ку ляпнуть - 
раз плюнуть, потому что там ничего не обойд„шь, - объяснял ему Коля. 
  Петька Мокренко и другие двоечники вообще решили на урок не ходить - зачем на 
него соваться, когда результат ясен заранее? Но просто так диктант не 
пропустишь, требуется уважительная причина. Петька Мокренко судорожно искал 
такую причину. За день до диктанта он слонялся по коридору и приставал к 
Хитрову: 
  - Филь, что бы мне придумать, чтобы прогулять? Может сказать, что дед у меня 
умер? 
  - Спятил? А если Максим Александрыч его у магазина встретит? Твой дед, как 
выпьет, там вечно ошивается. 
  - Ишь ты, об этом я не подумал, - Петька вздохнул, отошел, но через несколько 
минут возвратился с идеей наглотаться красной акварельной краски. 
  - Наглотаюсь и совру, что горло болит! 
  - Рискни! - насмешливо одобрил Филька. 
  - А поверят, что я заболел? 
  - Поверить-то поверят. Только есть одна заковыка... 
  - Какая? 
  - Умереть можно. Мало ли какие химикаты в краску суют! Наглотаешься, а там 
глядишь - копыта откинул. 
  Мокренко выглядел таким унылым, что Хитров его пожалел: 
  - Если хочешь, могу кое-что тебе посоветовать! Есть у меня идейка, как тебе 
диктант прогулять. 
  - Какая? 
  - Терпение, Петро, терпение! Сходишь в аптеку и купишь штук десять бинтов и 
пузырька два зеленки. 
  - Зачем? - удивился тот. 
  - Много будешь знать - скоро состаришься! Когда все купишь, приходи утром ко 
мне домой. У нас диктант на втором уроке? А ты приходи перед первым, часиков в 
восемь. 
  Хоть Мокренко не догадывался, что задумал Хитров, но его изобретальности 
доверял. В восемь утра он уже звонил в его дверь. Открыв, Филька схватил парня 
на рукав, втащил к себе в комнату и спросил таинственным шепотом: 
  - Принес? 
  - Десять бинтов и две зеленки, - Петька выложил свои покупки на стол. 
  - Отлично, тогда будем тебя гипсовать! - потер руки юный хирург. - Минут через 
десять ты у нас станешь вылитый Хеопс. 
  - Какой еще Хеопс? 
  - Египетский фараон, из которого сделали мумию. 
  Петька поежился. Филька поставил Мокренко посреди комнаты, и, не теряя 
времени, стал его бинтовать. Бинтовал он неумело, но туго и старательно. Он 
забинтовал Петьке обе ноги вместе с ботинками, затем туловище, шею и голову, 
оставив открытым только правый глаз и ноздри, чтобы было чем дышать. Вскоре 
Мокренко стал похож на настоящую мумию. 
  Брызнув на бинты несколько капель зеленки, Филька отошел на несколько шагов и, 
как художник, стал любоваться своим творением. 
  - Му мам момумимось? - промычал забинтованным ртом Петька, что означало: "Ну 
как, получилось?" 
  - По-моему, отлично, - догадался Хитров. - Подойди к зеркалу и посмотри сам! 
  Мокренко попытался сделать шаг, но едва не рухнул на пол. 
  - Что ты ходишь, как парализованный? - удивился Филька. 
  - Мы ме момени момимтомал! - возмутился Петька, что означало: "Ты мне колени 
забинтовал!" 
  - Терпи! Это даже лучше, что ты хромаешь. Так выглядит натуральнее! 
  Филька подтащил одноклассаника к зеркалу и дал ему полюбоваться собой. Из 
зеркала на Мокренко уставился такой инвалид, что Петька едва не застонал, 
увидев, во что превратился. 
  - Впечатляет? - надувшись от гордости, спросил Филька. 
  - Му мто ме мемерь мемать? - выговорил Петька. 
  - Что тебе делать? А вот что! Теперь ты, как фанат русского языка, пойдешь в 
школу и покажешься Максиму Александрычу. "Вот, - скажешь, - пришел писать 
диктант!" 
  - Я мто м мума момел? - Мокренко вытаращил незабинтовнный глаз. Что этот 
Хитров, с ума сошел? Столько выстрадать, и еще идти в школу! 
  - Да не волнуйся ты! - успокоил его Хитров. - Я все продумал. В таком виде 
писать диктант тебя никто не заставит, а за то, что ты тяжелобольной явился на 
урок, тебе могут поставить пят„рку! Только давай рот тебе разбинтуем, а то ты 
говоришь больно невнятно. 
  При мысли о пятерке Петька взбодрился и попытался раздавить своего спасителя в 
объятиях, но ему помешали бинты. 
  - Время поджимает! Пора в школу! - поторопил его Филька, взглянув на часы. 
  Мокренко кое-как приковылял к школе и после звонка вошел в класс, где в полном 
молчании Максим Александрыч вскрывал конверт с диктантом. 
  На задних партах сидели инспекторы из района - две важные женщины с 
карандашами, а рядом с ними - взволнованный завуч Илья Захарыч, то и дело 
вытиравший платком свою лысину. 
  Когда завуч увидел Петьку, платок в его руке замер, а женщина-инспектор 
тихонько вскрикнула, решив, что сам фараон Хеопс или его древний предок 
Тутанхамон явился к ним с того света. 
  Максим Александрыч не узнал вошедшего. 
  - Это кто? - спросил он робко. 
  - Это я, Мокренко! Пришел писать диктант! 
  - Какой диктант, Петя, что ты? - всполошился завуч Илья Захарыч. - Что с тобой 
случилось, дорогой? 
  Мокренко, не подготовивший ответа на подобный вопрос, покосился на Фильку, но, 
так как уши у него были в бинтах, не услышал, что тот шепчет. 
  - Так как тебя угораздило? - сочувственно повторил завуч, и Петька, вконец 
растерявшийся, сморозил первое, что пришло ему в голову: 
  - На лыжах катался и упал! 
  Илья Захарыч вытаращил глаза. На мгновение в классе повисло молчание, а затем 
все грохнули от хохота, даже инспекторша ехидно улыбнулась в пространство краем 
рта. Лысина у завуча покраснела, как помидор: 
  - Вот как, Мокренко! Значит, на лыжах упал! А ну снимай бинты и живо за парту! 
Живо, кому говорю! Ах ты, сачок! 
  Ничего не поделаешь. Разоблаченному Петьке пришлось снимать бинты и садиться 
за диктант. 
  - И сегодня же пришли ко мне своих родителей! Сегодня же! - предупредил его 
завуч, и Петьке показалось, что в его гроб забили последний гвоздь. 
  После уроков Филька и Мокренко сидели на заборе, и Хитров ругал его на чем 
свет стоит: 
  - И угораздило же тебя про лыжи ляпнуть! Какие могут быть лыжи, когда май на 
дворе! Ну скажи мне, зачем ты про лыжи сморозил? 
  - Я того... не сообразил. Уж больно он неожиданно вопрос задал... - вздохнул 
Петька. 
  Филька покосился на него и махнул рукой: 
  - Эх, дураки мы, не надо было тебе рот разбинтовывать! 
  Рассказ двадцатый. 
  ДОН ЖУАН ДЕ МОКРЕНКО 
   
  Петьке Мокренко ужасно хотелось подружиться с какой-нибудь девочкой. За юбку 
дернуть, руку выкрутить, сумку школьную стянуть или в учебнике что-нибудь 
нарисовать - это он мог, а вот чтобы дружить или познакомиться, тут в нем словно 
что-то заклинивало и, кроме мычания, он ничего не мог из себя выдавить. 
  И вот Петька решил посоветоваться с Филькой Хитровым, который был знаком с 
таким количеством девочек, что у него записная книжка от их телефонов пухала. 
  По дороге из школы Мокренко нагнал Фильку и пошел рядом с ним. 
  - Слышь, того... как у тебя с девками получается? - спросил он. 
  - Полегче на поворотах! Не с девками, а с девочками... В крайнем случае, с 
девчонками! - нахмурился Филька. 
  - Ну с девчонками... - согласился Петька. - Не пойму я, как ты с ними вообще 
болтаешь? 
  - Со мной же ты разговариваешь? Вот и с ними так же. Что здесь сложного? - 
пожал плечами Филька. 
  - Может, тебе не сложно, а мне сложно. Научи меня, как надо с самого начала! - 
потребовал Мокренко. 
  Мимо пробегал пятиклассник из их школы, и Петька, не удержавшись, дал ему 
пинка. 
  - В смысле знакомиться, или если уже знаком? - уточнил Филька. 
  - Если знакомишься. Я вчера подошел к одной телке у клуба и говорю ей: 
"Привет, блин! Я Петька! Чего-то я тебя раньше тут не видел!" 
  - А она тебе? - заинтересовался Филька. 
  - Она говорит: "И не увидишь больше!" Повернулась и ушла. - уныло признался 
Мокренко. 
  - И правильно сделала. Как с тобой можно нормально разговаривать, когда ты 
через каждые два слова, то "блин", то "черт", то "телка", а то еще чего-нибудь 
похлеще? Поставь себя на место девчонки. К тебе походит амбал с нечищенными 
зубами, толкает тебя в плечо и говорит: "Блин, откуда ты здесь взялся? Ну что, 
бычок, хочешь со мной дружить? Давай свой телефон!" Захочешь ты с таким дружить? 
И девчонка тоже не хочет. 
  Мокренко вздохнул. 
  - Я что, виноват, что у меня по-другому не выходит? Давай так. Ты научи меня 
каким-нибудь словам. Я их запишу и выучу. 
  - Ладно, - согласился Филька. - Только учти, что слова для каждой девочки свои 
и надо действовать по ситуации. 
  Хитров уселся на забор хоккейной площадки, а Мокренко, присев на корточки и 
достав тетрадь, приготовился писать. 
  - Вариант классический. Связан с погодой. Допустим, дождь, а девочка без 
зонта. Ты говоришь ей: "Ты же вымокнешь! Хочешь дойти под моим зонтом?" 
  - А если у нее есть зонт, а у меня нет? - спросил Мокренко. 
  - Тогда наоборот. Ты спрашиваешь: "Ты не возражаешь, если я тоже спрячусь под 
твоим зонтом?" 
  Спрыгнув с забора, Филька заглянул Мокренке через плечо и засмеялся: 
  - Эх ты, голова! "Зонтом" пишется через "о", а не через "зантом". 
  - Неважно, я же для себя пишу! - заявил Петька. - А если вообще дождя нет? 
  - Хм, это задача посложнее, - задумался Филька. - Тогда говоришь что-нибудь 
неожиданное. Допустим: "Ты знаешь, что в феврале сорок два дня?" 
  - Почему сорок два? - заинтересовался Петька. 
  - Вот и она спросит: "Почему?" С этого и завяжется разговор! - объяснил 
Хитров. 
  - А я что отвечу, если она спросит "почему"? 
  - Ты ответишь: "Потому что в марте тридцать восемь!" или что-нибудь другое, 
тоже неожиданное. И, главное, не забывай быть доброжелательным и постарайся 
девочку заинтересовать или развеселить. 
  Мокренко, от усердия приоткрыв рот, записывал, не обращая внимания на 
грамматику и знаки препинания. 
  - А какие еще способы есть, если без погоды? - жадно спросил он. 
  - Разные, - сказал Филька. - Допустим, музыкальный. Спрашиваешь: "Тебе какая 
музыка нравится?" или литературный: "Ты какую книжку сейчас читаешь?" Есть еще 
киношный: "Ты смотрела "Семнадцать мгновений весны"? А какой фильм ты любишь?" 
или компьютерный: "Ты на компьютере умеешь работать? Хочешь я тебя научу?" или 
спортивный: "Ты любишь на велосипеде кататься?", или школьный: "Как ты думаешь, 
что у меня будет по русскому в четверти, если у меня в журнале пятнадцать троек, 
четыре двойки, тринадцать четверок и четыре пятерки?" 
  Филька так увлекся, придумывая новые способы знакомства и разговора с 
загадочным противоположным полом, что забывал проверять, успевает ли Петька 
записывать. Он вспомнил о Мокренко только тогда, когда услышал, как тот бормочет 
под нос, водя ручкой по бумаге: "Ти-бе ка-ка-я му-зы-ка нра-ви-ца?" 
  - Тьфу ты! Вот ты где застрял! - огорчился Хитров. - Ладно, надоело мне с 
тобой возиться! Учи пока то, что уже записал, а с завтрашнего дня начинай 
тренироваться. 
  - Как тренироваться? - испугался Мокренко. 
  - А так! Ты подойдешь после школы к какой-нибудь девочке и попытаешься с ней 
познакомится. Идет? 
  Мокренко побурел от напряжения, набычился и кивнул. Целый вечер он зубрил и 
повторял фразы: "Тебе какая музыка нравится?" и "Ты знаешь, что в феврале сорок 
два дня?" Ночью Петька ворочался во сне. Ему снились хохочущие девчонки, 
показывающие на него пальцами. Девчонки разрастались, сливались в общий шар, из 
которого проглядывало недовольное лицо классной руководительницы Марии 
Владиславовны. 
  Утром Мокренко встал, впервые в жизни позавтракал без аппетита и, как на 
заклание, потащился в школу. 
  - Выучил? - спросил его Филька. 
  - Угу! - безрадостно кивнул Петька. 
  - К тренировке готов? 
  Мокренко сглотнул слюну и снова кивнул. 
  - Отлично, - хлопнул его по плечу Хитров. - Сразу после занятий пойдем и 
покажешь класс! 
  Едва закончились уроки, Филька схватил вяло упирающегося Петьку за рукав и 
потащил его на улицу. Они отошли от школы на пару кварталов и остановились в 
тени большого клена. 
  - Вон девчонка идет! Начинай! - Филька кивнул на проходившую мимо девочку лет 
тринадцати. 
  - Не-а, я не готов. И эта мне не нравится! - заартачился Петька. 
  - А, по-моему, симпатичная! - пожал плечами Филька. 
  За следующие полчаса мимо них прошло около двадцати девчонок, и ни одна 
Мокренке не понравилась. 
  - По-моему, ты просто трусишь! - заявил наконец Хитров, когда мимо них 
прошествовала настоящая красавица, а Петька вместо того, чтобы знакомиться, 
постарался отодвинуться за куст. 
  - Нет, не трушу! 
  - Вот и хорошо. Тогда будешь знакомиться с первой, которая пройдет! Если нет, 
тогда я ухожу! У меня нет времени здесь с тобой торчать! - твердо сказал Филька. 

  Минут через пять из-за угла дома показалась тоненькая, симпатичная девочка с 
короткой стрижкой. Хитров решительно вытолкнул Мокренко из-за дерева. 
  Петька, неклюже переваливаясь, как борец сумо, протопал по газону и 
перегородил девочке дорогу. Та с испугом остановилась и уставилась на толстого 
парня. 
  - Ты... ну... это... - смущаясь, начал Петька. 
  - Тебе чего? - спросила девочка. 
  Мокренко еще больше побурел, набрал побольше воздуха и неожиданно для себя 
выпалил: 
  - Закурить не найдется? 
  - Не курю! - сказала девочка. 
  - Тогда извини! Ошибочка вышла. Я пошел, - и Петька поспешно ретировался под 
клен, где его ждал Хитров. 
  - Чего на тебя нашло? - спросил Филька. 
  - А иди ты со своими прогнозами погоды! Не нужны они мне! - крикнул Мокренко 
и, схватив свою сумку, умчался. 
  - Вот тебе и Дон Жуан де Мокренко! - Филька посмотрел ему вслед, присвистнул и 
пошел в другую сторону. 
   
  Рассказ двадцать первый. 
  ХИТРЫЙ МАНЕВР 
   
  В феврале в школе проводился лыжный забег на дистанцию в десять километров. 
Учитель физкультуры Андрей Тихоныч выбрал для состязания Устюжинский лес, где 
была хорошая лыжня, и отметил трассу привязанными к деревьям красными лоскутами. 

  Ребята выстроились у отмеченного старта, а Андрей Тихоныч, уперевшись животом 
в лыжную палку, давал последние инструкции: 
  - Внимание, 7 "А"! Чтобы вы не толпились на старте и не мешали друг другу, я 
разделил класс на две группы. Вторая группа стартует через две минуты после 
первой. Предупреждаю, с лыжни не сходить! Лес тянется на сотни километров. Если 
заблудитесь, вертолет придется вызывать. Был уже год назад такой случай, раз-два 
и в дамках! 
  - А вы с нами не побежите, Андрей Тихоныч? - спросила Анька Иванова. 
  - Мне нельзя. Я руковожу! 
  Учитель вытащил из кармана стартовый пистолет и, крикнув: "Приготовились!", 
выстрелил в воздух, одновременно включив секундомер. Ребята из первой группы 
рванулись вперед, норовя занять выгодное место на лыжне и сразу на старте 
обогнать соперников. 
  - Андрей Тихоныч, можно я из пистолета бабахну? - стал просить Антон Данилов, 
входивший во вторую группу. 
  - Размечтался! Закатай губу! - сказала Анька. 
  Учитель оглянулся на нее и нахмурился: 
  - Ты еще здесь, Иванова? Ты же была в первой группе! 
  - Ой, я забыла! Можно я буду во второй? - спохватилась Иванова. 
  Убедившись, что разноцветные куртки ребят скрылись за деревьями, Андрей 
Тихоныч вновь поднял пистолет. "Приготовились! Пошли!" - крикнул он и нажал на 
курок. 
  Вторая группа устремилась вперед. В нее, кроме Антона Данилова и 
присоединившейся Аньки, входили еще Филька Хитров и Петька Мокренко. 
  Антон, надеясь всех опередить, попытался идти коньковым ходом, но вокруг лыжни 
был глубокий снег, и Данилов моментально зарылся носом в сугроб. 
  - Эх ты, валенок! Разве по такому снегу коньковым ходят? - фыркнула Анька 
Иванова. Она посмотрела на свои пустые руки и охнула: 
  - А где мои палки? Ой, я их на старте забыла! Подождите меня, я сейчас 
вернусь! 
  - Как же, буду я ждать! Время-то назад никто не засечет! - Антон Данилов 
отодвинул выше на лоб вязаную шапку и умчался вперед. 
  За ним на широких коротких лыжах закосолапил Петька Мокренко, а Аню остался 
ждать лишь Филька Хитров, которому она всегда нравилась. 
  - Ничего, они скоро выдохнутся, и мы их догоним! Десять километров - дистанция 
большая! - успокоил он Аню, когда та вернулась. 
  Хитров рассчитал верно. Примерно через километр они уже видели впереди спины 
Петьки и Антона, а еще через полкилометра нагнали их. Толстяк Мокренко устал и 
еле тащился, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть. А Антон, как 
оказалось, налетел на березу и поломал кончик лыжи. 
  - Вырубил бы я весь этот лес! Понаставили деревьев, нельзя проехать! - ругался 
он. 
  - Как дела у соратничков? Настроение бодрое и боевое? - насмешливо 
поинтересовался Филька, проезжая рядом с ним. 
  Антон скривился как от зубной боли и ничего не сказал. Но когда Хитров и Аня 
обогнали их, он крикнул им вслед: 
  - Эй, постойте! Давайте по лесу срежем! 
  - Как? - не поняла Иванова. 
  - Я на схеме у Тихоныча видел: лыжня поворачивает и потом идет назад. Значит, 
если мы срежем наискосок, будет километров на пять меньше! 
  Подумав, Филька Хитров отказался: 
  - Да ну! Что-то меня срезать не тянет. Лучше мы по лыжне дойдем. 
  - Вы чего, самые честные? Никто же не узнает! - удивился Данилов. 
  - Ну и что, что не узнает. Может, мы не хотим, чтобы снег в ботинки набивался, 
- ответила Иванова, и они с Филькой отправились дальше. 
  Они особенно не выкладывались: ехали по лыжне обычным прогулочным шагом и 
болтали о книжках, кино, музыке и других приятных вещах. А Антон с Петькой 
съехали с основной лыжни в лес и, увязая, пошли по березняку. Идти было 
неудобно, ноги глубоко проваливались в сугробы, и пока приятели выдирали одну, 
другая нога погружалась еще глубже. 
  - Ничего, зато срежем и всех опередим! - мечтал Антон. 
  Они пробирались уже довольно долго, но обратной лыжни все еще не было видно. 
Напротив, лес стал гуще и пошел бурелом: то там, то здесь путь им перегораживали 
поваленные стволы деревьев. 
  - Тебе хорошо, ты меньше увязаешь: у тебя лыжи шире! - ворчал Антон, чувствуя, 
что у него промокли ноги. 
  - Слышь, а мы правильно идем? - Мокренко на секунду остановился и вытер 
варежкой нос. 
  - Правильно! - сказал Антон и стал нервно объяснять, что лыжная трасса имеет 
форму подковы и, значит, если идти вправо, можно сократить путь. 
  Лес между тем становился все непролазнее. Не заметив в снегу ямы, Петька 
провалился в нее почти по пояс и сумел выбраться лишь ухватившись за дерево. При 
этом одна из его лыж отстегнулась и осталась под сугробом, и Мокренке, ругая все 
на свете, пришлось долго шарить прежде, чем он ее нашел. 
  С огромным трудом они пробирались по лесу еще полчаса, а обратной лыжни все не 
было видно. Поняв, что они заблудились, Антон остановился. Вокруг сплошной 
стеной стояли ели с ветвями, прогнувшимися под тяжестью снега. Данилову 
вспомнился чей-то рассказ о том, что в этом лесу видели медведя. "Если 
оступиться и провалиться к нему в берлогу, лыжные палки не спасут," - подумал 
он. 
  Внезапно Мокренко сгреб Антона за шиворот и встряхнул его как котенка. 
  - Срежем, срежем! - прорычал он. - Вот тебе и срезали! Теперь нас с вертолета 
искать будут. Сейчас как двину! 
  - Спокойно! Это ничего не решит! - быстро сказал Антон, испуганно болтаясь в 
руках силача. 
  - Ну и пускай! Зато мне легче станет! - сказал Мокренко, разжимая руки. 
  Данилов как ни в чем не бывало встряхнулся и деловито заявил: 
  - Надо узнать, где север, где юг! 
  - Зачем? - удивился Петька. 
  - Да так, на всякий случай! 
  - А как ты это узнаешь? - Мокренко сдвинул шапку на ухо. 
  - Есть три способа, - вспомнил Антон. - По муравейнику, по мху на деревьях и 
по звездам! Но сейчас муравейников не найдешь, мха тоже - все под снегом, а 
звезды сможем увидеть только ночью. 
  - Значит, будем ждать ночи! - решил Петька. 
  Он уселся на поваленное дерево и достал из кармана куртки пакет, набитый 
бутербродами с сыром и колбасой. Теперь Антон понял, почему карман у него так 
сильно оттопыривался. 
  - Мать ш шобой дала, - сказал он с набитым ртом. - У меня шдоровье слабое, я 
долшен есть череш кашдые два щаса. 
  Пока толстяк подкреплял свои истощенные силы, Данилов отстегнул лыжи и залез 
на высокую ель. Обх