темный от времени и ила самовар. У всех вырвался вздох облегчения.
     - Полный вперед! - гремит над Манычем голос Ченцова.
     До ближайшего островка шли не останавливаясь. И когда катер приблизился
к илистому, заросшему кустарником берегу, Смирнов заметил лодку, до половины
вытащенную из воды.
     - Остров обитаем, - сказал он.
     - Швартоваться? - спросил Ченцов.
     - Да, - коротко бросил директор.
     "Грозный" с  разгона заскользил по  дну  и  замер.  Первым на  островок
соскочил Андрей.  За  ним последовали остальные.  Всем не терпелось отыскать
своего товарища.
     Вдруг  из  кустов вышел мужчина.  На  его  голове красовалась форменная
фуражка.  Это  был старший инспектор рыбнадзора Саломатин.  Озабоченное лицо
инспектора расплылось в улыбке.
     - Экскурсия? - спросил он, протягивая руку Макару Петровичу.
     - Да нет, - ответил директор, - малец один пропал. Ищем.
     - Я вот тоже в поисках...
     - Кого ищете? - поинтересовался директор.
     - У меня одна забота, - невесело усмехнулся Саломатин. - Браконьеры...
     Ребята  собирались уже  броситься  врассыпную по  острову,  но  Смирнов
приказал:
     - Всем оставаться на местах. Кто-нибудь на острове есть? - обратился он
к инспектору.
     - Сейчас нету. Но ночью были. Это точно. Костер свежий...
     - Наверное, Илюшка! - загорелись глаза у Ситкиной.
     - У него что, сети имеются? - спросил инспектор.
     - Удочки были, - сказал Гулибаба.
     Саломатин показал на песок.
     - А  тут  перемет  тянули.   Никак  не  прихвачу.  По  ночам,  подлецы,
действуют... - Он столкнул свою лодку в воду.
     - Вверх по реке были? - спросил Макар Петрович.
     - На  соседнем островке.  Без толку.  Теперь до  темноты отсиживаются в
станице... Помочь вам пошукать хлопчика?
     - Спасибо,  товарищ Саломатин,  -  ответил директор,  - у нас лошадиные
силы, - показал он на катер.
     - Это хорошо, - сказал инспектор, берясь за весла. - А я специально без
мотора,  чтоб потише... А вы тут зря время не теряйте, - посоветовал он. - Я
каждый кустик осмотрел.
     И,  пожелав  удачи,  Саломатин направил лодку  к  берегу.  А  поисковая
группа,  заняв места на катере, отправилась дальше. Возник спор, заходить ли
на соседний остров.  Саломатин был на нем.  А так как предстояло,  возможно,
осмотреть еще несколько островков, решили его миновать.
     И когда он оставался уже позади, Маша Ситкина вдруг сказала:
     - Ребята, вы ничего не слышали?
     - Нет, - ответил Шота.
     - И я не слышал, - откликнулся Гулибаба.
     - Да послушайте!
     Но  как они ни  вслушивались,  ничего,  кроме шума двигателя,  не  было
слышно.  Ситкина решительно подошла к  Смирнову,  разглядывающему в  бинокль
оставшийся позади кусочек суши посреди реки.
     - Я, кажется, слышала чей-то голос, - сказала она взволнованно.
     - Стоп! - скомандовал пионервожатый.
     Ченцов повторил приказ мотористу.
     - Гляди! - воскликнул Шота, отличающийся прекрасным зрением.
     Все невольно повернулись в ту сторону, куда указывал Баркалая.
     - Где? Что? - раздались голоса.
     - На дереве.
     Пионервожатый направил  бинокль  на  сухую  верхушку  высокого  дерева,
одиноко торчавшего на острове.
     - Гнездо. Еще гнездо... Постойте, кажется, кошка.
     Все  наперебой стали  просить у  Андрея  бинокль.  Первой  он  достался
Ситкиной.
     - Пахом! - вскрикнула девочка.
     - Пристать! - приказал Макар Петрович.
     "Грозный",  описав  круг,  заспешил к  острову.  И  тут  только  ребята
заметили,  что  навстречу катеру по  берегу бежит фигурка.  Она спотыкалась,
падала, бежала снова, подпрыгивая и приплясывая.
     - Сип! Илюха! - огласили окрестность радостные, звонкие голоса.


                                РОБИНЗОН

     От Смирнова Илья выскочил переполненный обидой.  Он шагал,  не разбирая
дороги.  Ноги неожиданно привели его к стенду,  где вывешивалась "Пионерская
правда".  Сип невольно остановился.  Пробежал по  ней глазами.  Его внимание
привлекло обсуждение письма  одной  девочки.  Она  обращалась в  редакцию  с
просьбой посоветовать,  какому увлечению лучше всего отдаться.  Тут же  были
помещены  ответы  пионеров из  других  городов.  Один  рекомендовал заняться
спортом,  другой -  собирать марки,  третий - играть на пианино, четвертый -
изучать язык. А кто-то писал, что нельзя выбирать занятие по подсказке. Это,
мол, должно идти от души.
     "Правильно!"  -  подумал Сип.  Он  был  полностью согласен с  последним
автором.  И  тут  у  него возникла мысль -  написать в  "Пионерскую правду",
рассказать,  в какое его поставили положение.  Пусть и Андрей,  и Ситкина, и
Данилов, короче, все, кто обрек Сипа на безделье, задумаются.
     Сказано - сделано. Сип промучился над письмом битый час, испортил целую
тетрадь.  Когда,  по  его мнению,  он сумел отразить на бумаге все,  что его
переполняло,  Саввушкин сунул письмо в  карман и решил тут же отвезти его на
почту  в  станицу.  Можно  было  вполне обернуться за  полдня:  паром  ходил
регулярно. В крайнем случае воспользоваться одной из лодок.
     Илюха вышел из палатки.  Гнев,  к его удивлению,  пропал.  Но сама идея
куда-нибудь отправиться не покидала его. В конце концов, человек он вольный,
к работе все равно не допускают.  Сип вернулся,  взял удочки,  фляжку и свою
любимую книгу.
     У причала на ленивой волне покачивались лодки. Катера не было - ушел на
ту  сторону.  Илюха огляделся.  Вокруг никого.  Самой легкой и  быстроходной
считалась "Чайка".
     На сиденье,  свесив лапы и  голову за борт,  развалился Пахом.  Большой
любитель рыбы, которую в избытке поставляли ему интернатовские рыболовы, кот
как завороженный следил за мальками, стайкой ходившими на мелководье.
     - Брысь! - погнал Илья Пахома. Но тот, только на секунду оторвавшись от
захватившего его зрелища, не сдвинулся с места.
     Сип отвязал веревку и ступил в лодку. Она резко качнулась. Пахом прижал
уши,  вцепился когтями в  дерево,  чтобы не  свалиться в  воду,  но лодку не
покинул.
     - Ладно,  поедешь со  мной,  -  сказал  Илья  и  оттолкнулся веслом  от
причала.  "Чайка" легко заскользила по волнам.  Кот метнулся на корму.  Суша
удалялась все  дальше и  дальше.  -  Все  по  местам!  -  скомандовал Сип  и
заработал обоими веслами.
     Тысячи  солнечных зайчиков  купались в  реке.  Вода  хлюпала  о  борта.
Саввушкин  полной   грудью   вдохнул   свежий   воздух,   пахнущий  дальними
странствиями, и стал выруливать на середину. Пахом, все еще не смирившись со
своей участью, жалобно мяукнул.
     - Полный вперед! - крикнул Илья. - Так держать!
     Путешествие началось.
     Мысль о  посещении островов вверх по  Манычу родилась у  Саввушкина еще
прошлым летом. Он даже делился ею с Володей, предлагая пожить, как настоящие
робинзоны.  Роль Робинзона он предназначал себе,  а Пятницы -  Гулибабе.  Но
осуществить эту идею им  не удалось:  не подвернулось подходящего случая.  И
вот теперь он может выполнить свою заветную мечту. Целый день на необитаемом
острове - что может быть лучше!
     Грести против течения было нелегко.  Илья снял брюки,  майку. Кот скоро
успокоился и смотрел на воду, вздрагивая от попадавших на него брызг.
     Мерно скрипели уключины,  солнце слепило так,  что даже через прикрытые
веки было светло. И казалось Саввушкину, что он плывет не по родному Манычу,
а  где-нибудь в  далеком южном  море,  среди безбрежной глади,  и  вокруг на
многие сотни миль нет ни одной живой души.
     На встававшем впереди острове,  поросшем высокой травой и  кустарником,
воображение его дорисовало пальмы с  пышными фестонами ветвей на  верхушках,
банановые заросли и  дикие пещеры.  Ему  даже показалось,  что он  различает
порхающих с  дерева на дерево обезьян.  Илюха смежил веки.  Солнечные блики,
стригущие гребешки волн родили замысловатые радужные картины. От нахлынувших
радостных чувств сам по себе вырвался крик.
     - А-а-о-о-у-у-и-и! - пронеслось над рекой.
     Саввушкин  направил  "Чайку"  к  илистому  берегу.  Но  когда  до  суши
оставалось с  полсотни метров,  Илья увидел,  что островок обитаем.  На  нем
двигались две  фигуры.  Илье  нужно было  необитаемое место.  Иначе пропадал
смысл путешествия.  Сип свернул и обошел островок.  Пахом тоскливым взглядом
проводил желанную землю. Ему, видимо, надоело болтаться по волнам.
     Определенного плана у  Сипа не было.  Основная цель -  отлично провести
день.  К  вечеру он  думал вернуться в  лагерь.  По мере приближения другого
острова  Сип  все  больше  уставал.  Хоть  и  невелико  течение  Маныча,  но
пройденный путь отнял у  мальчика почти все  силы.  Стоило ему на  некоторое
время бросить весла,  как  лодку относило назад.  Наверстывать было труднее.
Илья собрал всю  свою волю и  греб без  отдыха.  Руки сделались деревянными,
пальцы,  казалось,  нельзя будет  разогнуть.  Ко  всему  прочему солнце жгло
немилосердно.
     На последние метры у Сипа ушли остатки сил. Как только под днищем лодки
заскрипел песок,  Илья  в  изнеможении опустил весла.  Пахом как  ошпаренный
выскочил в мелководье и пустился бежать,  отряхивая на ходу лапы. Очутившись
на  сухой  земле,  кот  подрыгал всеми четырьмя конечностями и  первым делом
занялся умыванием.
     Немного отдохнув, Сип подтащил лодку на берег, шатаясь, добрел до травы
и  с  удовольствием растянулся на  ней,  ощущая всем телом,  как он  зверски
устал.  Илья не жалел об этом. Он знал, какие трудности и лишения испытывали
мореходы  прошлого,  прежде  чем  почувствовать счастье  первооткрывателя...
Приблизительно такая  же  радость  снизошла  и  на  него.  Сип  считал  себя
властелином этого острова.
     Сначала надо было осмотреть свои владения.  Они,  конечно,  значительно
уступали по  площади Пионерскому.  Однако имелось все,  что  надо для  души:
высокая,  по  пояс,  трава,  кусты  краснотала и  ветлы,  песчаная лагуна  с
камешками,  разбросанными по дну,  кусок берега с жестким осокорем.  Имелось
даже  одно  раскидистое дерево  с  высохшей верхушкой,  на  которой лепились
несколько растрепанных гнезд.
     Кот   Пахом   вышагивал  вслед  за   Саввушкиным,   изредка  замирая  и
прислушиваясь,  что творится в траве. Он попытался поймать кузнечика, но тот
стрельнул в сторону.  Пахом недовольно дернул хвостом и посмотрел на Сипа. В
его глазах явно светилась мечта о еде.  Да и сам Илюха ощутил ноющую пустоту
в  желудке.  Следовало  незамедлительно заняться  вопросом  пропитания.  Это
значит -  наловить рыбы и зажарить на прутике над костром. Единственное, что
позволил взять с собой Сип, - коробок спичек, соль и воду во фляжке.
     Илюха вышел к тому месту,  где оставил лодку.  К его удивлению, "Чайки"
не было.  Думая,  что ошибся местом,  Илья поискал поблизости. Но, глянув на
реку,  Саввушкин с ужасом обнаружил, что лодка покачивается далеко на волнах
и  догнать беглянку он  уже не  сможет.  Свершилось больше того,  о  чем Сип
мечтал: он остался без средств передвижения, без удочек, одежды и спичек.
     Пахом терся о его ноги, жалобно мяукал, выпрашивая есть.
     - Иди ты! - оттолкнул его Илья. Обиженный кот сел в сторонке и с тоской
посмотрел на реку.  Саввушкину стало жаль его.  Ведь виноват был он,  Сип. И
забота покормить Пахома лежала на его плечах.
     Илья обследовал лагуну. В теплой, прогретой воде ходили косячки молоди.
Сип решил использовать в качестве орудия лова купальные трусы.  С трудом ему
удалось  поймать  несколько мальков.  Пахом  проглотил их  мгновенно.  Но  о
сытости, конечно, не могло быть и речи.
     Илюха  попробовал одного малька съесть сам.  Откусил маленький кусочек,
пожевал,  пожевал,  но проглотить так и не смог.  Уставший, голодный, побрел
Илюха к дереву и присел в тени его могучих ветвей.
     Как только он прикрывал глаза,  в  его воображении вставала столовка на
Пионерском.  Чтобы не думать о еде, Сип устремил свой взгляд на Маныч, где в
мареве плыл берег, за которым начинались совхозные поля.
     Над прибрежными зарослями кружил подорлик, высматривая для себя добычу.
Он  несколько раз  кидался к  земле,  но,  видимо,  его  броски  оказывались
неудачными.  Хищник снова взлетал в  поднебесье и  описывал круги,  почти не
шевеля крыльями. Вот он медленно приблизился к островку и опустился на голые
сучья верхушки.  Сип явственно разглядел его бурое тело,  с  черным подпалом
крылья. Птица хищным глазом косила на мальчика, раскрывала крючковатый клюв.
     Илюха  натянул  тугой  лук.  И  оперенная стрела,  пущенная тетивой  из
воловьей жилы, пронзила птицу.
     Сип не услышал шума падения хищника. Его заглушили тамтамы. Вмиг дерево
окружили  темнокожие воины  с  копьями  в  руках,  с  перьями  на  голове  и
раскрашенными лицами.  Старший из них,  видимо,  вождь, потому что украшения
его были особенно пышными и яркими, крикнул гортанным голосом:
     "Это ты, бледнолицый, убил птицу, тотем нашего племени?"
     Илюха от страха не знал, что ответить.
     "Ты кто?" - продолжал вождь. Он здорово смахивал на школьного истопника
Евсеича.
     "Я Сип. Вернее, Саввушкин. Ученик седьмого "А".
     Один  из  воинов  наклонился к  своему предводителю и  что-то  негромко
сказал ему на ухо.
     "Тотем твоего племени - змея?" - спросил тот у Ильи.
     При  слове "змея" Илюха услышал шорох в  траве.  У  его  ног  мелькнуло
серебристое, скользкое тело.
     Илюха отступил назад и больно стукнулся затылком о дерево.
     Сип проснулся,  схватился за ушибленное место. И вскочил. Теперь уже не
во  сне,  а  наяву он  увидел змею.  Илья  одним рывком сорвал ветку и  стал
колотить ею по извивающемуся гаду, пока тот не затих.
     Илья выбрался из травы и сел поближе к воде. Наверное, вот так Робинзон
высматривал в  море  какой-нибудь корабль,  который смог бы  отвезти его  на
любимую родину.
     Но река была пустынна.  Ни баркаса, ни лодчонки. Вплавь до берега ни за
что  не  добраться -  слишком далеко.  Илюха был рад,  что захватил с  собой
Пахома. Одному было бы в тысячу раз тоскливее.
     Саввушкин просидел  на  песчаной  косе,  пока  на  реку  не  опустились
золотистые сумерки.  Сразу  посвежело.  Илья  уныло  занялся  приготовлением
ночлега.  О том,  что его впотьмах кто-нибудь заметит, не могло быть и речи.
Так что ночевать придется на острове.
     Сип  нарвал  прутьев  краснотала,  травы.  Оставаться на  земле  он  не
решился,  помня об убитой змее.  Илья обследовал дерево.  В его пышной кроне
нашлась пара  ветвей,  на  которых он  при  помощи  сучьев  соорудил подобие
площадки. Перетащил туда траву и листья. Когда на небе вспыхнули звезды, Сип
расположился на своей верхотуре.
     Если бы  не  голод и  не холод!  Стоило мальчику слегка задремать,  как
перед глазами появлялась тарелка дымящегося борща или кусок пирога с  мясом.
И все - огромных размеров.
     "Хоть бы сухую корку погрызть", - с тоской думал Илюха, прижимая к себе
Пахома.  От  кота шло живое тепло.  Он  доверчиво дремал возле Сипа.  Но все
равно  было  чертовски  холодно.  Малейшее  дуновение  ветерка  пробирало до
костей.  Илюха ворочался так и этак на своем жестком ложе,  стараясь получше
зарыться  в  холодную  зелень.  Еще  ему  приходилось думать  о  том,  чтобы
ненароком не  свалиться вниз.  И  ночь  тянулась  нескончаемо долго.  Заснул
Илюха,  когда по  краю неба на  востоке разлилась полоска огненной зари.  Не
слышал он,  как  к  острову пристала лодка инспектора рыбнадзора.  Саломатин
тоже не видел Саввушкина, скрытого в ветвях дерева.
     Проснулся Сип,  когда  катер  "Грозный" удалялся вверх  по  реке.  Илья
кубарем скатился на землю.
     Сколько он  ни  кричал,  сколько ни  махал  руками,  его  не  замечали.
Саввушкин был готов разреветься.  Ему казалось,  что его никогда не снимут с
опостылевшего необитаемого острова.
     А  Пахом в  это  время,  терзаемый голодными муками,  решил обследовать
гнезда:  авось удастся чем поживиться. Но они были пусты. За этим занятием и
увидели его Смирнов и Ситкина...
     - Ребята,  не найдется кусочек хлебца?  -  были первые слова спасенного
Робинзона.
     Все, кто прибыли на катере, растерянно переглянулись.
     - Не  учел  начальник  штаба  поиска,   -   засмеялся  Макар  Петрович,
подмигивая  Андрею.   Тот  только  виновато  развел  руками.  Маша  зачем-то
заглянула в свою санитарную сумку.
     - Тебе никакой санитарной помощи не требуется? - спросила она у Сипа.
     Илья отрицательно покачал головой.
     Володя Гулибаба обследовал один карман,  другой.  И вытащил полпряника.
Сип вонзил в него зубы.
     Директор  заторопил Ченцова  -  поскорей на  Пионерский.  Но  Илюха  не
успокоился, пока не показал, где он провел ночь, и убитую змею.
     - Эх,  ты!  -  сказала Ситкина.  -  Это уж.  Придется тебе основательно
заняться зоологией.
     Сип радостно кивал.  Он  был готов заняться чем угодно.  Он  все еще не
верил в свое счастливое спасение...


                              ПОРУЧИТЕЛИ

     Из столовой Саввушкин вышел,  еле передвигая ноги.  Тетя Глаша особенно
не ругала Илью за то,  что он увез с собой Пахома.  На радостях, что любимец
ее нашелся целый и невредимый, повариха наставила перед Сипом столько разной
еды,  что съесть ее мог разве великан. Перепало и Пахому. Изголодавшийся кот
наелся на славу, потом развалился на подоконнике и проспал до вечера.
     Весть о  том,  что Сип провел ночь на необитаемом острове,  с быстротой
молнии разнеслась по  всему лагерю.  Сип  стал  героем Пионерского.  Его  не
мучила  ложная  скромность -  свои  приключения Саввушкин  рассказывал очень
охотно,  попутно  присовокупив такие  подробности,  которые  весьма  выгодно
выставляли его героическую фигуру.  Так,  например,  появилась небольшая, но
опасная  буря,   которую  Илюха  выдержал,   как   настоящий  морской  волк.
Происшествие с  ужом переросло в  рискованный для жизни поединок.  А  ночное
бдение в ветвях дерева превратилось в картину, полную драматизма.

     Повествуя о  своем  путешествии малышне,  Илюха  не  заметил,  как  его
"занесло".  Младшеклассники раскрыв рты слушали, как Сип дрался со свирепыми
разбойниками, сражался с кровожадными хищниками, спасал беззащитных туземцев
от белых эксплуататоров.  Неизвестно, какие еще подвиги потрясли бы малышей,
но Саввушкина вызвал Макар Петрович.
     Илья пошел к нему, ожидая получить нагоняй.
     - Ну как, Робинзон? - спросил директор. - Пришел в себя?
     Он  расспросил у  Ильи,  как он  упустил лодку,  как чувствовал себя на
острове.
     - Замерз,  - признался Сип. - Есть очень хотелось. - Сочинять директору
было не с руки. Да и разжалобить не мешало.
     - Боялся?
     - Было такое.
     - Значит, неважно быть Робинзоном? - усмехнулся Макар Петрович.
     - Разве это  остров!  -  отмахнулся Сип.  -  У  Робинзона фрукты разные
росли... А тут - один камыш да трава.
     - Конечно,  это  тебе не  Гаваи или  там Новая Гвинея.  У  нас кокосы и
бананы не растут. - Он посмотрел на смирного Илью. Пай-мальчик, да и только.
- Думаю, у тебя отпала теперь охота к подобным экспериментам?
     - Отпала, - радостно кивнул Илюха. На сей раз, кажется, пронесло. И для
пущей убедительности добавил: - Честное слово.
     - Хорошо. Иди, - сказал директор. - Возьми свою книгу. И письмо.
     Сип взял "Робинзона Крузо",  письмо и  стремглав покинул комнату.  Пока
директор не передумал.
     ...Что  делать  Саввушкину  дальше,  приятели  обсуждали  втроем.  Они,
обнявшись,  шли  по  острову.  Филя  немел от  гордости,  что  у  него такой
знаменитый друг.  Сип  считал,  что  положение героя автоматически снимает с
него наказание. Володя Гулибаба его поддерживал.
     - Просись на пасеку, - уговаривал друга Гулибаба.
     Илюха поморщился.
     - Я  думаю,  -  степенно произнес он,  -  самое время идти в  помощники
тракториста. Теперь Андрей не откажет. Как, а?
     - Не знаю, - пожал плечами Володя.
     - Факт, не откажет, - шмыгнул носом Филя.
     - А может, на "Г