Не  принимали участия  в
чистках местности от  несербского  населения, не истязали и не расстреливали
пленных. Но можно  понять тех, кто видел сербскую девочку, к ступням которой
прибиты подковы - есть ненависть, разрывающая душу.
     Русский убивает врага, но не тронет женщину, старика или ребенка. А что
показали  кошмарные  конфликты  после  распада  страны?  Румыны  (молдаване)
расстреливали выпускной класс  в Бендерах. Закавказье  увлекалось отрезанием
половых органов и расчленением еще живых людей, там бывало вспарывали животы
женщинам. Что-то похожее было и в Таджикистане. О вкусах не спорят.
     Русские добровольцы в Боснии считали, что  изуверов ждет Божья  кара. В
их мировозрении странным образом сочетались мистика, фатализм и православная
вера. И эта  смесь здесь,  в Югославии, стала  почти  идеологией, идеологией
национального сопротивления.

ПЕРВАЯ СМЕРТЬ.

     Первым погиб Андрей Нименко.
     Дело было  так. У сербов созрел план захвата горной гряды Будковы Стены
- Орлина - Власена. Сбить мусульман с этого рубежа и занять близлежащие села
означало  прекращение нескончаемых обстрелов Вишеграда и исчезновение угрозы
его  захвата. В  конце  ноября  это  стало  очень  актуально:  мусульманские
диверсанты   взорвали  подстанцию,  город  опять  лишился  света.  Ожидалось
мусульманское  наступление. Русские были переброшены на  усиление на  хутора
Лиески, Закорстницу и в район высоты Хан-Брдо.
     На совете командиров Ас предложил свой план, согласно которому сербский
отряд  выходит в  засаду  за хутор Почивал, отвлекающий  удар  наносится  по
высоте Власена и со стороны хуторов Лиески, а настоящий - от Вишеграда прямо
в район гор Орлина  - Будковы Стены. Сербы решили изменить порядок решающего
и отвлекающего  ударов.  "Царским  волкам", в  отряд  которых входили десять
русских и серб Краюшник, досталась ложная демонстрация у горы Орлина.
     Выступили  в восемь утра. Взобравшись на горную  гряду, русские как и в
начале ноября перешли ее. Но  наполз  сильный туман, и пришлось оттягиваться
назад  -   начало  операции  перенесли  на  девять   утра.  Отряд  отошел  к
электростанции.  В  девять  часов  русские опять  перевалили через  гряду  и
открыли перестрелку.
     Сербы   тем   временем   наступали   со   стороны  Лиески.  Мусульмане,
находившиеся  в селе,  по дороге, где  их ждала  засада Чаруги, отступать не
хотели. Они стали  уходить по внутренней, поросшей  лесом стороне полумесяца
гряды прямо на "Царских Волков".
     Видимо, Андрей Нименко предчувствовал свою  смерть, когда  крикнул Асу,
обходившему линию:
     - Сколько будем держаться? Пора отходить!
     - Будем держаться, пока есть патроны! - ответил Ас.
     Нименко бил  из самого мощного их оружия - ротного пулемета Калашникова
под трехлинейный винтовочный  патрон. Андрей понял слова командира буквально
и попытался уйти  от смерти, дыхание которой почувствовал у своего  затылка.
Его ПК зашелся длинными очередями.
     Они не  знали тогда,  что против их горстки в  одиннадцать бойцов стоит
больше сотни  муслимов. Бросившись на русских  настоящей "живой волной", они
сбили наших с гряды. "Царские волки" стали отступать... Позже по захваченной
книге дежурств  выяснилось,  что всего  в  селе  было около  ста  пятидесяти
"турок"  - и  эта масса с криками  "Аллах Акбар" рванулась по  кустарнику на
русских...
     Пулемет смолк.  Ас, перебегая от  камня  к  камню,  увидел ПК,  а рядом
залегших Андрея и Мартына.
     - Почему не стреляете?!
     - Патроны кончились. И сзади бьют! - развернувшись, Андрей послал в тыл
короткую очередь  из  пистолет-пулемета.  Ас вначале  не поверил, и приказал
продолжать огонь из  имевшихся  "Скорпиона"  и Калашникова. Но вскоре  и сам
услышал  звуки  выстрелов  сзади  - в  спину  действительно  била  винтовка.
Короткая  очередь разрывных пуль щелкнула, взметнув  каменную крошку, у ног.
Ас, подпрыгнув, кинулся наземь плашмя. Следующая очередь  прошла в полуметре
над головой, оставляя на камнях  отметины от расплющившихся пуль.  Случилось
самое страшное. мусульманский снайпер по выступу  горы зашел в тыл русским и
теперь расстреливал "Царских волков" как в тире.
     - Козак ранен! - Ас стремглав  пересек  опасный  участкок  и  плюхнулся
рядом с раненым бойцом, который сидел с побелевшим лицом.
     -  Ну,  е...  твою  мать,  раненый...,  еще  тащить тебя...  -  пытаясь
приободрить Козака, протянул Ас. Но тот уже не понимал юмора.
     - Я... я...  не виноват, -  прошептал  Игорь, пошевелив  белыми губами.
Пуля попала ему в согнутую ногу, штанина и подштаникик пропитались кровью, и
Ас впопыхах  перевязал не  в том месте, ниже  раны. Ас  взвалил раненого  на
себя,  протащил  метра  три  и  рухнул  под  его   тяжестью,  ударив  Козака
развороченной  ногой  о  ствол  дерева.  От шока  тот пришел в себя. Даже  в
обмороке, Игорь  не  хотел  выпускать автомат, и тот  волочился  за  ним  по
камням.  На подмогу  задыхающемуся  под тяжестью раненого командиру пришли -
Саша  Кравченко и Василий.  Чтобы нести  раненого, свои автоматы  они отдали
Валере Быкову.
     Дикий, жуткий  крик резанул  по натянутым нервам. Разрывная пуля  вошла
Андрею Нименко в спину и разворотила живот.
     -  Андрюха  убит...  -  пронеслось по  цепи.  Осколком  камня, выбитого
выстрелом из скалы, был легко ранен в лоб Мартын.
     - Отходим! Отходим! - крикнул Ас во всю мощь легких.
     Игорь-Монархист бежал под гору, закинув снайперскую винтовку  за спину.
Зацепившись ее  за ветку дерева, он  нелепо забарахтался в  воздухе,  тщетно
пытаясь достать  ногами землю. Мусульмане  на какие-то секунды  обалдели  от
такого  зрелища, и  даже прекратили  огонь.  Отряд получил  необходимые  ему
мгновения на отход. Вновь началась стрельба по висящей мишени, но неудачная.
Перебитая  ветка  обломилась,  и  невредимый  Монархист  рухнул,  скатившись
кубарем.  У  подножия  горы  "Царские  волки"  залегли  в  зарослях.  Сверху
мелькнула тень мусульманина:
     - Ну что, четнички, е...м ту майку...
     Ас  достал  пистолет  ТТ  югославского производства  и на всякий случай
навел  его  на  Валерия  Быкова,  чтобы  тот  не  исчез  вместе  с  четырьмя
автоматами, что поставило бы всех в крайне неудобное положение...
     Тишина. Что-то зашуршало в кустах. Мусульманин кинул гранату, но та  не
взорвалась.  Позже  стало   ясно  почему.   "Турок"   бросил  гранату  РГД-5
российского производства, к которой он был  непривычен. Кольцо то он дернул,
но длинная чека осталась. (*Один русский  доброволец нашел эту гранату после
боя.) Сверху донесся голос другого муслима. Мол, не занимайся ерундой, я тут
нашел брошенный пулемет. Мусульмане унесли трофей.
     Тем временем отряд Бобана  атаковал и взял  Власену. Бой  закончился  к
одиннадцати часам. Русские отошли и привели санитаров, те  быстро и грамотно
перевязали Игоря,  которому разрывная  "дум-дум"  вынесла  пятисантиметровый
участок  берцовой  кости, и отнесли его  в тыл.  Мусульманский  снайпер ушел
невредимым.
     Санитары предложили было сразу вынести и тело Нименко, оставшееся выше,
но  смертельно  уставший  Ас  сказал:  "Потом..."  Он  едва стоял на ногах и
смотрел ничего  не видящими глазами.  На  носилках впору было выносить  его,
обессилевшего.
     Кроме захваченного мусульманами ПК,  они  лишились  ручного пулемета  -
РПК. Точнее, его спрятали, закопав в землю. Да так, что сами потом не нашли.
Утеряна была всякая мелочь, вроде рации и подсумков...
     После  боя  русские  осмотрели  гору Власена и  нашли  там  оставленное
пулеметное  гнездо  противника. Возле него  валялась масса новеньких  гильз.
Маркировка  на них свидетельствовала -  произведены  патроны были недавно на
Тульском заводе.
     Тело Андрея оказалось незаминированным. Его вынесли шестого декабря. Он
первым открыл печальный счет. Похоронили Андрея у православной церкви. Сербы
назвали  его  именем  гору,  на которой он погиб в неравном бою.  Так и стал
простой русский парень горой в Боснии, обретя бессмертие в сербской памяти.
     Похороны Андрея состоялись  7-го декабря. Их  видеозапись  вскоре  была
показана  по  сараевскому  (мусульманскому!)  телевидению   с   комментарием
"Русские  добровольцы  хоронят  павших  товарищей".  Хотя  снимали  сербские
операторы.
     От  мусульман очистили и горную цепь, и села за ней. И русские оттянули
на себя в том бою больше сотни врагов.


     Сектор  действия базировавшихся в Вишеграде русских добровольцев осенью
1992 - весной 1993 года. В конце 1992 г. Вишеград и Рудо были  прифронтовыми
городами. Значком битвы (X) отмечено место боя на Заглавке 12.04.1993 года


НОВОЕ ПОПОЛНЕНИЕ. РАСКОЛ.

     После смерти  Андрея Нименко русские заказали священнику  Райко  знамя.
Вскоре  они получили  черно-желто-белое шелковое полотнище размером  метр на
два.  Этот символ РДО-2  в  Вишеграде сначала стоял в школе, а затем  всегда
следовал с отрядом.
     Событий  дальше хватало.  Седьмого декабря прибыли  еще два  человека -
Петр Малышев и Бидин.
     Через несколько дней РДО-2 "дал трещину" - от него отошло четыре бойца.
Бывший  милицейский  лейтенант  и  ветеран  Приднестровья  Почуев  оспаривал
лидерство  Аса среди  "Царских  волков". Задумав сколотить  свой собственный
разведотряд,  он  убедил  Бидина,  Малышева  и  Василия. Те  ушли  вместе  с
Почуевым. А тут еще "ветерана  августа-91" Кренделя исключили за пьянство. И
тот подался в артиллерию, с минометами он был на короткой ноге с Дубоссар.(*
В Приднестровье).
     Почуев же  нагрузил  сербам "сорок бочек арестантов":  я,  мол,  крутой
военспец и  могу  вести глубинную  разведку.  Те  раскошелились  на отличную
экипировкудля его группы.  Но  когда ему предложили провести разведку города
Горажды и сфотографировать его, Михаил отказался от рискованной операции.  У
бойцов  отобрали престижные  кинжалы,  часы и  прочую  ерунду  и поселили  в
Околиштах, около моста. Вскоре Бидин, Малышев  и  Василий перешли обратно  в
РДО, а Почуев куда-то уехал.
     Избежав  раскола,  РДО-2 снова пополнил свои  ряды. Быков покинул отряд
(*Видимо,  он  после  ранения  испытал  шок,  от  которого  не  смог  быстро
оправиться.),  но  на его  место пришел рыжий  питерец  Андрей  Целобанов. А
двадцать первого декабря приехали сразу четверо.
     Плотный  мужчина  с  румяным лицом  и светлорусыми волосами заслуживает
особого  внимания.  Негромкий голос  его  всегда  был  обаятельно-спокойным.
Русские  добровольцы уважительно звали его  Эдиком. Это был майор-"афганец",
бывший начальник артиллерийской разведки воздушно-десантной дивизии. Кавалер
орденов "Красной звезды"  и "За боевые заслуги". Эдик провел  в  Афганистане
несколько лет и выходил оттуда  одним из последних, прикрывая  отвод  других
частей. Вскоре после вывода контингента он уволился в запас.
     Леонид  был  старшим  лейтенантом. А  Женька  - это  одесский торговец,
приехавший в  Югославию продавать электрогирлянды. Товар оказался не нужным,
поэтому он  плюнул  на опостылевшую  торговлю и поехал на войну.  Встретил в
Белграде несколько короткостриженных земляков, попросился к ним:
     - Ребята, возьмите с собой. Я тут  пробовал торговать, но через два дня
стояния на рынке сказал себе: "Сигизмунд, это -  не  твое", ну, и  ищу,  как
попасть туда, где воюют.
     Женька  получил кличку "Одесса". Но  самым колоритным из всех прибывших
был  Александр Рудаков, обладатель черного пояса по каратэ. На следующий  же
день  по  прибытии он попробовал будить  всех на зарядку, показывая на улице
высокий класс махания руками и ногами.
     - Саш,  -  ответили  ему, -  ты еще тут  набегаешься по  горам так, что
никаких зарядок не захочешь...
     Позже в казарму к русским зашел изумленный Лука Драгишевич:
     -  Этот...  маленький  у  вас...  Такой шустрый. Только приехал,  а уже
предложил организовать мне школу и обучать полицию приемам каратэ...
     Рудаков еще восхищал сербов метанием штык-ножей в дерево, но вскоре его
авторитет и самомнение пали жертвой  шутки товарищей. Рудаков носил  форму с
добавлением синтетики.  И вот в сумерках,  когда  пришлось идти по городской
улице,  Женька-Одесса заметил, что синтетика-то светится, отражая свет ламп,
и делает бойца отличной мишенью для снайперов.
     Рудаков вдруг рухнул прямо  в уличную грязь  и пополз. Сербы хрипели от
хохота, и, не в силах сказать ни слова, только махали руками.
     Русские  переселились  из вишеградской  школы  в  помещение  интерната,
стоявшему  на левом берегу Дрины, благо линия фронта несколько отодвинулась.
Но  во  время  патрулирования добровольцы случайно обнаружили, что  к  этому
интернату  мусульмане  могут незаметно пройти  по  руслу ручья. После  этого
"Царские  волки"  стали выставлять часового. Раньше, когда они жили в школе,
их надежно охраняли сербы.
     ...Русский  доброволец проснулся ночью  и  обратил  внимание  на пляску
бликов пламени  на потолке. Мелькнула мысль:  "Часового сняли. Мусульмане  в
интернате.  Сейчас  нас  начнут  расстреливать." Он  тихо-тихо  потянулся  к
пистолету. И тут все увидел. За столом сидел Монархист, и вскрывал консевную
банку. Рядом в пепельнице горела бумага. Блики этого огня и были на потолке.
     - Ты  чего  это  делаешь?- облегченно  спросил  его товарищ,  уже  было
попрощавшийся с жизнью.
     - Старые стихи сжигаю, - ответил Монархист.
     - А что, в печке нельзя было? Меня чуть кондрашка не хватила.
     - Так для творчества лучше, - пояснил ему поэт, - вдохновляет.

x x x


     23 декабря русскими была взята Закорстница - село севернее Вишеграда.
     На  следующий  день  десять  русских бойцов  повели  уникальную  атаку.
Развернувшись цепью в два ряда, в тумане, без единого выстрела они захватили
Заглавак -  господствующую  высоту. Мусульмане вели огонь по  голосам, но не
выдержали  нервного  напряжения и отступили.  Потерь не было. Когда  русские
заняли  гору,  туман  рассеялся  -  далеко  впереди  были видны  отступавшие
"турки", а  сзади  -  наблюдались  две  отчетливые  мишени: сербы-проводники
залегли в снегу.
     Ночью Заглавак все же оставили. В тот же день прибыло еще два крепыша -
Дмитрий  Чекалин  и   его  тезка  по  кличке  Румын,  знакомые  Асу  еще  по
приднестровскому ТСО.
     На следующий  день после  "психушки" (то есть  той  психической  атаки)
Румын зашел в единственную тогда открытую в  городе кафану за пивом, и сидел
там, мирно  попивая его.  Вскоре пришла машина  с  пивом и  четверо  русских
подрядились ее разгрузить за один ящик напитка.
     - Ребята, а зачем машину разгружали?
     - Ну, ящик пива получили за это, на четверых. Неплохо, жить можно...
     - И что, за это разгружали машин