ам, звал:  "Эй,  за  мной!",  и  над
головой  его,  над вставшими дыбом волосами, сам собой вертелся
крохотный белый пропеллер.
   Теперь Максим увидел город, в котором жил его друг. Слева  и
справа,  сверху и снизу висели огромные разноцветные дома-шары.
Впрочем, где было "лево", а где "верх",  Максим  не  мог  точно
сказать,  кувыркаясь  в  голубых  волнах.  Ясно  было  одно:  в
воздушном городе нет  никаких  улиц.  Навстречу  нашему  летуну
катилось  что-то пестрое, вертящееся, и он едва успел нырнуть в
сторону, а оглянувшись, догадался, что это цветочная клумба.
   -- Того и гляди, набьешь себе шишку,  --  проворчал  Максим,
заметив парящее дерево с крепкими сучьями.
   -- Осторожней! -- крикнул Гум-гам, подлетая.
   --  Я  вижу.  -- Максим, вытянувшись рыбкой, скользнул между
зеленых ветвей и вздохнул: -- Опасно для  жизни...  Как  только
тут  ходят  пешеходы?  --  спросил он, забыв, что сам болтает в
воздухе ногами.
   -- Все сидят дома, -- ответил Гум-гам.
   -- У вас никто не гуляет? -- удивился Максим.
   -- У нас не любят гулять, -- грустно сказал Гум-гам.
   -- А праздники? Ведь в праздники всегда гуляют на улице.  Ну
хоть  в гости кто-нибудь ходит?! -- возмутился Максим. -- Разве
не интересно прилететь к кому-нибудь на день рождения?
   -- Конечно, интересно,  --  согласился  Гум-гам.  --  Ты  не
думай,  --  добавил он, -- что здесь одни скучные люди. Я и мои
друзья гуляем когда хотим: это мы придумали камень путешествий.
   Они пролетали под аркой радуги,  которая,  казалось,  стояла
прочно  на  месте  в  этом  плывущем  вместе с ветром воздушном
городе.
   -- Хочешь скатиться с радуги? -- предложил другу Гум-гам. --
Тебе понравится...
   Максим в ответ взбил воздух руками,  взлетел  на  сверкающую
дугу  и,  перевернувшись  на  спину,  решил.  "Поеду по красной
дорожке". В ту же секунду он заскользил вниз гораздо быстрее  и
мягче,  чем на ледяной горе, и в глаза ему ударил сноп огненных
искр, так что слезы брызнули из зажмуренных глаз. Хоп! -- и  он
уже  качается  в  голубых волнах и, счастливо улыбаясь, думает:
"Если я скажу маме, что катался с радуги, она воскликнет: "А-а,
я знаю, как это было: лег  на  спину  и  с®ехал  вниз..."  Нет,
совсем  не  так!  Когда  чувствуешь  быстрое  скольжение, когда
видишь, как блестят купола домов и вся радуга лучом  прожектора
ударяет  в  глаза,  а потом, стараясь отдышаться, хватаешь ртом
прохладный голубой воздух, -- это совсем не "с®ехал вниз",  это
катание с настоящей радуги..."
   Максим  открыл  глаза. Гум-гам парил неподалеку со скучающим
видом.
   -- А ты что не катаешься? -- спросил Максим.
   Гум-гам махнул рукой, ничего не ответив.
   -- Может быть, ты соскучился  по  своим  машинам?  --  хитро
спросил Максим.
   Гум-гам  надулся  и даже лег на спину, сложив руки на груди,
давая понять другу, что его вопрос совсем некстати,  невероятно
глупый вопрос.
   -- Может быть, у тебя болит голова? -- продолжал Максим.
   -- Не болит.
   -- Может быть, ты хочешь поиграть со мной?
   -- Хочу! -- Гум-гам так и подскочил в воздухе.
   -- Тогда лови меня!
   И Максим, словно пловец, отчаянно заработал руками и ногами,
слыша,  как  его  друг  завизжал  от  удовольствия.  Сгоряча он
полетел,  не  разбирая  дороги,  куда   глаза   глядят,   потом
осмотрелся  и,  заметив  круглый дом, решил скрыться за ним. Но
Гум-гам был совсем близко, он почти хватал соперника за  пятки,
и Максим, ловко изогнувшись, взлетел вверх и ударился головой о
что-то мягкое.
   Два возгласа раздались с разных сторон.
   -- Поймал! -- кричал Гум-гам, держа в руке сандалию Максима.
   -- Что это за глупые шутки! -- прохрипел кто-то.
   Голова  и плечи Максима торчали из белого облака, на котором
сидел старик с подзорной трубой в руке.
   -- Неужели так мало свободного места, что нужно толкать  это
спокойное облако? -- говорил старик, вздымая косматые брови. --
Что ты тут делаешь?
   --  Я  гуляю,  --  ответил  Максим,  чувствуя себя не совсем
удобно в таком странном положении. -- А вы что делаете?
   --   Давно   я   не   видел   мальчиков,   которые    гуляют
самостоятельно,  --  как бы про себя сказал старик. -- Разве ты
поймешь, мальчик, зачем я на этом облаке?
   -- Пойму, -- сказал Максим.
   -- Я стараюсь узнать, как устроен мир, -- ответил старик.
   -- Значит, вы  смотрите  с  облака  в  подзорную  трубу?  --
подумал вслух Максим.
   -- Я изучаю все, что вокруг меня.
   --  А  как  устроен  мир? -- поинтересовался мальчик и вдруг
вскрикнул: -- Ой!
   -- Что значит "ой"? -- встрепенулся старик.
   -- Простите. Это ничего не значит. -- Максим догадался,  что
Гум-гам  дергает  его  за  ногу,  и,  хотя ему было щекотно, он
больше не вскрикивал, чтобы не отвлекать внимание наблюдателя с
трубой. -- Простите, как все устроено?
   -- Я не могу ответить на твой вопрос.
   Старик приложил к глазу трубу.
   -- Что вы видите? -- быстро спросил Максим.  Он  чувствовал,
что приятель тянет его изо всех сил.
   --  Я  вижу лишь голубое пространство и нигде не вижу земли,
-- бросил через плечо наблюдатель.
   -- Желаю вам открыть Землю! -- крикнул мальчик, выныривая из
облака.
   -- Ты так долго разговаривал и  совсем  забыл  об  игре!  --
обиженно сказал ему Гум-гам. -- Возьми свои сандалии.
   --  Я  его спрашивал, -- начал рассказывать Максим, стараясь
сесть в воздухе и застегнуть сандалии, -- я его спрашивал, а он
смотрел в подзорную трубу.
   -- И он ответил на твои вопросы?
   -- Нет. Он никак не может найти Землю.
   -- Так я и думал! -- сказал Гум-гам. -- Даже  мудрый  ученый
все забыл и ничего не знает.
   "Так  вот какая она -- СТРАНА БЕЗ ПОЧЕМУ, -- подумал Максим.
--  Здесь  никто  ничего  не  знает.  Может   быть,   они   все
давным-давно  забыли.  А  может,  они  все  знают,  но не хотят
говорить? Я играю вместе с Гум-гамом, вижу его страну  и  никак
не пойму, почему она БЕЗ ПОЧЕМУ?"
   И он спросил друга:
   -- А вообще-то у вас есть земля? Или только один воздух?
   --  Кажется,  есть, -- пробормотал Гум-гам. -- Я слышал, что
есть.  Где-то  внизу.  Говорят,  там  дикие  заросли,  страшные
звери...  Но  точно не могу сказать, -- вздохнул Гум-гам. -- На
земле никто не был...
   -- Привет! -- крикнул кто-то сверху.
   С  проплывавшего  мимо  синего  облака  свешивалась  голова.
Максим узнал Кри-кри. задрав голову.
   -- Что ты там делаешь? -- спросил старшего брата Гум-гам.
   --  Умираю  от скуки, -- ответил Кри-кри. Загораю и ни о чем
не думаю. А вы?
   -- Мы играем в салочки! -- крикнул Максим.
   -- В салочки? Что это такое? -- Кри-кри приподнялся на своем
облаке.
   -- Сейчас увидишь,  --  пообещал  Максим.  --  Эй,  Гум-гам,
полезай на другое облако!
   -- Зачем?
   -- Как зачем? Будем догонять Кри-кри на облаке!
   --  Вот это игра! Салочки-догонялочки! -- Крикри засмеялся и
помахал шлемом. -- А ну попробуйте догнать меня!
   А Гум-гам уже оседлал маленькое  голубое  облачко  и  кричал
другу:
   -- Сюда!
   И  только  Максим сел рядом, как голубой облачко ринулось за
синим. Максим устроился позади Гум-гама, обхватив  его  руками,
выглядывая  из-за спины, -- такое крохотное было это облачко. А
Кри-кри  бегал  на  своем  синем  облаке  из  конца  в   конец,
оглядывался, притопывал ногой: "Скорее, скорее!"
   Как  приятно  было скакать на облаке! Оно летело в воздушных
волнах,  плавно  огибая  дома,   деревья,   встречные   облака,
понемногу настигая Кри-кри.
   --  Держись,  Кри-кри!  --  ликовал  Гум-гам.  --  Сейчас ты
попадешься и будешь догонять нас!
   -- Не поймаете! Эй вы, тихоходы! -- отзывался Кри-кри.
   Синее  облачко  метнулось  в  сторону,   а   голубое   мягко
провалилось  в  какую-то  темную  яму, повисло на месте. Максим
сразу будто оглох -- такая наступила тишина. Он задрал голову и
увидел,  как  быстро  уходит  вверх  синее  облако  с  пляшущей
фигуркой Кри-кри.
   --  Что  случилось?  --  закричал  Максим,  хлопая  по плечу
товарища, но не услышал своего голоса.
   Гум-гам, обернувшись, беззвучно шевелил губами. Догадавшись,
что его спутник ничего  не  понимает,  Гум-гам  вынул  записную
книжку, написал в ней что-то карандашом и передал Максиму.
   "Сдесь время делаит круг", -- прочитал Максим фразу, которая
удивила  его  своей  загадочностью (грамматических ошибок он не
заметил).
   "Какой круг?" -- нацарапал в ответ Максим и протянул  книжку
спутнику.
   Гум-гам  выразительно  пожал плечами: мол, он не отвечает за
странные шутки времени в своей стране.
   "Что теперь будет?" -- спросил  Максим  кривыми  буквами  на
новом листке.
   "Падаждем,  кагда  время  привратится  в  ветер", -- написал
Гум-гам не менее загадочное предложение.
   Они недвижно  висели  в  темной  яме.  Где-то  вдали  смутно
виднелись  купола.  Сверху  уставился  пристальный глаз Солнца.
Ничто не пролетало рядом.
   "Что это  такое  --  время?  --  спросил  себя  мальчик.  --
Секунды,   минуты,   часы?  У  нас  время  идет  спокойно,  без
остановки. Стрелки часов движутся по кругу,  время  течет,  как
река: день за днем. А в этом круге времени, как в пустой бочке:
ничего  не  видишь  и  не  знаешь. Может быть, круг вертится на
одном месте, тогда просидишь целый день, или целый год, или всю
жизнь?"
   -- Гум-гам! -- крикнул изо всех сил Максим, забыв,  что  это
бесполезно.
   Он вырвал у приятеля записную книжку, быстро написал:
   "Давай делать парус..."
   "Какой парус?" -- удивленно вывел карандаш Гум-гама.
   Максим  встал  на ноги, снял с себя рубашку и жестом показал
Гум-гаму, как надо держать ее за рукава, чтобы получился парус.
   Словно потерпевшие  кораблекрушение,  застыли  они  на  краю
голубого  облака,  натянув  спасательный парус. Руки уже устали
держать парус, как вдруг полотно дрогнуло, натянулось, и облако
тихо тронулось с места.
   Все быстрее и быстрее скользило облако. Вот уже парус рвется
из рук. Можно надеть рубашку, присесть.
   И наши друзья влетают в голубой простор неба. И прямо  перед
собой  видят  приплясывающего  на  облаке Кри-кри. Вот так так!
Оказывается, Кри-кри не успел  удрать,  пока  они  крутились  в
темном  круге  времени.  Он  как  будто  и  не заметил, что его
преследователи исчезли и  снова  появились.  Он  совсем  рядом,
машет им рукой, дразнится:
   -- Эй вы, тихоходы!
   --  Сам  тихоход!  -- взревел, будто слон, Гумгам, удивляясь
трубному голосу.
   -- Держи его! -- подхватил Максим, радуясь,  что  наконец-то
может кричать и слышать все звуки мира. -- Ты не уйдешь от нас,
Кри-кри!
   Кри-кри  даже  испугался.  Он  бросился  ничком  на  облако,
зашлепал ладонями: "Быстрее, быстрее!" Гонка продолжалась.
   То ли облако Кри-кри оказалось  быстроходней,  чем  у  наших
друзей,  то  ли  маленькому облачку тяжелее было лететь с двумя
седоками, -- так или иначе, Кри-кри ускользал от погони.
   Он  и  не  скрывал  своей  радости:  подпрыгивал,   хохотал,
показывал  длинный  нос...  Вот  его  облако  завернуло за дом,
скрылось из виду.
   Друзья рыскали на голубом облачке между шарами,  покрикивали
от нетерпения:
   -- Кри-кри!.. Эй, Кри-кри!..
   Кри-кри будто сквозь воздух провалился.
   -- Испортил всю игру! -- сокрушался Гум-гам.
   -- Наверное, он так далеко удрал, что не может нас найти, --
предположил   Максим.  --  Убегать  интереснее,  чем  водить...
Сколько сейчас времени, Гум-гам?
   -- Может быть, час.  А  может,  пять  часов.  Это  не  имеет
значения, -- легкомысленно ответил Гум-гам.
   -- Как это так? Если пять, меня давно ищут...
   -- Ты видишь -- солнце на том же месте.
   -- Ну и что? -- Максим взглянул на безмятежно синее солнце.
   --  Я  тебе говорил: у нас всегда утро, -- напомнил Гум-гам.
-- И на каких цифрах стоят стрелки часов  --  все  равно.  Часы
могут   идти,   а  время  не  движется.  Время  делает  круг  и
превращается в ветер. А ветер  несет  с  собой  дома,  деревья,
клумбы,  и  нас  с  тобой...  Это верно, Максим, что ночью люди
растут?
   -- Конечно, -- убежденно сказал Максим. -- Однажды я за ночь
вырос на целый сантиметр.  Отец  измерял  мой  рост  вечером  и
утром, и получился один лишний сантиметр.
   --  В моей стране никогда не бывает ночи, -- печально сказал
голуболицый мальчик.
   Максим внимательно посмотрел на Гум-гама, словно  видел  его
впервые.  Сердце его тревожно стучало. Он чувствовал: сейчас он
узнает что-то самое важное в жизни друга.
   -- Сколько тебе лет, Гум-гам?
   -- Мне? -- Гум-гам помедлил. -- Наверное, десять... А  тебе,
Максим?
   -- Мне семь с половиной. Я родился пятого декабря. А когда у
тебя день рождения?
   --  Я  не  помню...  В  последний  раз,  когда  был мой день
рождения, мне исполнилось десять лет. Но это было очень  давно,
я забыл даже когда. Вот почему я говорю: наверное, десять.
   Максиму   стало  страшно.  Спокойное  синее  солнце  холодно
смотрело  ему  в  лицо.  В  голубом  просторе   плыли   куда-то
дома-шары. И нигде не было видно земли.
   --   Ты  будешь  приходить  на  все  мои  дни  рождения,  --
взволнованно сказал Максим.
   -- С удовольствием, -- согласился Гум-гам. -- Но я не  смогу
пригласить тебя на свой день рождения. У нас всегда "сегодня" и
никогда, уже не будет "завтра".
   -- Почему так случилось?
   -- Я не знаю, -- простодушно сказал мальчик с голубым лицом.
   --  Пусть  это  тайна,  -- горячился Максим. -- Ее все равно
кто-то должен знать. И тогда можно чтото сделать.
   -- Лучше не спрашивать, -- успокаивал его приятель. -- Давай
веселиться.
   -- Я догадался!.. -- воскликнул Максим.
   -- Максим!.. -- оборвал его Гум-гам.
   -- Я догадался! Надо спросить Автука...
   -- Молчи! -- закричал Гум-гам.
   Но было уже поздно. Белый бант-пропеллер  легко  соскочил  с
волос  Максима, и мальчик камнем полетел вниз, к заросшей диким
лесом земле, к страшным зверям, которых никто никогда не видел.
   Гум-гам сорвал с головы бант  и  нырнул  вслед  за  падавшим
другом.  Он  успел схватить его за рубашку, проскочив встречное
облако,  схватил  очень  крепко  одной  рукой,  а  другой  стал
нащупывать   карман.  Еще  несколько  мгновений  --  и  Гум-гам
выхватил  синий  камень  путешествий,  бросил   его   вниз,   к
приближавшейся земле...
   Максима  резко  перевернуло  в  воздухе,  и  сразу наступила
темнота. Потом темнота рассеялась, и, словно из тумана, выплыли
лица товарищей -- Мишки, Сергея, Зайчика. Кто-то крепко  держал
его  за  плечи.  Это  был  Гум-гам.  Он отпустил Максима только
сейчас,  когда  увидел,  что  они  пробились  сквозь  космос  и
очутились в знакомой беседке -- нос к носу с тремя приятелями.
   --  Спасибо, Гум-гам, -- устало сказал Максим и вздохнул: --
Какой я тяжелый! -- После внезапного падения у него подгибались
ноги. Он сел на лавочку, моргая от яркого солнечного света.  --
Ну   что   вы   уставились?  --  сказал  он  товарищам.  --  Мы
путешествовали.
   -- Играли в новую игру, в  салочки,  --  уточнил  Гум-гам  и
внимательно  посмотрел на Мишку, Сергея и Зайчика. -- Почему вы
так странно глядите на меня? Что-нибудь случилось?
   -- Случилось! -- хором ответили трое и наперебой  закричали:
--  Вовка  Коробков  разболтал всей школе!.. У него есть лунад!
Учительница ищет тебя, Гум-гам! Что теперь будет?..
   -- Кто такой Вовка Коробков? -- тревожно спросил Гум-гам.
   -- Он из пятого "А".
   Гум-гам забегал по беседке.
   -- Несчастные умники!  --  бормотал  он.  --  Эти  школьники
вмешиваются  в  нашу  игру!  Хотят  все  испортить! Надо что-то
придумать!
   -- Наказать Коробкова, -- сказал Максим и погрозил  кулаком:
-- Подожди, мы с тобой еще сразимся!
   Никто  из  приятелей, даже Гум-гам, не догадался, что Максим
грозил кулаком невидимому врагу, который сорвал с него летающий
бант и чуть не разбил о землю.

        Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ

   Неприятности в жизни Вовки Коробкова начались с того, что он
проспал два  урока.  Вчера  вечером  Вовка  подслушал  разговор
маленькой  сестренки Алены с подружкой: они говорили о каком-то
Гум-гаме, о его чудесах и о том, что ночью будет  праздник  для
ребят. Вовка тоже не лег спать, стоял в темной комнате у окна и
смотрел  во  двор,  а когда хлопнула дверь и Аленка выбежала из
под®езда, Вовка бросился следом. Вовка  был  маленького  роста,
никто даже не подумал, что он учится в пятом классе, а на синей
поляне   он   держался   подальше   от   Аленки.   Нет   ничего
удивительного, что утром Коробков проспал и опоздал на занятия.
   Он пришел в школу, когда была  перемена.  К  нему  подбежали
товарищи:
   --  Ты что, Вовка, заболел? Анна Семеновна уже спрашивала, а
никто не знает.
   -- Братцы, -- шепотом сказал Вовка,  --  я  могу  теперь  не
учить уроки. Я все умею. -- И он рассказал приятелям про ночной
праздник и показал лунад с таинственными словами: "Я ВСЕ УМЕЮ".
   Прозвенел  звонок,  и Вовка сел за парту. Он втянул голову в
плечи, когда учительница  вошла  в  класс;  но  она  его  сразу
заметила.
   --  Вова  Коробков,  -- сказала Анна Семеновна, -- ты почему
сегодня опоздал?
   Коробков встал. Тридцать голов повернулись к нему --  ждали,
что  он  ответит.  Вова смотрел на белую стену, а видел круглую
луну с отломленным краем.
   -- Я был на дне рождения у товарища, -- медленно начал Вова,
-- и проспал. -- Он облегченно вздохнул, потому что  наполовину
сказал правду.
   -- Почему же тебя не разбудила мама?
   Вова  отчетливо  увидел,  как  мама  будит  его  утром, а он
брыкается и кричит: "Сегодня нет уроков!" Вот  и  докричался...
Теперь весь класс будет над ним смеяться.
   -- Она сама проспала, -- сказал он и покраснел.
   Учительница покачала головой:
   --  В следующий раз, когда пойдешь на день рождения, ложись,
пожалуйста, раньше. Видишь, что  получается?  Ты,  наверное,  и
уроки не выучил...
   -- Выучил! -- обрадованно ответил Коробков.
   --  Хорошо.  Прочти,  пожалуйста,  стихи,  -- попросила Анна
Семеновна.
   Коробков встал лицом к классу,  откашлялся.  Уж  что-что,  а
стихи он знал и потому будет читать громко, во весь голос. И он
начал:
   Лето наступило,
   Высохли цветы,
   И гладят уныло
   Голые кусты.
   Коробков  читал  выразительно и не понял, почему заулыбались
ребята. Заулыбались и зашептали:
   -- Осень... Осень...
   -- Ты перепутал. "Осень наступила", а не лето, --  поправила
учительница.
   --  Ну  да,  осень,  --  вспомнил Вова. -- Я перечитаю, Анна
Семеновна.
   Но, к своему удивлению, Вова опять сказал:
   -- Лето наступило... -- и запнулся.  Он  твердил  про  себя:
"Осень... Осень наступила..."
   Потом помолчал, сделал шаг вперед:
   -- Лето наступило!..
   Класс засмеялся.
   -- Тише, тише! -- успокаивала учительница.
   Вова вспомнил про всемогущий лунад, отломил в кармане кусок,
сунул  в рот. "Я знаю стихотворение, -- твердил он про себя. --
Я прочту без лета".
   -- Не жуй, Коробков, -- обернулась к нему учительница.
   -- Я не жую, Анна Семеновна. Сейчас я правильно скажу. Можно
в последний раз?
   Учительница кивнула, и Коробков ринулся в последний бой:
   Осень наступила,
   Выросли цветы,
   И трубят уныло
   Белые слоны.
   Вова испуганно смолк. Какие слоны? Он сам  не  понимал,  что
говорит.
   -- Садись, Коробков, -- огорченно сказала учительница.
   Вовка сидел за партой сам не свой. Кусты, лето, осень, слоны
-- все перепуталось в его голове. Он даже не слышал звонка.
   --  Ну  что,  не  помог  твой  волшебный  лунад? -- спросили
товарищи, отозвав Коробкова в угол.
   -- Он не волшебный. Это он меня запутал!
   Вовка  разозлился,  достал  лунад,  раздавил  его  каблуком,
подбежал к окну и бросил вниз.
   --  Все!  --  Он  облегченно вздохнул, сунул руку в карман и
вынул круглый лунад.
   Ребята  смотрели  с  удивлением.  Лунад  был   неоткусанный,
неизломанный.  И  те  же  слова  сияли  на синей фольге: "Я ВСЕ
УМЕЮ".
   -- От него не избавишься, -- махнул рукой Вовка.  --  Хотите
верьте, хотите нет.
   На  уроке  географии  Коробков  сказал,  что Волга впадает в
Тихий  океан,