ступит время, когда он разыграет свой  спектакль
перед Шукшиным...
   - Гарри! - в последний раз донесся до него голос матери, когда он  спешил
через поле обратно к машине. - Гарри, я люблю тебя! Удачи тебе, сынок...

***

   Час спустя Драгошани и Бату  стояли  на  берегу  реки  ярдах  в  двадцати
пяти-тридцати выше по течению от  дома  Шукшина,  спрятавшись  за  небольшой
группой сосен. Они провели там не более  получаса,  но  успели  основательно
промерзнуть. Чтобы согреться. Бату  размахивал  руками,  а  Драгошани  зажег
очередную сигарету, и в этот момент они заметили  наконец,  что  над  дверью
зажглась лампочка - Шукшин подавал им знак, что все готово  к  убийству.  Из
дома вышли двое.
   Было еще не поздно, но зимний вечер был темен, почти как ночь, и если  бы
не луна и звезды, разглядеть что-либо было бы очень трудно. Час назад плотно
закрывавшие небо облака куда-то  исчезли,  и  снег  больше  не  шел,  но  на
востоке, откуда дул ветер, небо оставалось по-прежнему темным. Похоже, ночью
снова начнется снегопад. Однако сейчас все вокруг освещали  холодным  светом
звезды, а по льду струилась  желтая  полоса  отраженного  сияния  восходящей
луны.
   Две фигуры, вышедшие из дома, направились к реке;
   Драгошани, затянувшись в последний раз, отбросил сигарету и ногой втоптал
ее в снег, а Бату  прекратил  свои  упражнения.  Оба  неподвижно  застыли  в
ожидании готового разыграться перед ними спектакля.
   У самого края реки Шукшин и Гарри сбросили пальто и аккуратно сложили  их
на берегу, потом наклонились, чтобы надеть коньки. Они  при  этом  о  чем-то
тихо разговаривали, но ветер относил слова  в  сторону.  Тайные  наблюдатели
могли  слышать  незначительные  обрывки  беседы.  Голос  Шукшина,  глухой  и
мрачный, несомненно выдавал его агрессивные  намерения,  его  речь,  скорее,
напоминала рычание, и Драгошани удивляло, что Гарри это, казалось, ничуть не
пугало и не вызывало у него  ни  малейших  подозрений.  Киф  выглядел  очень
спокойным, даже несколько беспечным,  и  тон  его  разговора  был  абсолютно
ровным, когда они с Шукшиным наконец вышли на лед реки.
   Поначалу они катались туда-сюда бок-о-бок друг с другом,  но  вот  тонкая
фигура вырвалась вперед. Умело и быстро набирая  скорость,  Гарри  покатился
вверх по реке - к тому месту, где прятались двое наблюдателей.  Драгошани  и
Бату слегка пригнулись, но, чуть-чуть не  поравнявшись  с  ними,  Киф  вдруг
описал на льду широкий полукруг и поехал обратно.
   Как  только  Киф  рванулся  вперед,  Шукшин  снизил  скорость   и   почти
остановился. Он чувствовал себя на льду далеко не так уверенно и в сравнении
с Гарри выглядел  неуклюжим.  Однако,  увидев,  что  Гарри  повернул  в  его
сторону, Шукшин доехал в том же направлении, но  так  чтобы  помешать  более
быстрому конькобежцу. Гарри летел по льду, и ему пришлось изогнуться, как  в
слаломе, чтобы  избежать  столкновения,  -  из-под  его  коньков  в  стороны
полетели комья снега и частички льда. Разминувшись с Шукшиным  буквально  на
несколько дюймов, он вновь выгнул тело  почти  под  таким  же  углом,  но  в
противоположную сторону, стараясь обрести равновесие. Коньки  его  при  этом
скользнули по самому краю опасного круга, где застывшая тонкая корочка  льда
удерживала на месте прикрывавшую прорубь льдину.
   Следовавший за ним буквально  по  пятам  Шукшин  вынужден  был,  отчаянно
взмахнув руками,  резко  свернуть  в  сторону,  чтобы  избежать  собственной
ловушки.
   - Осторожно, отчим! - через плечо бросил ему, быстро удаляясь,  Гарри.  -
Мы с вами едва не столкнулись! Драгошани и Бату слышали его слова.
   - Молодому человеку везет.., пока, - сказал Бату.
   - Думаете? - Драгошани не был уверен, что везение в этом деле играет хоть
малейшую роль. Шукшин не мог точно описать, каким именно даром обладает Киф.
А что если он телепат? Если он  смог  прочитать  мысли  и  узнать  намерения
отчима? - А мне кажется, этому  изменнику  будет  гораздо  труднее,  чем  он
считает, исполнить задуманное.
   Шукшин  остановился  и,  замерев  на  месте  в  какой-то  странной  позе,
внимательно наблюдал за продолжавшим  кататься  Гарри.  Грудь  и  плечи  его
судорожно поднимались и опускались, он весь  дрожал,  словно  от  сильнейшей
боли или эмоционального шока.
   - Сюда,. Гарри! - хрипло позвал он. - Подъезжай сюда! Боюсь, что  мне  не
угнаться за тобой. Послушай, ты же можешь кататься кругами вокруг меня!
   Киф вернулся и стал описывать круги вокруг сгорбленной фигуры. И с каждым
кругом он все ближе и ближе подбирался к  опасному  месту.  Шукшин  протянул
руки, и Гарри ухватившись за них, закрутился вокруг отчима, увлекая  его  за
собой.
   - А теперь, - прошептал  Бату,  обращаясь  к  внимательно  следившему  за
происходящим Драгошани, - coup de glace!
   Шукшин неожиданно замер и столкнулся с Кифом. Киф  попытался  уклониться.
Руки их были тесно сплетены. Одним коньком Киф провалился в  глубокую  щель,
пробитую Шукшиным. Гарри резко покачнулся, и только руки Шукшина, за которые
он держался, не позволили ему упасть на прикрывавшую прорубь круглую льдину.
   Шукшин рассмеялся, словно сумасшедший, и отпихнул от  себя  Кифа,  толкая
его в объятия смерти.
   Но Киф крепко вцепился в рукава куртки отчима  и,  падая,  увлек  его  за
собой. Потеряв равновесие, Шукшин резко наклонился вперед, а Гарри, отпрянув
в сторону, перебросил его через бедро и  выпустил  из  рук.  Однако  русский
держал его крепко. С отчаянным криком он рухнул на им же  сделанный  ледяной
круг, таща за собой Кифа.
   Ледяная крышка под ними дрогнула, раздался оглушительный треск,  вода  по
краям брызнула вверх, ледяной диск разломился надвое. Крик ужаса вырвался из
горла Шукшина, и в тот же момент полукружие,  на  котором  оказались  они  с
Кифом, перевернулось,  встало  на  ребро  и  опрокинулось,  сбрасывая  их  в
бурлящую темную воду.
   - Быстро, Макс, - резко крикнул Драгошани. - Нельзя терять обоих!
   Он выскочил из-за деревьев. Макс едва за ним поспевал.
   - Кого именно вы хотите спасти? - задыхаясь на бегу спросил монгол, когда
они оказались на льду реки.
   - Кифа, - не задумываясь ответил Борис, -  если  это  еще  возможно.  Ему
больше, чем Шукшину, известно о британском отделе. И он обладает талантом  -
каков бы он ни был.
   В тот самый миг, когда Драгошани произносил эти слова, ему в голову вдруг
пришла идея, о которой он раньше не подумал. Если он благодаря  бессмертному
старому дьяволу обрел дар некроманта и научился "красть"  мысли  и  тайны  у
покойников, не может ли он точно так же "красть" их таланты?  В  особняке  в
Бронницах все агенты  были  союзниками,  они  работали  в  одном  и  том  же
направлении. Но здесь, в Англии, экстрасенсы были врагами. Так почему бы ему
не "украсть" талант у Кифа - каким бы он ни был - и не использовать в  своих
целях?
   Пока они бежали к  полынье,  до  них  доносились  громкие  звуки  борьбы,
судорожные вздохи и фырканье, но  когда  они  приблизились,  все  стихло,  и
только черная вода бурлила и билась об лед. На секунду из-под воды  возникла
чья-то скрюченная рука, пытавшаяся ухватиться за кромку льда, но  не  успели
они и глазом моргнуть, как рука вновь скрылась.
   - Вы думаете, у нас еще есть шанс? - Судя по голосу, Бату  был  уверен  в
обратном.
   - Очень ничтожный, - ответил Драгошани.
   При свете холодной и молчаливой луны они изо всех  сил  неслись  по  льду
реки.
   Увлекаемый кружащим подо льдом  течением,  Гарри  Киф  все  же  умудрился
скинуть с себя куртку. Под рубашкой на нем был надет непромокаемый резиновый
комбинезон, но ему было ужасно холодно. Ничем не защищенный Шукшин,  конечно
же, не выдержит.
   Гарри перевернулся лицом вверх и поплыл, поворачивая голову то в ту, то в
другую сторону, вдыхая проникающий сквозь крошечные поры во льду воздух.  Он
двигался по направлению к матери, следуя маршрутом, указанным  ее  скорбными
мыслями, которым он безошибочно следовал с закрытыми глазами два часа назад.
Разница заключалась лишь в том, что тогда было сколько угодно воздуха и  ему
было тепло.
   На мгновение его охватила паника, но он взял себя в руки.  Там,  впереди,
его ждет мама! Он поплыл увереннее - и вдруг кто-то ухватил его  за  ногу  и
крепко вцепился в брюки. Шукшин! Словно какая-то непонятная  сила  соединила
их друг с другом в прочный тандем, уносимый течением.
   Гарри отчаянно плыл дальше, изо всех сил работая руками  и  одной  ногой,
легкие разрывались от боли, а сердце, казалось, вот-вот выскочит  из  груди.
Руки Шукшина медленно продвигались ло его туловищу  вверх  -  казалось,  они
готовы разорвать его на куски!
   Все, он уже не в состоянии плыть дальше. Гарри вдруг  оказался  в  потоке
черной крови, текущей в венах огромных размеров врага, а Шукшин  был  своего
рода антителом, проникшим в эту кровь, чтобы уничтожить Гарри.
   - Мама! Мама! Помоги же мне! - мысленно закричал Гарри, стараясь  вдохну"
хоть немного воздуха, но вместо этого захлебываясь ледяной водой,  хлынувшей
ему в рот и ноздри.
   - Гарри! - немедленно откликнулась она. Ее обезумевший от страха  громкий
голос раздался совсем близко. - Гарри! Ты здесь!
   Он изо всех сил  ударил  ногами  Шукшина  и  рванулся  вверх,  ударившись
головой об лед. На его счастье ледяная корка  раскололась,  и  он  по  грудь
выскочил на поверхность.
   Неожиданно течение стихло, вода успокоилась, и Гарри  ощутил  под  ногами
вязкое илистое дно. Постепенно приходя в себя, Гарри понял, что ему  удалось
совершить  задуманное.  Собрав  последние  силы,  он  ухватился  руками   за
свисавшие над водой корни деревьев, торчавшие из  края  высокого  берега,  и
медленно начал выползать на землю.
   Вдруг  вода  возле  него  забурлила,  словно  под  воздействием  какой-то
неведомой силы. Гарри обернулся, и рот его раскрылся от  ужаса  -  рядом  из
реки показалось обезумевшее лицо Шукшина. Задыхаясь и кашляя, он с  яростным
воплем вцепился пальцами-клещами в шею Гарри.
   Гарри сильно ударил маньяка коленом в пах. Хрустнули  кости,  но  тот  не
ослабил хватку. На минуту  Гарри  показалось,  что  он  сейчас  укусит  его,
набросится, как бешеный пес. Он ударил Шукшина кулаком в  лицо..,  еще..,  и
еще.., но тщетно. Тот был сильнее. Еще немного - и Гарри уйдет  обратно  под
воду...
   Он снова попытался ухватиться за корни, однако  руки  Шукшина,  сжимающие
его горло, не давали дышать, отнимали последние силы.., саму жизнь...
   - Мама! - мысленно крикнул Гарри. - Ты была права,  мама!  Мне  следовало
послушаться тебя... Прости!
   - Нет! - закричала она в ответ, не желая признавать поражения. - Нет!!!
   Шукшин убил ее, но она не позволит ему убить своего сына.
   И снова, еще больше почернев, вода вспенилась и забурлила, Не добежав  до
места каких-нибудь пятнадцать футов,  Драгошани  вдруг  замер  на  месте  и,
схватив за руку Бату, заставил остановиться и его. Они оба тяжело дышали,  и
пар от горячего дыхания тут же застывал на  морозе,  превращаясь  в  ледяные
кристаллы. Они смотрели вперед, и от того, что они увидели, челюсти у  обоих
отвалились. Там, выше  по  реке,  под  лед  провалились  двое,  течением  их
принесло сюда, к этой проруби, и еще минуту назад в воде под сенью нависшего
над рекой берега боролись два человека... Но сейчас в воде их стало трое!  И
третья фигура была столь ужасна, что Драгошани в самых кошмарных снах не мог
представить себе ничего подобного!
   Это было нечто неживое,  но  в  то  же  время  способное  двигаться,  как
человек, обладающее силой. И у  этой  фигуры  была  цель.  Она  вцепилась  в
Шукшина, навалилась на него всем телом, обвила костлявыми руками и прижалась
к нему покрытой водорослями и прилипшими волосами головой. Глаз не было,  но
в  черных  пустых  глазницах  горел  устрашающий  огонь.  И  если  до  этого
нечленораздельными воплями, смехом и  воем  Шукшин  лишь  отчасти  напоминал
сумасшедшего, то теперь он и в самом деле лишился рассудка.
   Отчаянно вопя и визжа, он боролся со странным существом -  таких  ужасных
звуков ни Драгошани, ни Бату не слышали никогда в жизни. А под конец,  перед
тем как жуткое создание увлекло его за собой под воду, он  выкрикнул  слова,
отчетливо расслышанные потрясенными наблюдателями:
   - Это не ты! Боже мой, не может быть, это не ты! И  он  исчез  под  водой
вместе с костлявой, покрытой водорослями и илом фигурой...
   А Гарри Киф  медленно  и  с  трудом  выбрался  на  берег.  Бату  слепо  и
бессознательно двинулся было за ним, но Драгошани по-прежнему крепко  держал
его за руку. А может быть, сам за  него  держался,  чтобы  не  упасть.  Бату
собрался принять свою убийственную скорченную позу, но Драгошани не позволил
ему и этого.
   - Нет, Макс, мы не имеем права, - хрипло прошептал он. - Мы увидели  лишь
часть того, на что он способен, но пока не знаем, какими  еще  талантами  он
обладает.
   Бату не возражал и вновь принял вертикальное положение. И в  этот  момент
Гарри впервые ощутил их присутствие. Он  обернулся  в  их  сторону,  отыскал
взглядом  и  уставился  на  них.  Казалось,  он  хотел  что-то  сказать,  но
промолчал. Они долго не сводили друг с друга глаз, потом Гарри отвернулся  и
посмотрел в сторону чернеющей во льду проруби.
   - Спасибо, мама, - произнес он.
   Под  взглядами  Драгошани  и  Бату  он  повернулся,  слегка   покачнулся,
споткнувшись, и на заплетающихся ногах побежал к дому Шукшина. Они проводили
его глазами, но за ним не последовали. Пока. Когда Гарри  скрылся  из  вида,
Бату прошептал:
   - Это существо, товарищ Драгошани.., оно не было.., оно не могло  быть..,
человеком. Что же это было?
   Драгошани покачал головой. Ему  казалось,  он  знает  ответ,  но  ему  не
хотелось пока раскрывать ход своих мыслей.
   - Я не уверен... - ответил он. - Но по-моему оно когда-то было человеком.
Ясно одно, когда Кифу потребовалась помощь, это существо появилось  рядом  с
ним. В этом и состоит его дар, Макс: мертвые  отвечают  на  его  зов.  -  Он
повернулся к Бату, и его глубоко посаженные глаза потемнели. - Они  отвечают
на его зов, Макс. А мертвых намного больше, чем живых.

Глава 13

   Утром в четверг Гарри возвратился на берег реки - к тому месту, где среди
ила и водорослей вновь обрела покой его мать.  Только  теперь  их  там  было
двое, и на этот раз Киф намеревался поговорить не с ней, а  с  Шукшиным.  Он
вытащил из машины сиденье, положил на снег и  сел  на  него,  обняв  колени.
Полынья, через которую Гарри накануне  выбрался  из  ледяного  плена,  вновь
замерзла и покрылась слоем снега,  сквозь  который  виднелись  лишь  неясные
очертания.
   После недолгого молчания Гарри позвал:
   - Отчим, вы слышите меня?
   - ..Да, - почти сразу раздался ответ. - Да, я слышу тебя,  Гарри  Киф.  Я
слышу тебя и чувствую твое присутствие! Лучше уйди и оставь меня в покое!
   - Поосторожнее, отчим. Вполне возможно, что мой голос  станет  последним,
который вы еще слышите. Если я "уйду и оставлю вас в покое", вам больше не с
кем будет поговорить.
   - Значит, вот каков твой талант,  Гарри.  Ты  общаешься  с  мертвыми.  Ты
подстрекатель трупов! Я хочу, чтобы ты знал, что ты,  как  и  все  остальные
экстрасенсы, причиняешь мне боль. Но прошлой ночью впервые за многие годы  я
спал спокойно в ледяной постели и не чувствовал боли. Кто  захочет  говорить
со мной? Я ни с кем не хочу разговаривать, я хочу спать спокойно.
   - Что вы имеете в виду, говоря о том, что мой дар причиняет вам  боль?  -
настаивал Гарри. - Каким образом мое присутствие может сделать вам больно?
   Шукшин все ему объяснил.
   - Именно поэтому вы и убили мою мать?
   - Да, и по этой же причине я намеревался убить  тебя.  К  тому  же  таким
образом я мог спасти свою жизнь". - И он рассказал Гарри о людях, присланных
Боровицем, чтобы убить его, - о Драгошани и Бату.
   Но Гарри этого было недостаточно - он хотел знать все,  от  начала  и  до
конца.
   - Расскажите мне абсолютно все, - попросил  он,  -  и  тогда  клянусь,  я
больше никогда не побеспокою вас.
   Шукшин согласился и начал рассказ...
   О Боровице, об особняке в Бронницах. О русских экстрасенсах и о том,  как
их необыкновенный дар используется в борьбе за  мировое  господство,  об  их
работе в строго засекреченной резиденции в самом центре России. О  том,  как
Боровиц послал его в Англию, чтобы находить и уничтожать здесь экстрасенсов,
и о том, как он сбежал и стал британским гражданином. Он вновь  рассказал  о
висевшем над ним проклятии -  о  невыносимой  боли,  которую  причиняли  ему
экстрасенсы, действовавшие на его нервы и сводившие с ума.  В  конце  концов
Гарри понял и даже готов был пожалеть этого человека, если бы речь шла не  о
его матери.
   Слушая Шукшина, Гарри вспомнил вдруг о сэре Кинане  Гормли  и  британском
отделе экстрасенсорики, о том, что обещал прийти к  Кинану  и,  может  быть,
стать сотрудником его отдела, когда покончит со своими делами. Ну что ж,  он
выполнил задуманное. И теперь он просто обязан повидаться с  Гормли.  Виктор
Шукшин не был единственным виновником смерти матери. Существовали и  другие,
гораздо более опасные, чем он. В первую очередь тот, кто послал сюда Шукшина
и приказал ему убивать. Ведь если бы Шукшин не приехал в  Англию,  его  мать
была бы жива.
   Наконец-то Гарри почувствовал удовлетворение. До сих пор жизнь  его  была
пуста, у него не было другой цели, кроме убийства Шукшина. Но теперь он ясно
увидел, какая грандиозная задача стоит перед ним.
   - Хорошо, отчим, - наконец сказал он. - Теперь я  оставлю  вас  в  покое,
хотя вы его не заслужили. Но я никогда не прощу вас, - Я не нуждаюсь в твоем
прощении, Гарри Киф. Пообещай мне лишь, что позволишь спокойно лежать  здесь
и оставишь меня одного, - ответил Шукшин. - Ты мне уже обещал это.  Так  что
теперь убирайся, и пусть тебя убьют, а меня оставь...
   Гарри с трудом поднялся на ноги. Все его тело, да и голова тоже,  болели,
он чувствовал себя совершенно обессиленным. В определенной степени это  была
физическая, но все же больше эмоциональная усталость.
   Его охватило спокойствие, какое бывает после сильной бури и  какое  часто
предшествует, предвещает бурю еще более жестокую,  хотя  об  этом  Гарри  не
подозревал.
   Он выпрямился и; подхватив валявшееся  на  снегу  сиденье,  направился  к
машине. В голове его прозвучал донесшийся из-за спины голос:
   - До свидания, Гарри, - но это не был голос Шукшина.
   - До свидания, мама, - ответил Гарри. - Спасибо тебе, я тебя люблю.
   - И я всегда буду любить тебя, Гарри!
   - Что? - раздался крик ужаса Шукшина. - Что это? Киф, что это?  Я  видел,
тебе удалось разбудить и поднять ее, но...
   Гарри промолчал, дав возможность ответить Мэри Киф:
   - Здравствуй, Виктор! Нет, ты  ошибаешься.  Гарри  не  поднимал  меня.  Я
поднялась сама. Во имя любви, хотя тебе это чувство совершенно незнакомо. Но
теперь все позади, и я больше не сделаю этого. Теперь есть кому позаботиться
о моем Гарри, поэтому я буду спокойно  лежать  здесь  в  одиночестве.  Хотя,
возможно, я буду уже не так одинока...
   - Киф! - в ужасе закричал Шукшин вслед удалявшемуся. Гарри. - Киф! Ты  же
обещал мне, ты сказал, что ты единственный, кто способен говорить  со  мной.
Но теперь она тоже говорит со мной - и она причиняет самую нестерпимую боль!
   Но Гарри продолжал удаляться.
   - Ну же, ну же,  Виктор!  -  услышал  он  голос  матери,  обращавшийся  к
Шукшину, как к маленькому ребенку. - Так ты ничего не добьешься. Ты  сказал,
что хочешь покоя и тишины? О, уверяю тебя, скоро  ты  устанешь  от  покоя  и
тишины, Виктор!
   - Киф! - голос Шукшина становился все тише  и  тише.  -  Киф,  ты  должен
вызволить меня отсюда! Вытащи меня и скажи кому-нибудь, где найти мое  тело!
Только не оставляй меня здесь, наедине с нею!
   - Ну что ты, Виктор! - безжалостно продолжала Мэри Киф. -  Я  думаю,  мне
доставит удовольствие поговорить с тобой. Теперь ты так близко, что  это  не
составит никакого труда.
   - Киф! Ах ты