ользуется  своими  возможностями  вампира,
хотя, насколько можно судить, он не обладает ни  хитростью,  ни  коварством,
свойственными Фаэтору и Тибору. Они строго  охраняли  свою  индивидуальность
Вамфири и не плодили новых вампиров без нужды. Но, с другой  стороны,  из-за
отсутствия наставника Юлиан  Бодеску  со  временем  может  стать  еще  более
опасным. Если его спугнуть и, не дай Бог, потом выпустить из виду, он начнет
действовать как безумный и может стать поистине  раковой  опухолью  на  теле
человечества...
   Кайл понимал, что Киф совершенно прав.
   - Я согласен с вами в отношении выбора времени, -  сказал  он.  -  Но  вы
уверены в том, что Бодеску не сумеет добраться до Тибора раньше нас?
   - Вполне возможно, - нахмурился Гарри.  -  Но,  насколько  нам  известно,
Бодеску  понятия  не  имеет  о  существовании  крестообразных  холмов  и  не
подозревает о том, что погребено там под  землей.  Речь  пока  не  об  этом.
Скажите, ваши люди в Англии хорошо знают, что  следует  делать?  Не  каждому
человеку  под  силу  подобное.  Им  предстоит  тяжелая  и   грубая   работа.
Действовать можно, используя только старые методы - кол,  отсечение  головы,
огонь.  Другого  пути  нет.  Подобной  работой  нельзя  заниматься  в  белых
перчатках. Пожар в  Харкли-хаус  должен  быть  очень  большим.  Все  дело  в
подземельях...
   - Это потому, что нам неизвестно, что в них находится ? Согласен. Завтра,
когда я будут разговаривать со своими людьми, я еще раз проверю, все ли  они
поняли. Уверен, что это так, но все же еще раз  постараюсь  убедиться  в  их
компетентности. Необходимо уничтожить весь дом - от  подвалов  до  крыши.  А
может быть, и то, что находится глубоко под землей.
   - Хорошо, - сказал Киф.
   Он  с  минуту  молчал,  и  в  темноте  светилась  лишь  его   голограмма,
представляющая собой сплетение неоновых нитей. Казалось, его мучают какие-то
сомнения, и он напоминал в  этот  момент  актера,  забывшего  текст  роли  и
ждущего подсказки. Наконец он заговорил:
   - Вот что, у меня есть еще кое-какие дела.  Есть  люди  -  мертвые  люди,
которых я обязан поблагодарить за помощь. И я  до  сих  пор  никак  не  могу
придумать, каким образом разорвать узы, привязывающие  меня  к  сыну.  Такое
положение становится проблемой. А потому, если вы извините меня...
   Кайл сделал шаг вперед. Ему показалось,  что  видение  вот-вот  исчезнет.
Кайл хотел было протянуть руку, но понимал, что не  ощутит  ничего.  Никакой
материальной субстанции не существовало.
   - Гарри! - обратился он к Кифу. - Э-э-э..,  пожалуйста,  передайте  им  и
нашу благодарность. Я имею в виду - вашим друзьям.
   - Обязательно передам, - с бледной улыбкой ответил Киф.
   Фосфоресцирующий свет в последний раз ярко  вспыхнул  и  быстро  растаял,
растворился...
   Долгое время в комнате стояла  полная  тишина  -  даже  дыхания  не  было
слышно. Потом Кайл включил свет,  и  только  тогда  Кракович  позволил  себе
глубоко вздохнуть.
   - Ну а теперь.., теперь, я надеюсь, вы  согласитесь  с  тем,  что  просто
обязаны все мне объяснить! Кайлу не оставалось ничего другого...

***

   Гарри Киф сделал все, что было в его силах. Теперь очередь за живыми - во
всяком случае, за теми из них, кто в состоянии что-то  предпринять  и  взять
дело в свои руки.
   Оказавшись в бесконечности Мебиуса,  Гарри  почувствовал,  что  мозг  его
чрезвычайно  напряжен,  даже  несколько  онемел.  Его  притяжение   к   сыну
по-прежнему оставалось необычайно  сильным.  Гарри-младший  держал  его  все
крепче и крепче, и  Гарри-старший  был  абсолютно  уверен  в  правоте  своих
предположений: ребенок пользовался его мозгом,  вытягивал  из  него  знания,
поглощая мозговое вещество. Следует как можно скорее разорвать эту связь. Но
как? Куда ему деться? Что останется от него,  если  процесс  поглощения  его
мозга не прекратится? И останется ли что-нибудь вообще?
   Или ему суждено исчезнуть навсегда, раствориться в будущем  эзотерическом
даре собственного сына?
   Используя пространство Мебиуса, Гарри в любой  момент  мог  проникнуть  в
будущее и узнать ответы на свои вопросы. Однако Гарри предпочитал ничего  не
знать, поскольку будущее незыблемо и изменить его все равно невозможно. Дело
не в том, что Гарри ощутил бы себя мошенником, проникшим в запретную  сферу,
- просто он не видел в этом разумного смысла.
   Как и прошлое, будущее изменить  нельзя.  Если  Гарри  увидит  там  нечто
такое, что не устроит его, разве не попытается он  этого  избежать?  Конечно
же, попытается, даже если будет уверен в том, что предначертанное все  равно
произойдет. В результате все еще больше осложнится!
   Единственное, что он решился позволить себе, - лишь мимолетный  взгляд  в
будущее, только затем, чтобы узнать, есть ли оно у него.  Ему,  Гарри  Кифу,
сделать это очень просто.
   По-прежнему борясь с притяжением сына, он отыскал нужную дверь, открыл ее
и заглянул в распахнувшееся перед ним необозримое пространство будущего.  На
фоне едва заметно колеблющейся темноты четвертого  измерения  мириады  линий
зеленых человеческих жизней неоновыми нитями исчезали  в  сапфирном  сиянии,
определяя продолжительность земного бытия тех,  кто  уже  жил,  и  тех,  кто
только  должен  появиться  на  свет.  Линия  его  жизни  уходила,  как   ему
показалось, в бесконечность. Но тут он заметил, что почти сразу же за дверью
Мебиуса она шла параллельно другой линии, подобно тому, как располагаются на
шоссе две полосы  движения,  разделенные  барьером  или  поребриком.  Вторая
линия, как предполагал Гарри, принадлежала Гарри-младшему. Оттолкнувшись  от
двери, Гарри отправился в пространство будущего, следуя вдоль голубых нитей,
принадлежавших ему и его сыну. Он двигался очень быстро и вскоре оказался  в
ближайшем будущем. По пути он с грустью замечал, что  многие  из  окружавших
его нитей резко обрываются и растворяются в пространстве. Он знал,  что  это
означает человеческую смерть. Но он видел  и  другое:  сотни,  тысячи  новых
неоновых линий вспыхивали словно звезды и простирались вдаль - в  сверкающую
неоновую бесконечность. Они означали рождение человека, возникновение  новой
жизни. Он продвинулся еще дальше, оставляя за собой в  пространстве  времени
широкую полосу, как в кильватере  несущегося  по  океану  корабля  возникает
вспененная борозда, а потом вода успокаивается и смыкается вновь.
   Неожиданно, несмотря на отсутствие  тела,  Гарри  ощутил  ледяной  толчок
откуда-то сбоку. Это, скорее, было не физическое, а психологическое ощущение
холода. И, конечно же, на фоне множества устремлявшихся вперед нитей он  тут
же заметил одну, отличавшуюся от всех остальных. Она выделялась  среди  них,
как акула в стае тунцов. Эта линия была  красной  и,  вне  всяких  сомнений,
принадлежала вампиру!
   Она совершенно определенно и преднамеренно изгибалась в направлении линий
жизни  Гарри  и  его  сына!  Гарри  охватил  панический  страх.  Алая   нить
приближалась и вот-вот должна  была  пересечься  с  их  с  сыном  нитями.  И
вдруг...
   Линия жизни Гарри-младшего резко отворачивала в сторону от линии  отца  и
устремлялась по своему собственному пути,  теряясь  среди  множества  других
голубых линий. А  голубая  нить  Гарри-старшего,  оставшись  в  одиночестве,
избежав столкновения с линией вампира стремительно уходила от нее все дальше
и  дальше.  Все  происходившее  напоминало  маневры  водителей  на  каком-то
потустороннем гоночном  треке.  Последний  маневр,  казалось,  был  совершен
вслепую,  практически   инстинктивно,   после   чего   линия   жизни   Гарри
бесконтрольно  ринулась  вперед,   в   самую   гущу   клубка,   заполнявшего
пространство будущего.
   Но буквально в  следующий  момент  Гарри  стал  свидетелем  и  участником
невероятного - произошло столкновение!  Другая  голубая  линия,  затухающая,
изломанная,  растворяющаяся  в  пространстве,  возникшая   невесть   откуда,
пересеклась с его линией. Обе линии сблизились, сомкнулись, слились в  яркой
неоновой вспышке, словно неведомая сила соединила их друг с другом, а  потом
единым целым устремились дальше. На короткое время Гарри ощутил присутствие,
точнее слабое, затухающее эхо другого разума, пытавшегося внедриться  в  его
мозг. Но вскоре все исчезло, растворилось, и линия  жизни  Гарри  продолжила
путь в одиночестве.
   Теперь он видел достаточно. Будущее должно двигаться своим путем, а  это,
несомненно, так и будет. Гарри  огляделся,  отыскал  нужную  дверь  и  вновь
оказался в пространстве Мебиуса. И тут же младенец вновь завладел его мозгом
и принялся впитывать его в себя. Гарри не  стал  сопротивляться  и  позволил
проводить себя к дому, туда, где в Хартлпуле обитал разум его сына. Это было
воскресным вечером ранней осени 1977 года.
   Гарри собирался побеседовать  с  несколькими  своими  новыми  друзьями  в
Румынии, но с этим можно  подождать.  Его  больше  занимало  столкновение  в
будущем с чужой линией жизни. Гарри не знал, что и думать. Но  в  тот  самый
момент, когда он готов был покинуть пространство Мебиуса, Гарри вдруг понял,
кому принадлежал тот разум, слабое эхо которого до него донеслось.
   И эта догадка совершенно ошеломила и озадачила его...

Глава 12

   Генуя - город контрастов. Здесь  можно  встретить  беспредельную  нищету,
царящую на вымощенных камнем улочках, грязные забегаловки  в  прилегающих  к
морю районах и в то же  время  роскошь  и  величайшее  богатство  особняков,
широкими окнами и залитыми солнцем балконами обращенных к городским  улицам.
Безупречно  чистые  бассейны   богатых   домов   никак   не   сочетаются   с
захламленными, покрытыми жирной грязью пляжами на  морском  берегу.  Темные,
вызывающие клаустрофобию лабиринты улочек в бедных районах  контрастируют  с
наполненными светом и воздухом, пропорционально застроенными  проспектами  и
площадями. Великолепные сады ссорятся с раскаленным  бетоном,  сравнительная
тишина окрестностей, где располагаются роскошные резиденции, ближе к  центру
сменяется оглушительным шумом уличного движения, не  стихающим  даже  ночью.
Чистый, благоуханный воздух  фешенебельных  районов  ничуть  не  походит  на
пропитанную испарениями, миазмами,  пылью  и  синим  дымом  выхлопных  газов
атмосферу перенаселенных, лишенных солнца трущоб. Построенная на склоне горы
Генуя  представляет  собой   головокружительное   смешение   разных   стилей
застройки.
   Тайная  штаб-квартира  британской  разведки  располагалась  в  просторном
помещении на верхнем этаже похожего на башню  дома,  выходящего  фасадом  на
Корсо Аурелио Саффи. Передняя, обращенная в сторону моря часть дома состояла
из пяти высоких этажей, в то время как задняя его часть имела еще  и  второй
уровень, спускавшийся на три этажа ниже. Дело  в  том,  что  фундамент  дома
покоился на вершине одной из скал, был буквально врезан в нее, а само здание
стояло на самом ее краю. Вид, открывавшийся с огражденных низкими парапетами
балконов задней части здания, способен был вызвать головокружение у  любого,
а в особенности у такого  человека,  как  Джейсон  Корнвел,  известного  под
именем мистер Браун.
   Настало воскресенье, в Генуе было 9 часов утра. В  это  время  в  Румынии
Гарри Киф  еще  беседовал  с  охотниками  на  вампиров,  расположившимися  в
гостинице недалеко от Ионешти, и вскоре должен был отправиться в путешествие
вслед за устремившейся в будущее  линией  своей  жизни.  А  в  Девоне  Юлиан
Бодеску продолжал тревожно размышлять и теряться в догадках о том, кто  были
те люди, которые следили за ним, одновременно придумывая, каким  образом  он
может выяснить, что именно их интересует.
   В это же  время  здесь,  в  Генуе,  Джейси  Корнвел,  сжав  губы,  сидел,
выпрямившись и словно окаменев, в кресле и наблюдал, как Тео Долгих кухонным
ножом выковыривает куски старого раствора, соединяющего  каменную  кладку  и
без того уже небезопасной стенки балкона.  Пот,  капельками  выступивший  на
верхней губе и подмышками у Корнвела, отнюдь не был связан с духотой и жарой
бабьего лета в Генуе.
   Все дело  было  в  том,  что  Тео  Долгих  удалось  выследить  и  поймать
британского  паука  в  его  же  собственной  паутине  -  прямо   на   тайной
штаб-квартире. Как правило, здесь присутствовали  еще  два-три  человека  из
персонала, но, поскольку Корнвел  (или  Браун)  был  занят  сейчас  работой,
недоступной для их понимания и выходящей за рамки обычного шпионажа, работой
весьма  специфического  характера,  другие  сотрудники  были  отозваны   для
выполнения  иных  заданий,  предоставив  квартиру  в   полное   распоряжение
Корнвела, дабы он мог работать в одиночестве.
   Браун вывел из игры Долгих в субботу, но всего лишь через двадцать четыре
часа русскому агенту удалось в корне изменить положение вещей.  Прикинувшись
спящим. Долгих дождался, пока Браун выйдет из квартиры выпить кружку пива  и
съесть сэндвич, а потом умудрился освободиться от связывающих  его  веревок.
Когда всего лишь через пятнадцать минут Браун вернулся,  Долгих  застал  его
врасплох... Позже Браун внезапно пришел в себя  и  ощутил,  что  ноздри  его
наполнены резким запахом нюхательной соли и что кто-то сильно  бьет  его  по
самым чувствительным местам. Открыв глаза, он увидел, что роли переменились.
Теперь он был накрепко привязан к креслу, а на лице Долгих  застыла  улыбка.
При этом улыбка русского агента весьма напоминала оскал гиены.
   Долгих хотел знать только одно: где сейчас Кракович,  Кайл  и  остальные?
Ему было совершенно ясно, что  из  игры  его  вывели  намеренно  и  что  это
означало только одно: в игре замешаны очень высокие инстанции и дела обстоят
весьма серьезно. Вот почему он непременно хотел войти обратно в дело.
   - Я действительно не знаю, где они сейчас, -  объяснил  ему  Браун.  -  Я
всего лишь исполнитель, нянька. Я забочусь о людях, выполняю их распоряжения
и делаю свое дело.
   Долгих, неплохо, хотя и с сильным акцентом, говоривший  по-английски,  не
желал  ему  верить.  Он  понимал,  что,  если  ему   не   удастся   выяснить
местопребывание экстрасенсов, это будет означать  для  него  конец  карьеры.
Следующую работу ему придется выполнять в Сибири.
   - Каким образом они вышли на меня? - спросил он.
   - Это я выследил вас. Узнал вашу физиономию  и  передал  ваши  приметы  в
Лондон. А они.., да они никогда не смогли бы узнать вас даже среди  макак  в
обязьяннике! Но это не имеет значения...
   - Если вы рассказали им обо мне, они должны были  объяснить  вам,  почему
меня следует остановить. И, вполне возможно, сказали вам, куда направляются.
И сейчас вы выложите мне все!
   - Я не могу этого сделать.
   При этих словах Долгих подошел вплотную к Брауну, и на лице  его  уже  не
было улыбки.
   - Послушайте, секретный агент, нянька или кто там вы есть на самом  деле,
должен сказать, что дела ваши весьма  плохи.  Плохи  потому,  что  в  случае
отказа сотрудничать со мной я просто убью вас. Кракович  и  его  помощник  -
предатели, ибо они должны были по крайней мере знать об этом. Вы сказали  им
о том, что я здесь, они отдали вам распоряжения или, во всяком случае, имели
к ним непосредственное отношение. Я рядовой внешний агент, борющийся  против
врагов моей родины. И я не колеблясь убью вас, если вы станете упорствовать,
но, прежде чем вы умрете, вам придется весьма несладко. Вы меня понимаете?
   Браун прекрасно понял его.
   - К чему эти разговоры об убийстве? - раздраженно спросил он. - Я мог  бы
убить вас - у меня неоднократно была такая возможность, но не было  приказа.
Я получил указание вывести вас на время из игры. Так зачем преувеличивать  и
все усложнять?
   - Почему английские экстрасенсы работают вместе  с  Краковичем?  Чем  они
занимаются? Вся беда этой банды психопатов в том, что они считают себя умнее
и выше нас. Они воображают, что миром должен править разум, а  не  сила.  Но
вы, я и многие нам подобные знаем, что  это  не  так.  Выигрывает  тот,  кто
сильнее. Великие полководцы  одерживают  победы,  в  то  время  как  великие
мыслители о них только мечтают. Взять, например, нас с вами.  Вы  исполняете
их приказы, а я действую самостоятельно. И одерживаю верх.
   - Разве? Именно поэтому вы вынуждены прибегнуть к угрозе убить меня?
   - Последний раз спрашиваю, мистер нянька, где они? Браун молча  улыбнулся
и крепко сжал зубы. Долгих больше не  мог  терять  время.  Он  был  мастером
допросов, точнее пыток. Фактически существует два вида пыток - физические  и
моральные. Одного взгляда на Брауна Долгих было  достаточно,  чтобы  понять,
что физическая боль не сломит сопротивление британского  агента.  Во  всяком
случае, быстро сломать его не удастся. К тому же у Долгих не  было  с  собой
необходимых инструментов. Он мог, конечно,  придумать  что-либо  подходящее,
но.., результат будет не тот. Ему  не  хотелось  оставлять  следов  на  теле
Брауна,  во  всяком  случае  пока.  А  следовательно,  пытка   должна   быть
психологической - пытка страхом!..
   Долгих с самого начала сумел нащупать слабое место англичанина.
   - Как вы могли заметить, - обратился он к Брауну, - несмотря на  то,  что
вы крепко связаны, - а мне удалось сделать это гораздо лучше, чем вам,  -  я
не привязал вас к креслу. -  Он  открыл  высокую  дверь,  ведущую  на  узкий
балкончик. - Полагаю, что вы не раз любовались отсюда открывающимся видом?
   Браун мгновенно побледнел.
   - Вот как? - Долгих одним прыжком  оказался  возле  него.  -  Вас  пугает
высота, друг мой? - Он вытащил кресло вместе с Брауном на балкон и развернул
его так резко, что тот оказался прислоненным к парапету. Всего шесть  дюймов
кирпича, раствора и облупившейся штукатурки отделяли его от  пропасти.  Лицо
Брауна отражало всю гамму испытываемых им эмоций.
   Оставив его на том же месте, Долгих бросился осматривать квартиру,  желая
найти подтверждение  своим  подозрениям.  Да,  все  правильно!  Все  окна  и
балконные двери были накрепко закрыты, а  шторы  плотно  задернуты,  что  не
только  лишало  помещения  дневного  света,  но  и   не   позволяло   видеть
открывавшуюся внизу пустоту. Мистер Браун страдал боязнью высоты!
   Теперь уже положение резко изменилось.
   Русский втащил Брауна обратно в комнату и поставил кресло с ним  в  шести
футах  от  балкона.  Потом  взял  кухонный  нож  и  на  глазах  беспомощного
британского  агента  принялся  ковырять  кладку  балконного   парапета.   Не
прекращая своего занятия, он стал объяснять Брауну,  что  именно  собирается
сделать.
   - Итак, начнем все сначала.  Я  задал  вам  несколько  интересующих  меня
вопросов. Если вы ответите на них откровенно и исчерпывающе,  вы  останетесь
там же, где находитесь. Больше того, я  сохраню  вам  жизнь.  Но  за  каждое
уклонение от ответа или ложь я стану придвигать это кресло все ближе и ближе
к балкону и продолжу разрушать соединяющий кирпичи раствор.  Честно  говоря,
вы очень разочаруете меня,  если  откажетесь  играть  по  моим  правилам.  Я
действительно буду весьма огорчен и расстроен, поскольку в этом  случае  мне
придется вновь прислонить вам к парапету. Но, к сожалению,  он  будет  тогда
уже не таким прочным и надежным...
   Игра началась... Это произошло около семи часов вечера. Сейчас  на  часах
было уже девять. Внешний вид парапета, к которому  было  приковано  внимание
Брауна, сильно изменился. Многие кирпичи совершенно  оголились.  Хуже  того,
передние ножки кресла, в котором сидел Браун, стояли уже на  самом  балконе,
всего лишь в трех футах от парапета,  за  которым  сверкало  море  городских
огней, разбросанных по склону горы.
   Долгих оторвался от своего занятия, стукнул по  камням  ногой  и  покачал
головой.
   - Что ж, мистер нянька, вы  справились  с  задачей,  однако  недостаточно
хорошо. А теперь, как я и предполагал,  мое  терпение  лопнуло  и  я  весьма
разочарован. Вы рассказали мне многое, кое-что меня  интересует,  кое-что  -
нет, но я до сих пор не узнал от вас самого главного,  того,  что  для  меня
ва