-- Спокойно, товарищи! Нас больше! Окружаем их!
     Штирлицевцы поняли, что их сейчас  будут  бить  и  поэтому
отступили.   Коммунисты   организованно  шли  вперед.  Прохожие
останавливались и c любопытством ждали исхода схватки. Из  окон
Кремля высунулись спящие физиономии.
     -- Коммуняки! Ненавижу! -- высокомерно воскликнул Дмитрий.
-- Братва,  спокойнее! Помните, что их дни сочтены. -- Шировцы,
продолжая отступать, уперлись в Собор Василия Блаженного. -- За
нами Россия, господа! C честью встретим этих придурков!
     Началась  бойня.  Коммуняки  шли  напролом  и  безжалостно
избивали  сторонников легендарного шпиона. Но всех спас Дибров,
проявив в схватке небывалую стойкость и мужество. Казалось, что
этот человек всю свою жизнь  занимался  боксом.  Его  удары  по
толпе  были профессиональными и слаженными. Противник падал без
чувств, кровь сочилась из ран и вытекала на холодный  булыжник.
Воодушевленные  таким  примером  почитатели  ШиРа  c воплем "Да
здравствует Штирлиц!" цепью начали теснить наступавших. Из окон
Кремля раздались радостные возгласы:
     -- Бей гадов! Бей стерву! Бей! Бей их! Молодец, Дибров!
     Услышав  поддержку  правительства,  шировцы   окончательно
смяли противника.
     --  Зачинщиков  ко  мне  в кабинет! -- торжественно кричал
Дима. -- Лежачих не трогать... По мозгам, по мозгам  дайте  вон
той харе!
     Драка  утихала.  Несколько  человек  из ШиРа, скрутив руки
мужчине лет сорока, поволокли его по направлению к Мавзолею. Со
стороны  набережной  показались  милицейские   машины.   Дибров
насторожился   и,  c  неподдельным  интересом  посмотрев  в  их
сторону, исчез.
     Солнце  освещало  кровь  и  избитые  лица.  Казалось,  что
огромное  красное  полотнище накрыло место сражения. Но куранты
пробили  двенадцать  ударов  и  все  стихло.   Все   любопытные
расходились  по  своим  делам.  В ГУМе стояла длинная очередь в
один из валютных отделов, c Тверской подтягивались богатые и не
очень покупатели, со стороны Охотного ряда  спешили  на  работу
уличные  торговцы.  Москва  жила  своей  жизнью  и готовилась к
выборам.
     А крокодилы были  все  ближе  и  ближе.  Стефани  спокойно
закурила  и  откупорила  бутылку отличного американского джина.
Мария захлебывалась и просила пощады.

        ГЛАВА 7. СИЛА МОЛОДОЙ ПРИНЦЕССЫ

     -- Вот видите, Мартин Рейхстагович, как  переменчивы  ваши
соплеменники!  Я  же вам говорил! Предупреждал! А вы не верили.
-- Люк Скайуокер упражнялся со световым мечом,  стоя  спиной  к
Борману.  Принцесса  Лея  лежала на платиновой кушетке и что-то
читала. -- Нам еще тогда надо было что-то  предпринять.  Сейчас
-- поздно.
     --   Да   оставьте,  дорогой  мой,  ваши  рассуждения,  --
наставительно  промычал  партайгеноссе.   --   Вы   вечно   все
усложняете.  По  крайней  мере,  у  нас  осталась партия. Будем
бороться.
     -- Ваша партия, Борман, сгниет в казематах Эндора  так  же
быстро,   как   и   образовалась,   --   вставила  принцесса  и
перевернулась на живот. Люк посмотрел на ее взбитые  ягодицы  и
сглотнул слюну. Мартин Рейхстагович последовал за ним.
     За  иллюминатором  красовался  огромный шар Эндора. По его
орбите блуждали разноцветные точки. Где-то недалеко от спутника
Фалкон  неподвижно  висела  "Звезда  смерти".   Она   испускала
ослепительный красный свет и манила своим отражением.
     Люк  отложил  меч  и  подошел  к пульту. Откупорив бутылку
гнива,  он  осушил  ее  и,  повернувшись,  сказал  мечтательным
голосом:
     --  Нам  нужна  "Звезда  смерти".  Если  она будет наша, у
коммунистов Татуина появится больше сторонников...
     -- Это гибель, молодой джедай,  --  глухо  сказал  Борман,
конфузясь.  --  И гибель для всей партии. Вашу авантюру Штирлиц
потопит в крови, а вас отправит на Землю и упечет  в  Лубянские
казематы.
     Молодой  Скайуокер  сел  за  стол  и  обхватил свою голову
руками. "Джедаи никогда не сдаются, -- подумал он, леденея.  --
Победа или смерть!"
     "Смерть, о молодой глупец!" -- мысленно изрек рейхсляйтер.
     --  Сила  женщины  в  ее  Сути!  --  вдруг  сказала  Лея в
горячности. -- Я соблазню вашего Исаева и он будет  подчиняться
мне, как кролик удаву.
     --  А  что,  это  мысль! -- c невыразимой сладостью сказал
любовник принцессы.  --  Наши  люди,  думаю,  помогут  тебе,  о
любимая, попасть в ведомство захватчиков.
     --  Тем  более  что  Штирлиц  в последнее время не доволен
своей радисткой, -- добавил мерзопакостник  Борман  и  противно
улыбнулся, показывая ученику Великого Йоды оставшиеся три зуба.
     Электронный  Глаз  затрещал  и  дрожащим  голосом  сообщил
команде   шатла   о    начале    заседания    Второго    с®езда
коммунистической   партии   Татуина.  Борман  что-то  промычал,
засуетился и торопливо вышел.
     Скайуокер бросился к Лее. Принцесса вскрикнула  и  покорно
вздохнув  отдалась  молодому  джедаю  в  тот  самый цикл, когда
корабль вошел в Темную Зону. Свет погас, Люк  пробубнил  что-то
непонятное,  глубоко  вздохнул  и  опустил свои губы на упругую
грудь девушки.

        ГЛАВА 8. ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

     В  воскресенье  вечером  восьмого  декабря  1993  года   в
квартиру  народного артиста России Кирилла Лаврова позвонили. К
двери подошла Мария Петровна.
     -- Кто там?
     -- Откройте,  пожалуйста!  --  поспешно  ответил  картавый
голос.
     -- А кто вы?
     --   Откройте,   узнаете,   --  стараясь  быть  спокойным,
пролепетал тот же голос.
     Мария  Петровна  немного  помедлила,  но  потом   решилась
открыть.  Что-то  знакомое  было в голосе человека, стоящего за
дверью.
     -- Кирилл, ты? -- удивилась жена артиста, открыв дверь.
     -- Машенька, кто там? --  поинтересовался  Кирилл  Лавров,
выбегая из комнаты.
     -- Кирюша! Кирюша! Иди скорей сюда!
     Многое  повидал  за  всю  свою  многогранную  жизнь Кирилл
Лавров, но такое он увидел впервые. А удивиться было  чему.  На
пороге стоял не кто-нибудь, а живой Владимир Ильич Ленин.
     --  Что,  батеньки,  не ждали? А я пришел! -- сказал вождь
мирового пролетариата. -- Ну так что, дорогие  мои,  будем  как
коровы пялить друг на друга глаза или пройдем в дом?
     Супруги Лавровы стояли неподвижно. Владимир Ильич решил не
ждать    приглашения    и   смело   переступил   через   порог.
"Интеллигентишки  сраные!  --  равнодушно  подумал  вождь.   --
Совершенно  не  могут  сдерживать  своих чувств! Во все времена
одинаковы. Ведут себя, как голубые  после  попойки!"  --  Ленин
прикрыл  за  собой  дверь  и  уверенной  походкой направился на
кухню.
     -- Мария Петровна, дорогушечка,  сделайте  нам  c  Кирюшей
чаю. Разговор, думаю, будет долгим и...
     -- А откуда вы меня знаете?
     --  Расскажу  позже.  Товарищ Лавров, что вы там застряли?
Идите скорее сюда. У меня к вам дело,  --  c  ударением  позвал
товарищ Ленин.
     Кирюша пришел в себя и, пройдя на кухню, сел за стол. Маша
суетливо  готовила  чай.  Старинные  часы пробили шесть ударов.
Владимир  Ильич  вытащил  из   кармана   достаточно   новенькой
жакеточки позолоченные часики и нажал кнопку. Заиграла приятная
мелодия,  чем-то  напоминающая известный сонг "Фаина". Володька
улыбнулся и сказал восторженным голосом:
     --  Все  точно.  Транслятор  меня   не   подвел.   Ай   да
Бонч-Бруевич,  ай  да  умница! Товарищ Лавров, что c вами?! Вы,
батенька, мужайтесь! Я вам сейчас все об®ясню. -- Ленин  достал
из  внутреннего  кармана  пиджака блестящий предмет, разительно
напоминающий портсигар и положил его на стол.
     -- Вы разве курите,  Владимир  Ильич?  --  поинтересовался
Лавров.
     Вождь хмыкнул и c любопытством посмотрел на артиста.
     --  Нет, батенька, не курил, не курю и курить не буду! Вот
так!.. Марья Петровна, голубушка, поторопитесь, уж  больно  чаю
хочется!  А это, дорогой мой человечище, транслятор. По-вашему,
значит,  времени  машина.  Изобретение  революции  и  трудового
народа  России. А вот и чай! Вы знаете, больше всего люблю чай!
А у вас! Это же не чай, это же аромат! Это вам  не  морковка  в
кипятке!  -- Владимир Ильич приятно рассмеялся, супруги Лавровы
неохотно последовали за ним. -- Батеньки мои,  да  очнитесь  же
вы!  Я  это,  я!  Ну, Ленин! Ну, Ульянов! Что здесь особенного?
Теперь к делу. Мне к вам посоветовал обратиться один товарищ из
театра. Говорят, вы играли меня и довольно неплохо, --  товарищ
Ульянов поднес чашку к губам и отпил небольшой глоток. -- Вот я
и подумал, чего зря время терять! Пойду к Лаврову. Он об®яснит,
в какое это время попал вождь мирового пролетариата!
     --  Вам  бы,  Владимир Ильич, тогда бы лучше к Ульянову...
Мише, -- насморочным голосом заметил народный артист.
     -- Да был я у него. Мерзкий старик! Решил, что я это не я,
а психопат! Хе-хе!  Вот  старикашка,  вот  учудил...  Так  что,
дорогие  мои, я c вами. Можете пощупать, потрогать, полапать. Я
не  в  гриме...  В  полном  вашем  распоряжении  и  слушаю  вас
внимательно.  Люблю  слушать. Вы даже не представляете, как это
прекрасно, послушать других!
     "Ну и дела!" -- краснея, подумала Мария Петровна.
     "Во вляпались-то, Маша!" -- сказал про себя Лавров тем  же
насморочным голосом.
     "Это вам, батеньки мои, не хрен c перцем трескать, да чаем
запивать!  Вот  такие дела..." -- высокомерно прошептал Ленин и
прищурил глазки, которые, как и в семнадцатом, были  добрыми  и
ласковыми.

        ГЛАВА 9. ГЕНРИХ ЭРНСТОВИЧ

     --  Да  поймите же вы, Генрих Эрнстович, что это время мне
необходимо как жизнь! -- мягко  прошептал  Вальтер.  --  Вы  же
знаете Штирлица. А что если он вернется преждевременно? А блок,
названный  его  именем занимается черти чем! Как по-вашему, что
он сделает? Я уж не говорю про себя.  Но  если  вы  отказываете
мне, значит вы против нас. То есть, против Исаева...
     -- Не знаю, не знаю. Такие вещи я один решать не могу.
     --  Да  ладно  тебе,  Генрих, все же от тебя зависит! Кому
нужны эти дурацкие мыльные оперы? Тебе еще спасибо скажут, да и
мы в долгу не останемся.
     -- Что ты имеешь в виду?
     -- Сумма приличная и к тому же...
     Подошел официант подозрительной наружности, в правой  руке
он   держал   поднос   на   котором  стояла  бутылка  отличного
французского вина.
     --  Ты  заказывал?  --   кротко   спросил   Шелленберг   у
Кальтенбруннера. Тот покачал головой. -- Это что?
     --  Подарок от господина, сидящего вон за тем столиком, --
смутно молвил официант, показывая взглядом нужный столик.
     Бывший шеф Штирлица присмотрелся и узнал в сидящем  сильно
постаревшего  Адольфа  Гитлера.  "Вот,  сволочь, уже здесь!" --
подумал Шелленберг, а вслух нервно сказал:
     -- Отнесите это дерьмо обратно и передайте этому придурку,
что истинные борцы в нацистских подачках не нуждаются.
     -- Будет-c сделано.
     -- А зря, хорошее вино, -- протянул Генрих Эрнстович. -- И
дорогое, наверное.
     -- Да знаешь ли ты, от кого эта бутылка?
     -- Ну?
     -- От Гитлера!
     Кальтенбрунер вздрогнул и  страстно  взглянул  на  бывшего
главу Третьего Рейха. Фюрер аппетитно ел молодую жареную курицу
и    не   обращал   никакого   внимания   на   окружающую   его
действительность. Генрих хотел уже  было  вскочить  и  крикнуть
"Хайль!", но его вовремя прервал Шелленберг.
     -- Что ты! Сейчас совсем другое время.
     -- Слыханное ли дело! Фюрер в Москве!
     -- Да. Этот придурок возглавляет блок "Гитлер и Россия". Я
догадываюсь о причинах, побудивших его пожрать в "Седьмом".
     -- Фантастика!
     -- Ну так что, Генрих?
     --  О`кей!  Будет тебе время! -- отозвался Кальтенбруннер.
-- Но c условием. Пусть твои орлы не залетают  слишком  высоко,
Борька c Егоркой никогда не простят мне резких выступлений. Сам
знаешь,  я  на  этом  посту недавно и в Магадан на старости лет
меня что-то не тянет.
     -- Ни ссы, друг! Все  будет  в  рамочках!  --  восторженно
заверил  Вальтер,  вытирая  губы  салфеткой. -- Не залетят. Ты,
деточка, нам нужен на свободе.
     Шелленберг быстро ушел и поэтому не заметил, как к столику
Кальтенбруннера подсел Гитлер.  Генрих  Эрнстович  в  полголоса
прошептал: "Хайль!" -- и полностью подчинился этому дряхлеющему
старику, во власти которого когда-то была судьба Европы.
     Один  из самых наглых аллигаторов уже открыл пасть. Нежное
бедро Машеньки было поцарапано. Коварная Стефани потирала  руки
и ждала большей крови.

        ГЛАВА 10. ПРИНЦЕССА И ОТТО ШТИРЛИЦ

     На   Эндоре   шло   строительство   Хроногнизской  атомной
электростанции.  Идея  Штирлица  притворялась   в   жизнь.   На
строительных  площадках в основном работали враги Альфатагомы и
члены их семей.  "Демократия  простит,  --  спокойно  рассуждал
Максим  Максимович. -- И потом, в конце-то концов, они для себя
строят, так что здесь я чист. И горе тому, кто  будет  называть
меня тираном!"
     -- Так значит, говоришь, что ты принцесса?
     -- Да, о великолепный! Лея я.
     -- Это значит, называть тебя надо "ваше высочество"?
     -- Да, о мудрый!
     --  Так  это... -- запнулся разведчик, -- ты что же хочешь
работать на меня?
     -- Да, о справедливый!
     -- Что ты разокалась? Отвечать надо проще:  "Так  точно!",
"Есть, командор!". Поняла?
     -- Да, о великий!
     Штирлиц  грациозно  сплюнул  и подошел к девушке. Прицесса
потупила  глазки   и   начала   дергать   пальчиками.   Максиму
Максимовичу не понравились эти движения и он спросил сурово:
     -- Ты что, в кулинарном техникуме училась?
     -- Принцесса я, товарищ штандартенфюрер!
     --  Тогда  не рыпайся! -- Товарищ Исаев своей мужественной
рукой  провел  по  ее  оголенному  плечику.  Лея  вздрогнула  и
покраснела.  "Быстро  отдастся",  --  без особой грусти подумал
Штирлиц. Молодых шлюх он любил со времен войны.
     -- Хорошо, дорогуша, будешь работать на меня.
     Принцесса кивнула.
     -- Ты не смотри, что я старый. В постели ты  меня  узнаешь
ближе,  -- заверил новоиспеченный вождь. -- И чтоб не дергаться
мне! А то у меня c такими как ты разговор короткий!
     В дверь постучали. Штирлиц насторожился и грубо  оттолкнул
от себя девушку.
     -- Кто там? -- осведомился он.
     -- Это я, Олби Ван.
     --  А-а,  Бен  Кеноби?  Тебя  я всегда рад видеть, проходи
друг. -- Старый Бен  вошел  и  тут  же  торжественно  встал  на
колени.
     --  Не  губи жизнь мою грешную! -- жалобно попросил он. --
Не оставь сиротами детей моих малых, о Милосердный!
     -- Ну что там еще случилось? -- сердито спросил разведчик.
     -- Ой, не губи!
     --  Слушай,  ты,  как  там  тебя...  Ван.  Или  ты  сейчас
встанешь, или ляжешь...
     В  это  время  из  двери, как из Мрака Забвения, вынырнула
чья-то лысая башка.
     --  Все,  Бен,  снято!  --  прошептала  она   и   поспешно
удалилась.
     Штирлиц услышал и поэтому был взбешен:
     --  Что  значит,  снято?  Кого это сняли? Да я тебя сейчас
повешу!
     -- Простите, товарищ штандартенфюрер, -- испугался  старый
Бен.  --  Мы  тут  по  вашей  заявке  кино снимаем, продолжение
известного вам сериала.
     Максим Максимович изменился в лице, голос стал мягче.
     -- Кино? Это хорошо!  Но  впредь,  такие  комедии  мне  не
устраивайте! А что за фильм?
     -- "Звездные войны", часть восьмая -- "Великий Штирлиц".
     -- Хорошее название, -- великодушно похвалил Вождь.
     -- Стараемся...
     "По  зубам или по харе?" -- мечтательно размышлял Штирлиц,
держа в правой руке свой любимый кастет.
     Олби Ван сгорбился и между пятым и семнадцатым мгновениями
получил резкий удар по почкам. Полковник Тихонов спрятал кастет
и небрежно  отшвырнул  ногой  стонущее  тело.  Бывший  адмирал,
карабкаясь по стальному полу, жалко выползал из каюты Штирлица.
     --  Видишь,  девочка,  чем  приходится  заниматься  во имя
спасения нации.
     Лея кокетливо подмигнула. Максим Максимович подошел к  ней
и  нежно  обнял  за талию. Принцесса не сопротивлялась. Штирлиц
завалил ее на роскошную  кровать  Вождя  и  осторожно  выключил
свет.
     Млечный   путь   загадочно  мерцал  и  притягивал  к  себе
таинственной силой Великого Магистра блуждающие  Галактики.  Но
Альфатагома  была  погружена  во  Мрак. Силы Разума отступили и
предали когда-то могучую цивилизацию. Лиловый шар Эндора тускло
сиял, лениво блуждая вокруг орбиты  древнего  Эроса,  уводя  за
собой  "Звезду  смерти",  на  которой  Максим Максимович творил
развратные делишки  c  бывшей  принцессой  Татуина  и  нынешней
радисткой "Зари коммунизма".

        ГЛАВА 11. ШУТКА ПРЕМЬЕРА

     Темнело.  Борис  Николаевич  включил торшер. "Жаль, что не
курю, -- подумал он, потирая плечо. -- Под эту книженцию хорошо
бы крепкую сигару". Камин весело трещал. Принесли вечерний чай,
куранты пробили десять ударов.
     Примерно в 22.30 без стука вошел  Гайдар  (хотя  некоторые
историки западной ориентации утверждают, что это было в 22.31).
Ельцин  вздрогнул  и  поставил  ногтем  метку  на  недочитанной
странице.
     -- Что вы так вз®ерошены, Егор Тимурович,  что  случилось?
-- Гайдар нервно махнул рукой и подошел к камину.
     --    Политическая   шлюха   ваш   Кальтенбруннер,   Борис
Николаевич! Представляете, отдал все эфирное  время  Гитлеру  и
этому,  как  его...  на  подхалима  похож... Таба.., то есть, я
хотел сказать, Шелленбергу.
     -- А конституция? -- нахмурился президент.
     -- C ней все хорошо, -- поспешил успокоить премьер.  --  А
что делать мне? Моему блоку? И это за неделю до выборов! Дрянь!
     -- Успокойтесь, Егор Тимурович, что-нибудь придумаем...
     Гайдар усмехнулся и открыл "Тимура".
     -- Можно заказать чайку? -- сощурясь, спросил он.
     Ельцин кивнул и вызвал Руслана.
     -- Еще два чая, Руслан Имранович, и покрепче.
     -- И побыстрее! -- вставил премьер. -- Разжирели они тут у
вас, Борис Николаевич, на государственных харчах! Ворье!
     Хасбулатов  вышел  и  уже  через минуту принес чай. Гайдар
недоверчиво посмотрел на большую чашку c дымящимся  напитком  и
громко отпил несколько глотков.
     --  Ну  что ты встал? Вали! -- бросил он Руслану. -- Борис
Николаевич, тут идейка появилась  неплохая...  Нет!  Невозможно
работать!  Я  же  тебе сказал, пшел вон! Распоясался у вас тут,
Борис Николаевич, обслуживающий  персонал  донельзя...  Ну  так
вот.  Ах,  да!  Идейка...  Идейка  --  индейка.  Жрать хочется,
черт...
     -- Гош, не тяни, -- поторопил Ельцин.
     -- Ну так вот. Как нам преодолеть кризис в России быстро и
без потерь? Как, Борис Николаевич?
     -- Реформы...
     --  Это  один  из  методов,  но  есть   и   другой   путь,
представляете?  Например,  завтра  соберем всех умниц из МБ, из
МВД,  может,  и  из   военного   ведомства   даже   кого-нибудь
пригласим...
     --  Ой,  да  не  тяни  же ты! -- крякнул Борис Николаевич,
косясь на недочитанную страницу.
     -- Только не перебивайте. А то собьюсь  или  забуду.  Ага!
Ну, короче, об®являем войну США, предлог есть -- Аляска.
     Ельцин  вздрогнул  и  расширил зрачки. Премьер невозмутимо
продолжал:
     -- Ага! И группируем наши войска на Дальнем Востоке. Вот в
штаны-то наложат... -- потирая руки то ли от холода, то  ли  от
радости,  воскликнул  Егор  Тимурович. -- И все. А через неделю
сдаемся.
     -- Что значит сдаемся?
     -- Ну то и значит. Мы же не  дураки  воевать  c  Америкой.
Капитулируем!  Пусть  захватывают.  Россия  -- пятьдесят первый
американский штат.
     Ельцин протяжно зевнул и принялся за  чай.  За  окном  был
сильный ветер. Город еще гудел, но постепенно утихал.
     -- Тут, знаешь, этот приходил...
     -- Шахрай?
     --  Да  какой  там  Шахрай!  Рязанов.  Хочет фильм обо мне
снимать. Ты бы помог ему, Гоша.
     -- А что за картина?
     -- Да так, про шпионов.
     -- Тогда и меня на роль! Иначе денег не дам.
     -- Да ты же ни в одну камеру не влезешь! -- пошутил  Борис
Николаевич  и  громко  рассмеялся.  Гайдар  последовал  за ним.
Подойдя к двери, он, как бы случайно,  ткнул  ее  ногой  и  тем