шего
антропоида.
    - Нет?.. Подождите, я выясню. - Рустан положил трубку.
    Дело принимало совсем скверный оборот. За такие вещи по головке не
погладят. Ведь если разобраться, он не должен был уходить  из  кабины,
не  получив  подтверждения  от  ремонтной.  Антропоид   с   нарушенной
ориентацией мог забрести куда  угодно,  даже  провалиться  в  одну  из
вертикальных скважин, и тогда...
    Лоб Ишимбаева покрылся каплями пота.
    "Ух!" Он представил себе полчища потревоженных сильфий,  атакующих
верхний ярус. Говорят, так уже было. Мчащаяся лавина сметала на  своем
пути стальные переборки бараков, ломала ходы сообщения, и если  бы  не
лазеры...
    Рустан рванул вниз телекинетический колпак...
    Он выжал все, что мог дать  усилитель  обратной  связи,  так,  что
видеодиски обжигали веки, но глаза ничего не различали, кроме радужных
кругов, вращающихся в темноте.
    Оставалось последнее средство.
    Рустан открыл  колпак,  вырвал  балластное  сопротивление  второго
контура и закоротил провода.  Теперь  ко  всем  его  прегрешениям  еще
добавилось нарушение параграфа двенадцатого  Правил  телекинетического
управления.
    Он невольно вскрикнул, когда  его  век  коснулся  горячий  металл.
Запахло паленым. И все же,  срывая  с  обожженных  век  диски,  он  на
мгновение увидел перед собой в горизонтальном  развороте  координатора
кусок обвалившейся породы с характерными следами фрез.
    Антропоид лежал где-то  во  втором  ярусе,  очевидно  придавленный
рухнувшим сводом.


        x x x


    На выход в зону нужно было брать  специальное  разрешение,  но  за
этот день  Ишимбаев  совершил  уже  столько  подвигов,  что  еще  одно
нарушение Устава, по существу, ничего не меняло.
    Он натянул маску, надел пояс с аккумуляторами,  включил  фонарь  и
взял стоящий в углу отбойный молоток.
    "Меркаптан!"
    Маленький флакон с омерзительно  пахнущей  жидкостью,  отравлявшей
воздух в  кабине.  Несколько  дней  назад,  завтракая,  он,  помнится,
отпихнул его ногой в угол.
    Став на четвереньки, Рустан обшарил каждый сантиметр пола.
    Флакон исчез. Как будто его никогда и не было.
    Выходить без защитного запаха в зону было рискованно, но для  того
чтобы просить меркаптан на соседнем участке, пришлось бы...
    Рустан махнул рукой и сорвал пломбу с бронированной двери.

    ...Все это выглядело совсем иначе, чем на экране. Розовые  наросты
на мерцающих голубых стенках шевелили  тысячами  маленьких  лепестков.
Рустан ткнул пальцем в один  из  них  и  отдернул  руку.  Палец  свело
судорогой.
    Он вскинул молоток на плечо и зашагал вдоль галереи.
    Ноги  выше  щиколоток   уходили   в   мягкий   грунт,   просеянный
сортировщиками.
    Рустан поравнялся с ящиками, куда сортировщики складывали  добытые
трофеи.
    В одном из них - беспорядочно  наваленные  кости.  Рядом  -  почти
полностью сохранившийся скелет странного  существа  с  выгнутым  дугой
спинным  хребтом,  треугольным   черепом   и   длинными   десятипалыми
конечностями.
    "Интересно, что они тут жрали?" - подумал Рустан.
    Во втором ящике, в углу, он нашел один-единственный шарик веноцета
- вся добыча за сегодняшний день.
    Дойдя до поперечной галереи, Рустан вспомнил  сильфию  и  пожалел,
что нет меркаптана.
    - Волосатая гадина! - громко сказал он, чтобы  подбодрить  себя  -
Вошь вонючая!
    "Адина, - повторило эхо искаженные маской слова, - ошь... ючая!"
    Здесь кончались следы работы  его  антропоида.  Идти  по  твердому
грунту стало легче.
    Сначала  он  увидел  сортировщиков,  беспорядочно  метавшихся   по
галерее.
    Руки антропоида с включенными фрезами торчали  из-под  придавившей
его глыбы. Судя по всему, потеряв  ориентацию,  он  пытался  пробиться
сквозь стену галереи.
    Глыба  была  слишком  тяжела,  чтобы  сдвинуть  руками.   Ишимбаев
подключил провода молотка к поясу с  аккумуляторами  и,  определив  на
глаз направление слоев, расколол ее на две части.
    "Выключи фрезы, вставай!"
    По-видимому,   рассказы   о   водителях,    умеющих    командовать
антропоидами без телекинетического усилителя, были,  мягко  выражаясь,
преувеличением.
    "Вставай!" - Он присел на корточки, подхватил антропоида под мышки
и, крякнув от натуги, поставил на ноги.
    Антропоид развернулся на месте  и  с  вытянутыми  на  высоте  плеч
руками пошел на Ишимбаева.
    "Повернись кругом!"
    Вращающиеся с грозным воем фрезы приблизились к лицу  Рустана.  Он
присел. Антропоид  тоже  согнул  ноги  в  коленях.  Рустан  еле  успел
отскочить.
    "Выключи фрезы, болван!"
    Чуть  уловимые  следы  пси-излучения  влекли   искалеченный   мозг
антропоида к его водителю.
    Рустан побежал...
    Притаясь  за  углом  поперечной  галереи,   он   прислушивался   к
неторопливому, мерному стуку стальных подошв.
    Дойдя до поворота, антропоид на мгновение остановился,  как  бы  к
чему-то прислушиваясь,  и  решительно  повернул  налево.  Сортировщики
послушно плелись сзади.
    Смертоносные фрезы были вновь нацелены в грудь Ишимбаева.
    Ширина коридора не превышала одного метра,  и  шагавший  вразвалку
антропоид задевал плечами за стены, поднимая клубы голубоватой пыли.
    "Стой, тебе говорят!"
    Яркий свет приближающегося прожектора слепил глаза...
    Рустан  бежал,  чувствуя  сквозь  поглотитель  маски   невыносимое
зловоние. Галерея начала описывать полукруг, круто спускаясь вниз.
    Это была западня.  Там,  в  первом  ярусе,  среди  зарослей  белых
колючек  таилось  нечто  более  страшное,   чем   фрезы   обезумевшего
антропоида.


        x x x


    Ответвляющийся вправо узкий проход походил на  трещину  в  породе.
Неизвестно, вел ли он куда-нибудь, но выбора не было.
    Теперь только оставалось ждать, как поведет себя дальше антропоид.
Проход был для него слишком узок...
    Стальное подобие человека  топталось  у  входа,  стараясь  поймать
Рустана в луч прожектора.
    "Худо, - подумал Рустан,  прикрыв  глаза  от  слепящего  света,  -
совсем худо получается, нужно уходить!"
    Фрезы антропоида врезались в стены, расширяя проход. Сортировщики,
уловив привычный сигнал, принялись откатывать грунт.
    "Все, каюк!" Дальше можно было двигаться только ползком.
    Скрежет фрез неумолимо приближался.
    - Стой, чертово отродье! - Дрожа от ярости, он двинулся  навстречу
антропоиду.
    Поток нестерпимо яркого  света  бил  по  обожженным  векам,  резал
воспаленные глаза.
    - Врешь, ублюдок!
    В пучке  прожектора  перед  Рустаном  черной  тенью  возник  кусок
нависшей породы.
    - Врешь! - Он прикинул расстояние от антропоида и поднял  отбойный
молоток...
    Сейчас все решали секунды. Нужно было обрушить многотонную громаду
в тот момент, когда прозрачный колпак окажется под ней.
    Фрезы легко врезались в  породу,  срезая  ровные  толстые  пласты.
Антропоид продвигался вперед с точностью часового механизма. У  машины
было одно неоспоримое преимущество: она не знала усталости.
    - Врешь, тут головой работать нужно!..
    Последним, что осталось в памяти  Рустана,  были  горящие  зеленым
светом фасеточные глаза и дрогнувший свод над головой.
    Рустан очнулся и застонал. От удара по темени все кружилось  перед
глазами. Он поднес руку к голове.  Под  пальцами  был  большой  мягкий
отек.
    Он встал на четвереньки и пополз туда, где под рухнувшим  пластом,
в свете фонаря, поблескивала нелепо дергавшаяся ступня антропоида.
    Между обломками породы  и  сводом  было  достаточно  пространства,
чтобы ползком выбраться в галерею.
    Рустан выпрямился. Там, впереди, голубоватым светом мерцали  стены
лабиринта.
    "Ну и лежи тут, - подумал он, взбираясь наверх, - а я пойду".
    Рустан последний раз взглянул вниз, и неожиданно  вид  шевелящейся
ноги вызвал у него жалость.
    - Ну, чего дрыгаешь, дурак? - сказал  он,  соскакивая  обратно.  -
Ладно, не брошу!
    Напряжение в аккумуляторах село, и нужно было  тщательно  выбирать
направление слоев, по которым колоть пласт.
    - Видишь, брат, в нашем деле голова требуется, а ты только дрыгать
и можешь.
    Он с трудом ворочал огромные куски породы.
    - Это что? - сказал он, пыхтя от натуги. - Это разве обвал? Вот  у
нас в шахте один раз... - Сейчас руки антропоида были свободны. Рустан
с опаской поглядел на фрезы. Они не вращались. Очевидно, их заклинило.
- Ну, вставай!
    Он поднял антропоида, но тот был совсем плох. Шарнирные  ноги  все
время выплясывали какой-то танец.
    - Перепугался ты, что ли?
    Рустан прислонил  антропоида  к  стене  и  принялся  за  расчистку
прохода. Места было совсем мало, приходилось оттаскивать самые большие
куски назад.
    От усталости у него тряслись руки.
    - Эх, как неладно получилось! - Хрупкие панцири сортировщиков были
раздавлены в лепешку. Рустан отпихнул их ногой.
    - Пошли! - Он обнял антропоида  за  плечи  и,  подталкивая,  повел
вперед...


        x x x


    - Вот, получайте свое добро!
    Антропоид шлепнулся на  пол.  Он  лежал  лицом  вниз,  по-прежнему
дергая ногами.
    Мастер ремонтной нагнулся и выключил у него блок питания.
    - Где вы его так?! - спросил он, осматривая изуродованный колпак с
наполовину вытекшей жидкостью.
    - Нашел в главной галерее. Сам себя завалил. Безобразие! Не  могли
его вовремя принять! Зачем вас только тут держат!
    - Да... - Мастер вскрыл покореженную  заднюю  панель.  -  Дней  на
десять работы, раньше не управимся.
    - Дней на десять? - переспросил  Рустан,  -  Ну  что  ж,  доложите
диспетчеру, - добавил он, радостно ухмыльнувшись.
    Десяти суток было вполне достаточно, чтобы договориться с Землей о
замене Рустана Ишимбаева и его возвращении на шахту.



______________________________________________________________________

         * ДОНОМАГА * 

        ОТ АВТОРА


    Математики  предпочитают  исследовать  переменные   величины   при
приближении их к пределу. Ими же был придуман метод доказательства  ad
absurdum. У  литературы  совсем  иные  задачи,  чем  у  науки,  однако
современная фантастика вправе использовать подобные методы.
    Некоторые  буржуазные  социологи  надеются,  что  успехи  науки  и
техники  избавят  капиталистическое  общество   от   разрушающих   его
противоречий. Тотальная автоматизация рассматривается ими как средство
от всех бед.
    Там, где нельзя поставить опыт, и писатель и  ученый  прибегают  к
мысленному эксперименту.
    Дономага  -  вымышленная  страна,  но  она  сохраняет  все   черты
капиталистического государства. Некоторые из этих черт мною  намеренно
гипертрофированы: гротеск - это ведь тоже частное значение переменной,
близкое к пределу.
    Социолога интересует общество как таковое, писателя - люди в  этом
обществе.
    Я написал рассказы о людях Дономаги, конфликте между  человеком  и
наукой в той социальной системе, где наука неизбежно начинает  служить
целям порабощения.
    У каждого жанра - свои возможности.
    Новелла не может дать того, что дает роман. Зато она  кажется  мне
эмоционально более насыщенной. Может быть,  эти  соображения  послужат
оправданием автору, предлагающему вниманию  читателя  вместо  большого
полотна разрозненные фрагменты.
    Итак, Дономага - вымышленная страна, я ее создал. А уничтожила она
себя сама, хотя я дал ей все, к чему она стремилась.

______________________________________________________________________

        ТРЕВОЖНЫХ СИМПТОМОВ НЕТ



        1


    - Не нравятся мне его почки, - сказал Крепс.
    Леруа взглянул на экран.
    - Почки   как    почки.    Бывают    хуже.    Впрочем,    кажется,
регенерированные. Что с ними делали прошлый раз?
    - Сейчас проверю - Крепс набрал шифр на диске автомата.
    Леруа откинулся на спинку кресла и что-то пробормотал сквозь зубы.
    - Что вы сказали? - переспросил Крепс.
    - Шесть часов. Пора снимать наркоз.
    - А что будем делать с почками?
    - Вы получили информацию?
    - Получил. Вот она. Полное восстановление лоханок.
    - Дайте сюда.
    Крепс знал манеру шефа не торопиться с ответом и терпеливо ждал.
    Леруа отложил пленку в сторону и недовольно поморщился:
    - Придется   регенерировать.   Заодно   задайте    программу    на
генетическое исправление.
    - Вы думаете, что...
    - Безусловно. Иначе за пятьдесят лет они  не  пришли  бы  в  такое
состояние.
    Крепс сел за перфоратор. Леруа  молчал,  постукивая  карандашом  о
край стола.
    - Температура в ванне повысилась на три десятых градуса, - сказала
сестра.
    - Дайте глубокое охлаждение до... - Леруа  запнулся.  -  Подождите
немного... Ну, что у вас с программой, Крепс?
    - Контрольный вариант в машине. Сходимость девяносто три процента.
    - Ладно, рискнем. Глубокое охлаждение на двадцать минут. Вы поняли
меня? На двадцать минут глубокое охлаждение. Градиент -  полградуса  в
минуту.
    - Поняла, - ответила сестра.
    - Не люблю я возиться  с  наследственностью,  -  сказал  Леруа.  -
Никогда не знаешь толком, чем все это кончится.
    Крепс повернулся к шефу:
    - А по-моему, вообще все это мерзко. Особенно инверсия памяти. Вот
бы никогда не согласился.
    - А вам никто и не предложит.
    - Еще бы! Создали касту бессмертных, вот и танцуете перед ними  на
задних лапках.
    Леруа устало закрыл глаза.
    - Вы для меня загадка, Крепс. Порою я вас просто боюсь.
    - Что же во мне такого страшного?
    - Ограниченность.
    - Благодарю вас...
    - Минус шесть, - сказала сестра.
    - Достаточно. Переключайте на регенерацию.
    Фиолетовые блики вспыхнули на потолке операционного зала.
    - Обратную  связь  подайте  на   матрицу   контрольного   варианта
программы.
    - Хорошо, - ответил Крепс.
    - Наследственное предрасположение, - пробормотал Леруа. - Не люблю
я возиться с такими вещами.
    - Я тоже, - сказал Крепс. - Вообще все это мне не по  нутру.  Кому
это нужно?
    - Скажите,  Крепс,  вам  знаком  такой  термин,  как   борьба   за
существование?
    - Знаком. Учил в детстве.
    - Это совсем не то, что я имел в виду, - перебил Леруа. - Я говорю
о борьбе за существование целого биологического вида, именуемого  Хомо
Сапиенс.
    - И для этого нужно реставрировать монстров столетней давности?
    - До чего же вы все-таки тупы, Крепс! Сколько вам лет?
    - Тридцать.
    - А сколько лет вы работаете физиологом?
    - Пять.
    - А до этого?
    Крепс пожал плечами.
    - Вы же знаете не хуже меня.
    - Учились?
    - Учился.
    - Итак, двадцать пять лет - насмарку. Но ведь вам, для того  чтобы
что-то  собой  представлять,  нужно  к  тому  же  стать   математиком,
кибернетиком, биохимиком, биофизиком, короче говоря, пройти еще четыре
университетских курса. Прикиньте-ка, сколько вам тогда  будет  лет.  А
сколько  времени  понадобится  на  приобретение  того,   что   скромно
именуется опытом, а по существу представляет собой проверенную  жизнью
способность к настоящему научному мышлению?
    Лицо Крепса покрылось красными пятнами.
    - Так вы считаете...
    - Я ничего не считаю. Как помощник вы меня вполне устраиваете,  но
помощник сам по себе ничего не  стоит.  В  науке  нужны  руководители,
исполнители всегда найдутся. Обстановочка-то усложняется. Чем  дальше,
тем больше проблем, проблем остреньких,  не  терпящих  отлагательства,
проблем, от которых,  может  быть,  зависит  само  существование  рода
человеческого. А жизнь не ждет. Она все время  подстегивает:  работай,
работай, с каждым годом  работай  все  больше,  все  интенсивнее,  все
продуктивнее, иначе застой,  иначе  деградация,  а  деградация  -  это
смерть.
    - Боитесь проиграть соревнование? - спросил Крепс.
    Насмешливая улыбка чуть тронула тонкие губы Леруа:
    - Неужели вы думаете, Крепс, что меня волнует, какая из социальных
систем восторжествует в этом мире?  Я  знаю  себе  цену.  Ее  заплатит
каждый, у кого я соглашусь работать.
    - Ученый-ландскнехт?
    - А почему бы и нет?  И,  как  всякий  честный  наемник,  я  верен
знаменам, под которыми сражаюсь.
    - Тогда и говорите о судьбе Дономаги, а не всего человечества.  Вы
ведь  знаете,  что  за  пределами  Дономаги  ваш  метод   не   находит
сторонников. И признайтесь заодно, что...
    - Довольно, Крепс! Я не  хочу  выслушивать  заношенные  сентенции.
Лучше скажите, почему, когда  мы  восстанавливаем  человеку  сердечную
мышцу, регенерируем печень, омолаживаем организм, все в восторге:  это
человечно, это  гуманно,  это  величайшая  победа  разума  над  силами
природы! Но стоит нам забраться чуточку поглубже,  как  типчики  вроде
вас  поднимают   визг:   ах!   ученому   инверсировали   память,   ах!
кощунственные операции, ах!.. Не забывайте, что наши опыты стоят  уйму
денег.  Мы  должны  выпускать  отсюда  по-настоящему   работоспособных
ученых, а не омоложенных старичков, выживших из ума.
    - Ладно, - сказал Крепс, - может быть, вы и правы. Не так  страшен
черт...
    - Особенно когда можно дать ему мозг ангела, - усмехнулся Леруа.
    Раздался звонок таймера.
    - Двадцать минут, - бесстрастно сказала сестра.
    Крепс подошел к машине:
    - На матрице контрольной программы нули.
    - Отлично! Отключайте генераторы. Под®ем температуры  -  градус  в
минуту. Пора снимать наркоз.



        2


    Приятно  холодит   тело   регенерационный   раствор,   тихо   поют
трансформаторы, горячо пульсирует кровь, пахнет озоном,  мягко  льется
матовый свет ламп.
    Окружающий  мир  властно  вторгается  в   просыпающееся   тело   -
великолепный, привычный и вечно новый мир.
    Кларенс поднял голову.  Две  черные  фигуры  в  длинных,  до  пят,
антисептических халатах стояли, склонившись над ванной.
    - Ну, как дела, Кларенс? - спросил Леруа.
    Кларенс потянулся.
    - Восхитительно! Как будто снова родился на свет.
    - Так оно и есть, - пробормотал Крепс.
    Леруа улыбнулся:
    - Не терпится попрыгать?
    - Черт знает какой прилив сил! Готов горы ворочать.
    - Успеете, - лицо Леруа стало серьезным. - А сейчас - под душ и на
инверсию.


        x x x


    ...Кто сказал, что здоровый  человек  не  чувствует  своего  тела?
Ерунда! Нет большего  наслаждения,  чем  ощущать  биение  собственного
сердца, трепет диафрагмы, ласковое прикосновение воздуха к трахеям при
каждом вдохе. Вот так каждой клеточкой молодой упругой  кожи  отражать
удары бьющей из душа воды и слегка пофыркивать, как мотор,  работающий
на холостом ходу, мотор, в котором  огромный  неиспользованный  резерв
мощности. Черт побери, до чего это здорово! Все-таки за пятьдесят  лет
техника  сделала  невероятный  рывок.  Разве  можно  сравнить  прошлую
регенерацию с этой? Тогда в общем его просто  подлатали,  а  сейчас...
Ух, как хорошо! То, что сделали с Эльзой, - просто  чудо.  Только  зря
она отказалась от  инверсии.  Женщины  всегда  живут  прошлым,  хранят
воспоминания, как сувениры. Для чего  тащить  с  собой  этот  ненужный
балласт? Вся жизнь в будущем. Каста  бессмертных,  неплохо  придумано!
Интересно, что будет  после  инверсии?  Откровенно  говоря,  последнее
время мозг уже работал неважно, ни одной статьи за этот год. Сто лет -
не шутка. Ничего, теперь они убедятся, на  что  еще  способен  старина
Кларенс. Отличная мысль - явиться к Эльзе в  день  семидесятипятилетия
свадьбы обновленным не только физически, но и духовно...
    - Хватит, Кларенс. Леруа вас ждет в кабинете инверсии, одевайтесь!
- Крепс протянул Кларенсу толстый мохнатый халат.



        3


    Вперед-назад, вперед-назад пульсирует ток в колебательном контуре,
задан ритм, задан ритм, задан ритм...
    Поток электронов срывается с поверхности раскаленной нити и мчится
в вакууме, разогнанный  электрическим  полем.  Стоп!  На  сетку  подан
отрицательный потенциал.  Невообразимо  малый  промежуток  времени,  и
вновь рвется  к  аноду  нетерпеливый  рой.  Задан  ритм,  рождающий  в
кристалле кварца недоступные у