Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
яют. Вот вырасту, тогда,
может быть, наслажусь.
Рассуждая, Филька зорко наблюдал на Максим Максимычем. Заметив, что рука
учителя потянулась к лежащей на журнале ручке, Хитров быстро выпалил первое, что
пришло ему в голову:
- Подождите, Максим Максимыч! Я не сказал самого главного! Я потому не читаю
сейчас отрывок, что учу "Евгения Онегина" целиком!
Карающая ручка замерла в трех миллиметрах от журнала.
- Ты не мог бы повторить, что ты только что сказал, - попросил Максим
Максимыч. - У меня, кажется, заложило сразу оба уха.
- Я учу "Евгения Онегина" целиком. По методу... э-э... ускоренного
запоминания, - повторил Филька.
- Да? И когда же ты нам его прочтешь?
- Через неделю!
Максим Максимыч недоверчиво хмыкнул:
- Хорошо, Хитров, я подожду неделю. Но если к тому времени ты не вызубришь нам
"Онегина" от точки до точки, я поставлю тебе столько двоек, сколько в "Онегине"
глав. А их там десять.
Когда урок закончился, к Фильке подбежал его приятель Коля Егоров:
- Ну и влип же ты, гусь лапчатый! Кто тебя за язык дергал врать, что ты учишь
"Онегина"?
- Как-то само вырвалось. У меня всегда так: вначале скажу, а потом уже думаю,
- признался Филька.
- Как ты думаешь выкручиваться? Взаправду будешь "Онегина" учить?
- Не знаю, - протянул Филька. - А сколько в нем страниц?
- Кажется, страниц двести.
- Это по тридцать страниц в день? Мне столько не запомнить.
- А если притвориться больным?
- Не-а, не пойдет. Максимыч не поверит. И потом получится, что я вроде как
струсил. Надо что-нибудь другое придумать.
И, озабоченно размышляя, Филька вышел из класса. Он думал, думал, думал, и
чувствовал, что голова у него раздувается точно воздушный шар.
Через три дня вечером он позвонил Коле и спросил:
- У тебя есть магнитофон?
- Есть. А у тебя нет, что ли? - удивился Коля.
- И у меня есть, но мой без микрофона. А мне нужен такой, который голос пишет.
Я хочу "Онегина" на кассеты начитать.
- А, понял... - засмеялся Коля. - Ты хочешь вставить кассеты в плеер, засунуть
наушник в ухо и на уроке вроде как сам себе подсказывать.
- Ничего ты не понял, - снисходительно заявил Филька. - Я тоже об этом думал,
но этот фокус не сработает. Наушник Максимыч заметит, он же с проводом. Лучше я
засуну себе под свитер магнитофон на батарейках и незаметно включу его. Я все
просчитал. Если правильно встать, то со своего стола Максимыч будет видеть
только одно мое ухо и часть щеки.
- А губы?
- Чего губы? Губы ему со своего места не видно. Но на всякий случай, я,
конечно, буду ими шевелить. Если как следует все устроить, Максимыч ничего не
заметит, а наши не выдадут.
Филька взял у Коли магнитофон, и в оставшиеся дни начитал на него всего
"Онегина". У него ушло на это четыре девяностоминутные кассеты.
- Слушай, как ты будешь кассеты менять и на другую сторону переворачивать? -
спросил его Коля.
- Я все просчитал. Урок длится сорок пять минут, и одна сторона кассеты тоже
сорок пять минут. Должно хватить, - сказал Филька.
- А зачем ты тогда всего "Онегина" начитывал?
- На всякий случай. Мало ли какая ситуация сложится, - ответил Хитров.
Ровно через неделю Максим Максимыч вошел в класс и, весело взглянув на Фильку,
сказал:
- Вот уж не думал, Хитров, что ты явишься. Даже гелевую ручку купил, чтобы
тебе двоек покрасивее наставить. Ну чего, выучил "Онегина"?
- А то как же! Выучил! - сказал Филька.
- Ну читай! - учитель недоверчиво поднял брови и уселся за свой стол,
перелистывая журнал.
Филька вышел к доске, откашлялся и громко объявил:
- "Евгений Онегин". Роман в стихах. Глава первая. Эпиграф: И жить торопится и
чувствовать спешит. Князь Вяземский. Мой дядя самых честных правил...
Тут Хитров еще раз кашлянул и нажал кнопку включения магнитофона, спрятанного
у него под свитером.
- Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог...
- заработал магнитофон.
Филька жестикулировал, шевелил губами, поэтично отбрасывал со лба волосы и изо
всех сил старался, чтобы учитель не заметил выпячивающегося магнитофона. Вначале
Максим Максимыч смотрел на него недоверчиво и с удивлением, а потом подпер
руками голову и стал слушать. Не перебивая, он слушал весь урок и только два или
три раза отвлекся, чтобы поправить галстук и посмотреть на свое отражение в
стекле. "Поверил! Сработало!" - торжествовал Филька, вовсю подмигивая ребятам в
классе.
Когда до конца урока осталось всего минута, Максим Максимыч прервал его.
- Ладно, Хитров, хватит! Вижу, что знаешь. Иди сюда с дневником!
Филька показал Кольке язык и нажал на кнопку выключения. Нарочно сутулясь,
чтобы магнитофон не выпирал, он подошел к учительскому столу и протянул дневник.
Сделав вид, что тянется за дневником, Максим Максимыч внезапно сунул руку
Хитрову за ворот и вытащил магнитофон:
- Что, Хитров, думал провести меня своим чревовещанием? Я почти сразу
сообразил, что тут что-то нечисто... Давай дневник! - и Максим Максимыч взялся
за гелевую ручку.
Получив обратно свой дневник, Филька поплелся на место. Даже задребезжавший в
эту секунду звонок уже не мог его спасти. Уже за партой, пряча учебники в сумку,
Филька решился заглянуть в дневник, ожидая увидеть там несколько двоек. Внезапно
он оцепенел, словно приговоренный к смерти, которому прочитали помилование. В
дневнике стояла четверка!
- Ну что, Хитров, говорил я тебе, что самый умный из нас я! Это тебе в
награду, что прочитал всего "Евгения Онегина"! - крикнул ему Максим Максимыч. -
Но особенно не радуйся! Скоро мы будем проходить "Войну и мир", и ты тоже будешь
учить ее наизусть.
Рассказ двадцать девятый.
ПОДВИГ ВО ИМЯ ЛЮБВИ
В своей жизни Филька Хитров попадал в такое неимоверное количество дурацких
историй, что, чтобы сосчитать их, не хватило бы пальцев не только на его руках и
ногах, но и на руках и ногах всего 7 "А".
И вот одна из них, произошедшая тогда, когда Аня Иванова еще только перевелась
в их класс из другой школы, и Филька еще не был с ней знаком. Их знакомство
произошло тоже в Филькином духе и началось с того, что он в нее немедленно и
бесповоротно влюбился. Это была то, что называют любовью с первого взгляда.
Филька вбежал в класс с высоко поднятой над головой шваброй: он гнался за
Антоном Даниловым, швырнувшим в него мокрой тряпкой. Он почти догнал его, как
вдруг увидел Аню и замер словно статуя, открыв рот так широко, что в него вполне
мог положить голову укротитель тигров.
Разумеется, от Ани не укрылось, какое впечатление она произвела на Хитрова.
Она прошествовала мимо него и, метнув на Фильку короткий взгляд из-под длинных
ресниц, вышла в коридор, а Хитров остался в классе. Антон, подкравшись, снова
хотел бросить в него мокрую тряпку, но, увидев филькино лицо, озабоченно
спросил:
- Ты что об дверь стукнулся?
- Почему ты так решил? - удивился Филька.
- Ты на физиономию свою посмотри! - посоветовал Антон и отправился искать, в
кого бы ещ„ кинуть тряпку. Он тоже видел Аню, но его толстую кожу неспособны
были пробить никакие стрелы Амура.
Придя в себя, Филька Хитров стал осаждать сердце Ани. Вначале он забрасывал ее
записками, на которые она не отвечала, а потом пообещал, что будет давать ей
списывать на контрольных.
- Только вначале я сам спишу у Кольки Егорова, - сказал он.
- Да уж спасибо! Своим умом обойдусь! - фыркнула Аня.
Какие способы Филька только не перепробовал, чтобы понравиться Ане. И коронные
шуточки свои откалывал, и цветы дарил, и кассеты одалживал, и гулять приглашал,
и стихотворения Пушкина переписывал, выдавая их за свои, - но вс„ равно Аня
оставалась к нему совершенно равнодушной. Как и раньше, она проходила мимо, даже
не глядя в его сторону, и только гордым движением головы отбрасывала назад
длинные волосы.
Так продолжалось, наверное, с месяц. От несчастной любви Филька даже мороженое
перестал есть и похудел на полкилограмма (впрочем, что более вероятно, он
случайно взвесился натощак).
И тогда Филька решил посоветоваться со своим мудрым дедушкой, тоже, кстати,
Филиппом Хитровым, в честь которого он и был назван. Он отправился к дедушке в
гараж, где старый Хитров, пыхтя, переворачивал ломом двигатель от "Москвича".
- Дедушка, ты когда-нибудь влюблялся? - спросил Хитров-младший.
- Угу! - ответил Хитров-старший.
- А посоветоваться с тобой можно?
Старший Хитров уселся на капот машины, вытирая руки промасленной тряпкой.
- Ну, советуйся! - разрешил он.
- Понимаешь, мне нравится одна девчонка. Ее зовут Аня. Я все способы
перепробовал, но ничего не помогает. Вот я и хотел спросить...
- Аня, говоришь? Это не ты исписал краской бетонный забор за домом? - вдруг
перебил его дед.
- Там много чего написано. А я писал только то, что про Аню и про любовь, -
опасливо уточнил Филька.
- А остальные надписи откуда?
- Вообще-то я краску с кистью у забора забыл, и кто-то е„, видимо, нашел, -
признался Филька.
- Теперь я знаю, кому уши надрать, - насмешливо протянул дед, выщелкивая из
пачки сигарету. - Ну да ладно... Ты хотел узнать, как обратить на себя внимание
девочки? Используй самый древний в мире способ, которым пользовались все
настоящие мужчины - соверши подвиг.
- Подвиг? - переспросил Филька. - Какой?
- А уж это я не знаю. Сам решай! - и дед принялся за разборку двигателя.
Филька пришел домой, вытащил толстый ежедневник, в котором он обычно записывал
все свои дела и на завтрашнем числе написал: "Совершить подвиг." На этом месте
Филька остановился, потому что представления не имел, какой именно подвиг ему
совершить. Тогда он подошел к полке, снял с нее подростковую энциклопедию, нашел
в ней статью "подвиг" и стал читать.
Вначале в статье рассказывалось про двенадцать подвигов Геракла, и Филька
только вздыхал, жалея, что ни диких вепрей, ни львов, ни кентавров в наше время
нет. Зато потом он встретил потрясший его абзац, повествующий о подвиге Евпатия
Коловрата, который с малой дружиной налетел на бесчисленную армию Батыя, и как
русичи погибли все до единого, но никто не отступил и не сдался.
Внезапно Хитров хлопнул себя по лбу и вскочил. "Придумал! - воскликнул он. -
Придумал!"
На другой день, едва Аня вошла в класс, к ней подошел толстяк Петька Мокренко.
Петька шел, переваливаясь и раскачиваясь из стороны в сторону, как вставший на
две ноги самец гориллы.
- Притащилась, Иванова? Спорим, я твой рюкзак в окно выкину? - спросил он и
стал вырывать у Ани ее школьную сумку. Не понимая, что нашло на добродушного
прежде толстяка, Иванова попятилась, не отпуская свой рюкзак.
- А ну оставь ее в покое, или будешь иметь дело со мной! Кому говорю! - чья-то
рука легла Мокренко на плечо. Он обернулся и увидел Фильку.
- Защитник нашелся! Ну ты у меня сейчас схлопочешь, Хитров! - взревел толстяк
и бросился на Фильку.
Филька ловко увернулся и ударил Петьку кулаком в живот. Мокренко сложился
пополам и рухнул на пол.
- На моих друзей накатил! Берегись! - раздался грозный вопль.
Сбоку на Фильку бросился Антон Данилов, но Хитров вывернул ему руку и
вытолкнул Антона в коридор. Туда же, держась за живот, поплелся и Мокренко.
Отряхивая ладони, Филька подошел к Ане.
- Вс„ в порядке! - сказал он гордо. - Ничего не бойся! Ты под моей защитой!
Но вместо того, чтобы восхититься героем, Аня постучала себя пальцем по лбу и
прошла за свою парту.
- Ос„л ты, Хитров! - сказала она.
Ссутулившись, Филька вышел в коридор. Там у окна его ждали Мокренко и Данилов.
- Ну как, получилось? - спросил Мокренко.
- Не-а, не поверила. Лучше надо было играть, - покачал головой Хитров.
После школы, уже отчаявшись совершить подвиг и этим обратить на себя е„
внимание, Филька вс„ же поплелся провожать Аню. На этот раз он уже не пытался
шутить, а просто шел рядом и молчал. Иванова же вообще смотрела в другую
сторону, будто была одна. Только один раз она искоса взглянула на Фильку и
фыркнула.
Они уже подходили к Анькиному дому, и Филька готов был отстать, как вдруг
услышал сзади громкий лай. Он увидел, как, выскочив из-за угла дома, к ним
большими прыжками мчится огромная черная овчарка. "Наверное, у кого-то с цепи
сорвалась," - мелькнула у Фильки тревожная мысль. Ему стало страшно. Первой его
мыслью было вскочить в первый попавшийся подъезд, но внезапно он вспомнил, что
рядом Аня.
- Спасайся, быстро! Я ее задержу! - крикнул он девочке и бросился наперез
собаке.
Он прыгнул и в прыжке схватил овчарку за ошейник, а та ударила его в грудь
передними лапами и опрокинула. Совсем близко от своего лица Филька увидел
слюнявую пасть собаки и уже приготовился, что пес вцепится ему в горло. "Вс„,
конец!" - подумал Филька. Но тут кто-то схватил собаку и оттащил ее. Филька
привстал на локтях. Он увидел, что Аня крепко держит овчарку за загривок, а п„с
поджал уши и виновато виляет хвостом.
- Мухтар, фу! Рядом! Сколько раз тебе повторять! - сердито говорила ему
девочка.
- Чья это собака? - спросил Хитров.
- Это моя овчарка. Мухтар, - объяснила Аня.
- А почему она на нас бросилась?
- Она на нас не бросалась. Просто она меня увидела и побежала здороваться. Я
тебе хотела объяснить, но не успела, - сказала Иванова.
- Теперь вс„ понятно. У меня больше нет вопросов, - сказал Филька.
Он встал, отряхнул брюки и, повернувшись спиной, пошел к автобусной остановке.
"Какой я болван! Герой называется! Хотел защищить девчонку от собаки, а
получилось, что она меня сама защитила," - думал он.
Но тут он вдруг услышал окликающий его голос. Хитров недоуменно обернулся и
увидел, что его догоняет Аня. На щеках у нее горел румянец, а глаза сияли точно
две звезды. Она взяла Фильку за рукав и, смущаясь, сказала:
- Подожди, не убегай! Ну и смельчак же ты! Как ты на моего Мухтара бросился!..
Ты давно мне нравился, но я хотела тебя немножко помучить. Хочешь зайти к нам в
гости?
Рассказ тридцатый.
ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ
В конце учебного года двоечник Петька Мокренко, как обычно, повис на волоске.
Было созвано специальное заседание педсовета, чтобы решить переводить ли его в
следующий класс. Большинство учителей согласились натянуть ему годовые тройки,
но историчка Мария Вячеславовна заупрямилась.
- Это настоящий бандит! Он мне каждую неделю уроки срывает! - возмущалась она.
- Как хотите, а я ему больше двойки годовой не поставлю. Семь лет в школе
проучился, а до сих пор не знает, в каком году Великая Отечественная война
началась!
- И я ему двойку поставлю! Он никогда в жизни ни одного домашнего задания не
сделал, а к доске я его и вызывать боюсь! - заявила математичка Лариса
Васильевна.
Таким образом вопрос исключать ли Мокренко из школы так и остался открытым и
был отложен на неделю. Всю эту неделю Петька скитался по классу как хорошо
откормленная тень отца Гамлета и всем жаловался на свою горькую судьбу.
- Чует мое сердце, что на этот раз меня точно выпрут. А я так привязался ко
всем нашим ребятам, что без них точно загнусь, - повторял он.
Опасаясь, что Петьку исключат, Коля Егоров и Филька Хитров пришли к
посоветоваться Максим Максимычу, единственному учителю в школе, с которым можно
было поболтать запросто, по душам.
Максим Максимыч сидел за столом и уныло смотрел на лежащую перед ним стопку
тетрадей. Когда Филька и Коля уселись на первую парту напротив него, учитель
только взглянул на них и ничего не сказал, да и они не спешили начинать
разговор. Приятно было сидеть вот так и понимать друг друга без слов. Проверив
пару тетрадей, учитель зевнул и отодвинул стопку в сторону.
- Вот какие дела: на второй год в наше время почти не оставляют, но могут
перевести в корректирующий класс спецшколы, - сказал наконец Максим Максимыч,
хотя ребята ни о чем его и не спрашивали.
- Корректирующий класс это как? - спросил Коля.
Вместо ответа учитель красноречиво постучал согнутым пальцем по лбу.
- А когда выяснится, переведут Петьку в такой класс или нет?
- Мокренко собираются устроить переэкзаменовку по математике и истории. На
переэкзаменовку, кроме учителей, приглашен еще завуч. По тому, как Петька будет
отвечать, и станут решать.
Поговорив с Максим Максимычем, Филька и Коля вышли из школы и подошли к
забору, где их ждал Петька. Глубокое внутреннее беспокойство не мешало Мокренко
бросать в дерево напильник, за каким интеллектуальным занятием его и застали
ребята.
- Мы вс„ узнали. Послезавтра у тебя переэкзаменовка по истории и математике!
Ты готов? - спросил Филька.
От огорчения у Мокренко дрогнула рука, и напильник, пролетев мимо цели,
царапнул блестящий бок чьей-то иномарки. Завыла сигнализация.
- Сматываемся! - завопил Петька, и вся троица перемахнула через забор.
Только в трех кварталах от школы ребята остановились и уселись на край
песочницы.
- Не везет мне последнее время. Чувствую я, что меня точно завалят! У
математички с историчкой на меня зуб, - заявил Петька.
- Ничего, я что-нибудь придумаю, - пообещал Филька. Он подпер голову руками и,
выполняя обещание, честно стал думать.
- Помните, у Кати Сундуковой старший брат есть? Кажется, его Федор зовут, -
спросил он.
- Который радиоспортом занимается? - уточнил Коля.
- Вот именно. Он еще всякие маленькие приемники собирает. Если бы мы уговорили
его дать Петьке какую-нибудь минирацию, то по этой рации могли бы незаметно
подсказывать из соседнего класса. Представляется, задают ему вопрос, а мы вс„
слышим и через стену говорим правильный ответ.
- А где Петька эту рацию спрячет?
- Это уже детали, - отмахнулся Филька. - Главное - идея. Только надо быстро
вс„ сделать, потому что у нас остался всего один день.
Вечером ребята отправились к Кате Сундуковой и стали просить ее брата Федора
выручить их. Федор вначале отказывался и говорил, что они психи, но в конце
концов Кате удалось его уговорить.
- Ладно, передатчики я вам дам! Вот этот, большой, передающий, а этот,
маленький, принимающий. Я сам его сконструировал. Батарейку к нему прид„тся
спрятать в волосах, а сам передатчик можно вставить в ушную раковину. Надеюсь,
парень, ты уши чистишь?
- Ага, - не очень уверенно сказал Мокренко.
- Надеюсь, что ты не соврал, не то тебе плохо будет. Ладно, берите передатчики
и уматывайте. Как ими пользоваться, вам Катька объяснит. Она моя ученица! -
важно сказал брат Федор.
Ребята хотели уже уйти, но Федор откликнул их.
- И вот ещ„ о чем я вас хотел предупредить. Если потеряете что-то или
сломаете, каждому по шее персонально. Вопросы есть?
- Нету. Мы сообразительные, - сказал Филька.
За оставшийся до переэкзаменовки день ребята освоились с передатчиком и
принимающим наушником. Главное неудобство этой конструкции состояло в том, что
связь была односторонней. В принимающем наушнике не было микрофона, и поэтому
подсказывающие не могли слышать, что отвечает Петька, как не могли слышать и тех
вопросов, которые ему будут задавать.
- Ничего. Как-нибудь выкрутимся, - сказал Филька Хитров.
За двадцать минут до начала переэкзаменовки ребята вставили наушник Петьке в
ухо, провод спрятали ему в волосах, а питающую приемник батарейку подкололи к
обратной стороне воротника.
- Как слышишь меня? При„м! - крикнул Коля Егоров в микрофон большого
передатчика.
- Классно слышу! Полный кайф! - отозвался Мокренко.
- Еще бы он тебя не слышал! Он же в двух шагах стоит, а ты ор„шь как
полоумный! - засмеялся Филька.
Он прогнал Мокренко в коридор, а сам взял микрофон и прошептал в него:
"В эфире шпионское радио! Проверка связи! Раз, два, три! Начинаем секретную
передачу! Если слышишь меня, зайди в класс и все повтори."
В приоткрытую дверь немедленно просунулась физиономия Мокренко.
- Вс„ слышно!