Татьяна Бек.
Стихотворные сборники

Смешанный лес
Снегирь
Замысел
Скворешники



   Татьяна Бек.
   Смешанный лес


     © Copyright Татьяна Бек, 1993
     From:  Zheleznyak@izvestia.ru


     Книга стихов

     Москва 1993



     "Смешанный лес" -  новая поэтическая книга Татьяны БЕК, в которую вошли
стихи, написанные с 1986 по 1992 год.

     Ответственный за выпуск книги - А. М. Бек.


     ISBN 5-85269-004-X - Татьяна Бек, 1993
     - ИВФ Антал, 1993

     Настоящее издание  подготовлено  и выпущено  Инновационно-внедренческой
фирмой Антал с использованием передовых компьютерных технологий.

     113035, Москва, а/я 59, ИВФ Антал. Тел. (095) 155-9486, 155-9341, факс:
(095) 155-9341.

     Сдано  в  набор   01.02.93.  Подписано  в  печать  25.02.93.  Гарнитура
(Балтика(.  Печать  офсетная  с  оригинал-макета.  Бумага  офсетная.  Формат
60(84/16. Объем 5 усл. печ. листов. Тираж 1000 экз.

     Тип. ГПИ "Электропроект" Зак. No г. Москва




1. ШЕСТВИЕ ВИНОВАТЫХ


     ***

     На ветру безудержно полощется
     Зелень перепуганных берез...
     Я приду - заступница, помощница,
     Просто утирательница слез.

     ...Степи выдыхались, хлопья падали,
     Рощи раздевались догола, -
     Я всегда позорище, растрату ли,
     Нечисть от любимого гнала.

     Мы уйдем - растает поколение.
     Но пока не грянул хор лопат,
     Слушайте меня, - мои последние
     Человек, и лестница, и сад!

     Ухожу - и сразу же аукаю.
     Потому что на изломе дней -
     Скорой освещенные разлукою,
     Вы еще дороже и родней.


x x x

     Долетает ли песня из сада,
     Наклоняюсь ли низко над гробом, -
     Я во всем, я во всем виновата,
     И меня сотрясает ознобом

     Не подхваченная малярия,
     А наследственной памяти бездна
     (Эту бабушку звали Мария,
     А про ту ничего не известно...)

     И вобрав изведенные души,
     Как бы ясно моя ни лучилась,
     Я и нынче проснусь - не заснувши:
     - Сколько боли кругом приключилось!

     (Это в муках ушедшая мама,
     Это темного времени вектор,
     Это над стадионом "Динамо"
     Одиноко горящий прожектор...)

     О, как быстро сменяются годы:
     И метели, и талые воды,
     И - позднее - крапива и мята...
     - Ты во всем, ты во всем виновата.


x x x

     И шли, и пели, и топили печь,
     И кровь пускали, и детей растили,
     И засоряли сорняками речь,
     И ставили табличку на могиле,

     И плакали, и пили, и росли,
     И тяжко просыпались спозаранку,
     И верили, что лучшее - вдали,
     И покупали серую буханку.

     И снова шли, и разбивали сад,
     И не умели приходить на помощь,
     И жили наутек, и невпопад,
     И поперек, и насмерть, и наотмашь.

     И падали, и знали наперед,
     Переполняясь ужасом и светом,
     Что если кто устанет и умрет,
     То шествие не кончится на этом.


x x x

     На занятия бегала
     мимо афиш и скворешен.
     В пионеры вступала,
     на горло мотая кумач!
     ...Я очнулась одна.
     Вероятно, мой вид безутешен
     Предлагаю не плакать
     и бедные силы напрячь.

     ...Начинается осень -
     сухая, холодная, злая.
     Истощилась надежда.
     Отчаялся разум и дух.
     Но, чужого ребенка
     на истинный путь наставляя,
     Эту страшную сказку
     ему не рассказывай вслух, -

     Потому что нельзя
     упастись от вины и погони,
     Потому что он сам подрастет,
     чтоб, себя позабыв,
     Захлебнуться тоской,
     закурить в некурящем вагоне
     И свое жизнелюбие
     возненавидеть как миф...

     Здесь свобода спилась,
     здесь грешат и ответствуют хором,
     А прямую натуру
     обычно встречают в тычки...
     Здесь любимая родина
     смотрит невидящим взором,
     Поправляя рукою
     в железной оправе очки.

     А чего мне хватает,
     так это кладбищенской хвои!
     О простор ненаглядный,
     родной и оплаканный весь...
     Невозможно отторгнут ь
     проклятое это, живое,
     Это древнее, горькое,
     неповторимое (здесь(.


x x x

     Строительству души не надобны (леса( -
     Скорее это рост природного подлеска,
     Где хмель и мураши, лишайник и роса,
     Где то печет вовсю, то холодает резко.

     Знобило и трясло... Но к тридцати пяти
     Из словаря земли я выгребла глаголы:
     Мужать и матереть, тянуться и расти, -
     Теперь мне нипочем укусы и уколы.

     Паук не торопясь развесит кружева -
     Какая красота в проемах беспорядка!
     ...Чем ближе до конца, тем больше я жива -
     Счастливая моя и страшная догадка.

     А если о любви, то это как восход,
     Который обнажил, в полнеба полыхая,
     Что сохнет и цветет,
     и колется, и жжет,
     Но главное - растет
     душа моя лихая.


x x x

     О шиповник!
     ...А хвоя в лесу,
     А черемухи мелкой кипучесть!..
     Отчего ж я, как ива, несу,
     Лишь упрямую эту плакучесть?

     (Ничего. Ничего. Не грусти.
     Ты задумана так от рожденья -
     Ненавидеть свое отраженье,
     И тянуться к нему, и расти,

     Ты, последыш и поздний побег,
     Некрасивый, неистовый, новый, -
     С иноземной фамилией Бек,
     Обрусевшей по воле Петровой, -

     Ты случайно явилась в ночи,
     Ты очнулась в купели кромешной, -
     Чтоб,
     не путая звезды ничьи,
     Все же быть и гневливой, и нежной.

     Приготовься - еще не конец.
     Испытуемой будешь, любимой...(
     Так опять мне ответил Отец:
     Тот, Единый,
     и этот - родимый.


x x x

     Письма ли пишу. бросаю зерна,
     Жгу ли мусор раннею весной,
     Все-то мнится: время рукотворно,
     А оно смеется надо мной!

     И как только воздух песнопенья
     Тяжестью ложится на весы, -
     Вмиг
     выходят из повиновенья
     Самые надежные часы.

     Это дремлет будущим в бутоне,
     Это прошлым дышит со страниц
     И - уходит от моей погони
     Бешеное время без границ.


x x x

     Ты меня исцелил. Ты вернул меня в детство,
     Где надежда прекрасна, как первая елка;
     Где любое касанье, любое соседство
     Переходит в родство высочайшего толка.

     Где садовый жасмин - как молочная пена;
     Где сандалии в августе требуют каши;
     Где кругом - перемены,
     Где колется сено,
     Где сбываются сны и сбиваются наши

     Голоса... Ты вернул мне
     простые повадки:
     Приласкать, заслонить
     и продернуть в иголку
     Нить, которая держит в порядке
     Мирозданье... И бусы повесить на елку -

     Золотые, витые, забытые бусы, -
     И приладить звезду на макушке зеленой,
     И составить депешу, глотая союзы,
     И швырнуть через горы -
     рукою влюбленной:
     (Ты меня исцелил...(


x x x

     Ночные наши дни темны и окаянны...
     Давайте же прервем напрасные труды,
     Поставим васильки в граненые стакан
     И станем изучать историю беды,

     Которую, увы, мы знаем препаршиво.
     А как сказал один непревзойденный муж,
     В китайских башмаках немецкого пошива
     Россия шла и шла сквозь реквием и туш.

     ...Шагает и теперь по направленью к безднам
     В кружении крутом откормленной мошки.
     И в облаке вражды,
     и с гонором белезным, -
     И требуют жратвы все те же башмаки!

     Однако мне ль судить,
     когда я плоть от плоти
     И правнучка ее, и пригоршня, и пясть...
     Невероятный свет,
     сполохом на болоте,
     Морочит, и ведет, и не велит пропасть.


x x x

     Далеко, за кустами жасмина
     Юность, темная, как мезозой, -
     Где на все наши (вольно( и (смирно(
     Отвечала я страшной грозой, -

     Так боялась вмешательства.
     (То есть -
     Посяганий, советов, облав).
     ...Я не знала, что главная доблесть -
     Сохраниться, с людьми не порвав.


x x x

     Прильнуть бы к мелочам! Но я не ювелир.
     То трепет, то обвал - в моем сердечном стуке.
     Отсутствие твое мне заслоняет мир:
     Все ты да ты кругом, когда живем в разлуке.

     Но об руку с тобой я вижу все острей:
     И воинский ремень, и стариковский посох,
     И ласточку в метро - за тридевять морей
     От мазанки родной, от изгороди в росах...

     Как мечется она во влажной глубине,
     Как стелется крылом по мраморному своду!..
     А я иду, держа в горячей пятерне
     Последнюю любовь, не знающую броду.

     Лишь об руку с тобой я вижу мир насквозь -
     В отсутствие твое я делаюсь слепою.
     ...Когда умру, скажи: (Ей весело жилось -
     Ей будничная жизнь давалась только с бою(.

     Зато была полна до самых до краев
     Счастливая душа, дознавшаяся лада!
     Когда умру, скажи: (Она ушла на зов,
     А не сошла на нет...
     Оплакивать не надо...(


x x x

     Родословная! Сказочный чан.
     Заглянувши,
     отпрянешь в испуге.
     Я, праправнучка рослых датчан,
     Обожаю балтийские вьюги.

     Точно так же
     мне чудом ясны
     Звуки речи, картавой как речка,
     Это предки с другой стороны
     Были учителя из местечка.

     Узколобому дубу назло,
     Ибо злоба - его ремесло,
     Заявляю с особенным весом:
     Я счастливая. Мне повезло
     Быть широким и смешанным лесом.
     Между прочим - российским зело.

     1980 год


x x x

     Хворая, плача и кренясь,
     Дрожали звезды над Арбатом, -
     Где я однажды родилась
     В глухом году сорок девятом.

     Под мертвенный газетный стих
     Пробилась травка дорогая,
     Родителей немолодых
     Неровным норовом пугая.

     ...И страх, и оторопь, и мор,
     И ложь, сидящая на троне,
     И жажда жить - наперекор
     Неограниченной погоне, -

     И тьма, разящая дотла, -
     Без права думать о погостах...
     Я с первым криком вобрала
     Родимого простора воздух!

     Меня не гнали топтуны...
     Но, время задержавши в порах,
     Я откликаюсь с той весны
     На каждый плач, на каждый шорох.


x x x

     В годы пространные, послевоенные,
     В доме, который построили пленные,
     Рядом с бараками, на пустыре
     Выросло племя - дыра на дыре:

     Я и мои неуемные сверстники,
     Страшной эпохи веселые крестники...
     Помните этот - ни свет ни заря -
     Крик относительно сбора старья? -

     Я ли забуду подружку раскосую,
     Песню подвальную, многоголосую...
     А устроители лучших затей -
     Смуглые дети (испанских детей(!

     ...В детстве, где вечно болели миндалины,
     Были на шубке такие подпалины -
     Ржавые и шоколадные, - что
     В жизни не будет такого пальто!

     Я уже там распахнула объятия,
     Где на тележках безногая братия
     Ехала, все формулируя в лоб, -
     Я уже там испытала озноб

     Невероятных сиротства и близости...
     Надо же, Господи, - выгрести, вылезти
     И разрыдаться, любви не тая:
     - Все-таки счастье, что я - это я!


     КАКТУС

     Безо всякого жеста и пафоса
     Я скажу на исходе витка,
     Что прекрасней цветущего кактуса
     Не видала на свете цветка.

     Нелюбимый... Колючий... Уродливый...
     Вы скривились?
     Но он все равно
     Остролистой звездой неугодливой
     Озарит вас - цветок-Сирано!


x x x
     Р. Сабитову
     В спецодежде и кепочке
     он, не вдаваясь в оттенки,
     Принесет вам багульник
     в начале холодного марта,
     ...Татарчонок московский,
     рожденный в бутырском застенке,
     И взращенный детдомом,
     и выросший выше стандарта...

     Обращаюсь к тирану,
     который кровав и коварен:
     На имперском Олимпе
     понятны любые уловки.
     Только что тебе сделал
     неграмотный дворник-татарин
     И подруга его,
     убиравшая снег на Петровке?

     ...Он - тюремная карточка
     в ворохе сталинских метрик,
     Он - сиротской обители
     неунывающий житель,
     Он - рабочая косточка,
     - если хотите: электрик, -
     Он - детей ненаглядных
     родитель и усыновитель...

     Волевая надежда моя
     никогда не потухнет.
     Я историю вижу
     как битву тирана с мальчишкой.
     Победил ч е л о в е к.
     Вот он чаю напьется на кухне
     И уйдет от меня -
     обязательно с книгой подмышкой.

     Я еще не сказала,
     что он - исключительный книжник!
     ...Он - улыбчивый, тихий
     и, точно багульник, упорный,
     Он - по виду чудак,
     а когда приглядишься, подвижник
     Этой жизни безжалостной,
     этой распутицы черной...


x x x

     Закат столетия свинцов...
     Мы не вполне живем на свете -
     Мы доживаем жизнь отцов,
     Тяжелые, большие дети.

     О, мы не можем ждать и дня -
     Нам истину подай сейчас же! -
     И в каждом гиблая родня
     Гудит, свое не откричавши.

     ...Пока мы ссоримся впотьмах
     И семечки пустые лущим, -
     Ты
     разметалась на ветрах,
     Между прошедшим и грядущим,

     Родная родина моя, -
     Гостеприимные по-русски,
     Не только рощи и поля,
     Но и свирепые кутузки,

     Но и могилы для живых,
     И для здоровых лазареты...
     Сошла б с ума, -
     но кто за н и х
     Рассмотрит новые приметы?


x x x

     И эта старуха, беззубо жующая хлеб,
     И этот мальчонка, над паром снимающий марки,
     И этот историк, который в архиве ослеп,
     И этот громила в объятиях пьяной товарки,

     И вся эта злая, родная, горячая тьма
     Пронизана светом, которого нету сильнее.
     ...Я в детстве над контурной картой сходила с ума:
     (На Северный полюс бы! В Африку! За Пиренеи...(

     А самая дальняя, самая тайная соль
     Была под рукой, растворяясь в мужающей речи.
     (...И эта вдова - без могилы,
     где выплакать боль,
     И этот убийца в еще сохранившемся френче...)

     Порою покажется: это не век, а тупик.
     Порою помнится: мы все - тупиковая ветка.
     Но как это пошло: трудиться над сбором улик,
     Живую беду отмечая лениво и редко!

     Нет. Даже громила, что знать не желает старух,
     И та же старуха, дубленая криком: (С вещами!(,
     И снег этот страшный, и зелень,
     и ливень, и пух -
     Я вас не оставлю. Поскольку
     мне вас завещали.


x x x

     Ходившая с лопатой в сад,
     Глядишь печально и устало...
     Не строила - искала клад.
     Не возводила - клад искала.

     Твою надежду на чужой
     Непредсказуемый подарок
     Жизнь охлестнула, как вожжой:
     - Не будет клада, перестарок!

     ...Под раскаленной добела,
     Под лампою без абажура
     Земная жизнь твоя прошла, -
     Кладоискательница,
     дура...


x x x

     Все кончается!
     С каждой кончиной
     Жизнь уходит, пощады не зная.
     ...Этот стол. Этот нож перочинный.
     Эта чистая шаль кружевная?

     И рукав от военной рубашки,
     И гребенка, и лампа, и клещи,
     И в коробке - старинные шашки,
     И другие ненужные вещи -

     Все, что пахнет родным человеком
     И внезапно бросает в рыданье, -
     Стало памятью и оберегом,
     На глазах обращаясь в преданье.


x x x

     Похоронив родителей,
     Которых не жалели,
     Мы вздрогнем: все разительней
     И горше запах ели.

     Очнешься от безволия,
     Чей вкус щемяще солон, -
     Над кубом крематория
     Слышнее птичий гомон.

     Утрата непомерная
     Под крик веселой птицы...
     О жизнь моя, о смерть моя, -
     Меж вами нет границы!


x x x

     Вот оно, по-арестантски голое,
     Вот оно, черное как беда...
     Я захлебнусь,
     не найдя глагола, - и
     Хватит эпитета, голое, да, -

     Не наготою зверей, любовников
     Или детей - наготою конца, -
     Дерево из допотопных столпников,
     Не покидающих тень отца, -

     Вот оно: загнанное, и вешнее,
     И одинокое - на юру.
     ...Все несказаннее, все кромешнее
     Время и место, где я умру.



     2. МЕЖ ВЕЩЬЮ И ВЫСЬЮ


x x x

     Ярко-зеленые листья в клею
     Боготворю, а на холод плюю
     И не по-женски чеканно шагаю.
     Милая жизнь не вошла в колею
     И не войдет уже, я полагаю.

     ...Как я любила грибные дожди,
     Лыжи и веру, что все впереди,
     Личную тайну и общую ношу...
     - Милая, милая, не уходи!
     Я еще сильно тебя огорошу.

     Пряжки тяжелые - на сапогах...
     Дай заплутаться в лесах и лугах,
     Намиловаться с простором гудящим!
     ...Солнце играет в оленьих рогах...
     Все времена - как одно - в настоящем.


x x x

     Ужасают недуг небывалый,
     Нелюбовь, каземат, полынья...
     - Что страшнейшее в мире?
     - Пожалуй,
     Это все-таки запах вранья.

     Тишиною меня осчастливьте!
     Лучше кануть, не выйдя в князья,
     Чем привыкнуть к обману и кривде...
     Я уже привыкла. Нельзя.

     От бездарности врали, от страха,
     От желанья нажиться впотьмах...
     Лишь какая-то частная птаха
     Заливалась над нами в слезах!

     Этот край - на краю одичанья,
     Эти камни уже не сложить...
     Мы погибли - минута молчанья.
     ...А потом -
     попытаемся -
     жить.


x x x

     По дороге летней, длинной
     Ехали на близкий север -
     Некий кахетинец дивный,
     Я, и Леша, и Наташа...
     Нет. Не плакали, но пели.
     Свет купейный был невесел,
     Но была у нас собака,
     И кураж, и хлеб, и чаша!

     В одеяниях нелепых
     На рассвете прибывали.
     Продолжали - вертолетом,
     И попутками,
     И пехом...
     (Главная была собака!)
     ...Главное: светились дали,
     Все поросшие брусникой,
     И забвением, и мохом.

     И смиреньем... Вечерами
     Пели! Озеро темнело.
     Кахетинец, я и Леша,
     И Наташа - молодели.
     Свет хлестал со дна оврага,
     Шел с небес, из буерака
     Пер на нас осатанело...
     Лучше ничего не помню!
     Да. Еще была собака.

     Боже. Зазубрить навеки:
     Свет истошный, лес родимый,
     Кахетинский голос певчий,
     Лица Лешино с Наташей...
     Я и впредь (а с той дороги
     Минул срок необратимый)
     Вспомню - и, преображаясь,
     Чувствую себя н а с т а в ш е й!


x x x

     Вы, кого я любила без памяти,
     Исподлобья зрачками касаясь,
     О любви моей даже не знаете,
     Ибо я ее прятала. Каюсь.

     В этом мире - морозном и тающем,
     И цветущем под ливнями лета, -
     Я была вам хорошим товарищем...
     Вы, надеюсь, заметили это?

     - Вспоминайте с улыбкой - не с мукою -
     Возражавшую вам горячо
     И повсюду ходившую с сумкою,
     Перекинутой через плечо!


x x x

     Тебя любили - ты не верил им...
     Кусты шумели, как скитальцы.
     Пространство разминулось с временем -
     И время утекло сквозь пальцы.

     Таких не взять руками голыми:
     Тут - узел мужества и лени.
     О, не героями - изгоями
     Держалось наше поколенье.

     Герой слагал восторги к празднику -
     Его закармливал хозяин,
     А ты завертывался в классику -
     Суров, и нищ, и неприкаян.

     - Кусты, кусты,
     о чем вы плачете,
     Читая улицу, как сводку?
     - Вон юноша в коротком плащике
     Ломает общую колодку, -

     Чтобы простор прижался к времени
     (Не быть бы срыву иль осечке!..),
     Чтоб жизнь с разбитыми коленями,
     Как девочка,
     спустилась к речке...


x x x

     Страшно у себя внутри,
     Как в стенах чужих и стылых...
     Кто-нибудь, окно протри, -
     Я сама уже не в силах.

     Кто-нибудь, протри окно, -
     Чтобы луч раздвинул нишу...
     Мне действительно темно.
     Я ли света не увижу?


     ИЗГНАННИЦА

     Розгами, лозунгом и топором -
     Прочь недобитых!.. Ату!..

     Рослая женщина в шляпе с пером
     Твердо взошла
     на паром.

     (В двадцать девятом и сорок втором
     Сны ее скомкает гром.)

     ...Даже в парижском гуляя саду,
     Страшную кровную слушать беду,
     Не помышляя о том,
     Что
     в несказанно далеком