за семь дней тысячу четыреста боев. И я не помню, чтобы я чувствовал усталость или боль. В чем же секрет? В фехтовании случаются и победы, и поражения, но куда более важно - совершенствовать свой дух. Почему? Да потому что сознание безгранично". 
Духовная сила, как утверждали Тэссю и его последователи, появится только после того, как исчезнут эгоизм, беспокойство и вообще все сколько-нибудь различимые показатели наличия "я". Тогда, и только тогда воин сможет стать единым со своей техникой. Тогда, и только тогда сознание его будет подобно чистому зеркалу, в котором отражаются сознание и намерения противника, незамутненные собственными чувствами, страхами и переживаниями. Вот что говорил один из его учеников, прошедший через полторы тысячи дней беспрерывных тренировок и выдержавший шестьсот боев за три дня: 
"Я нашел в себе силы продолжать и к концу дня пережил состояние "отсутствия я" - я полностью слился со своим противником и двигался в беспрепятственной свободе". Тэссю советует: "Новички, желающие вступить на этот путь, должны отбросить собственное "я", собрать дух воедино и в предельной концентрации противостоять противнику. Они должны действовать решительно и молниеносно и не иметь никаких посторонних мыслей". 
Тэссю полагает, что "не имеющий я" воплощает в себе истину буддизма и сущность бусидо: 
"Бусидо - вот единственно достойный образ жизни для японца. Чтобы, познать Путь, необходимо забыть себя и пробудиться к истине... Прилагать усилия к чему-либо - значит совершать большую ошибку... Никогда не следует говорить "я", ведь истина не знает ничего подобного... Когда всякие мысли о "я" отсутствуют, возникает подлинное бусидо". 
А когда нет "я", нет и врага! Тессю говорит: "Когда ранним утром 20 марта 1880 года я вообразил, как вступаю в поединок с Асари, видение (надвигающегося и одерживающего верх Асари) исчезло, и я обрел высшее состояние не-врага". 
В другом месте он дает иную версию тех же событий: 
"Я практиковал и тренировался год за годом. 30 марта 1880 года я обрел состояние не-врага. Не могу выразить, какую радость я тогда испытал... Мне было сорок пять. Когда я вспомнил о том, что я прежде думал о мастерстве и отсутствии мастерства, сражении и не.-сражении, я понял, что все эти дихотомии не имеют ничего общего с противником, все они есть лишь порождение сознания. Когда есть "я", есть и враг. Когда "я" нет, нет и врага". 
Это позволило Тэссю назвать свой метод "меч не-меча", а свой меч - "мечом сознания". Настоящая сила заключена не в реальном, зримом мече, какого бы высокого качества он ни был, равно как и не в технике владения им. Источником подлинной силы является дух воина, держащего в руках меч. И пестование через фехтование духа является единственной целью изнурительных занятий и упражнений. 
Тэссю был убежден, что открытые им, фехтовальщиком, принципы искусства меча в равной мере применимы и к остальным сферам человеческой деятельности. Одному мирянину, который поинтересовался его взглядами на буддийское учение, он продемонстрировал их в поединке со своим учеником, а потом заметил: "И что вы думаете о моем понимании "Наставлений" Риндзая? Являясь мастером меча, я не могу выразить свое понимание учения Риндзая способом лучшим, чем через Путь меча. Как бы ни были обширны ваши познания, но если вы подражаете кому бы то ни было, ваш дзэн мертв". 
В другом месте он говорит еще более твердо: "Если сознание ваше пусто, то в нем отражаются все "искажения" и "тени" сознания других людей. Что касается фехтования, то именно не-сознание подсказывает нам, куда лучше всего нанести удар. В повседневной же жизни оно позволяет проникнуть в самое сердце другого человека". Любопытно, что Тэссю, обретший совершенное мастерство фехтования благодаря медитации над коанами, "данными" ему дзэнскими наставниками, по-видимому, не требовал ничего подобного от своих учеников. Впрочем, полагает Стивене, если ученик обращался к Тэссю за наставлениями в медитации, он получал их в полной мере. 
В конце концов полный излишеств образ жизни "добил" Тэссю. К пятидесяти трем годам рак желудка вступил в завершающую стадию. Но разум его оставался чистым и ясным до самого конца. В день смерти вокруг Тэссю собрались друзья и родственники, его помыли и одели в белоснежные одежды. Вдруг он спросил, почему из додзё не доносится никаких звуков. Когда ему объяснили, что ученики из уважения к его последним минутам прервали занятия, он приказал им немедленно продолжить их. Ведь только так и можно проявить свое почтение по отношению к учителю! Вдруг послышалось карканье вороны, началась агония, но Тэссю, перед тем, как сделать последний вдох, прошептал прощальное стихотворение - ведь он был настоящим воином: 
Втянул живот, несмотря на боль - карканье вороны поутру. 
Когда одного буддийского наставника спросили, что он думает об этих стихах, он ответил: "Какое восхитительное стихотворение смерти!" 
ДЗЭН И СОВРЕМЕННЫЕ БОЕВЫЕ ИСКУССТВА 
Главной темой нашей книги, как мы неоднократно отмечали, является вопрос о взаимоотношении дзэн и искусства фехтования, о том, как в сознании воина соединялись эти два начала. В эпоху Токугава фехтование в значительной степени утратило свою практическую применимость и превратилось в один из видов боевых искусств. Исключение, быть может, составляет лишь то искусство меча, которое проповедовал Тэссю. Во время второй мировой войны меч и фехтование уступили место орудиям, винтовкам и самолетам летчиков-камикадзэ. Мечи (причем, весьма невысокого качества) носили только офицеры. Меч являлся символом авторитета и власти, но использовать его можно было разве что в последней атаке "бандзай". 
Кроме того, во время второй мировой войны дзэн уже не был важнейшей составной частью духовного облика воина. Ведь японский "воин" двадцатого столетия был либо призывником, либо профессиональным солдатом армии или флота, воспитанным в духе преданности императору и нации. Да и современное оружие и характер ведения боя вовсе не нуждались в том, что дзэн давал воину средневековья - способности инстинктивно, за доли секунды реагировать на меняющиеся условия поединка. Впрочем, с определенной долей уверенности можно говорить о том, что дзэн "ушел" на подсознательный уровень и стал, по выражению сэра Чарльза Элиота, с которым согласился и Судзуки, "самой сутью японской души". 
Справедливо данное суждение или нет, но оно не указывает на то, о чем мы говорили выше - о взаимосвязи и даже схожести дзэн-буддизма с духом боевых искусств, особенно тех, что имеют азиатское происхождение. Это можно назвать "скрытым дзэн". Ведь и в даосизме существовала своя философия "внутреннего центра" мудрости, которая нашла свое функциональное воплощение в динамике боевых искусств. Поэтому можно утверждать, что дух дзэн (если иметь в виду дзэн в самом широком смысле, как развитие и усиление экзистенциально-внутреннего, глубинного похода к жизни) имплицитно присутствует во всех боевых искусствах. Похоже, что с этим согласны и многие современные приверженцы боевых искусств, которые признают наличие подлинно дзэнского духа в своем искусстве, хотя формально они и не занимаются какой бы то ни было собственно дзэнской практикой, такой, как, например, медитация. 
Однако на современной сцене присутствуют некоторые боевые искусства явно "дзэнской" ориентации. Вкратце мы расскажем о трех из них: стрельба из лука, Сёриндзи Кэмпо и Симгумдо. 
Стрельба из лука была одним из важнейших военных искусств в период I^OC^ISOO годов, хотя в последние пятьдесят лет данного периода ее отчасти вытеснило огнестрельное оружие. С установлением же режима То-кугава стрельба из лука, как и прочие военные искусства, превратилась просто в искусство.. Но она всегда оставалась близкой к дзэн, по крайней мере, в Японии. В некоторых школах стрельбы из лука дзэнская медитация и поныне является одной из важнейших составляющих обучения, другие же считают, что медитация "вплетена" в само искусство стрельбы. 
Так, Херригел в своей небольшой книге "Дзэн в искусстве стрельбы из лука", впервые опубликованной в 1953 году, рассказывает о том, как он в течение шести лет постигал это искусство, и описывает процесс обучения как в полном смысле слова дзэнский по своему характеру. Тем не менее, он ни разу не упоминает о медитации и о том, чтобы учитель говорил о ней как о неотъемлемой части обучения. По-видимому, он подразумевает, что дзэн невыразимо присутствовал и на тренировках, и в замечаниях учителя. 
Стрельба из лука считается, по крайней мере в Японии, боевым искусством, но ее вряд ли можно назвать спортом. Не устраивают ни состязаний, ни турниров по стрельбе. Как пишет Пол Кромптон: 
"Успех в кюдо ("Путь лука") заключается не в умении поразить мишень. Успех, если это вообще правильная постановка вопроса, выражается в обретении желаемого духовного состояния в тот момент, когда человек отпускает тетиву. Это состояние, в котором человеком не овладевает желание победить. Сознание его должно быть лишено каких бы то ни было намерений и всецело поглощено лишь мгновением настоящего". 
Обучение стрельбе из лука - долгий, медленный и трудный процесс, трудный не столько в плане необходимости приложения сверх-усилий, сколько в плане очень высоких не-физических требований. Сила должна выражаться не в напряжении мускулов, а в мягкости и гибкости, достичь чего необычайно сложно. Например, натягивать тетиву (для чего необходима значительная сила рук) следует "расслабленно", а стрелять нужно так, чтобы стрела "летела в цель сама". То есть, тетиву следует отпускать без всякого "сознательного намерения". Однажды, когда Херригел придумал собственный метод стрельбы (чуть ослабив хватку тетивы большим пальцем), чтобы сымитировать "непреднамеренный" выстрел, учитель назвал его "обманщиком" и отказал в дальнейших занятиях. Продолжить их Херригел смог только благодаря посредничеству одного своего друга. 
В самом процессе стрельбы из лука можно выделить восемь этапов. Сначала правильное положение рук и ног, потом положение тела, вкладывание стрелы, подъем лука, правильное дыхание (животом, чтобы грудь оставалась неподвижной, а стрелок - расслабленным), затем - как правильно натягивать рук (из положения над головой лук постепенно опускается до уровня глаза для прицеливания), затем - как отпускать тетиву и, наконец, последний этап, "дзансин, состояние предельной концентрации, в котором кюдо-ка (ученик) слушает, как звенит тетива". Вначале ученик просто тренирует дыхание, потом сочетает дыхательные упражнения с движениями натягивания лука и отпускания тетивы: "Если все проделывать правильно, то движения будут исходить из центра, где сосредоточено само дыхание" (Херригел). 
Пожалуй, самым трудным в стрельбе из лука (а потому и желанной целью, к достижению которой стремятся все ученики) является умение спокойно ждать, ждать в минуту высочайшего напряжения, когда лук натянут до предела и стрела вот-вот готова "ринуться" к цели. Если ученик умеет ждать, то сжимающие тетиву пальцы отпустят ее сами, без всякого сознательного намерения со стороны стрелка. И тогда лучник перестанет быть тем, кто "сознательно желает убить противника", и превратится во всего лишь "выпускающего стрелу". Это весьма похоже на описываемое Судзуки "отсутствие я" фехтовальщика, в котором исчезли все чувства "себя" и действует лишь выпестованное "не-я". 
Конечно, умение поразить мишень является неотъемлемой частью стрельбы из лука как спорта, но преследует ли ту же цель лучник кюдо? И да, и нет. Однажды учитель Херригела продемонстрировал (по его просьбе) свое умение поразить мишень в темноте. Рядом с мишенью стояла лишь маленькая свеча. Учитель выпустил две стрелы. Первая стрела попала в самый центр мишени - это еще можно приписать тому, что учитель точно знал, в каком месте находится мишень. Но вторая стрела расщепила первую. После чего учитель произнес: "Я точно знаю, что это не "я" поразил цель. "Он" выстрелил и "она" попала в цель". 
Отметим еще один момент. Как Тэссю заявлял, что главное для него - это уничтожить "я", так и здесь единственным "врагом" является обыденное, связанное аффектами "я" сознание. Таким образом, на смену самурайской "готовности умереть" приходит решимость покончить с "сознанием я" в себе самом: "Стрельба из лука по-прежнему является искусством жизни и смерти в том смысле, что представляет собой состязание лучника с самим собой" (Херригел). 
Сёриндзи Кэмпо берет свое начало из Сёриндзи, что в Южном Китае, где, согласно традиции, Бодхидхарма, первый чаньский патриарх Китая, создал в шестом веке свой монастырь. Японский глава школы Досин Со в официальном описании "Сёриндзи Кэмпо" утверждает, что традиция боевых искусств восходит к самому будде Га-утаме, который принадлежал к касте воинов и сам практиковал похожее на кэмпо искусство. Ясно, что легенда эта имеет древнее происхождение, ведь входы во многие китайские и японские буддийские храмы "охраняют" фигуры свирепых воинов. Бодхидхарма якобы нашел своих китайских учеников слишком "кабинетными", и потому предписал им заниматься боевыми искусствами для физического и духовного совершенствования. Технику кэмпо - защита без оружия и приемы, позволяющие обезоружить противника - взяли на вооружение и крестьяне, которым запрещалось иметь какое бы то ни было оружие. Впоследствии кэмпо утратило свои дзэнские корни и в конце концов почти полностью исчезло. Досин Со, учившийся в Китае незадолго до второй мировой войны, нашел человека, который воскресил древнее, обладавшее духом дзэн кэмпо. Он овладел этим искусством и принес его в Японию. 
Вот что говорит Досин Со о главной цели Сёриндзи Кэмпо: "Облегчить страдания людей и охранять их счастье. Да не послужит искусство кэмпо культивированию силы и власти и да не породит оно ненависть и жестокость". Далее, проявляя глубокое уважение к учению Сёриндзи Кэмпо, он продолжает: "В соответствии с принципом наразделимого единства разума и материи, теоретического и эмпирического, учение это воплощается в форме боевого искусства, дабы найти свое проявление в действии". Тем самым он приравнивает себя ко многим мастерам боевых искусств, хотя в самой Японии Сёриндзи Кэмпо считается скорее не боевым искусством или спортом, а религией, в которой есть свои монахи и миряне. 
Сёриндзи Кэмпо достаточно критично относится к японскому буддизму вообще, и к дзэн в частности. Один мастер Сёриндзи говорил в 1966 году автору в Киото, что японский буддизм стал ныне лишь уделом ученых, изучающих в полумраке древних храмов пыльные манускрипты. Что же касается медитации - той, что практиковали еще ученики Бодхидхармы - то она неактивна в физическом плане и ограничивается только "сидением". Поэтому метод Сёриндзи Кэмпо заключается в сочетании медитации с активными физическими упражнениями. Практикующие, которых видел автор - как правило, еще совсем молодые люди, сначала в течение получаса сидели в дзадзэн, затем усиленно тренировались в течение часа, после чего еще на полчаса погрузились в дзадзэн. Все это происходило в полицейском тренировочном центре. 
Особое внимание Сёриндзи уделяет умению вывести противника на время из строя через воздействие на нервные узлы, находящиеся в различных частях тела (все они тщательно отмечены в руководстве), что дополняет и усиливает приемы противостояния противнику "с голыми руками", сочетающие агрессивное каратэ с оборонительным дзюдо. Так появился собственный стиль Сёриндзи, который отличают разнообразные блокировки (руками и локтями) и особый характер движений (наклоны, вращение, приседания), эффективность которых оценивается в кругах знатоков боевых искусств весьма высоко. 
Ни при каких обстоятельствах, идет ли речь о соревнованиях или реальной ситуации, Сёриндзи не ставит своей целью уничтожить или покалечить противника. Преследуется лишь одна цель - временно вывести противника из строя. В "доказательство" этого практикующие кэмпо занимаются в парах, поочередно выступая в роли нападающего и обороняющегося. Так каждый из них может постичь обе ипостаси поединка и вынести из собственного опыта человеческое сочувствие и симпатию. Человек не имеет ни желания "победить", равно как и не испытывает разочарования от "поражения", ибо какие в таком искусстве могут быть победы и поражения? 
Учитель, о котором мы говорили выше, предсказывал, что этот новый "дзэн" покорит всю Японию. Досин Со писал в 1970 году, что у Сёриндзи Кэмпо в Японии около 300000 последователей, а Кромптон в 1989 году - что инструкторы по кэмпо теперь есть во всем мире. 
Симгумдо - корейское боевое искусство, основатель которого Чжан Сик Ким учит посредством фехтования дзэнскому "искусству жить". Ким, желая возродить традиции корейских дзэнских наставников и воинов, среди которых в прошлом было немало выдающихся личностей, принял решение удалиться от мира на сто дней, чтобы подготовить себя к выполнению этой задачи. Учитель медитации вручил ему для повторения одну из могущественных мантр, обладающую, как считают корейские буддисты, огромной креативной силой. Каждый день в полночь Ким на три часа погружался в медитацию. Пищей ему служили необработанный рис и вода. Днями напролет он распевал мантру и совершал поклоны. 
Спустя некоторое время Кима посетило "видение": 
Будда приказывает ему взять лежащую рядом с ним палку. Он повиновался и вскоре обнаружил, что совершает движения, имитирующие удары мечом. И это было только начало: за время затворничества ему "явилось" около 330 движений, которые он без труда запомнил. Как-то во сне он увидел, как мастер фехтования разбивает деревянным мечом стальной. Как сие возможно? "Ответ пришел в мгновение ока: "сознание-меч" может сокрушить меч из стали! Сознание безгранично, оно абсолютно свободно и совершенно в своей полноте, оно является неисчерпаемым источником энергии". Когда сто дней истекли, учитель Кима подтвердил, что "прорыв сознания" на самом деле был "пробуждением-через-меч", то есть пробуждением, обретенным в занятиях фехтованием. Данное положение станет главным методом в основанной им позднее школе. 
Вскоре Кима призвали на службу в армию. Как сохранить обретенное состояние сознания? Только мысленно повторяя все 330 ударов меча, что Ким и делал каждую ночь, отказывая себе во сне. После окончания службы Ким пытался создать собственную школу в Корее, но безуспешно, В 1972 году он приехал в США и, переезжая несколько раз из одного места в другое, наконец основал школу в Брайтоне, штат Массачусетс. 
Большинство учеников, занимающихся в школе "сознания-меча" Кима, работают, и потому упражняются в медитации и технике меча до и после работы. Лишь некоторые живут в самом центре. В полном соответствии с духом дзэнской дисциплины тема "опустошения сознания" присутствует и в беседах учителя Кима, и во время медитации. Разумеется, чего сознание должно быть "пусто", так это обычного интеллектуализированного отношения к реальности. В практике используются самые разнообразные коаны. Например, если ученику подают стакан воды и спрашивают "что это", ответ "вода" будет неправильным. Правильным же "ответом" будет выпить воду, ибо это и есть "реальность" - вариант Кима на тему японской медитационной головоломки "горы есть горы". Однако в другой, похожей, казалось бы, ситуации, когда учитель Ким и один из его учеников пили пиво, последний спросил: "Ну и как вы себя чувствуете?" (Перед этим он сказал, что сам он чувствует себя "хорошо" после того, как выпьет.) И тогда учитель ударил ученика по лицу и ответил: "Выпив пиво ты теряешь разум!" Мораль: вода и пиво - вещи разные, а потому "отвечать" на них также следует по-разному. 
Конечно, в школе Кима практиковалось "сидение в медитации" (дзадзэн), но с несколько иными целями. Во время медитации не "дается" традиционных коанов. Ученик должен мысленно повторять те удары, которые он в данный момент отрабатывает, и размышлять о них, чтобы они вошли в бессознательное - подобно тому, как это делал сам мастер Ким в начальный период "откровения". Ким полагает, что традиционная медитация побуждает (особенно неокрепших новичков) лишь к "блужданию" сознания, что является одной из главных трудностей медитации как таковой. Если же ученик будет мысленно воспроизводить удары меча, то