Натренированные  уши  Штирлица  услышали  это  и советский
разведчик был не на шутку смущен.
     -- Так! -- уже более спокойно сказал Гитлер.
     Штирлиц все понял. Достав из правого кармана свой  любимый
кастет,  он  привел несчастного доктора в чувства, напоминающие
предсмертные  судороги,  надел  на  свою  жертву  наручники   и
совершенно  голого  потащил  по  темным  коридорам  бункера  по
направлению, которое было известно лишь Штирлицу и Мюллеру...

        ГЛАВА 6. ПЫТКА НОСКАМИ

     В застенках Гестапо, в камере нижнего  яруса  третий  день
шла  пытка носками. Несчастная жертва в виде доктора Геббельса,
связанная  по  рукам  и  ногам,  нюхала  старые,  грубые  носки
Штирлица и Мюллера. Мюллер, мастер своего дела, был неотразим:
     -- Кто из твоих сослуживцев участвовал в операции "Шнапс"?
Кто подстрекал  Даллеса и английских свиней к переправке партии
в Россию? Отвечай, сволочь! -- кричал Мюллер, подставляя  носки
к Геббельсу.
     Геббельс  молчал. Не помогал и любимый кастет Штирлица. Не
помогали  и  портянки  Гитлера,  одолженные  у  него  накануне.
Геббельс был несгибаем:
     -- Я люблю любимого фюрера! Я был всегда предан ему.
     Внезапно в камере появился Гитлер. Зажав нос, он подошел к
Геббельсу,   посмотрев   на   него   c  полным  равнодушием  и,
обернувшись к Штирлицу, спросил:
     -- Ну что, Максимыч?
     -- Молчит.
     -- Молчит, -- подтвердил Мюллер.
     -- А мои портянки? -- спросил Гитлер.
     -- Не помогают, мой фюрер, -- c сожалением в голосе сказал
Штирлиц.
     Гитлер устало посмотрел на Штирлица, перекинул  взгляд  на
Мюллера и, плюнув в лицо Геббельса, спокойно произнес:
     --  Хорошо,  развяжите  его,  мы  его заставим заговорить.
Максимыч, он  поступает  в  ваше  распоряжение.  Разбудите  его
совесть!  Об®ясните  ему, что нехорошо торговать шнапсом, когда
нам самим нечего пить!
     -- Слушаюсь, мой фюрер! -- протараторил Штирлиц.
     Гитлер ушел. За ним ушел Мюллер. В камере остались Штирлиц
и Геббельс. И тут Геббельс не выдержал:
     -- Мой фюрер! Я все скажу,  только  уберите  от  меня  эту
русскую свинью!
     Нервы стойкого разведчика не выдержали. Он достал кастет и
принялся  избивать  отца немецкой пропаганды и агитации c такой
силой, что его крики были услышаны Мюллером и Гитлером, которые
быстро вернулись в камеру.
     -- Господин  Исаев,  прекратите!  --  заорал  запыхавшийся
Гитлер. -- Я вам предоставил его не для мордобития.
     -- Но мой фюрер?..
     -- Молчать!
     Геббельс  со  слезами на глазах подполз к фюреру и голосом
забитого козленка заблеял:
     -- Мой фюрер, я во всем сознаюсь!  Я  все,  все  скажу!  В
операции  "Шнапс"  участвовал  бригаденфюрер Шелленберг и некто
пастор Шлаг. Клянусь родной Украиной -- это правда!
     -- Клево! -- обрадовался Штирлиц.
     Гитлер заморгал глазками, поднял несчастного  Геббельса  c
заплеванного пола, поцеловал его в щечку и тихо сказал:
     --  Вы всегда были преданы мне, мой друг. Я прощаю вас, --
и, подумав, добавил: -- Но только за операцию "Шнапс"! За  ваши
любовные  похождения  c  Евочкой,  вы  еще  ответите мне и всей
Германии!

        ГЛАВА 7. ВАЖНОЕ СОВЕЩАНИЕ

     В бункере Гитлера  после  очередного  прорыва  канализации
проходило   важное   совещание.   Обсуждалось  два  вопроса:  о
безалаберном  отношении  к   своим   обязанностям   сантехников
рейхсканцелярии  и  алкогольном заговоре против фюрера и нации.
На совещании присутствовали: штандартенфюрер  CC  фон  Штирлиц,
группенфюрер  CC Мюллер, генерал Канарис, переодетые в немецкую
форму русские, английские и  американские  разведчики,  Гитлер,
Гиммлер,  Борман, стенографистки, другие официальные и случайно
зашедшие лица.  Кроме  этого,  на  совещание  были  приглашены:
пастор Шлаг, Шелленберг, Ева Браун, Марта Зюгерс, провинившиеся
сантехники.
     Гитлер  был  в  бешенстве.  Три стенографистки не успевали
записывать его пространственную речь:
     -- В то время, когда Германия переживает тяжелые дни, а  в
моем бункере чуть ли не каждый день рвет канализацию, среди нас
отыскиваются   алкоголики,   отказывающиеся  думать  о  трезвых
мыслях, рождающихся в умной голове великого фюрера для спасения
бункера и нации... В то время, когда я всего себя отдаю народу,
находятся двурушники в виде небезызвестного доктора  Геббельса,
пытавшегося  переправить  в Россию партию шнапса за рубли. Мало
этого, нашлись дегенераты, готовые помочь этому грязному  делу.
Валютчики и спекулянты! Разгильдяи и бездельники! У меня больше
нет  слов  для  названия  такого  рода предателей! Но благодаря
пытке носками и штандартенфюреру CC полковнику Исае... то есть,
я  хотел  сказать,  Штирлицу,  заговор  был   раскрыт!   Доктор
Геббельс,  как  вы  могли,  батенька,  дойти  до такого? Что вы
думали в тот момент когда  вашими  поступками  руководила  рука
Москвы? И это после нашей многолетней дружбы!
     --  Мой  фюрер, -- рыдал Геббельс, -- этого больше никогда
не повторится!
     -- А вы,  грязные  свиньи,  --  продолжал  Адольф  Гитлер,
подходя  к Шелленбергу и пастору Шлагу. -- Как вы могли предать
родного фюрера, до какой же это степени надо докатиться,  чтобы
стать  такими  дегенератами  как  вы?  Вы,  подлые твари, стали
прислужниками поганых вражеских разведок...
     В углу, где стояли переодетые разведчики, послышался ропот
возмущения и недовольства,  даже  Штирлиц  нахмурил  брови,  но
сдержал себя и не полез за кастетом.
     Гитлер  понял,  что переусердствовал и попытался исправить
создавшуюся ситуацию:
     -- Прошу прощения, -- пролепетал он, --  я  хотел  сказать
"врагов нацизма и Рейха".
     Наконец  очередь  дошла  до сантехников. Увидев их, Гитлер
был взбешен до крайности, не помог даже его любимый ад®ютант:
     -- До каких пор в моем  бункере  будет  вонять  городскими
помоями?  Твари!  Твари  и  разгильдяи!  -- орал глава Третьего
Рейха!
     Его прервал Штирлиц:
     --  Мой  фюрер,  позвольте  попросить  вас  передать  этих
подонков в мое распоряжение, я научу их ремонтировать не только
японские унитазы!
     -- Если это не повредит нашей канализации...
     --  Смею  уверить  вас,  что  хуже  вонять  не  будет!  --
прокричал Штирлиц и вытянулся по стойке "смирно".
     -- Я доверяю вам, мой друг, -- спокойно  сказал  Гитлер  и
нежно, по отечески, похлопал Штирлица по щеке.

        ГЛАВА 8. СКАНДАЛ В ЖКУ

     В    Берлинском    жилищно-коммунальном    управлении   Ди
Штиллештрасского района был переполох.  В  управление  нагрянул
штандартенфюрер   CC  фон  Штирлиц.  C  собою  он  привез  роту
эсэсовцев и, скованных наручниками, провинившихся  сантехников.
Начальник  управления  Барбара Крайн была не на шутку напугана:
Штирлиц зверствовал как мог, его ярости не было предела.
     -- Вонючие фашистские свиньи, -- орал  он.  --  В  бункере
из-за    вашей   безалаберности   скоро   придется   ходить   в
противогазах. Я вас научу чистить сортиры...
     --  Но,  господин  Штирлиц...  --  пыталась  оправдываться
Барбара Крайн, от которой несло конским навозом.
     --  Молчать!  -- перебил ее Штирлиц. -- Ты, девочка, видно
не понимаешь,  c  кем  имеешь  дело?!  --  и  Штирлиц,  как  бы
подкрепляя свои слова конкретными действиями, принялся избивать
несчастных сантехников.
     Прошел час. Штирлиц устал и решил отдохнуть.
     -- Барбара, принесите мне кофе.
     --  Кофе  нет, но есть отличный грузинский чай! Фрау Анхен
привезла нам c фронта отличный чай!
     Штирлиц подумал, что  он  уже  когда-то  слышал  это  имя.
Память  разведчика  была  на пределе. Но он не стал поддаваться
первым чувствам и деликатно спросил:
     -- Послушайте, как вас там... Барбара, а  какое  настоящее
имя этой Анхен? Может Катя Козлова?
     --  Простите,  господин штандартенфюрер, не могу знать! --
прочеканила  Барбара.  --  Она  у  нас  работает  недавно.  Но,
впрочем, она скоро появится и, думаю, вы сами у нее спросите.
     Штирлиц  лениво  взглянул на Барбару, опустил свой суровый
взгляд на ее прелестные ножки и по-русски сказал:
     -- Изнасиловать бы тебя, крошка, но под двести семнадцатую
можно залететь.
     --  Простите,  я  не  понимаю!  --  промычала,  испуганная
Барбара, прекрасно поняв Штирлица.
     -- Тем хуже для тебя!
     Штирлиц  решил  подождать,  тем  более времени у него было
предостаточно, так как сантехники еще не очухались, да и сам он
устал и решил поспать.
     -- Барбара, разбудите меня когда появится ваша Анхен,  она
меня очень интересует... -- зевая пробубнил Штирлиц и уснул.
     А   была   весна   и   за  окном  управления  стояла  рота
эсэсовцев...
     Штирлиц проснулся и увидел глаза -- это были глаза любимой
Катюши.
     -- Любовь моя! -- прошептала она.
     -- Солнце мое! -- прошептал Штирлиц.
     -- Как я долго тебя не видела!
     -- Наверное, целую вечность!
     -- Любимый мой, люби меня! Я принадлежу только тебе!
     И Штирлиц забыл все: и толстую  свинью  Бормана,  и  новое
секретное  задание  Центра,  и  придурка  Геббельса,  и Барбару
Крайн, подслушивающую под дверью.
     "На каком это они языке трепятся?" -- подумала Барбара.
     "Что это за тварь там подслушивает под дверью?" -- подумал
Штирлиц и выстрелил в дверь: пуля прошла насквозь и  угодила  в
нежное,  молодое,  нацистское  сердце  Барбары,  которая успела
прошептать:
     -- На русском! -- и скончалась в предсмертных судорогах.
     -- Не обращай внимания! -- сказал Штирлиц,  целуя  Катюшу.
--  И  легендарные  разведчики  отдали  себя  в  чары волшебной
любви...

        ГЛАВА 9. НА ГРАНИ ПРОВАЛА

     Йозеф  Геббельс  пришел  к   Бранденбургским   воротам   в
назначенный  день,  ровно  в  17.00.  Прошло  полчаса. Марта не
появлялась.
     "Шо  це  такэ?!  Письмо   написано   человеком,   который,
чувствуется,   не  обманывает!"  --  думал  он,  вспоминая  все
хвалебные в свой адрес слова и эпитеты.
     И  только  через  час  он  увидел  направляющуюся  к  нему
девушку.
     "Ничего!" -- подумал Геббельс, глядя на Марту.
     "Ну,  и  придурок!"  --  подумала  Мария  Сукина, глядя на
великого доктора Германии, а вслух сказала:
     -- Хайль! Это я писала письмо.
     -- Дорогая моя! Ну, сколько же можно ждать?!
     -- Прости меня и заткнись! -- сухо оборвала она его.
     Подхватив Марту за руку, Геббельс повел  ее  в  кино.  Шла
картина  "Девушка  моей  мечты". Геббельсу этот фильм ужасно не
нравился. Но, что  не  сделаешь  ради  любимой  девушки!  И  он
терпел...


     К  утру  на  столе  Гиммлера  лежали фотографии со сценами
"любовных" встреч.
     Гиммлер c Шелленбергом  потирали  руки.  Они  были  готовы
растоптать бывшего компаньона, не брезгуя никакими средствами.
     -- Я представляю лицо фюрера в момент, когда он увидит эту
кинопленку,  --  то  и  дело повторял Шелленберг. -- Наш доктор
теперь за все поплатится! Скотина!
     -- Послушайте, Шелленберг, но вы же,  и  только  вы,  были
автором   операции   "Шнапс",   --  орал  Гиммлер.  --  И  если
расследование зайдет далеко, то дело может дойти и до  меня!  А
это, вы сами понимаете -- стыд и позор!
     -- У меня есть надежное прикрытие.
     -- Что вы имеете ввиду?
     --  Я  продумал  все.  Поставкой шнапса в Россию занимался
генерал Вольф, не так ли?! Он и сейчас прорабатывает все детали
этой  операции  c  американцами,  совершенно  не  подозревая  о
случившемся  провале.  Это  первое...  Второе. Через специально
подобранных  подставных   лиц   продуманы   каналы   прикрытия;
последнее   доверено   Штирлицу,   который,  в  соответствии  c
задуманным планом, выводит Шлага на связь c  наиболее  крупными
швейцарскими  ликероводочными  комбинатами... И, наконец, самое
главное, если операция "Шнапс" -- провалена ("Геббельс, конечно
же,  трус  и  подлый  предатель!"  --  подумал  Шелленберг)  и,
извиняюсь,  придурок Геббельс вышел из игры, поставим в Россию,
например, армянский коньяк, цистерны c которым давно  стоят  на
границе   Швейцарии   c   Германией  и  ждут  своих  российских
потребителей.
     -- Это безумие, Шелленберг!
     -- Рейхсфюрер, нашим алиби будет являться  генерал  Вольф,
который,  в  случае  необходимости,  выйдет из игры также как и
доктор Геббельс...
     --  Ваше  алиби,  ваше...  --  оборвал  его  Гиммлер.   --
Неутомимый  подхалим  вытянулся  по стойке смирно, давая понять
любимому  шефу  свое  бескомпромиссное   согласие.   Рейхсфюрер
заметил это и не поленился похвалить своего любимчика:
     -- Молодец!
     "Молодец  -- в смысле "дурак"!" -- предположил Шелленберг,
а вслух прочеканил: -- Рейхсфюрер, ради вас -- хоть в Сибирь!
     -- Будет тебе еще Сибирь...
     Неожиданно открылась дверь и в кабинет вбежал Штирлиц.
     -- Рейхсфюрер! -- задыхаясь, заорал  он.  --  Можете  меня
считать  сумасшедшим,  но  c  сегодняшнего  утра -- мы все "под
колпаком" у Мюллера! Вы, надеюсь, знаете  что  это  такое?!  --
Штирлиц сделал особо шпионское выражение лица.
     -- Что все это значит, господин Штирлиц?! -- прямо глядя в
честные глаза Штирлица, заорал испуганный Гиммлер.
     --  Об®яснитесь!  --  подхватил  подхалим  первой  гильдии
Шелленберг.
     -- Я сегодня узнал от Кальтенбруннера о том,  что  Мюллер,
негласно,   снимает   отпечатки  пальцев  со  всех  сотрудников
аппаратов СД и Гестапо. Дорогой рейхсфюрер, что-то  затевается!
-- шепотом пробубнил Штирлиц.
     -- Но почему же эта полицейская ищейка не сообщила об этом
мне? -- c удивлением прошипел Гиммлер.
     -- Этого я не могу знать! -- устало промолвил Штирлиц.
     --  Шелленберг,  а  что  вы  думаете  по  этому поводу? --
спросил Гиммлер, пытаясь хоть как-то решить идиотскую проблему.
     -- Я думаю, -- c умным видом начал Шелленберг,  --  что  в
этом  деле  может  быть замешан только Геринг, так как Геббельс
вышел из игры, фюреру не до этого -- у него проблемы в семейной
жизни, а Борман занят своей пропавшей секретаршей.
     Штирлиц загадочно улыбнулся.
     -- Кроме этого,  --  продолжал  Шелленберг,  --  только  у
Геринга  очень хорошие связи c Мюллером. Вы конечно же помните,
господа, что именно Геринг в 1942 году достал Мюллеру  открытку
на  "Мерседес"  по цене, над которой можно было бы долго ржать,
так как по тем временам это было смехотворно дешево.
     Наступило   молчание.   Гиммлер   и    Штирлиц    пытались
анализировать  все  то,  что  сказал великий подхалим Германии.
Штирлиц думал о том, что и в самом деле, Борману  в  это  время
было  не  до  мелких  пакостей.  А  у фюрера -- разборки c Евой
Браун. Значит, вполне логично допустить тот  факт,  что  именно
Герингу  могла  в  голову  прийти такая дурацкая мысль. Штирлиц
также знал,  что  у  Шелленберга  имеются  серьезные  основания
недолюбливать  Геринга,  так  как  последний,  незадолго до Дня
рождения фюрера, не достал Шелленбергу китайский гарнитур, хотя
и пообещал. "Поэтому, -- думал Штирлиц,  --  если  подходить  к
делу  c  другого  конца,  то  вполне возможно предположить, что
отпечатки  снимаются  для  выявления   русского   резидента   в
аппаратах  СД  и Гестапо. И, кроме того, удивление на этих двух
гнусных рожах не что иное, как подделка, если не у Шелленберга,
то у Гиммлера -- точно!" И Штирлиц решил  пощупать  за  "жабры"
эту скользкую очкастую рыбку:
     -- Рейхсфюрер, у меня другая точка зрения!
     -- Другая? Какая же? -- загадочно улыбнулся Гиммлер.
     И  по этой улыбке подлеца и негодяя, Штирлиц понял, что он
был прав. "Да, они хотят  вывести  на  "чистую  воду"  русского
резидента!" -- подумал Штирлиц и шепотом ответил:
     --  Я  думаю,  что  Геринг  и Борман задумали это вместе и
пытаются найти след сбежавшей секретарши.
     -- Но не  в  Гестапо  же?!  --  хором  заорали  Гиммлер  и
Шелленберг.
     --  Рейхсфюрер,  дело  очень  тонкое.  У  Бормана есть все
основания считать меня главным похитителем его секретарши,  так
как  именно  я  ее  ему  привел. Это знает и Мюллер. Поэтому то
Борман и  доверил  это  дело  провести  Герингу,  а  Геринг  --
Мюллеру,    как    своему    старому    дружку.    Мюллер   же,
рассказалКальтенбруннеру, у которого я только что был.
     -- Но почему он вам раскрыл  карты?  --  спокойно  спросил
Гиммлер.
     --  Очень  просто,  рейхсфюрер.  Когда  я  зашел  к нему в
кабинет, то первое, что я  увидел  это  колбасу  и  "анисовую",
которые   пожиралКальтенбруннер.  Я  спросил  у  него  вежливо:
"Послушайте вы, слизняк из детской песочницы!  Где  вы  достали
"анисовую",   в  то  время  когда  вся  Германия  страдает  без
выпивки?!" Вместо  ответа,  он  вылил  мне  в  лицо  содержимое
стакана  (именно  тогда  я понял, что он лумзал "анисовую"). Я,
как вы сами  понимаете,  не  выдержал  и  достал  свой  любимый
кастет...  Что  было  дальше,  вы,  наверное,  догадываетесь...
Рейхсфюрер, простите меня, но  я  выбил  ранее  сказанные  мною
сведения отКальтенбруннера!
     -- Вы -- идиот, Исаев! -- заорал Гиммлер.
     --  Дорогой  Штирлиц,  за  вашу  карьеру я больше не дам и
ломанного гроша! -- заскалил зубы Шелленберг и получил  по  ним
от    Штирлица    тем    же   кастетом,   каким   был   зверски
избитКальтенбруннер.
     -- Прекратите распускать руки! -- заорал Гиммлер.
     -- Извините меня, дорогой рейхсфюрер, но я не сдержался...
-- убирая кастет проговорил Штирлиц.
     -- Значит, вы думаете, -- не обращая внимания на стонущего
Шелленберга, продолжал Гиммлер, -- что все исходит от Бормана?
     -- Несомненно, рейхсфюрер! От  этой  жирной  свиньи,  сами
понимаете, можно ожидать любую гадость! -- прочеканил Штирлиц и
коечего добавил в адрес Бормана, далеко не на немецком языке.
     В   углу   послышались  стоны,  приходившего  в  сознание,
Шелленберга. Гиммлер, c абсолютным безразличием,  посмотрел  на
него,  поднял вверх указательный палец правой руки и, махая им,
загадочно прошептал:
     -- Господа!  Не  дадим  жирным  свиньям  делать  мелкие  и
крупные пакости в моем аппарате! Действуйте, Штирлиц!
     Штирлиц  вышел.  Шелленберг,  увидев это, уже вдогонку ему
крикнул:
     -- Грязная, русская свинья!
     Штирлиц, на его счастье, не слышал этого -- Штирлиц  несся
по  коридорам  Гестапо  к  телефонам  правительственной  связи.
Штирлиц искал мира c Борманом...

        ГЛАВА 10. РАЗГОВОР C БОРМАНОМ

     В  пункте  правительственной  связи  был  бардак.  Молодые
офицеры CC в очередной раз отмечали День рождения Красной армии
и Военно-морского флота. Телефоны, сделанные из слоновой кости,
были замызганы тушенкой и остатками от рыбных консервов. В углу
валялся  седой  лейтенант,  рыгающий на портрет фюрера, который
уже давно слетел со стены  и  лежал  на  полу.  Небритый  майор
сморкался  на  один  из  пультов  управления  связи  c бункером
Гитлера.  Три  офицера,  ни  на  кого  не   обращая   внимания,
соревновались  в  плевках  по  портрету Гиммлера, в результате,
вместо  изображения   строгой   физиономии   отца   полицейских
Германии,  виднелось  грязное,  свисающее  пятно,  от  которого
тошнило.
     Штирлиц сделал вид, что случайно, заглянул в комнату.
     -- Это что за  свинство?!  --  заорал  он  и  достал  свой
любимый кастет.
     Когда  все  офицеры  были  вышвырнуты,  Штирлиц связался c
Борманом:
     -- Послушай, Борман, давай мириться?!
     -- Кто это? -- пробурчал Борман.
     -- Кто? Кто -- идиот? Твой друг и соратник по  борьбе!  --
возмутился Штирлиц.
     -- Какой еще соратник?
     -- Борман, хватит притворяться!
     -- Молодой человек, положите трубку и не мешайте работать.
Здесь -- Рейх, а не Гавайские острова!
     -- Борман, это же я -- Штирлиц!
     -- Штирлиц?! -- удивился партайгеноссе.
     -- Да ты что? Пьяный что ли?
     -- А-а! Штирлиц! Штирлиц -- ты скотина и русский шпион!
     -- Ну, вот -- узнал, наконец-таки! Борман, давай мириться?
     -- А ты больше не будешь драться?
     -- Больше не буду!
     -- Ну, тогда давай!
     -- Борман, -- заговорщески начал Штирлиц. --