адоваться надо, а
она испугалась. Была бы на моем месте..."
     Маша хотела что-то сказать,  но в это время старший пионервожатый вышел
на крыльцо в окружении ребят.
     Илья  поднялся со  скамеечки.  Андрей  заметил его  и,  отпустив ребят,
поманил к себе.
     - Ну, что, Саввушкин? - насмешливо спросил он.
     Не  будь Машки,  Илья,  наверное,  признался бы,  что насчет мастерских
погорячился. Но показать свою слабость при Ситкиной он не мог.
     - Сказал,  что в мастерских работать не буду, значит, не буду, - твердо
произнес Сип.  Хотя теперь ему  особенно хотелось в  мастерские.  К  ключам,
гайкам,  тискам, верстаку, где пахло железными опилками, тавотом, где сейчас
трудился счастливый Стасик Криштопа...
     - Ну что ж, пошли посмотрим. - Андрей возвратился в домик, сел за стол.
Перед ним лежал план острова, на котором были нанесены все участки и бригады
хозяйства. Илья встал рядом.
     - К полеводам? - Андрей ткнул пальцем в квадратик с названием "Зерновой
клин".
     Илья отрицательно покачал головой.
     - А конеферма тебя не прельщает?
     Сип  подумал  про  Данилова,  Ваню  Макарова,  которые  рады  будут  им
покомандовать, и сказал:
     - Не подойдет.
     Андрей сердито откинулся на стуле:
     - Если ты сам не знаешь, чего хочешь, откуда мне знать?
     - Помощником тракториста, значит, не...? - осторожно спросил Сип.
     - У нас уже есть трое!
     - А на катер? - В голосе Саввушкина звучало отчаяние.
     Смирнов постучал по фанерной перегородке,  и  тут же в  дверях появился
капитан  катера  "Грозный" Олег  Ченцов,  десятиклассник,  принявший флагман
школьного флота весной этого года. Ченцов был в джинсах, полосатой тельняшке
и кедах.
     - Олег, как у тебя с комплектом в команде?
     Ченцов провел ладонью поверх головы.
     - Может, юнги нужны? - спросил старший пионервожатый.
     - Да некуда нам больше, Андрей! - взмолился капитан.
     Сип  подавил вздох.  Стать матросом "Грозного" мечтали чуть ли  не  все
мальчишки в  школе.  Команда  катера  состояла  из  стольких  человек,  что,
соберись они на "Грозном" все вместе, не осталось бы свободного места. Таким
образом, большинство моряков на острове были как бы допризывниками. Работали
на поле,  в огородах, в саду. На "действительной" же службе, непосредственно
на   катере,   было   всего   пятеро,   включая  самого  капитана.   Правда,
"допризывники" помогали драить,  чистить,  красить катер. И терпеливо ждали,
когда освободится вакансия.  Это случалось с окончанием школы кого-нибудь из
матросов.  Иногда - в исключительных случаях - в команду можно было попасть,
но для этого надо было отличиться чем-то особенным.  Олег Ченцов,  например,
занял первое место в районных соревнованиях на байдарке-одиночке...
     Илюха не мог похвастать успехами в  водном спорте.  Плавал он,  правда,
отлично. Но для мальчишек из Тихвинской это было не диво: рядом Маныч.
     - Вот видишь, - сказал старший пионервожатый, когда Ченцов вышел. - Ну,
что ж, приходи попозже, что-нибудь придумаем.
     В это время в комнату влетели две девчонки.
     - Так нельзя?  -  с отчаянием закричала старшая из них, девятиклассница
Люба Минина. Помладше - это была Катя Петрова из Илюхиного класса - стояла у
дверей молча.
     - Опять воюешь? - поморщился Смирнов.
     - А  что?  Людей не  хватает,  помещений тоже.  У  меня норма:  на один
квадратный метр  должно приходиться одна целая пять десятых голов индеек,  а
мы держим по три штуки. Механизации никакой...
     - Не все сразу, не все, - успокаивал ее Андреич - На следующий год...
     - Ну хоть людей еще подкиньте! - взмолилась Люба.
     Смирнов вертел в руках карандаш.
     - Где я  их  возьму?  -  Он  посмотрел на Илью.  -  Трактор им подавай,
катер...
     В  голове Сипа зрело какое-то решение.  И  неожиданно для всех он вдруг
сказал:
     - Может, мне к ним пойти?
     Люба недоверчиво посмотрела на Саввушкина.
     - Бери, бери, - засмеялся старший пионервожатый. - А то передумает.
     - Покажи ему наше хозяйство,  -  быстро сказала Люба Кате.  -  И  пусть
завтра приступает.
     Птичник,   вернее,   длинный   сарай,   помещался  недалеко  от   реки.
Первоначально предполагалось, что в хозяйстве будут и утки. Но до этого дело
не дошло. Надо было устраивать небольшой тихий заливчик, огороженный сеткой.
Это  попытались сделать,  однако в  первое же  половодье Маныч нанес столько
ила, что от затеи отказались. Поэтому из пернатых на острове оставили только
кур да индеек.
     Катя была в восторге, оттого что Саввушкин попросился в их бригаду.
     - Понимаешь, к нам мальчишки не идут, - призналась она Сипу. - А зря...
     В  птичнике  стоял  неумолчный гомон.  По  обеим  сторонам вдоль  стены
расположились в  два  ряда  деревянные клетки  с  сетчатым  полом.  Хохлатки
сновали в  них,  кудахтали,  что-то  долбили своими крепкими клювами.  Когда
ребята шли мимо кур,  те  провожали их  клекотом,  просовывали головы сквозь
прутья.
     - Знают меня, - похвасталась Катя. - Есть просят.
     Сип хозяйственным взглядом окинул птичник.  В  глазах у  него рябило от
мелькания медно-желтых с красным отливом птиц.
     - Какие-то они у вас красные... - сказал Сип.
     - Юрловская  порода,   -   пояснила  Катя.   -   Бывают   еще   черные,
серебристые...
     - Да? А у нас дома всегда были только белые.
     - Неслись хорошо?
     - Хватало.
     - Наверно, леггорны. Или русские белые.
     Илья потрогал одну клетку, потряс ее. Куры в страхе сбились в угол.
     - Ты что? - испугалась Катя.
     - Так, смотрю.
     Вдоль клеток был прикреплен деревянный желоб.
     - Для корма? - спросил Сип.
     - Да. И плошки для воды.
     - Ясно.
     Одновременно заголосило, закудахтало несколько хохлаток.
     - Снеслись,  -  пояснила Катя.  Она подошла к клетке,  открыла дверцу и
вынула яйцо.
     - Примитив, - усмехнулся Сип, И направился к выходу...
     Выбор  Саввушкина был  воспринят ребятами  с  большим  чувством  юмора.
Вечером, когда все укладывались спать в палатке, со всех сторон доносился то
петушиный крик, то кудахтанье. Но Сип на это не реагировал.
     - Илюха,  -  тихо позвал его Володя Гулибаба, - что это тебя потянуло в
птичник? - Их раскладушки стояли рядом.
     - В птичнике тоже работники нужны, - туманно ответил Сип.
     Он смотрел в  брезентовый потолок,  и  лицо его было озарено внутренним
светом. Илюха думал. Он был во власти идеи.
     - Цып-цып-цып! - пропел кто-то тоненьким голосом.
     - Сип, курочка яичко снесла, - откликнулся другой.
     - А яичко не простое, золотое...
     - Кончай базар, - спокойно сказал Стасик Криштопа.
     Но расходившихся ребят остановить было не так просто.
     Утром на завтрак, как нарочно, подали вареные яйца.
     - Завтрак имени Саввушкина, - прокомментировал Юра Данилов.
     Илья на колкость не ответил.
     После завтрака все  пошли по  своим бригадам.  Сип  по  пути заглянул в
мастерские.  Он потоптался возле верстака,  потрогал разложенный инструмент,
заглянул  в   открытый  шкаф,   заваленный  различными  железками,   мотками
проволоки,   разрозненными  частями   от   всевозможных   агрегатов   -   от
автомобильного двигателя до обыкновенного утюга.  В  эту коллекцию он и  сам
внес немалую лепту.
     - Можешь катиться к своим курочкам, - сказал кто-то.
     - Кончай,  - строго сказал Стасик. Он был бригадиром. - Что, инструмент
какой нужен? Бери, не стесняйся.
     Сип порылся в  шкафу,  отыскал нужную ему вещь,  завернул в бумагу.  На
него никто больше не обращал внимания. Илюха вышел.
     На полпути к птичнику он присел отдохнуть,  положив свою ношу на землю.
Сзади послышалось сопение. Саввушкин оглянулся.
     Возле тополька, сбивая листья прутиком, стоял Филя. Он смотрел в землю,
изредка бросая на Сипа виноватые, умоляющие взгляды.
     Илюхе  стало  жаль  его.   В  сущности,   в  чем  был  Филька  виноват?
Несмышленыш.  Саввушкин вспомнил его  преданность и  горячее желание принять
участие в любом деле, которое он затевал. Такими друзьями не швыряются.
     - Бездельничаешь? - спросил он весело.
     Филя от неожиданности вздрогнул.
     - Везет  же  вам!  -  продолжал Сип.  -  Гуляй,  купайся,  никакой тебе
ответственности...
     - Помочь? - осторожно спросил мальчик.
     - Тяжелая штуковина, - сказал Илья, поднимая свою ношу.
     Филя вприпрыжку подбежал к  Сипу и ухватился за сверток.  Они двинулись
по тропинке.
     - Горох сегодня пололи, - сообщил мальчуган.
     - Интересно?
     - Так себе... А это что за штука?
     - Эта  штука,  Филька,  произведет техническую революцию  на  птичнике.
Понял?
     Филя довольно шмыгнул носом.

     Петрова обрадовалась,  увидев  Сипа.  Она  засыпала кормушки ячменем из
ведра. По всему помещению стоял стук клювов о дерево.
     - Я думала, ты сбежал, - призналась Катя.
     - Плохо ты меня знаешь, - сказал Сип. - Вот еще и помощника привел.
     Филя зарделся.
     Тяжелый  сверток  они  положили в  укромный уголок.  Потом  с  усердием
таскали корм,  доставали яйца  и  складывали в  корзину со  стружками.  Филя
ухитрился пару яиц разбить и страшно при этом испугался.
     - Ничего,  бывает,  -  успокаивала его Катя.  -  Я  их  страсть сколько
вначале побила.
     - Скоро  этого  не  будет,  -  загадочно сказал Сип.  Но  больше ничего
объяснять не стал.
     Техническую революцию Илюха  готовил несколько дней.  Девочки уходили с
работы,  и  тогда из  птичника доносились стук молотка,  повизгивание пилы и
взволнованное кудахтанье хохлаток.
     Когда, по мнению Саввушкина, все было готово, он пригласил на испытание
системы всю бригаду во главе с Любой Мининой.
     Бригадир птичниц недоуменно осматривала клетки.
     - Что это?  -  спросила она.  Желоб для корма был прибит криво.  Клетки
скособочились.
     - Демонстрирую малую механизацию! - торжественно провозгласил Илья.
     Он щелкнул выключателем на агрегате,  и раздался тоненький ноющий звук,
словно раскручивали детскую юлу.  Затем звук погустел, стал ниже, и клетки с
одной  стороны  птичника  мелко  задрожали.  Яйца,  легонько  подпрыгивая на
сетчатых полах, скатывались к краям и по желобу устремлялись вниз, в заранее
подставленную корзину со стружками.
     Птичницы завороженно смотрели на эту картину.
     - Вибратор, - пояснил Сип, указывая на агрегат.
     Люба восхищенно покачала головой. Яйца потоком плыли по желобу...
     - Это только начало, - пообещал Илья. - Я еще задумал...
     Но что он задумал еще,  Сип сказать не успел.  Тряхнуло так,  что куры,
громко  квохча  и  хлопая  крыльями,  забились в  клетках.  Илья  бросился к
чудо-агрегату  и  выключил  его.  Однако  вибратор  продолжал  работать.  Он
рокотал,  как реактивный двигатель, до основания сотрясая весь птичник. Яйца
высоко подпрыгивали и шлепались на пол.  С треском отлетел желоб.  Хохлатки,
обезумев от ужаса, оглашали окрестность дикими криками. Когда стали валиться
клетки, птичницы выскочили на улицу...
     В кабинете директора Макара Петровича собрались Смирнов,  Минина,  Катя
Петрова,  Маша  Ситкина,  как  председатель совета  отряда седьмого "А",  и,
конечно, Саввушкин.
     - Подведем итог, - хмуро сказал Макар Петрович.
     - Двадцать три яйца, - сказала Люба Минина.
     - Куры все целы, - поспешно добавила Катя.
     - Я не об этом,  - продолжал директор школы, - Ты понимаешь, Саввушкин,
что я говорю о твоих необдуманных поступках?
     Илюха сидел, понурив голову. Смирнов был в растерянности.
     - Что же будем делать? - оглядел присутствующих Макар Петрович.
     - За  такое,  за  такое...  -  Люба Минина от возмущения не могла найти
подходящих слов. - Отправить с острова!
     Андрей нахмурился.
     - Развалил весь птичник, - не унималась бригадир.
     - Я уже все клетки приладил на место, - оправдывался Илья. - Ты же сама
говорила, что нужно механизировать птичник.
     - Да  что  с  ним  церемониться!  -  Люба  не  могла прийти в  себя  от
негодования. - В станицу его, от греха подальше!
     - Успокойся,  Минина,  - остановил ее Макар Петрович. - А в станице что
ему делать? Собакам хвосты крутить?
     - Можно мне? - поднялась Маша Ситкина.
     - Ну? - посмотрел на нее директор школы.
     - Я  прошу допустить Саввушкина к  работе на  свиноферме,  -  тихо,  но
твердо сказала Ситкина.
     Андрей,  подавив вздох  облегчения,  кивнул.  Макар  Петрович некоторое
время молчал, обдумывая предложение Маши. И вынес свое решение:
     - Ладно, Ситкина. Под твою ответственность.


                           ОРИГИНАЛЬНЫЙ ЖАНР

     На  свиноферму Сип шел кружным путем.  Специально свернул на кукурузное
поле,   чтобы  хоть  издали  поглядеть,   как   "Беларусь"  с   прицепленным
культиватором прочесывает  ряды  с  упругими,  поднявшимися  почти  на  метр
растениями.
     Потом он заглянул на пасеку.  Володька,  в  шляпе,  с предохранительной
сеткой, свисающей с полей, возился с ульями.
     До своего нового места работы Илюха добрался,  когда солнце было высоко
на небе.
     - Привет! - помахал он Ситкиной, взвешивающей что-то безменом.
     Маша, приветливая доброжелательная Маша, встретила его сердито.
     - Вот что, Саввушкин, чтобы это было в первый и последний раз.
     - Ух ты! - изумился Сип.
     - Я серьезно предупреждаю. Попробуй только завтра опоздать! Руки мыл?
     - И зубы чистил тоже.
     - Не паясничай. Покажи руки.
     Илюха протянул ей руки ладонями вверх.
     - Вот умывальник,  мыло, полотенце, - строго сказала Маша. - Таким тебя
Вася не примет.
     Намыливая руки, Сип как можно миролюбивее спросил:
     - Маш,  а  у  вас  на  ферме  ничего не  нужно  механизировать?  Может,
автодоилку?
     - Во-первых, не у вас, а у нас. Во-вторых, это тебе не коровник.
     - Я хотел сказать, автопоилку, - смутился Сип.
     - Прошу тебя,  -  в голосе бригадира послышалась мольба,  -  оставь все
свои эксперименты. Договорились?
     - Договорились.
     Сип стал разглядывать плакат, повешенный на самом видном месте. Девушка
в  белом халате,  чем-то  очень похожая на  Ситкину,  была окружена розовыми
поросятами.  И надпись:  "Если на ферме чисто и свежо,  людям и животным это
хорошо".
     - Большое у тебя хозяйство?
     - Три свиноматки,  двадцать шесть поросят,  семь подсвинков, Вася, ты и
Вера Нaзаренко.  -  Ситкина сняла с вешалки халат и протянула Саввушкину:  -
Надень, покажу тебе ферму. С Васей будешь работать только в халате. Понял?
     Сип уныло влез в огромный халат. Они вышли из кормокухни.
     - Вася,   Васенька,   -  ласково  почти  запела  Маша.  -  Хороший  мой
Васенька...
     Сип невольно обернулся.  Она стояла у  загончика,  в котором развалился
огромный боров.
     - Тю-ю! - протянул Сип. - Васька - вот эта хрюшка?
     - Не хрюшка, а боров, - обиделась Ситкина. - Породистый, йоркшир.
     Вася с трудом поднял свое тело и подошел к ограде. Маша почесала его за
ухом. Боров от удовольствия хрюкнул.
     Сип тоже почесал борова.
     - Будем знакомы, йоркшир.
     Ситкиной это не понравилось.
     - Запомни,  Илюха,  Вася у  нас рекордист.  И требует особого внимания.
Кормление строго по режиму. Он так приучен: по нему можно часы сверять.
     Ситкина  повернулась и  пошла  обратно  в  кормокухню.  Илюха  поплелся
следом. Маша достала из шкафа толстую книгу, сунула Саввушкину.
     - Пока не освоишь, к Васе не допущу.
     Илья вслух прочел название:
     - "Свиноводство". Всю? - взвесил он книгу на руках.
     - Есть еще несколько.  И брошюры.  Вообще тебе неплохо было бы съездить
денька на два в совхоз "Путь коммунизма". Вот там свиноферма!
     Сип  хотел  сказать,  что  не  собирается оставаться в  Машиной бригаде
навечно,  однако счел нужным пока этот вопрос не поднимать: все-таки Ситкина
его выручила.

     Илюха с трудом осваивал мудреную науку.  А если сказать честно,  просто
принуждал себя.  То,  к чему не лежала душа, не давалось ему. Ну разве может
нормальный человек запомнить какие-то кормоединицы,  болезни свиней, графики
и таблицы привеса?
     Сип  ходил  грустный.   И   это  не   ускользнуло  от   проницательного
педагогического ока Андрея Смирнова. Как-то он наведался на свиноферму.
     - Сильно занят? - спросил Андрей у Саввушкина, дремавшего над очередной
книжкой по свиноводству.
     - Не очень...
     - Оторву тебя минут на пять,  не больше. - Андрей положил руку на плечо
Илье. - У тебя есть желание заняться художественной самодеятельностью?
     Они медленно прогуливались вдоль загонов.
     - Для этого талант надо иметь, - протянул Сип.
     - Талант есть у каждого.  Только его надо развить, - авторитетно заявил
пионервожатый.
     Они дошли до кормокухни, повернули обратно.
     - Обязательно в самодеятельность идти?  -  спросил Сип после некоторого
молчания.
     - Почему же обязательно?  На то она и самодеятельность. Добровольно. По
велению, так сказать, души...
     Веление Илюха  не  чувствовал.  Но  обижать Андрея  не  хотелось.  Если
говорить честно, Смирнов относился к Сипу хорошо.
     - Подскажи, какой мне талант развивать, - обреченно попросил Илья.
     - Ну, например, запишись в хор.
     Сип тоскливо вздохнул. Петь в хоре ему совсем не улыбалось. Вот если бы
иметь голос,  как у Жорки Петелина из девятого класса,  -  другое дело.  Тот
поет - все молчат. Только подпевают. Выступать, как Жорка, куда ни шло. Тебе
хлопают,  вызывают.  А  то  стой среди хора.  Раскрываешь ты  рот  или нет -
никакой разницы. Хоть ори громче всех, все равно никто не поймет.
     - Я бы не против, но... - жалостно проговорил Илья.
     Пионервожатый испытывающе  посмотрел  на  него  и  укоризненно  покачал
головой.
     - Эстрадный оркестр тебя устраивает?  -  спросил он  так,  словно Сип -
капризная девчонка. - Иди ударником.
     Стать ударником мечтали многие.  Среди них  было  немало достойных.  И,
получая на  следующий день  в  свое полное распоряжение ударные инструменты,
сияющие никелем и  медью,  Саввушкин не  предполагал,  каких  усилий  стоило
Андрею уговорить руководителя оркестра, десятиклассника Бедулю.
     Восседая  на   высоком  стуле   позади  оркестра  на   летней  эстраде,
расположенной на  живописном берегу острова,  Сип вдруг почувствовал себя на
вершине  блаженства.  Барабан  издавал  такой  отличный шум,  а  тарелки так
прекрасно сверкали и  клацали на  всю  округу,  что  репетиция пролетела для
Саввушкина одним незабываемым мгновением.
     До следующей репетиции Сип отрабатывал технику на всем,  что попадалось
под руку:  штакетнике, тумбочке около раскладушки, на тарелках в столовой. И
когда оркестр снова собрался на репетицию,  Илья был совершенно уверен,  что
стал виртуозом.  Он притащил Володю Гулибабу и Филю, которые тихо устроились
под кустами возле эстрады, с восхищением глядя на приятеля, расположившегося
выше всех в оркестре.
     ...И вот настроены инструменты. Бедуля взял в руки электрогитару.
     - Приготовились,  -  сказал руководитель оркестра и предупредил Илью: -
Сип,  давай потише и следи за ритмом.  - Бедуля начал отбивать такт ногой: -
Раз-два-три...
     Но прежде чем оркестр взял мелодию,  Сип извлек из барабана такую бурю,
что руководитель закричал:
     - Отставить! Сип, следи за ритмом. Раз-два-три.
     И снова Саввушкин огласил оба берега Маныча каскадом невыразимого шума.
Казалось, тарелки вот-вот треснут, а барабаны взорвутся.
     - Стоп, стоп! - завопил Бедуля. - Это невозможно...
     - Кошмар, - отчаянно произнес саксофонист.
     - Не могу, - простонал электроорганист.
     Бедуля  некоторое время  приходил  в  себя,  потом  с  затаенной злобой
скомандовал:
     - Сип, последний раз предупреждаю.
     Снова  руководитель  отбил  такт,   и   оркестр,   кажется,   преодолел
вступление.  Илья поубавил пыл,  но его хватило ненадолго.  Звон меди и  гул
натянутой кожи до того заворожили Сипа,  что он вошел в  раж.  В  этом хаосе
совершенно потон