розный" лучше? - остановился Сип.
     - Законное дело,  -  согласился Гулибаба.  -  Если попадешь к  Ченцову,
лафа. Счастливчик...
     - На следующий год Ченцов кончает школу,  - мечтательно произнес Илюха.
- Меня назначат капитаном, а я тебя возьму.
     - Вот  здорово было  бы!  -  Володя взлохматил свой чуб  в  восторге от
захватывающего будущего.
     Филя с надеждой и мольбой посмотрел на грядущего капитана.
     - Тебя  сделаю юнгой,  -  твердо сказал Сип.  Филя от  радости зажмурил
глаза.  -  Айда на катер. - Илюха произнес это так, словно "Грозный" уже был
под его командованием.
     Катер  легонько покачивался на  воде,  когда  тройка  друзей  подошла к
причалу.  Команда  матросов под  руководством Олега  Ченцова  дружно  драила
палубу,  чистила окна,  наводила блеск  на  металлические части.  Никто даже
внимания не обратил на будущего капитана.
     Сип прыгнул на палубу. Гулибаба и Филя решили остаться на берегу.
     - Привет, Олег, - панибратски приветствовал Ченцова Илюха.
     Олегу это не  очень пришлось по  душе.  Он поправил фуражку с  крабом и
сурово сказал:
     - Прошу посторонних очистить палубу.
     Илья был обескуражен таким приемом. Но надо было выдержать марку.
     - Слушай,  капитан,  -  Сип произнес эти слова как можно небрежней, - я
решил поступить к тебе в команду.
     - Ты слышал приказание? - повысил голос капитан "Грозного".
     Сип сошел на причал.
     - Понимаю,  понимаю,  -  ответил он смущенно.  -  Я знаю морской закон:
дисциплина прежде всего. Ну как, возьмешь?
     - Нет, - спокойно сказал Ченцов и отвернулся.
     - Тоже мне капитан,  -  пробурчал сквозь зубы Илья.  -  Чуть не посадил
катер на мель, когда приставали к моему острову.
     Такого случая не  было.  Но  надо же  было уничтожить Ченцова в  глазах
друзей...
     Машу  Ситкину Илья  застал за  стиркой.  Она  полоскала в  тазике белый
халат, в котором ухаживала за боровом Васей.
     После  поражения с  катером Сип  решил:  предавать свиноферму,  Васю  и
Ситкину ему  не  к  лицу.  Тем  более Машиного питомца утвердили в  районе в
качестве экспоната на выставку.
     Начал Илюха издалека:
     - Ты знаешь, Маша, я не хочу уходить со свинофермы, хотя мне предлагали
другую работу...
     Ситкина внимательно посмотрела на Саввушкина,  преданно глядевшего ей в
глаза, и улыбнулась.
     - Правильно решил,  Сип.  Я  считаю,  что  ты  можешь стать талантливым
свинарем. Я и ребятам это говорила.
     - Конечно,  -  радостно подхватил Илюха.  - Свиньи - это вещь. Хрюкают,
бегают...
     - Зачем им бегать? - По лицу Ситкиной пробежала тень.
     - Ну,  вообще здорово,  -  быстро поправился Сип. Напоминание о Васиных
приключениях было совсем некстати. - Свиноводство меня увлекло. Это в тысячу
раз интереснее, чем быть, например, матросом на катере.
     - Вот видишь, - расплылась в улыбке бригадир свиноводов.
     - Факт,  -  развивал свою мысль Саввушкин.  -  Я считаю, надо взять еще
пару поросят. Йоркширов.
     - Возьми,  Илюша,  обязательно,  -  кивнула  Ситкина,  выливая воду  из
тазика.
     - Не двух, а пять! Даже десять! Как в совхозе, передовики...
     - Десять многовато,  -  сказала Маша, развешивая халат на веревке. - Не
справимся.
     - Что ты!  - воскликнул Сип. - Тебе и десять мало. Ну, а я уж буду тебе
помогать... Кстати, как Вася? - спросил Илья.
     Все, что касалось ее любимца, Ситкина воспринимала близко к сердцу. Она
стала расписывать, как Вася растет, на сколько прибавил в весе...
     - Я соскучился по нему, - проговорил Сип с такой миной, словно речь шла
о чем-то очень для него дорогом.
     Ситкина растрогалась.
     - Вася хороший, - протянула она с нежностью.
     - Значит, завтра к десяти быть на ферме? - спросил Илья.
     Но Маша виновато спрятала глаза.
     - Нет,  Илюша,  -  тихо  ответила девочка.  -  Когда  у  тебя  кончится
наказание.
     Сип,  опешив, хватал открытым ртом воздух. От Маши он такого не ожидал.
Оскорбленный в своих лучших намерениях,  Илюха молча пошел прочь.  У него не
укладывалось в голове, что героя интерната будут еще целых пять дней держать
в тунеядцах.  Он до того истосковался по работе,  что был готов даже чистить
картошку на кухне, лишь бы не болтаться без дела.
     У  него возникла мысль:  может быть,  махнуть в станицу и там переждать
злополучные пять дней?  Но  что он  скажет своим?  Признаться,  что наказан?
Ничего хорошего от этого ждать не приходилось.
     Оставалось одно - идти к Смирнову.
     Сип с тоской перешагнув порог комнаты пионервожатого.
     "Сейчас начнется, - подумал он, - решение совета отряда, воспитательная
работа, Антон Семенович..."
     И  действительно,  стоило Илье заговорить о том,  чтобы его допустили к
работе, Андрей вскочил со стула:
     - О  чем  ты  говоришь?   Отменить  решение  совета  отряда?   Свернуть
воспитательную работу? Антон Семенович Макаренко...
     Илья уже его не слушал.  Он смотрел в окно. По полю тащился трактор. По
дороге проехал всадник. "На Воронке", - отметил про себя Илья. Зоя Веревкина
тащила из кухни два ведра с отходами на свиноферму...
     - ...раз и  навсегда!  -  дошло до Илюхиного сознания.  Он посмотрел на
Андрея,   закончившего  свою  пламенную  речь.   -   Ты  понял?   -  спросил
пионервожатый.
     - Да, - ответил Илья. - Я хочу работать. Не хочу ходить в тунеядцах...
     Пионервожатый в изнеможении опустился на стул.
     - Опять двадцать пять?
     - Я стану неисправимым бездельником,  -  мрачно произнес Сип.  -  У нас
учат, что только труд создал человека.
     - Наказание -  это  одна  из  мер,  чтобы  приучить человека к  труду и
дисциплине... - отпарировал Смирнов.
     - Представляешь, я снова стану обезьяной. Мартышкой...
     - ...научись уважать коллектив...
     - Или превращусь в рыбу и уплыву по реке.  Ведь первыми существами были
рыбы...
     - Но-но,  Илюха!  -  пригрозил ему Смирнов.  -  Хватит с  нас острова и
Робинзона...
     - Я хочу работать, - упрямо повторил Саввушкин. - Я не шучу.
     - Ты меня не запугивай, - усмехнулся пионервожатый.
     Илья махнул рукой и пошел к двери.
     - Илья! - строго окликнул Смирнов. - Не дури. Ты куда?
     - Не знаю,  -  обреченно вздохнул Сип.  Он видел,  что Андрей, кажется,
начинает сдаваться.
     Тот сидел, обхватив голову руками, и укоризненно смотрел на Саввушкина.
     - Что мне с тобой делать?  - Андрей и впрямь не знал, как поступить. Он
вспомнил, скольких волнений стоило исчезновение Сипа, и со вздохом произнес:
- Хорошо.  Я  соберу  отряд  и  поставлю  вопрос  о  том,  чтобы  тебя,  как
осознавшего и исправившегося, допустили к работе.
     - Я исправился, честное слово! - Сип был уже у самой двери.
     - Но... - Смирнов поднял палец. - За тебя должны поручиться.
     Илюха сразу не понял, что это означает.
     - Как это? - спросил он.
     - Вот так.  Чтобы чувствовал ответственность не  только за  себя,  но и
перед теми людьми,  кто за тебя поручится. Ты понимаешь, что значит подвести
человека?
     Илюха грустно кивнул:
     - Знаю.
     Он  раздумывал,  не  кроется ли за решением пионервожатого какой-нибудь
подвох.  Еще  неизвестно,  найдутся ли  поручители.  Впрочем,  сейчас он  на
коне...
     - Сколько их нужно, этих?..
     - Поручителей? Думаю, троих будет вполне достаточно.
     Наконец  можно  было  шмыгнуть  за  дверь.  Илья  выскочил на  улицу  и
огляделся.
     - Ну как? - поднялся со скамеечки Володя Гулибаба.
     Филя тоже подошел.  Они переживали за  друга и  ждали,  что за  решение
примет Смирнов.
     Сип рассказал, какой был вынесен приговор.
     - Это  запросто!  -  обрадовался Володя,  доставая из  кармана бублик и
честно деля его на три части. - Я - раз...
     - Я тоже за тебя поручусь, - серьезно сказал Филя.
     - А ты не из нашего отряда, - сказал Володя.
     - Ну и что?
     - Я думаю,  это не имеет значения, - задумчиво произнес Илья. - Но ведь
он не пионер, а это уже другое дело.
     - Зато командир звездочки, - гордо выпятил грудь Филя.
     - Боюсь,  все равно не подойдешь.  Надо поискать еще. - Сип перебирал в
уме, кого бы попросить стать поручителем. - Я пойду поговорю с нашими.
     Но с кем бы Илья ни заговаривал о своем деле, все отвечали уклончиво.
     - Завтра на сборе поговорим, - сказал Шота.
     Стасик Криштопа заверил Илью:
     - Не волнуйся, я выступлю как надо.
     А как именно, не объяснил.
     Ситкина подбодрила:
     - Я считаю, что тебе хватит болтаться без дела.
     - Значит, поручишься? - обрадовался Илья.
     Маша замялась.
     - Понимаешь, Илья, я председатель совета отряда. Как решат все, так и я
тоже.
     На  конюшню к  Юре Данилову и  Ване Макарову Сип не пошел.  Вряд ли они
согласятся взять на  себя такую обязанность.  Каково же было удивление Ильи,
когда Макаров отвел после обеда его в сторонку и, смущаясь, тихо проговорил:
     - Возьми меня поручителем.
     Это было так неожиданно,  что Сип уставился на  Макарова,  не  понимая,
говорит тот правду или решил устроить какую-нибудь новую подковырку.
     - Ну, возьмешь? - спросил Ваня.
     - А ты это честно?
     - Какую  хочешь  клятву дам,  -  страстно заверил Макаров.  -  Думаешь,
Ванька, мол, такой-сякой...
     - Я специально не подошел к тебе, - признался Илья.
     Макаров поковырял носком сандалии землю и выпалил:
     - Вообще давай дружить, а?
     Сип протянул ему руку.  Макаров,  расплывшись в улыбке до ушей, хлопнул
по ней растопыренной ладонью.
     - Не подведешь?
     - Нет, - подтвердил Ваня и куда-то помчался вприпрыжку.
     Когда Илья рассказал об этом Гулибабе, тот значительно произнес:
     - Хорошо, что именно Макарыч согласился.
     - Почему?
     - Я  твой друг.  Скажут еще что-нибудь.  А к Ваньке цепляться не будут.
Все законно.
     Перед полдником их разыскал Филя.  У  него был торжествующий вид.  Филя
держал за  руку Коляшку,  внука тети Глаши.  Малыш сосредоточенно исследовал
свой нос.
     - Вот третий, - сказал Филя.
     Гулибаба схватился за живот.
     - Ну, Филька, ты даешь! С тобой не соскучишься.
     - Я согласен,  - солидно произнес Коляшка. И тут же выставил условие: -
Только в следующий раз возьмешь меня на необитаемый остров.
     Сип, улыбаясь, заправил ему рубашонку в штанишки и сказал:
     - Больше ни на какой остров я не собираюсь.
     Внук поварихи думал не долго.
     - Ладно, я за так могу, - великодушно согласился он.
     Конечно,  все это было забавно.  Но  Сипу было не  до  смеха.  Вопрос о
третьем поручителе оставался нерешенным.
     А  одноклассники словно сговорились:  "Как все,  так и  я..."  Даже Зоя
Веревкина,  на  которую Илюха возлагал последнюю надежду,  ответила что-то в
этом же роде.
     Сбор Андрей назначил на утро.  Следовало разбиться в  лепешку,  а найти
последнего поручителя.
     И Сип решился на крайнюю меру -  отправиться к деду. К своему защитнику
и  заступнику.   Для  этого  надо  было  получить  разрешение  у  директора.
Самовольничать Илья не хотел.
     Макар Петрович посмотрел на часы, в окно.
     - Поздновато ты собираешься, - сказал он. - Скоро темнеть начнет.
     - Я вернусь до отбоя, - заверил Саввушкин.
     - И что это тебе так приспичило? Дома случилось что-нибудь?
     - Нет, ничего не случилось, но очень надо, Макар Петрович.
     - А завтра будет поздно?
     - Поздно.
     Директор строго предупредил:
     - Ну ладно, Илья, отпускаю тебя. Вернуться к отбою. Ясно?
     - Ясно! - обрадовался Сип.
     Прямо из кабинета директора Илья бегом направился к переправе.  Но, как
назло,  паром находился на той стороне. Илюха просидел битый час, ожидая его
возвращения. Наступали сумерки, а парома все не видать.
     Обратиться к капитану "Грозного" Саввушкин не решился,  помня последнюю
"приятную" беседу с Ченцовым.
     Ничего не  оставалось делать,  как воспользоваться одной из лодок.  Сип
чувствовал,  что к отбою он уже вряд ли успеет.  Но дед был его единственным
шансом.
     "Буду грести что  есть  силы",  -  решил Сип.  Благо ему  не  надо было
бороться с течением: бахча, которую охранял дед, находилась ниже по реке.
     Илюха работал веслами,  ориентируясь на  огни  станицы.  Они  замигали,
заиграли в  легкой дымке тумана.  Держа их  по левую руку,  Сип уверенно вел
лодку к противоположному берегу.
     Приблизительно на середине Маныча он увидел скользящий по направлению к
Пионерскому паром и подумал, что назад тот сегодня вряд ли отправится.
     Как Саввушкин ни спешил,  приставать ему пришлось уже в полной темноте.
Чтобы  сразу  найти  лодку,  он  причалил возле двух  высоких акаций.  Место
приметное.  Лодку Илья вытащил из  воды подальше,  чтобы не  унесло,  как на
необитаемом острове.
     Шалаш сторожа Саввушкин заметил издали.  Перед ним играло пламя костра.
А когда до него оставалось метров пять-десять, Илья разглядел и самого деда.
Казалось, тот дремал, опершись на ружье. Но это только казалось.
     - Стой!  Кто идет? - перехватил он оружие на изготовку, когда под ногой
Сипа что-то хрустнуло.
     - Это я, деда! - крикнул Илюха и приветливо помахал ему рукой.
     Старый  Саввушкин  поднялся  навстречу  внуку.   Во  рту  -  неизменная
самокрутка.
     - Вона кто припожаловал. Ну, здравствуй, здравствуй. - Дед обнял внука,
усадил рядом,  поправляя на  плечах старенькую бурку.  В  ней дед походил на
заправского казака.
     От  костра темнота за кругом света показалась густой,  плотной.  Весело
трещали  сучья,   взметая  вверх  языки  пламени,  затевал  тоненькую  песню
закопченный чайник.
     - Видишь,  дедуня,  обещал,  что проведаю...  -  сказал Сип, подкидывая
топливо в огонь.
     - Спасибо,  уважил.  -  Глаза  у  старика  потеплели.  -  Зараз  чайком
побалуемся. Консерва у меня есть, хлебушек, сахар...
     - Спасибо, есть не хочу.
     Но дед все равно захлопотал, разложил нехитрую еду.
     - Я налью чайку,  а ты уж смотри сам. Угостить больше нечем, кавуны еще
не поспели.
     - Так посидим, - предложил Илья.
     Степь заснула.  Только с  реки доносился концерт лягушек.  Сип все-таки
взял кружку с чаем и вертел ее в руках, не зная, с чего начать.
     Разговор завел дед.
     - Что-то,  смотрю я,  ты нос повесил,  а,  казак?  -  спросил он, хитро
поглядывая на внука.
     - Я к тебе по делу, - признался тот.
     Старый Саввушкин покряхтел, устраиваясь поудобней.
     - Какие же дела на ночь глядя? Признавайся, чего нашкодил, махновец?
     Сказал он это без злобы. Деду очень хотелось услышать, как жил внук все
это время на Пионерском.
     - Ничего не нашкодил, - запальчиво ответил Илья.
     И добросовестно рассказал про историю с Васей и приключения на острове.
     Дед воспринимал все очень живо. Громко смеялся, бил себя по коленям.
     - Ну,  махновец,  ну,  Саввушкин! - только и повторял он, утирая слезы,
выступившие от смеха. - А ко мне-то зачем припожаловал?
     Предстояло самое трудное. Начал Сип осторожно:
     - Понимаешь, деда, меня от работы отстранили. На десять дней.
     - Как это? - Дед Иван сдвинул брови. - Нет такого закону.
     - Отстранили, и все.
     - У нас каждый имеет право на труд.
     - Тяжело мне,  дедуня,  - пожаловался Сип. - И еще каждая козявка может
издеваться...
     - Да  уж  без дела сидеть -  хуже не  придумаешь,  -  согласился старый
Саввушкин.  -  Помнишь,  прошлым годом  я  с  ревматизмом в  больнице лежал?
Кажется,  лежи себе полеживай, плюй в потолок. День я так промаялся, другой,
третий.  Потом думаю:  нет,  Саввушкин,  этак  от  безделья душу  богу можно
отдать. Руки, главное, зудят без работы. Встал я потихонечку, стал истопнику
помогать.  Не шибко,  конечно,  но как уж мог. Веселее дело пошло. И болезнь
скорее на убыль.  Врачиха прознала,  накинулась. В постелю, мол, режим. Я ей
гутарю:  раз так, то выписывай меня, и все тут. Лечи, но от дела не отрывай.
Поругалась, отступилась... Я ни дня не могу без дела. Человек дело делает, а
дело,  в  свою очередь,  человека поддерживает.  Кто  не  работает -  пустое
создание.  Нет ему уважения. А у нас в роду все работящие. И отец твой, и я,
и мой батяня,  то есть твой прадед,  и дед мой.  Мы,  Саввушкины, такие... -
Старик подкинул в костер сучьев.
     - Я тоже Саввушкин, - сказал Сип. - А меня отстранили.
     - Нехорошо, - покачал головой дед. - И чем помочь, прямо не удумаю.
     - Можешь,  дедуня,  - грустно проговорил Илья. - Для тебя это ничего не
стоит. А я уж так буду работать, так...
     - Верю,  верю,  внучек.  Мы, Саввушкины, такие, - улыбнулся дед Иван. -
Выкладывай, чем это я могу подсобить?
     - Поручись за меня.
     Дед с прищуром посмотрел на внука.
     - Как же это, брат? Да рази я имею право ручаться?
     - Конечно. Я не подведу, работать буду как зверь! - воскликнул Сип.
     Дед подумал, крякнул, почесал свою бороденку.
     - А товарищи твои как? - спросил он.
     Сип пожал плечами.
     - Каждый говорит: как все, так и я.
     - Стало быть, сообща решать будут? Это хорошо. Коллектив неправильно не
решит,  -  рассуждал старик.  -  Думаю,  что на собрании вашем в твою пользу
выйдет.
     - А если нет? Пионервожатый ведь сказал, что без поручителей...
     - Поручатся! Помяни мое слово, - убеждал дед внука.
     - Ну как, поручишься ты за меня? - напрямик спросил Илья.
     Дед посмотрел на костер, сгреб в кулак бороду и сказал:
     - Я бы всей душой...  Но...  -  Он махнул рукой.  -  В общем,  не волен
оставить свой пост.  Мало ли  что случиться может?  Скотина забредет или еще
чего...
     Илья поднялся. Дед засуетился.
     - Не посидишь еще? Погутарим...
     - Пойду, - сурово бросил Илья.
     Стоило ехать  в  ночь,  чтобы услышать от  деда  отказ.  А  если  Макар
Петрович проверит, вернулся ли Сип к отбою? Придется выслушивать нотацию...
     - Кавуны поспеют, милости прошу! - крикнул вдогонку Саввушкин-старший.
     Илюха что-то буркнул в  ответ и  зашагал назад,  к реке.  Его волновала
одна мысль -  скорее вернуться на Пионерский. Как он ни был раздосадован, но
пожалел,  что простился с  дедом не  по-человечески.  Если поразмыслить,  то
старик прав:  очень он серьезно относился к своим обязанностям. Дед и так не
раз выручал Сипа и теперь не капризничал.
     Илья шел, не разбирая дороги.
     И вдруг земля ушла у него из-под ног. Не успел Сип даже испугаться, как
скатился куда-то  по  траве и  запутался в  гибких ветвях.  В  темноте он не
заметил,  что вышел на берег, который здесь круто обрывался к Манычу. Хорошо
хоть не камни...
     Илюха поднялся,  потирая ушибленные места.  И  тут до него ясно донесся
мужской голос:
     - Степ, слышь, вроде ветка треснула, а?
     Затаив дыхание, Илья вглядывался в темноту.
     Впереди поблескивала река. В воде застыли две фигуры.
     - Тьфу ты,  -  ответил другой голос,  -  все  тебе мерещится.  Ты  сеть
получше натяни, край ушел под воду.
     - "Мерещится, мерещится", - пробурчал первый голос. - Вот застукают...
     - Не каркай.  Саломатин ищет на островах. Сам же видел, как он пошел на
лодке вверх...  Держи,  говорю,  крепче. Дернул меня черт с тобой связаться.
Хуже бабы... - прошипел второй.
     - Не связывался бы. Я не напрашивался.
     - Хватит,  не  долдонь.  Небось  денежки щупать  горазд.  Можешь завтра
катиться подальше.
     - Будет тебе,  Степа,  -  примирительно сказал первый голос.  -  Крупно
сегодня фартит, а?
     - Не сглазь. Добре взяли...
     "Браконьеры!  -  молнией сверкнуло у Сипа в голове.  -  Вот гады!  Ведь
рыбнадзор на пять лет запретил лов сазана, а они его сетью таскают..."
     Ближний мужик повернулся лицом к  берегу,  и Сип при лунном свете узнал
Степана Колючина - известного на всю Тихвинскую дебошира и пьяницу.
     Илюха,  не помня себя от волнения, вылез из кустов и поднялся на обрыв.
Сердце колотилось так, что казалось его стук слышен на всю округу.
     Сип огляделся.  И заметил рядом что-то поблескивающее при лунном свете.
Пахнуло б