ывал его  --  каждое полнолуние, каждое новолуние. Не
спрятаться,  не  уйти... Он стал бояться ночи.  Сила  его  была
велика, и где источник ее  --  он не знал, но догадывался:  то,
что до времени спало в нем. И все тяжелее становилось подчинять
Это своей воле. И все чаще слышал он беззвучный голос:

     -- Подчинись... Ты -- мой, мы станем -- одно... Скоро...

     Скоро... Однажды он осмелился отпустить Это на волю. Он

     стоял  перед  зеркалом  и  смотрел. И то, что  увидел  он,
ужаснуло его.

     Мерзкое,  отвратительное,  не-человеческое...   Мертвенная
клыкастая маска,  и  рот  словно разорван... Нелюдь. Воплощение
ужаса. Безликое лицо.

     Единственное, что оставалось еще в нем человеческого, были
-- глаза, и он ухватился  за  это, как за последнюю надежду,  и
чудовищным усилием воли вернул себя себе.

     "Теперь  я  знаю. Оборотень.  Я  стал  оборотнем.  Что  же
делать?  Убить  себя? --  нет,  невозможно;  отпустить  Это  на
свободу... Живые мертвецы Уртуган-Ана... Так уже было... А сила
Этого -- больше; что же делать?.."

     Он  почти  перестал  спать;  страшно было хотя бы  на  миг
выпустить Это из-под контроля воли. Он уже ни во что  не верил,
не надеялся ни на что. И  тускнел жемчуг в венце его, и видел в
этом Тхэсса знак приближения смерти.

     Но  однажды  в  Тах-Ана,  во дворец князя пришел  один  из
странствующих пророков, что изредка приходили от  восхода в эти
земли. Был  он еще молод, но замкнут  и молчалив  -- как и  все
они.

     -- Дай мне руку, князь.

     Тхэсса покачал  головой;  что,  если  Это  стало настолько
сильным и сможет, против его воли, убить?

     -- Так будет тяжелее, но ты, наверно, знаешь, что делаешь,
Тхэсса-маг...

     Пророк полузакрыл глаза и тихо заговорил:

     -- Слушай. Запоминай. В час Тигра, в ночь полнолуния пошли
зов... Ступивший за Грань знает ответ... Замкнется кольцо огня;
прошедший сквозь  смерть  скажет  ее заклятие... Король-Надежда
даст свободу; смерть  дарует Золотой Дракон; но где искать меч,
не знавший крови?.. Пошли зов...

     Пророк   умолк,   бессильно   опустив  голову  на   грудь.
Воцарилось молчание. --  Темны  слова твои, -- молвил, наконец,
Тхэсса. Пророк открыл глаза, словно пробуждаясь от сна. -- Я не
помню своих слов,  и  большего сказать  не  могу. Но я  говорил
правду. Так он  ушел.  И наступила ночь полнолуния. Преодолевая
ужас, рвущий душу, мутящий сознание, поднялся Тхэсса на высокую
башню  и встал,  к  юго-западу обратив лицо.  И  все силы  свои
вложил он в одно слово-мольбу.

     -- Помоги!..

     И рухнул замертво на каменные плиты.

     ...Теперь голос почти не умолкал:

     -- Скоро... Скоро... Из-за пределов -- не прийти... Они не
смогут... Мы станем -- одно... Покорись... Скоро...

     Но  они  пришли  --  в ночь ущербной луны.  Суровыми  были
бледные лица их, седыми -- волосы их, даже у самого юного. Трое
было их -- в крылатых одеяниях Тьмы. И Тхэсса повторил им слова
пророчества. И первым заговорил тот, что носил стальную корону:


     -- Я прошел сквозь смерть, -- сказал он, -- Аргор имя мне,
король Назгулов.

     И заговорил второй, и голос его узнал Тхэсса:

     -- Я -- шагнувший за Грань, сын земли Ана, Ушедший Король.
И сказал третий,  самый  юный  из них: -- Я  --  король  народа
Надежды, Эстелрим, из земли Эс-Тэллиа. -- Ты звал -- мы пришли,
-- сказал первый.

     И молвил Тхэсса:

     -- Серую  силу, что вошла в  меня, сумел я  подчинить воле
своей -- на  время.  Но Это  становится  сильнее меня; мне  все
тяжелее сдерживать то, что  спит  во мне. Самым страшным врагом
стану я для идущих путем Тьмы и для людей, если  останусь жить.
Умерев,  обращусь  я в  Серую  Стрелу,  направленную  в  сердце
Властелина, и щитом стану я тому, с кем сражался в Злых землях.
Не хочу я этого, но силы  мои на исходе. Поэтому прошу я помощи
у вас.

     И, обратившись к Ушедшему Королю, так сказал он:

     -- Ты знаешь, что делать, учитель.

     И Ушедший Король кивнул.

     ...  В  ночь новолуния  у  черных гор  стояли  они --  все
четверо. И на прощанье улыбнулся им  Тхэсса-князь, и благодарил
их.

     Стиснув зубы,  Элвир,  Король-Надежда,  нанес ему в сердце
удар мечом, не знавшим крови;  и  Золотой  Дракон, знак королей
Эс-Тэллиа, был  на  рукояти  меча.  И  молочно-белым ядом стала
кровь, бившая из раны; шипя, исчезла она, коснувшись клинка.

     В золотой  гробнице  хоронили Тхэссу-мага. Потому, что То,
спавшее  в теле  его,  как бабочка в  коконе,  мертво не  было.
Потому, что То, спавшее в теле его, было людям страшнее чумы.

     Та долина,  замкнутая в кольце гор,  не имеет имени,  и не
знает никто, где могила  князя.  Трое в черных крылатых одеждах
стояли вокруг гроба его. Заклятые мечи скрестили над ним они, и
огненная змея в кольцо заключила их.

     И Ушедший Король произнес заклятье  Тьмы;  и  Тьма  черным
погребальным покровом одела яркое золото.

     И Король  Назгулов произнес заклятие Смерти, и черно-синей
стала стена пламени, и стон,  глухой  и  долгий, словно стонала
сама земля, услышали они.

     И Элвир, Король Эс-Тэллиа, произнес заклятие Освобождения.
Захлебнувшись  белым   горьким   дымом,   угас  огонь,  и  ночь
вздохнула, и они увидели звезды.

     В  золотой  гробнице  похоронен  был Тхэсса, ибо  то,  что
лежало там  теперь,  было  только  личиной, оболочкой, подобием
человека. Так получил свободу Тхэсса-оборотень, великий маг.