колпачок.
     В кузов прыгнули двое солдат.
     - Ну как? - спросил пулеметчик.
     - Пусто. Ни следа нет.
     - Но ведь я попал.
     - Попасть-то попал...
     - Свет дайте.
     Прожектор полоснул по земле желтым лучом.
     - Вот, вот... Ага. Выбоины есть, и только.
     - Поехали отсюда, а? Автоматики помнишь?
     - Говорят, не только автоматики.
     - Говорил Христу напарник по кресту...
     - Разговорчики, - раздался у меня над ухом голос Чавдара.  -  Поехали
отсюда.
     Броневик развернулся и покатил по ночной улице.
     - Переночуешь у нас? - сказал мне на ухо Чавдар.
     - Ну, до такого я еще не докатился, - сказал  я.  -  Вези  домой,  за
углом остановишь.
     Броневик остановился поодаль от дома Анны и не от®езжал,  пока  я  не
вошел в дом. Я тихонько прокрался по коридору (там горел свет), задержался
у большого зеркала - н-да... Весь в грязи и ссадинах.
     В зеркало я увидел, как за моей спиной появилась Анна  в  черно-белом
пушистом халате, и глаза у нее стали круглые:
     - Господи, что с вами?
     - С велосипеда упал. Захотелось научиться ездить на старости лет.
     Она грустно улыбнулась:
     - Мой муж обычно снимал кота с дерева по просьбе старой дамы.
     - Ну, а я обычно падаю с велосипеда. Для  чего-то  же  существуют  на
свете старые дамы, коты и велосипеды?
     - Идите в ванную, велосипедист. Аптечка там есть. Бренди тоже.
     Я ушел в ванную, долго обрабатывал ссадины и  порезы  -  хорошо  хоть
физиономия не пострадала... Забрался в  ванну,  пустил  воду.  Глотнул  из
горлышка, закурил.
     Теперь с Лонером все понятно. Такое, повторяясь  часто  и  изощренно,
выпишет литер в психушку даже  статуе  Командора.  И  кто  поручится,  что
сейчас из стока не вынырнет синерожий утопленник и не пожелает замогильным
голосом успехов в работе и личной жизни? Мне захотелось поджать ноги, и  я
выругался. Лонера они затравили... Допекли, достали (нужное  подчеркнуть).
Надо бы принять  снотворное,  чтобы  никакие  синерожие  или  синешерстные
визитеры не смогли добудиться. Но нет. Лонеру  это  не  помогло  -  в  его
комнате нашли кучу пустых ампул из-под фертонала...
     Я подумал: если рассудить трезво, меня хотели всего лишь напугать, не
более. Уж если кто-то, располагающий большими возможностями,  хотел  сжить
меня со  света,  наверняка  мог  создать  более  проворного  и  клыкастого
монстра...


        День третий.

     Конверт упал мне под ноги, когда я тихонько повернул ручку и  потянул
дверь на себя, выходя из комнаты. Серый конверт казенного вида, без  марок
и штемпелей, четко выведена моя фамилия - та, под которой я  на  посмешище
всему городу пытался изображать журналиста. Видимо, кто-то принес  его  на
рассвете.
     Я  рванул  конверт  и  извлек  лист  бумаги  с  грифом   полицейского
управления. Пробежал глазами несколько строчек и стал ругаться  про  себя.
Попятился, сел на кровать и перечитал письмо еще раз, медленнее.
     "Бога ради, простите, полковник. Не могу я больше, право же, не могу.
Есть предел человеческим силам, и есть предел ситуациям, в которых человек
способен  выдержать.  Хочется  узнать  поскорее...  Простите.  Зипперлейн,
дезертир".
     Я  снял  телефонную  трубку  и   через   минуту   знал   подробности.
Малолитражка комиссара Зипперлейна была на предельной скорости  направлена
своим  хозяином  в  глухую  кирпичную  стену  портового  склада.  Бензобак
взорвался. Что осталось от машины и водителя после взрыва и удара -  легко
себе представить.
     Понятно, почему  он  не  застрелился,  не  повесился,  не  наглотался
таблеток - боялся, что неведомая сила,  поднимет  и  его  с  оцинкованного
стола в морге, откроет ему глаза, оживит. Ему ужасно не хотелось  оживать,
он собирался умирать окончательно и бесповоротно. Вот так. Отчаявшись хоть
что-то понять, он решил, что, умерев в качестве покойника, обретет  истину
- его душа, либо отлетя в горние выси,  либо  низвергнувшись  в  котел  со
смолой, в любом случае получит информацию, которую усопший не мог получить
при жизни. Пожалуй, он не рехнулся и не дезертировал -  гипертрофированный
профессиональный рефлекс - стремление любыми средствами  раскрутить  дело,
познать истину...

                Десять негритят пришли купаться в море,
                десять негритят резвились на просторе...

     Старинная  песенка.  Что  там  с  ними  было?  Кажется,   пошли   они
искупаться, и тонут один за другим, и вот уже  не  осталось  негритят,  ни
одного, спокойно плещется море, ни одной курчавой головы  над  волнами,  и
никому нет дела, что опустел берег. В точности, как те негритята, один  за
другим уходят, не вынырнув, капитан Лонер, генерал-майор  Некер,  комиссар
Зипперлейн.  Кто  следующий,  господа?   По   логике   событий   следующим
негритенком  должен  стать  полковник  Кропачев,  но  этого  никак  нельзя
допустить - я просто-напросто не имею права  умирать,  я  обязан  оборвать
цепочку умертвий, выигрывать пора, побеждать.
     Погода  немного  испортилась,  началось  это  еще  ночью,  тучи   уже
развеяло, но  мокрый  серый  асфальт  матово  поблескивал,  и  я  порядком
забрызгал туфли, пока шел к почтамту. Скорее, брел.
     Стоял у входа и курил, отчаянно зевая. Мимо пробегали  связисточки  в
ярких брюках и прозрачных плащиках,  метеоры  с  идиотской  педантичностью
сгорали над крышами, по площади лениво катил бело-желтый молочный  фургон.
Прошагали солдаты, видимо, из ночного патруля.
     Где-то поблизости мелодично зазвонили бешеные часы - восемь  утра.  В
конце площади показалась низкая спортивная  "багира",  разбрызгивая  лужи,
под®ехала и остановилась в двух шагах от меня. Я распахнул дверцу,  сел  и
сказал:
     - Здравствуй, Мадонна.

     С о в е р ш е н н о   с е к р е т н о.
     Э к с п р е с с - и н ф о р м а ц и я.  А-1.
     Майор Монахова  Ксения  Георгиевна  (Мадонна).  Родилась  в  2010  г.
Закончила  военное  училище  "Статорис"   (факультет   контрразведки).   В
настоящее  время  -  следователь  Отдела  кризисных  ситуаций  МСБ.   Семь
национальных и три международных ордена. Незамужняя.

     - Почему не самолетом? - спросил я.
     - Слушай, Голем, как тебе удалось расколоть Антихриста?
     - Значит...
     - Да, - сказала она. - Там был Длинный Генрих. Труп Дарина  нашли  на
том самом месте. На  вилле  нашли  отпечатки  Антихриста.  Быстренько  его
взяли, и он, как ни удивительно,  сразу  раскололся.  Нервный  шок.  Через
слово поминает нечистую силу, которая нам якобы помогает, потому  что  тех
двоих он тоже застрелил, и никто больше, кроме него, не  знал...  В  самом
деле, как тебе удалось? Кто мог дать тебе материал, которого не  мог  дать
никто на свете, кроме самого Антихриста?
     - Послушай сказку, - сказал я. - Жил-был город, в городе была  статуя
льва, и у него были глазищи, в которых можно увидеть прошлое.
     - Что?
     - Тот самый лев. Бесценная находка для нашей конторы, верно ведь?  Но
я не уверен, что льва нам отдадут. Что его чудесные глаза не исчезнут, как
только мы его Приберем к рукам. Если верить авторитетам, подарки  дьявола,
равно как и подарок фей, имеют коварное  свойство  рассыпаться  прахом  на
рассвете.  Может  быть,  легенды   о   превратившемся   в   уголь   золоте
всего-навсего  повествуют  о  неустойчивых  элементах,  открытых  каким-то
гением алхимии? От алхимиков всего можно ожидать, те еще ребята были.
     Она посмотрела на меня как-то странно:
     - Голем, с тобой все в порядке?
     - Милая, со мной все в порядке, - сказал я. - За мной гонялись те  же
фантомы, что и за Лонером, но я не сошел с ума. Я  не  сошел  с  ума  даже
тогда, когда воскрес Некер...
     - Как воскрес?
     - Ну, когда труп ушел из морга, - сказал я. -  Здесь,  знаешь,  трупы
довольно непоседливые: оживают, убегают, сводят с  ума  служителей  морга.
Неугомонные такие трупы. Когда Некер застрелился...
     - Откуда ты знаешь?
     - Как это откуда? Вчера днем местная полиция  составила  протокол,  а
вчера вечером труп Некера ожил и смылся из морга.
     - Антон, ты только не волнуйся, давай все  обсудим,  что-то  мы  друг
друга не понимаем... Некер  не  мог  быть  мертвым  вчера  вечером.  Вчера
вечером он приехал к нам, в окружной город, и застрелился в час ночи.
     - Все сходится, - сказал я. - Труп ожил, потом поехал  к  вам  и  там
застрелился вторично.
     Я рассказал ей все подробности, показал свидетельство о первой смерти
Некера, то донесение, которое Зипперлейн получил  в  тюрьме,  о  появлении
живой и невредимой Аниты Тамп. Только тогда из ее глаз исчезли  тревога  и
недоверие, и она честно призналась:
     - Я уж думала, что и ты...
     - Отпадает, - сказал я. - Давай приказ.
     Она вручила мне по всем правилам оформленный приказ,  поручавший  мне
дать  сигнал  к  началу  операции  "Гаммельн",  когда  я  решу,  что   это
необходимо.  Прилагались  соответствующие  коды  и   номера   запечатанных
пакетов, которые должны были вскрыть командиры войсковых частей.
     - Итак? - спросила Ксана.
     - Теперь я должен взяться за Регара. Пока я до него не  добрался,  не
считаю себя вправе принять  решение.  Будь  Регар  сам  Люцифер...  Роланд
где-то и в чем-то ошибся. И я должен понять, в чем и где.
     - Ты уж постарайся, - сказала она. -  Знал  бы  ты,  что  творится  в
Центре...
     - Да, Ксана, - вспомнил я, - ты же у нас одно  время  училась  точным
наукам, а мне сейчас  позарез  необходима  научная  консультация.  Как  ты
думаешь, что бы это могло означать?
     Я протянул ей похищенный в детской рисунок.
     - Где ты это взял?
     - Ну, не сам же нарисовал. Ты ведь помнишь, что в длинном списке моих
достоинств способностей к рисованию нет.
     - Помню...  Знаешь,  это  весьма   похоже   на   трехмерное   здание,
находящееся  в  четвертом  измерении.  Или   -   точка   зрения   обитания
четырехмерного  пространства  на  трехмерный  об®ект.  Если  по  Стергу  и
Берешу...
     Она произнесла несколько фраз, в которых я не понял ни словечка.  Час
от часу не легче. Теперь еще и четвертое измерение,  как  будто  мало  нам
того, что уже  стряслось  в  трех...  Упаси  бог,  проведает  какой-нибудь
журналист, и по свету отправится  гулять  новая  сенсация  -  ретцелькинды
явились к нам из четвертого измерения.
     Но шутки в сторону. Как мне об®яснили, дети склонны рисовать то,  что
видят. Вряд ли мальчишка перерисовывал иллюстрацию из  трудов  этих  самых
Стерга и Береша...
     - Удачи тебе, Голем, - сказала Ксана.
     И  вот  уже  светло-синяя  "багира"  от®езжает,  мчится,   распугивая
голубей, по дармоедской привычке упрямо ожидающих посреди  площади  щедрых
туристов, а я стою посреди площади и смотрю машине вслед, в кармане у меня
приказ, наделяющий нешуточными полномочиями,  ответственность  такая,  что
голова идет кругом, вот уже не  видно  машины,  и  я  снова  один,  вокруг
тишина, а я настолько привык не доверять тишине, что это стало больше  чем
привычкой. И я вдруг отчетливо, неправдоподобно четко  сознаю,  что  боюсь
встречи с Даниэлем Регаром. Боюсь, и все тут. Потому что впервые играю  на
чужом поле, чужими фигурами, и правила игры мне неизвестны, а быть  может,
у нее вообще нет правил, или они меняются в ходе игры. Были люди не глупее
меня, столь же  ловкие,  умелые,  преданные,  дисциплинированные,  но  они
погибли, приблизившись к этому человеку...
     Нырять так нырять... Я пересек площадь и вошел  в  кабину  видеофона,
исписанную изнутри именами и номерами,  -  традиция,  идущая  от  росписей
древних  на  стенах  пещер.  Вспыхнул  экран.  Алиса  чуточку  рассерженно
воззрилась на меня, дожевывая бутерброд...
     - Привет, - сказал я. - Куда это ты исчезла? Торопишься куда-нибудь?
     - На лекции.
     - А помнишь, ты обещала познакомить меня  с  человеком,  который  все
знает о здешних чудесах?
     - Адам, но сейчас не получится, - сказала она с искренним сожалением.
- Даниэль в обсерватории и будет только вечером,  поздно  вечером.  У  них
важный эксперимент по программе МГГ.
     - Ну что ж, - сказал я. - Подождем до вечера. Когда к тебе приехать?
     - Часов в девять вечера.
     - Отлично. Двадцать один ноль-ноль, у тебя.
     Экран погас. Я вышел из кабины, постоял-подумал,  купил  в  автомате,
заменившем прежних старушек с кульками, пакет вареной пшеницы  и  рассыпал
ее перед голубями. Дармоеды с радостным клохтаньем накинулись на добычу.
     Убивать время я отправился в первый попавшийся кинотеатр, где  три  с
половиной часа посвятил  псевдоисторической  драме  из  времен  якобитских
мятежей в Шотландии. Пообедал и отправился в другой кинотеатр. Там кормили
фантастической лентой с добрыми роботами, злыми галактическими баронами  и
очаровательной принцессой, которую два часа то похищали,  то  освобождали.
Потом  побродил  по  городу  и  зашел  в  третий  кинотеатр.  Там  смотрел
сентиментальную историю с вольными цыганами, злыми жандармами,  похищенной
в нежном возрасте девицей знатного происхождения  и  благородным  гусаром.
Одним словом, на ближайшие год-два достаточно...
     Время близилось к расчетному, но я вновь  зашел  в  кабину  и  набрал
номер.
     - Привет - сказал Конрад с экрана. За его  спиной  было  окно,  а  за
окном виднелся броневик. Какой-то из постов кордона.
     - Ну как? - спросил я.
     - Вечеринка,  похоже,  начинается.  Между  прочим,  Дикий  Охотник  в
настоящий момент находится в доме Регара. Дом мы оцепили, осторожненько  и
глухо. Ты уж там не лезь на рожон, в  случае  чего  давай  сигнал,  и  мои
бармалейчики мигом наведут глянец.
     - Учту.
     - Может, не будем мудрить? Взять их всех, и беседуй со своим  Регаром
в уютной камере?
     - Нет, - сказал я. - Он мне нужен в естественной обстановке...
     Взял такси и под®ехал к дому Алисы ровно в двадцать пятьдесят девять.
Алиса стояла уже у калитки, сразу же села в машину.  Я  искоса  глянул  на
нее. На ней было нарядное розовое  платье  с  кружевами.  Руки  лежали  на
круглых коленях и не знали покоя, пальцы ни  на  миг  не  успокаивались  -
теребили друг друга, подол платья, вертели перстень с зеленым камнем.  Она
страшно нервничала - из-за моей  предстоящей  встречи.  У  меня  создалось
впечатление, что меня раскрыли с момента моего появления тут. Имея в своем
распоряжении льва (и кто знает, еще что?),  это  было  не  так  уж  трудно
проделать...
     Мы прибыли. Дом был старый, окруженный запущенным  садом.  У  калитки
стояли десятка полтора автомобилей, из распахнутых окон доносились  музыка
и гомон. Неподалеку, на углу, у распахнутого канализационного  люка  стоял
красный пикап с белой надписью "коммунальная служба", и четверо молодцов в
комбинезонах искусно притворялись, что обследуют трубы. Других постов я не
заметил, но это не значит, что их не  было  -  Конрад  человек  опытный  и
обстоятельный, воюет давно. Наверняка вон на том чердаке, в том вон  доме,
и там, и там...
     Ага. На вершине замыкавшего улицу холма показался броневик и нахально
остановился на самом виду. Что ж, резонно. Иногда самый лучший  способ  не
привлекать лишнего внимания - выставить себя в полной форме напоказ.  Пася
кого-нибудь на станции, неопытный оперативник прикинется ожидающим поезд с
любимой девушкой рассеянным  аспирантом,  а  опытный  натянет  полицейскую
форму и будет провожать встречных-поперечных цепким взглядом.
     Прикидываясь ужасно галантным, я взял Алису под руку и убедился,  что
она  дрожит.  Ах,  как  много  эта  девочка  знала  и  сколько  нехорошего
предчувствовала...
     Никто не обратил на нас внимания, когда мы  шли  через  комнаты,  где
танцевали,  пили,  шумели.  Похоже,  здесь  собрались  давние  и   хорошие
знакомые.
     И вдруг я наткнулся на тяжелый и острый, как наконечник пики, взгляд.
     В углу  сидел  Дикий  Охотник  и  смотрел  на  меня  весело,  дерзко,
приподнял  бокал.  Я  вежливо  раскланялся.  Не  мог  брать  его  в   этом
столпотворении и гаме, не зная, кто с ним еще  и  сколько  их.  И  он  это
прекрасно понимал.
     - Не стреляйте, - прошептала Алиса, сжимая мою руку.
     Вот даже как? Я повел  ее  дальше,  наткнулся  на  распахнутую  дверь
пустой комнаты, втолкнул туда Алису и тщательно прикрыл дверь. Обернулся к
ней. Боюсь, мое лицо отнюдь не дышало христианским смирением и кротостью.
     - Ну, девочка из Зазеркалья, будем отвечать на вопросы, - сказал я. -
К черту игры. Кто я, по-твоему, такой?
     - Полковник Кропачев из МСБ, - сказала Алиса не столь уж испуганно.
     - Когда ты подсела ко мне в баре, знала уже, кто я?
     - Ну конечно...
     - Так. А в кого я не должен стрелять?
     - В Дикого Охотника. Но вы не должны думать, будто  Даниэль  с  ними,
все иначе, все сложнее, он...
     - Догадываюсь, - сказал я. - Муравьишка вскарабкался на навозную кучу
и вообразил, будто покорил Монблан. Знаю я его, гада, и очень скоро я  его
упакую... Пошли-ка к твоему Даниэлю. Слушай, дом  со  стороны  кажется  не
таким  уж  большим,  но  комнат,  я  смотрю,   что-то   многовато.   Такое
впечатление, что внутри дом больше, чем снаружи.
     - Ну да, - безмятежно сказала Алиса. - Это все  четвертое  измерение.
Иномерные пространства.
     Я покосился на нее  и  ничего  не  сказал,  кажется,  разочаровав  ее
отсутствием бурной реакции. Иномерные пространства. Бывает. Плохо  только,
что сволочь вроде Дикого Охотника, дай ей  волю,  моментально  приспособит
эти пространства для побегов из тюрем  или  проникновения  в  арсеналы.  И
помешать им, как всегда, сможем мы, а не этот Регар...
     Алиса показала мне на дверь, и я вошел, и  она  осталась  снаружи.  Я
прикрыл за собой дверь и сказал:
     - Ну, здравствуй, Регар.
     - Здравствуй, полковник.
     Человек моих лет, волосы  чуть  светлее  моих.  Симпатичный  человек,
скорее  открытый,  чем  замкнутый.  Я   первый   отвел   взгляд,   чуточку
демонстративно  отвернулся,  чуточку  бесцеремонно  разглядывал   комнату.
Мебель. Книги. Компьютер. Стол, заваленный учеными  бумагами.  Великолепно
выполненный портрет Алисы. Большая цветная фотография:  ярко-желтые  дюны,
какие-то корявые кусты,  отбрасывающие  две  тени  (угол  мужду  тенями  -
примерно пятьдесят градусов), странная игра красок,  бликов  и  отражений,
зелено-сине-фиолетово-изумрудный  колер   неба.   На   гребне   ближайшего
песчаного холмика примостилось  отливающее  голубым  и  зеленым  животное,
нечто вроде помеси хамелеона с пуделем -  где  шишковатое,  где  мохнатое,
хвостатое,    растопырившееся.    Почему-то     производит     впечатление
равнодушно-добродушное,  хотя  я  не  рискнул  сунуть  бы  пален   в   эту
треугольную пасть.
     - Это одна из планет Сириуса А, - сказал Регар за моей спиной.  -  Мы
там были с Алисой.
     - Далековато... - сказал я?
     - Не верите?
     - Отчего ж не поверить? Животное неопасное?
     - Абсолютно безвредное.
     - Ну да, у него такой вид - мопсик...
     Я  специально  держался  и  говорил  так,  словно  не  видел   ничего
необычного в том, что он гулял по одной из планет Сириуса А - чтобы он  не
возомнил, будто ему удалось меня удивить. Я  обернулся  к  нему  и  сказал
скучным казенным голосом:
     - Полковник  Кропачев.  Отдел  кризисных  ситуаций  МСБ.  Пожалуйста,
назовите ваше имя, фамилию, возраст, род занятий.
     Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся - понял мою игру.
     - Ладно, - сказал он. - Черт с ними,  с  формальностями.  Начнем?  Вы
хорошо держитесь.
     - Интересно, а чего вы ожидали? Я почему-то думаю, что  и  Лео  Некер
держался точно так же. Принимал вас как об®ективную  реальность,  пусть  и
чертовски загадочную. Так?
     - Так.
     - А Лонер? - спросил я.
     - Лонер... я не успел вмешаться. Да и не было у меня возможности  для
вмешательства. Именно потому, что не я заправляю  здешними  чудесами.  Ими
никто не заправляет... Лонер ошибся. Он посчитал меня  рядовым  пособником
террористов, не с