ляемость
большому  числу болезнетворных  агентов.  Это  неспецифические, многоцелевые
средства; но все же они могут защитить лишь от ограниченного набора агентов.
Ничто  не  является  полностью неспецифичным: нет такого  средства,  которое
излечивало бы от всего  на  свете. Нужно ясно понимать,  что специфичность и
неспецифичность в процессе болезни и лечения не абсолютны.
     Говоря об  отношении  стресса к гомеостазису,  гетеростазису и болезням
адаптации,  я  всегда подчеркивал неспецифический элемент из-за  возможности
его широкого приложения. Но в предыдущем разделе я привел в качестве примера
гетеростазиса  усиление   способности   организма   вырабатывать   антитела.
Большинство  этих антител отличается высокой  специфичностью, хотя некоторые
более или менее  неспецифичны и  обеспечивают  защиту от различных болезней.
Выработка  их зависит от гомеостатических механизмов  обратной  связи:  сама
потребность  запускает  в  ход  производство  того  целебного  соединения, в
котором  есть  нужда.  С  помощью  гетеростазиса  мы  также  можем  повысить
выработку защитных  антител у животных,  но, если затем  эти антитела ввести
больному, который в них нуждается, это будет уже не  гетеростазис, а обычная
лекарственная  терапия,  подобно   лечению   антибиотиками,   противоядиями,
сердечными стимуляторами и другими средствами разной степени специфичности.
     Один и  тот же гормон,  одна  и та же  реакция приводят  к неодинаковым
поражениям  в зависимости от "обусловливающих  факторов", которые заставляют
раздражитель  действовать  качественно  различным  образом  и  на  различные
органы.  Именно  это тесное  переплетение специфического  с  неспецифическим
представляло  --  и  боюсь,  долго  еще  будет  представлять  --  величайший
мыслительный  барьер  на пути  к  полному пониманию современных  взглядов на
стресс и дистресс. Узловым пунктом следует считать гетеростазис -- наглядный
пример того, как с помощью "химических инструкторов" можно побудить организм
повысить   свою  сопротивляемость.  Все  это  создает  надежную  основу  для
дальнейших   рассуждений,   и  я   постараюсь  показать,   что  корни   моих
рекомендаций,  касающихся  человеческого  поведения,  могут  быть прослежены
вплоть   до  клеточного  и  молекулярного  уровней.  Законы   самосохранения
неразрывно  связаны  с  субклеточными  структурами  всех  живых  организмов.
Следовательно,  эти  законы  определяют  естественные принципы  поведения  в
повседневной жизни.
     Прежде  чем  наметить контуры  естественной философии поведения,  нужно
спросить себя: "А что служит мотивом моего поведения?" и "В чем цель жизни?"
Есть, ли  и жизни цель  иная,  чем поддержание самого существования, и каков
смысл слова "цель" в данном контексте?

2. МОТИВАЦИЯ


     Мотив --  это нечто  внутри субъекта  (потребность, идея,  органическое
состояние или  эмоция),  побуж-  дающее его к действию.  Синонимы:  импульс,
побу- ждение, стимул.
     Словарь Вебстера

     Живые существа побуждаются к действию разнообразными импульсами,  среди
которых себялюбивое желание  сохраниться, остаться живым и  быть  счастливым
занимает   одно  из  первых  мест.  Удовлетворение  инстинктивных  влечений,
потребность в самовыражении, стремление  накапливать  богатство и добиваться
власти,  заниматься  творческой работой, достигать своих  целей --  все  эти
мотивы в сочетании с  многими другими  обусловливают наше поведение. Поэтому
полезно  рассмотреть  их  совокупность,  проанализировать   их  роль   и  их
биологическое значение в поддержании  гомеостазиса, в сохранении  равновесия
внутри нас и внутри общества.

Размышления об эгоизме

     Эгоизм, или себялюбие,-- древнейшая  особенность  жизни. От  простейших
микроорганизмов до человека все живые существа должны прежде всего  защищать
свои интересы. Едва  ли можно  рассчитывать, что кто-то  станет заботиться о
нас добросовестнее, чем  о  себе самом. Себялюбие естественно, но, поскольку
его считают отталкивающим и некрасивым, мы  пытаемся  отрицать наличие этого
качества в нас самих. Мы боимся его,  потому что в нем таятся семена раздора
и мести.  Любопытно, что,  несмотря  на врожденный  эгоизм,  многим  из  нас
доступны   сильные   альтруистические   чувства.   Более   того,   эти   два
противоречивых на первый взгляд импульса  отнюдь не являются несовместимыми:
инстинкт  самосохранения  не  обязательно вступает  в  конфликт  с  желанием
помогать  другим. Альтруизм  можно рассматривать  как  видоизмененную  форму
эгоизма,  коллективный эгоизм,  помогающий обществу  тем,  что  он порождает
благодарность. Побуждая других людей желать нам добра за то, что мы для  них
сделали  --  и, вероятно,  можем сделать  еще,--  мы вызываем  положительные
чувства  к  себе.  Это,   возможно,  самый   человечный  способ  обеспечения
общественной  безопасности  и  устойчивости.  Он  устраняет  пропасть  между
себялюбивыми  и  самоотверженными  порывами.  Внушая  окружающим  доверие  и
признательность, мы побуждаем их сочувственно воспринимать наше естественное
стремление  к благополучию. Чем меньше человек знает экологию живых существ,
тем  более  отталкивающей  кажется  ему  эта  философия.  Я  не считаю  себя
правомочным  ставить  под вопрос  мудрость  природы, просто  хочу изучить  и
понять ее механизмы.
     Большинство людей искренне желают быть полезными обществу. Даже те, кто
занят "фундаментальной наукой", небезразличны к тому, что  их открытия могут
облегчить страдания и улучшить жизнь.
     Теперь посмотрим,  каким  образом  эгоизм  постепенно преобразовался  в
альтруизм, способствующий выживанию.

     Развитие альтруистического эгоизма.

     Разъяснить  биологические корни  альтруистического  эгоизма  -- главная
цель этой книги. Мой символ веры состоит в следующем. Заслужить расположение
и  благодарность --  единственное  научное  основание естественного  кодекса
поведения,  полезного и  нам,  и  обществу.  Какие бы радости  и  печали  ни
готовила нам судьба, этот кодекс  дает цель жизни, обладающую безоговорочной
ценностью.  Я считал бы главным достижением своей жизни, если бы мне удалось
рассказать об альтруистическом эгоизме так ясно и убедительно, чтобы сделать
его девизом общечеловеческой этики.
     Эгоизм -- потенциально взрывчатый и опасный, но неизбежный и неминуемый
-- постепенно потерял свою взрывоопасную силу благодаря союзу с альтруизмом.
Получившийся  в   результате   альтруистический  эгоизм   может  привести  к
взаимовыгодному   мирному   сотрудничеству  между  соперничающими  клетками,
органами, людьми и даже целыми сообществами.

     Сотрудничество между клетками.

     "Многое из  того, что  пишут в  учебниках об эволюции жизни на планете,
все  еще  спорно.  Однако  вполне  можно  принять,  что  вначале  была  лишь
неодушевленная  материя,  состоящая  из  беспорядочных  скоплений  атомов  и
молекул. Они часто сталкивались  и взаимодействовали  друг с другом, но едва
ли у них была заинтересованность в  том, чтобы  превзойти соперника. Они  не
"возражали против того, чтобы их эксплуатировали. Они не испытывали гордости
победы, если им удавалось толкнуть, и стыда, когда их толкали. У них не было
"желания" охранять  свою личную неприкосновенность.  Несмотря на все  бурные
события,  связанные с  рождением планеты, ее составные  частицы не знали тех
проблем, которые  сегодня стоят  перед нами: проблем  войны и мира, победы и
поражения, выживания  и  вымирания.  Но  как только появилась  первая  живая
единица, она сразу столкнулась с такими проблемами. Очевидно, она тотчас  же
исчезла  бы, если бы не смогла поддерживать  свое существование и продолжить
существование вида  в недружелюбном, даже враждебном окружении. Она вступала
в конфликты не только с опасными элементами неодушевленной среды, но также и
с   другими   живыми  существами,  с   которыми   приходилось  бороться   за
пространство, питание и все  необходимое для жизни, во всяком случае  за то,
что в окружающей среде содержится в ограниченных количествах.
     Большая способность к  приспособлению, или  адаптации,-- вот что делает
возможным   жизнь   на  всех  уровнях  сложности.  Это   основа  поддержания
постоянства внутренней среды и сопротивления стрессу. В предисловии к своему
первому  всеобъемлющему  трактату  о   стрессе  я  выразил  эту  мысль  так:
"Приспособляемость -- это, вероятно, главная отличительная черта жизни".
     В поддержании независимости  и целостности естественных единиц  ни одни
из  великих  сил неодушевленной  материи не  добивается таких  успехов,  как
приспособляемость к изменениям и реактивность, которые мы называем жизнью  и
потеря  которых  означает  смерть.   Видимо,  существует  зависимость  между
жизнеспособностью и степенью | приспособляемости у каждого  животного -- и у
каждого человека".
     Есть два способа выживания: борьба и адаптация. И  чаще всего адаптация
оказывается вернее ведущей к успеху.
     Адаптация может достигать разных степеней совершенства. Наиболее грубая
форма  -- взаимное  безразличие, при котором клетки просто  уходят  с чужого
пути.  До какого-то момента этого достаточно. Взаимное безразличие допускает
сосуществование, но не  сотрудничество. Оно предотвращает войну,  но не дает
никакого  положительного выигрыша  для участников -- например,  приобретения
соседей,  которые могли бы оказать помощь. Оно также не дает никакой  защиты
против   перенаселения   и   последующего   истощения   запасов   жизненного
пространства и жизненно  необходимых веществ. Вероятно,  поэтому  в процессе
эволюции возникли  колонии  одноклеточных.  В колониях конкуренция  с лихвой
перекрывается  взаимопомощью,  каждый  член сообщества может рассчитывать на
поддержку  других.  Клетки стали специализироваться,  приобретать  различные
функции: одни  занимались приемом и перевариванием пищи, другие обеспечивали
дыхание,   перемещение  в   пространство  и  защиту,  третьи  координировали
деятельность  колонии  кик  целого. Для отдельных  клеток, входящих  в такие
тесно переплетенные и  сложные  тела, эгоизм  и альтруизм стали  практически
синонимами: для клеток, которые  помогают друг другу и  у которых все общее,
включая  единую  жизнь, нет никаких причин  вступать в конкурентную  борьбу.
Эволюция видов была  связана  с развитием  процессов,  позволяющих множеству
клеток жить в ладу и наилучшим образом  соблюдать свои интересы, обеспечивая
выживание всей сложной структуры.
     Такая утонченная система взаимопомощи между  частями  единого организма
сводит  к  минимуму  внутренний стресс, или  нагрузку,  которая  ложится  на
организм,   стремящийся   избежать    внутренних   трений    и   тем   самым
благоприятствовать   гармоническому  сосуществованию  всех   частей  единого
целого.




     Неизбежность такого дисциплинированного и упорядоченного сотрудничества
лучше  всего  иллюстрируется противоположным  примером --  раковой опухолью,
главная особенность которой  --  забота  только  о себе. Опухоль питается за
счет  других   частей  организма,  пока  не  убивает  хозяина,  и  совершает
биологическое самоубийство, ибо раковая  клетка не может жить  после  смерти
того  организма,  в  котором  она  начала  свое безрассудное  и  безудержное
развитие.

     Сотрудничество между отдельными живыми существами.

     В  дальнейшем  появились  отношения  взаимозависимости (симбиоза) между
двумя   или   несколькими   представителями   разных   видов.   Такая  форма
взаимовыгодного альтруистического  эгоизма  широко распространена в природе.
Можно привести  бесчисленное  множество  примеров,  но  достаточно  будет  и
нескольких.
     Существует  симбиоз между  различными микроорганизмами,  а  также между
бактериями и  высшими  животными.  Бактерии,  обычно обитающие  в  кишечнике
млекопитающих,  не   только  перерабатывают  остатки  съеденных  растений  и
животных  и  тем самым дают возможность  хозяину утилизировать  их, но также
создают у хозяина иммунитет к болезнетворным микробам (такого иммунитета нет
у животных в искусственных безмикробных условиях).
     Лишайники, пышно  произрастающие  в крайне стрессовой  обстановке,  где
другие растения не выживают, уникальны  в том смысле, что представляют собой
сочетание двух взаимозависимых организмов: водорослей и грибов. Они выглядят
как  одно  растение и  всегда  живут в сообществе.  Лишь  после  изобретения
микроскопа  были  обнаружены  отдельные   участники  этого  содружества.  Их
чрезвычайная сопротивляемость стрессу  объясняется тем, что  процессы обмена
веществ у водоросли и гриба дополняют  друг друга. Гриб  обеспечивает воду и
механическую  опору  для  водоросли,  которая в свою очередь  снабжает  гриб
питанием.
     Корни гороха, фасоли  и других бобовых растений, особенно  в засушливых
зонах, проникают глубоко в почву, где на них образуются небольшие клубеньки.
Последние,  служат  приютом  для  бактерий,  усваивающих  азот  из  воздуха.
Растение   использует  для  своего   роста   избыток  азотистых  соединений,
синтезированных бактериями: хозяин и жилец взаимозависимы.
     Коралловые полипы содержат мириады микроскопических водорослей, которые
используют отходы  жизнедеятельности  полипов. Без этой собственной  системы
переработки  отходов   на  пространстве  кораллового  рифа  смогло  бы  жить
ограниченное число полипов.
     Пожалуй, одна из самых очаровательных систем сожительства такого типа у
рака-отшельника.  Поскольку  у  этого рака  очень  мягкое  и  легко уязвимое
брюшко, он ищет защиты, втискивая туловище в пустую раковину моллюска. Патом
он украшает  свой "дом"  актиниями -- "сидячими" (прикрепленными) животными,
похожими на  растения.  Преимущество  для  гостей  состоит  в том,  что  рак
обеспечивает им перемещение в пространстве и, следовательно, доступ  к более
разнообразной  и обильной  пище,  которая  в  противном  случае  была  бы им
недоступна. Выгода  для рака заключается в защитной маскировке, которую дают
ему гости. Первоначальный  обитатель  раковины --  моллюск --  уже  мертв  и
потому ничего не теряет в этой сложной системе сосуществования.
     Можно принести много примеров подобных  содружеств  среди всех видов на
всех ступенях  эволюционной лестницы. Что касается организмов, принадлежащих
и  одному  виду,  то без  разделения  труда  и  сотрудничества  жизнь  пчел,
муравьев, термитов и других "общественных"  животных никогда не достигла  бы
нынешней сложной организации.
     В процессе  эволюции наиболее  интересная взаимозависимость возникла  у
людей.  У  каждого  из нас  свои  стремления,  которые  зачастую  становятся
источником  межличностного  стресса. Лучшим  решением  была  бы  совершенная
система  совместного  труда  и  взаимопонимания.  Но  вопреки всем  кодексам
поведения,  предлагаемым  разными религиями,  философскими  и  политическими
системами,  межличностные  отношения остаются крайне  неудовлетворительными.
Стресс, вызванный необходимостью уживаться  друг с другом,-- главная причина
дистресса.
     Центральная  нервная система человека, особенно головной мозг,  развита
значительно  лучше, чем у  всех остальных животных. Это позволило  с помощью
логики и интеллекта решить многие проблемы выживания. Однако в межличностных
отношениях мы  руководствуемся  больше  эмоциями,  чем надежными логическими
решениями. Именно эмоция заставляет человека жертвовать  жизнью ради родины,
жениться по любви, совершать садистские преступления или вступать в духовный
орден.  Если он вообще пользуется при этом  логикой,  то лишь задним числом,
чтобы  придать  разумное   обоснование  чисто  эмоциональным  стремлениям  и
эффективнее осуществлять их.

     Сотрудничество между сообществами.

     Я уже привел  примеры  сожительства  различных животных  и формирования
сообществ,  принимающих   вид   "корпоративной   индивидуальности",  которая
защищает свои интересы  как  единое  целое.  Подобные  же  типы  объединения
существуют  у  людей:  семья,  клан,  племя,  нация и даже федерации  наций,
эффективность  которых  благодаря   возрастающей  мощи  коллективного  труда
становится все более очевидной. Многие федерации географических и этнических
групп  --  пока  участники признают альтруистический  эгоизм своим жизненным
правилом  --  и  сильнее,  и  более  способны поддерживать дух согласия, чем
каждая из  составных частей в отдельности, поскольку в любой момент могли бы
прорваться и вспыхнуть соперничество и распри.
     Столетие назад Клод Бернар --  первый, кто привлек внимание к  насущной
необходимости сохранения постоянства внутренней среды организма,-- последнюю
главу своей знаменитой книги "Введение в изучение опытной медицины" посвятил
философским и социальным аспектам проблемы.
     Уолтер Кеннон ввел  термин  "гомеостазис",  выяснил  роль  адреналина и
симпатической  нервной  системы  и   тем  самым  создал  одну  из  важнейших
предпосылок  концепции стресса.  Не случайно, видимо,  эпилог  к  его  книге
"Мудрость  тела"   назван  "Взаимоотношения   биологического  и  социального
гомеостазиса".  В нем выражено убеждение, что поведение и философия человека
должны  опираться в значительной мере на данные биологической науки.  "Разве
не окажется полезным,-- спрашивал он,-- рассмотреть другие формы организации
-- промышленной,  семейной или  социальной -- в свете  данных об организации
тела?"
     Я полностью  согласен  с  Кенноном, когда  он  говорит,  что величайшее
преимущество  специализации органов  у высокоорганизованных  живых  существ,
включая  человека,--  это возможность  для каждого органа наилучшим  образом
сосредоточиться  на выполнении  своей  специфической функции  (передвижение,
пищеварение, выделение шлаков) при условии, что он получает с кровотоком все
необходимое для жизни  (кислород и питательные вещества, служащие источником
энергии). Это преимущество реализуется только в том случае, если все системы
координируют  свою  специализированную   деятельность  посредством   нервных
импульсов и  химических сигналов (в частности, переносимых кровью гормонов).
Центральная  нервная  система  с  помощью  обратной  связи  должна  получать
сведения о том, где имеется избыток  чего-либо,  а где --  неудовлетворенная
потребность.
     На  том  же  принципе  должно  строиться  сотрудничество  между  целыми
нациями. Здоровье человека зиждется  на  гармоничном взаимодействии  органов
его  тела,  а  взаимоотношения  между  людьми, семьями, племенами и народами
станут  гармоничными,  если  эмоции  и  импульсы  альтруистического  эгоизма
автоматически  обеспечат  мирное   сотрудничество  и  устранят  все   мотивы
переворотов и войн.



     Оптимальный уровень стресса

     Расположение  и благодарность, а также их антиподы--ненависть  и  жажда
мести --  более  всех  других чувств ответственны за наличие  или отсутствие
вредного стресса (дистресса) в человеческих отношениях.
     Сильные  положительные  или  отрицательные  чувства  тесно   связаны  с
условными рефлексами, которые  первым начал  изучать  русский физиолог  Иван
Петрович  Павлов.  В  отличие  от  врожденных  безусловных реакций  условные
рефлексы приобретаются  в результате повторных сочетаний и  обучения. Мы  на
опыте постигаем  необходимость избегать всего,  что  вызывает  отрицательные
эмоции или  приводит  к наказанию, и усваиваем  те формы поведения,  которые
приносят поощрение и вознаграждение, то есть вызывают положительные чувства.
     На клеточном уровне  обучение  зависит главным  образом от  химического
обусловливания  и сводится к выработке защитных  веществ  типа  гормонов или
антител и  модификации  их действия с помощью  других  химических соединений
(например, питательных веществ).
     В наших экспериментах  мы много раз видели, что кратковременный  стресс
может  привести  к выгодам и  потерям.  Они поддаются  точному  учету, можно
объективно  измерить признаки физиологического сопро