приближаясь  к  нему   слегка
наклонившись и широко расставив руки, чтобы не позволить ему убежать.  -  Не
ожидал увидеть тебя здесь, обычно ты вертишься возле своего дружка - великой
звезды футбола. Что ты здесь делаешь, неудачник? Нашел  чудненькую  раковину
для мисс Говер, да?
   - А тебе какое  дело?  -  пробормотал  в  ответ  Гарри,  стараясь  обойти
противника сбоку и убежать.
   Грин придвинулся ближе  и  выхватил  раковину  из  рук  Гарри.  Она  была
блестящая, оливкового цвета, старая, хрупка как вафля. Как только  тот  сжал
ее пальцами, она раскрошилась на мелкие кусочки.
   - Вот так, - удовлетворенно произнес он.  -  Ты  собираешься  донести  на
меня?
   - Нет, - задыхаясь ответил Гарри, все еще стараясь избавиться от картины,
стоящей перед его глазами: двигающиеся вверх и  вниз  ягодицы  "сержанта"..,
вверх и вниз.., вверх и вниз... - Я не доношу на людей. И я не задираюсь.
   - Задираешься? Ты? - Грину это показалось очень забавным. - Да ты  только
и можешь, что спать на уроках в классе и вести себя, как девка. Только  это,
да еще на других беду навлекать.
   - Ты сам виноват! - возразил Гарри. - Нечего было хихикать.
   - Хихикать? - верзила Стэнли схватил его за руку и  притянул  к  себе.  -
Хихикать?  Хихикают  только  девчонки,  очкарик!  Значит,  ты  обозвал  меня
девчонкой?
   Гарри резко высвободился и  поднял  вверх  согнутые  пальцы.  Дрожа  всем
телом, он произнес:
   - Отвали!
   Грин открыл рот.
   - Как грубо! - пожал он плечами и, повернувшись, сделал вид, что  уходит.
Но как только Гарри опустил руку, Грин обернулся  назад  и  нанес  ему  удар
прямо в угол рта.
   - Ох! - вскрикнул Гарри, сплевывая кровь, текущую из разбитой губы.
   Он потерял равновесие, споткнулся и упал. Грин уже готов  был  пнуть  его
ногой, но в этот момент, из-за дюны, на ходу  натягивая  на  себя  тенниску,
появился багровый от ярости и возмущения "сержант" Лейн.
   - Что, черт возьми, здесь происходит? - прорычал он.
   Он поймал Грина за шею, развернул его, затем схватил сзади за брюки возле
лодыжки и отшвырнул от  себя.  Падая  лицом  вниз  на  песок,  Грин  коротко
взвизгнул.
   - Опять твои вечные штучки, верзила Стэнли? -  заорал  "сержант".  -  Кто
твоя жертва на этот раз? Что? Дохляк Гарри Киф? Клянусь Богом,  в  следующий
раз ты начнешь душить младенцев!
   Не успел Грин подняться на ноги,  сплевывая  песок,  учитель  физкультуры
толкнул его в грудь, и тот снова отлетел.
   - Как видишь, Стэнли, не очень-то приятно драться с тем, кто больше тебя.
Именно так чувствует себя Гарри. Я правду говорю, Киф?
   Все еще держась за рот, Гарри сказал:
   - Я сам могу позаботиться о себе.
   Несмотря на то, что верзила Стэнли был на год старше  Гарри,  а  выглядел
еще старше, сейчас он был готов разреветься.
   - Я все расскажу отцу, - прокричал он уползая.
   - Что? - рассмеялся, подбоченившись, "сержант" вслед задире. - Расскажешь
отцу? Этой толстой пивной бочке, который борется на руках за  пинту  пива  с
ребятами в "Черном буйволе"? Ну что ж, когда ты все расскажешь ему,  спроси,
кто победил его вчера вечером, едва не сломав ему руку!
   Но Стэнли убегал со всех ног и был уже далеко.
   - С тобой все в порядке, Киф? - спросил Лейн-, помогая ему подняться.
   - Да, сэр. Немного течет кровь изо рта, и больше ничего.
   - Сынок, держись от него подальше, - сказал учитель. - Он  мерзавец  и  к
тому же слишком велик для тебя. Когда я назвал тебя дохляком, я  не  имел  в
виду ничего плохого, я только хотел сказать, что у  вас  большая  разница  в
весе. Верзила Стэнли не из тех, кто быстро забывает об обидах, поэтому  будь
начеку.
   - Да, сэр, - снова повторил Киф.
   - Ну, хорошо. Иди, - Лейн двинулся было назад за дюну, но в  этот  момент
появилась мисс Хартли, как всегда чопорная и добродетельная.
   - Черт! - услышал Гарри шепот "сержанта". Ему хотелось усмехнуться, но он
побоялся, что  губа  снова  начнет  кровоточить.  Поэтому  он  отвернулся  и
направился  туда,  где  мальчики  собирались  вокруг   мисс   Говер,   чтобы
отправиться в обратный путь.

***

   Стояла вторая неделя августа, был вечер вторника,  и  было  очень  жарко.
"Даже удивительно, - думал Джордж Ханнант, вытирая платком лоб, - что  вечер
может быть таким жарким. Ты надеешься,  что  вот-вот  станет  прохладнее,  а
вместо этого жара, кажется, еще больше сгущается вокруг тебя". Днем хотя  бы
дул ветер, не слишком сильный, но все же ветер, а сейчас не было и его.  Все
вокруг было неподвижным, как на картине. Дневная жара,  накопленная  землей,
окружала со всех сторон. Ханнант снова промокнул  лицо  и  шею  и  отхлебнул
глоток ледяного лимонада, хотя знал, что вскоре этот напиток выйдет из  него
вместе с потом. Такая уж была погода.
   Он жил один недалеко от школы, по другую  ее  сторону,  вдали  от  шахты.
Сегодня вечером ему  нужно  было  просмотреть  кое-какие  бумаги  и  сделать
пометки в книгах, составить планы уроков. Но ему не  хотелось  ничего  этого
делать. Он мог бы пойти выпить, но.., во всех пабах будет полно шахтеров - в
фуражках, без пиджаков, с хриплыми, резкими, неприятными голосами. В  "Рице"
шел неплохой фильм, но в  первых  рядах  звук  просто  оглушал,  а  парочки,
заполнявшие задние ряды, вызывали у него раздражение, их неуклюжие  движения
отвлекали внимание от происходящего на экране. В любом случае ему необходимо
было сделать эту работу.
   Дом Ханнанта,  точнее  половина  бунгало,  расположенного  на  территории
небольшого поместья и обращенного в сторону дюн и долины, в том  месте,  где
они сужаясь  спускаются  к  морю,  был  отделен  от  школы  широкой  полосой
территории кладбища  с  находившейся  на  ней  старой  церковью,  ухоженными
лужайками, окруженной высокой стеной. Он каждое утро шел  через  кладбище  в
школу и вечером обратно. Вокруг огромных в пышном убранстве конских каштанов
стояли скамейки. Листва на деревьях местами уже начинала желтеть. Он  всегда
может пойти со своими книгами и бумагами туда.
   А идея действительно неплохая. Редко какой старик-пенсионер из  шахтеров,
опираясь на палку, заходит туда, чтобы посидеть вместе со своей собакой, жуя
табак или куря трубку, при  этом,  конечно,  все  время  сплевывая.  Больные
легкие были обычным явлением  среди  шахтеров;  больные  легкие  и  согнутые
спины. Но если не считать этих стариков, на кладбище обычно  было  безлюдно,
поскольку  оно  располагалось  в  отдалении  от  центра  поселка,  пабов   и
кинотеатра, а также от главной дороги. Правда, когда каштаны начнут  падать,
придется сражаться еще и с ребятишками, поскольку что же это за каштан, если
на другом конце веревочки нет ребенка? Это были приятные  мысли,  и  Ханнант
улыбнулся. Кто-то однажды сказал, что с точки зрения собаки  человек  -  это
субъект, бросающий палку. Так почему  бы  и  каштану  не  иметь  свою  точку
зрения, состоящую в том, что мальчики существуют  для  того,  чтобы  крутить
каштаны на веревочках и разбивать их скорлупу. Одно, во всяком случае,  было
совершенно  очевидно:  мальчики  существуют  не  для  того,  чтобы   изучать
математику.
   Ханнант принял душ, медленно и методично вытерся досуха (если  он  станет
спешить, то еще больше вспотеет), надел серые  фланелевые  брюки  свободного
покроя и рубашку с открытым воротом, взял портфель и вышел из дома. Он вышел
за пределы поместья на территорию кладбища и направился по пересекавшей  его
наискосок широкой дороге, посыпанной гравием. В ветвях  деревьев,  по  форме
напоминавших  бокалы  для  бренди,  играли  белки,  стряхивая  вниз  листья.
Солнечные лучи косо  освещали  землю,  пробиваясь  из-за  низких  холмов  на
западе, где, казалось, этот огромный багровый шар был  подвешен  навечно,  и
никогда уже день не сменится ночью. День был очень красив,  вечер,  несмотря
на жару, был просто невероятно красив; и тот, и  другой  (Ханнант  ощутил  в
руке тяжесть портфеля) он вынужден был потратить без всякой пользы. Ну, если
и не бессмысленно потратить, то во  всяком  случае  совершенно  бесплодно  -
какая разница? Он невесело фыркнул, представив себе, как через пару лет юный
Джонни Миллер спустится в шахту и станет добывать уголь, а чтобы  избавиться
от скуки, во время проходки будет вычислять площади поверхностей  кругов.  И
какой, к черту, смысл во всем этом?
   А что касается таких, как Гарри Киф... Бедный маленький безумец - у  него
нет ни силы  для  работы  в  шахте,  ни  особого  ума  для  какой-либо  иной
деятельности. Ну, возможно, он и умен,  но  если  так,  то  его  ум  подобен
айсбергу - на поверхности видна только его небольшая часть. А сколько именно
его скрыто - кто  знает?  Ханнанту  очень  хотелось  найти  возможность  как
следует встряхнуть этого типа, пока  еще  есть  время...  Он  подсознательно
чувствовал, что именно сейчас в нем должно проявиться что-то,  что  позволит
определить, чем он будет заниматься в будущем, кем станет. Это  было  похоже
на наблюдение за странным,  необычным  растением,  которое  выбросило  вверх
бутон, но каким будет цветок,  сказать  пока  трудно  -  нужно  подождать  и
посмотреть.
   Ну, вот, помяни черта.., вот и Киф собственной персоной сидит  на  старой
скамейке в тени дерева, прислонившись спиной к замшелому надгробному  камню.
Да, это был Киф;  его  присутствие  выдавали  солнечные  блики,  игравшие  в
стеклах его очков как отражение солнечных  лучей,  проникавших  через  низко
нависшие над ним ветки. Киф сидел с раскрытой книгой на  коленях,  держа  во
рту изжеванный кончик карандаша; голова его была откинута назад,  и  он  был
полностью погружен в свои мысли. Джимми Коллинза нигде поблизости не было  -
должно быть, он был на тренировке вместе с командой  на  площадке  для  игр.
Что, до Кифа - он не был членом ни одной из команд.
   Неожиданно Ханнант почувствовал жалость к нему. Жалость.., а может  быть,
это было чувство вины? Нет, черт возьми! Слишком долго Киф безнаказанно  вел
себя таким образом. Однажды он мысленно унесется куда-то - и никогда уже  не
вернется обратно. И все же...
   Ханнант вздохнул и направился вокруг  лужайки,  затем  по  едва  заметным
тропинкам между надгробиями к тому месту, где сидел мальчик.  Приблизившись,
он увидел, что Гарри вновь унесся куда-то в своих мыслях и  грезил  наяву  в
прохладной  тени  дерева.  По  какой-то  непонятной  причине  Ханнант  вдруг
рассердился, но гнев его улетучился, когда он увидел, что лежащая на  камнях
книга была учебником по математике,  -  это  свидетельствовало  о  том,  что
мальчик хотя бы пытался выполнить свое домашнее задание.
   - Киф? Ну, как идут дела? - спросил, садясь на ту же скамейку, Ханнант.
   Этот уголок кладбища был хорошо знаком учителю математики; он не  однажды
прогуливался здесь прежде и сидел на этом же самом месте. В действительности
не он вторгся сюда непрошенным гостем, а Гарри Киф был здесь чужаком. Но  он
сомневался, что мальчик способен был это понять.
   Гарри вытащил  изо  рта  карандаш,  взглянул  на  Ханнанта  и  неожиданно
улыбнулся.
   - Здравствуйте, сэр... Я прошу прощения, вы что-то сказали?
   "Вы что-то сказали!" Ханнант оказался прав -  мальчик  опять  был  где-то
далеко. Король мечтателей! Тайная жизнь Гарри Кифа!
   - Я спросил тебя, - Ханнант старался не повышать голос, - как идут дела.
   - О, все в порядке, сэр.
   - Оставь свое "сэр" - прибереги это для класса. Здесь это  только  мешает
разговору. Как обстоит дело с вопросами, которые я тебе задал? Именно  их  я
имел в виду, спрашивая, как у тебя дела.
   - Вопросы, заданные на дом? Я ответил на них.
   - Что, прямо здесь? - удивился Ханнант, хотя, если подумать,  в  этом  не
было ничего удивительного.
   - Здесь очень спокойно, - ответил Гарри.
   - Покажи мне, пожалуйста. Гарри пожал плечами:
   - Если вы хотите.
   Он протянул Ханнанту учебник. Ханнант проверил - и его удивление возросло
еще  больше.  Работа  была  выполнена  очень   аккуратно,   можно   сказать,
безукоризненно. Оба ответа, если ему  не  изменяет  память,  были  абсолютно
верны. Следует еще проверить сам ход вычислений, что тоже немаловажно.
   - А где третий вопрос? Гарри нахмурился.
   - Это тот, в котором речь идет о шприце для густой смазки?.. - начал он.
   Но Ханнант нетерпеливо прервал его:
   - Давай не будем ходить вокруг да около, Гарри Киф. Только три вопроса из
десяти  относятся   к   теме.   Остальные   касаются   не   окружностей,   а
прямоугольников. Или я не прав? Для меня это тоже новый учебник. Дай-ка  его
сюда.
   Гарри опустил  голову,  закусил  губу  и  передал  ему  учебник.  Ханнант
перелистал страницы.
   - Шприц для густой смазки...  Да  именно  этот,  -  он  ткнул  пальцем  в
страницу, на которой находился рисунок.
   Даны были внутренние параметры, указано, что корпус  и  наконечник  имели
цилиндрическую форму и были заполнены смазкой. Следовало  определить,  какой
длины будет полоса смазки, если ее полностью выдавить из шприца.
   Гарри прочел задание.
   - Я не думал, что этот вопрос тоже относится К теме, - сказал он.
   Ханнант рассердился. Двух вопросов вместо  трех  недостаточно.  Даже  три
неверных ответа были, пожалуй, лучше, чем подобное жульничество.
   - Почему ты просто не скажешь, что это для  тебя  слишком  сложно,  -  он
старался не кричать. - Вранья и так сегодня было больше чем  достаточно.  Не
лучше ли признаться, что ты не можешь ответить на  этот  вопрос?  Неожиданно
показалось, что мальчику стало плохо. Лицо его покрылось  потом,  взгляд  за
стеклами очков потускнел.
   - Я могу ответить, - медленно произнес он, затем уже  более  энергично  и
решительно уточнил:
   - Даже идиот мог бы с этим справиться. Я  просто  не  думал,  что  вопрос
относится к теме, вот и все.
   Ханнант не поверил своим ушам, он решил, что не так понял мальчика.
   - Ну, и какова же будет формула? - раздраженно спросил он.
   - Она не нужна, - последовал ответ.
   - Черт возьми, Гарри! Число Пи, помноженное на квадрат радиуса  и  длину,
будет равняться объему содержимого. Вот  и  все,  что  тебе  следует  знать.
Посмотри! - и он быстро написал формулу в учебнике.
   Он вернул карандаш Гарри:
   - Вот так. Затем большая часть уравнения сокращается сама по себе.
   - Пустая трата  времени,  -  произнес  Гарри  таким  тоном,  что  Ханнант
мгновенно понял, что дело здесь отнюдь не в  непочтительности;  даже  голос,
произнесший эти слова, совсем не был  похож  на  голос  Гарри  Кифа.  В  нем
звучала уверенность. На какое-то мгновение Ханнанту стало  страшно.  Что  же
происходит  в  этой  голове,  за  стеклами  этих  очков?  Что  означает  его
отсутствующий взгляд?
   - Объясни, что ты имеешь в виду, - потребовал Ханнант. - И сделай это как
следует.
   Гарри взглянул не на формулу, написанную учителем, а на рисунок.
   - Ответ: три с половиной фута, - произнес он все с той же уверенностью  в
голосе.
   Как и сказал Ханнант, учебник был новым, он не успел еще как следует  его
проработать. Но, глядя на Кифа, он готов был поклясться, что  тот  абсолютно
прав. Что могло означать только одно...
   - Ты вернулся в класс после прогулки  на  берег  вместе  с  Коллинзом,  -
укорил он. - Я велел ему запереть класс, но, прежде чем он  это  сделал,  ты
залез в мой стол и подсмотрел ответ в "Ключах к  учебнику".  Никогда  бы  не
поверил, что ты способен на такое, Киф, но...
   - Вы ошибаетесь, - прервал его Киф  все  Тем  же  безжизненным,  лишенным
эмоций, отчетливым голосом.  Теперь  уже  он  ткнул  пальцем  в  рисунок.  -
Посмотрите сами. Для ответов на первые  два  вопроса  формулы  действительно
были необходимы, а для этого - нет. Если диаметр  равен  0.4,  какова  будет
площадь поверхности? Здесь  для  решения  требуется  формула.  Если  площадь
поверхности равна 0.4, какова длина  радиуса?  Здесь  тоже  требуется  почти
такая же формула, только  составленная  в  обратном  порядке.  Но  в  данном
случае...
   - Диаметр корпуса в три раза больше диаметра наконечника.  Следовательно,
площадь окружности будет больше в девять раз. Трижды девять - двадцать семь.
Объем содержимого корпуса в двадцать  семь  раз  больше  объема  содержимого
наконечника.  Таким  образом  в  корпусе  и  в  наконечнике  вместе   взятых
содержится двадцать восемь объемов наконечника. Длина наконечника -  полтора
дюйма. Двадцать восемь умножить на полтора равняется сорока двум. Сорок  два
дюйма равны трем с половиной футам, сэр...
   Ханнант уставился на Кифа  -  лицо  его  при  этом  абсолютно  ничего  не
выражало. Потом учитель уставился на рисунок  в  книге.  В  голове  его  все
кружилось, а по спине прошел  холодок,  заставивший  его  поежиться.  Какого
черта?.. Ведь это он - учитель математики!  Но  ему  нечего  было  возразить
Кифу. Ответ на вопрос и в самом деле не требовал формулы.  Здесь  вообще  не
нужна была математика. Для того, кто  хоть  что-то  смыслил  в  окружностях,
достаточно было элементарных арифметических вычислений в уме. Для того,  кто
был способен увидеть за деревьями лес. И его ответ, конечно же, верен, он не
может не быть верным! Если бы Ханнант немного подумал  и  отбросил  мысль  о
формуле, он, несомненно, пришел бы к тому же решению. Но Киф  нашел  решение
мгновенно! И его язвительное замечание было совершенно справедливым!
   Ханнант понимал, что если бы он повел себя в этот момент не правильно, то
потерял бы мальчика  раз  и  навсегда.  Он  знал  также,  что  если  бы  это
случилось, то он оказался бы не единственным,  кто  понес  утрату.  У  этого
парня и  в  самом  деле  был  ум,  и  он  обладал..,  черт  возьми,  большим
потенциалом! Однако, как бы велико ни было его  смущение,  Ханнанту,  просто
необходимо было восстановить свой авторитет.
   Он заставил себя усмехнуться и произнес:
   - Очень хорошо! Только моей  задачей,  Гарри  Киф,  было  не  определение
коэффициента твоего умственного развития.  Я  хотел  узнать,  знаешь  ли  ты
формулы. Но ты и в самом деле озадачил меня: если ты такой умный, но  почему
же ты так плохо занимаешься в классе?
   Гарри поднялся. Движения его были скованными, почти автоматическими.
   - Могу я теперь идти, сэр?
   Ханнант тоже встал, пожал плечами и отступил в сторону.
   - Твое свободное время принадлежит тебе, - сказал он. - Но  если  у  тебя
найдется пять минут, ты все же можешь посвятить их формулам.
   Гарри уже уходил -  спину  он  держал  очень  прямо,  движения  его  были
скованными. Отойдя на несколько  шагов,  он  оглянулся.  Луч  солнца  проник
сквозь листву и отразился в стеклах его очков, отчего его глаза стали похожи
на звезды.
   - формулам? - произнес  он  все  тем  же  странным,  необычным  для  него
голосом. - Я мог бы дать вам такие  формулы,  о  которых  вы  и  мечтать  не
можете.
   Холодный озноб, который ощутил Ханнант, заставил его поверить в  то,  что
Киф отнюдь не хвастает.
   Дальше.., учитель математики готов был закричать на мальчика, побежать за
ним, даже ударить его.  Но  ноги  его,  казалось,  приросли  к  месту.  Силы
совершенно покинули его. Он проиграл этот  раунд  -  полностью!  Глядя,  как
удаляется Гарри Киф, он, дрожа всем телом, снова  опустился  на  скамейку  и
бессильно облокотился на надгробный камень. Посидев мгновение в такой  позе,
он вдруг резко отшатнулся, выпрямился, вскочил на ноги и бросился  прочь  от
могилы. Он побежал, но, упав, растянулся  на  коротко  подстриженной  траве.
Гарри Киф исчезал, теряясь среди надгробных памятников.
   Вечер был теплым, нет, он был нестерпимо жарким, но Джордж Ханнант  вдруг
ощутил смертельный холод. Этот холод витал в  воздухе,  проникал  в  сердце,
замораживая его. Да, здесь подобному  холоду  было  самое  место.  И  только
сейчас до Ханнанта дошло, где и когда он  уже  слышал  человека,  говорящего
точно так же, как Гарри Киф, с такой же уверенностью, четкостью  и  логикой.
Это было почти тридцать лет назад, когда Ханнант сам  был  еще  ребенком.  И
человека этого Ханнант не просто уважал. Человек этот был для  него  герое