вскочил, собираясь, видимо, убежать, но сильная
рука Джумы мягко, но решительно удержала его на месте.
  В толпе  вокруг  нас послышались  возмущенные крики  мамбунда потрясали
копьями,  подбадривая  друг  друга.  Мы  не  двигались  и  сохраняли  полное
спокойствие,  хотя  наши   руки  лежали  на   рукоятках  револьверов.  Такая
невозмутимость,  резко  отличавшаяся  от   обычного  поведения  жестоких   и
трусоватых  португальских  метисов-мамбари,  произвела  куда  более  сильное
впечатление,   чем   любые   угрозы.  Первым   опомнился   наш  незадачливый
притеснитель. Он  успел  отряхнуться  и  склонился к нашим ногам с негромким
возгласом: "Калонга!" - приветствие,  с которым рядовой член племени баротсе
обращается к своему вождю. Тут же, как по мановению волшебной  палочки,  все
переменилось.
  Ружья и луки  куда-то  исчезли,  и  вот  уже  со  всех сторон  сверкают
дружелюбные улыбки, жители тащат мешки с мукой, корзины с яйцами,  связанных
кур и всякую всячину  начинается оживленная торговля. Давно бы так!
  Теперь, когда отношения наладились, мы решили задержаться здесь на пару
дней, передохнуть и  поохотиться. Я обещал Чангонго взять его с собой завтра
утром на охоту за  антилопами. На вопросы о слонах мы получили обычный ответ
-  "они  дальше, в  стране ва'лунда".  Скорее всего,  жители  просто  хотели
поскорее спровадить нас из деревни.
  Таким  образом,   перспективы  на   добычу  слоновой  кости  оставались
туманными. Было известно, что ва'лунда решительно препятствуют проникновению
европейцев  в   их  края,  пользуясь  всеми  имеющимися   средствами   и  не
останавливаясь ни перед чем. Их селения, как правило, хорошо укреплены, а на
лесных дорогах  устроены завалы  повсюду расставлены ловушки, и тропы усеяны
шипами. Эти  шипы, хотя и  не  отравленные - весьма  эффективное  и коварное
оружие. Представьте себе  палочку  из  твердого дерева, длиной около  десяти
сантиметров, похожую на остро заточенный карандаш. Ее до половины втыкают  в
землю  острым концом  вверх, утрамбовывают  и тщательно  маскируют  травой и
листьями.  Чаще  всего  их устанавливают возле пересекающих тропинку  корней
больших  деревьев:  не  видя,  что  находится  за  толстым  корнем,  человек
перешагивает через него и всей тяжестью наступает на шип. Для европейцев они
неопасны  -  деревянное  острие неспособно проткнуть подошву сапога   а  вот
идущий босиком носильщик, наколовшись  на такой  шип,  получает  болезненную
рану и будет выведен из строя на несколько дней.
  Мы  услышали  историю  о  каком-то  белом - туземцы  называли его  Чама
Кунгулу - пытавшемся не так  давно проникнуть в  запрещенный район. Ва'лунда
убили  двух  его людей, и он был  вынужден  вернуться обратно.  Впоследствии
оказалось, что речь шла о Ларсене. В общем, чем больше я узнавал о ва'лунда,
тем тверже становилось мое решение основательно познакомиться с их страной.
  На  следующее  утро  мы  с  Чангонго отправились на охоту.  Берег  реки
постепенно  понижался, переходя  в  заболоченную равнину, обрамленную густым
лесом  это  излюбленные  места антилоп личи. По дороге  туда  нам  то и дело
попадались  ловушки, поставленные деревенскими охотниками. Делаются они так:
на  лесной  опушке  устраивается  заграждение  из  молодых деревьев, лиан  и
колючего кустарника - оно  тянется на  десятки  метров,  и  в нем  оставлено
несколько  проходов.  В  этих  проходах  на  земле раскладывается  петля  из
пальмового волокна. Рядом сгибают упругое молодое деревцо и закрепляют его в
этом  положении  с помощью другого куска веревки,  удерживаемой колышком   к
верхушке деревца привязан свободный конец петли. Все  устройство работает по
принципу  мышеловки:  обходя  преграду,  антилопа идет  в  проход,  задевает
колышек  и  через  мгновение повисает  в воздухе. Охотнику  остается  только
вынуть добычу из петли и снова наладить ловушку.
  В период дождей мамбунда охотятся с лодок. Антилопы личи - очень чуткие
животные, и к ним редко удается приблизиться на расстояние  броска копья или
даже полета стрелы (туземные  луки бьют  недалеко и используются обычно лишь
для охоты  на птиц).  Но  в дождливый  сезон  река разливается,  и окрестные
низины  покрыты  футовым  слоем воды.  Этого  вполне достаточно  для  легких
плоскодонных лодок  даже заболоченные участки оказываются легкодоступными, и
антилопы, чьи движения  вода  только  сковывает,  становятся легкой  добычей
людей, вооруженных копьями.
  В этот день мне повезло: с расстояния от полутораста до трехсот шагов я
четырьмя  пулями уложил трех личи. Результат неплохой  и сам по себе, но для
меня  было важно  произвести достаточно  сильное впечатление на Чангонго.  К
сожалению, должен признаться, что впоследствии при охоте на личи и  пуку мне
не  раз случалось промахиваться по десять раз подряд,  так  что успех  в тот
день следует признать случайным.
  По словам моего чернокожего спутника, здесь водились и ситатунги. Я уже
давно  мечтал  поохотиться на этих редких и  красивых антилоп, но от попытки
добраться  до них  скоро  пришлось  отказаться.Начались пловучие острова,  а
ходьба  по  ним  для  неопытного  человека  равносильна  самоубийству. Такие
острова образованы скоплением  множества водяных растений  их корни и стебли
переплетаются,  образуя   "костяк"   острова.  Постепенно   все   промежутки
затягиваются  илом, ветер наносит  на них  пыль, песок и  семена  сухопутных
растений, и  через пару лет над бездонным болотом возникает чудесная зеленая
полянка, усеянная цветами  нередко там даже растут кусты, а иногда и молодые
деревца.  Но  внешность  обманчива, и  горе путешественнику, принявшему  эту
зыбкую  декорацию  за  твердую землю.  Через  несколько шагов ноги  внезапно
проваливаются   в   черную  грязь,  упругие,  перепутанные  стебли  растений
раздаются  в стороны, и человек уходит под воду. Зеленый ковер смыкается над
его головой, и спасение невозможно. Лишь долгая практика и особое чутье дают
возможность передвигаться по пловучим островам, не рискуя жизнью.
  Количество птиц на  этих болотах не поддается  описанию.  Каких  только
видов пернатых здесь  не  было: бесчисленные дикие  утки и  египетские  гуси
плавали  и  ныряли  меж островов   по мелководью  важно  вышагивали  цапли и
королевские  журавли. Стаи пеликанов и  марабу то и  дело заслоняли солнце -
нигде больше мне доводилось видеть  их в таком количестве. Это был настоящий
рай для охотников за птичьими перьями  недоставало только фламинго.
  Забрав убитых антилоп, мы вернулись в лагерь.
  Ночи во время сухого сезона довольно холодны, и поскольку у нас не было
шерстяных одеял, мы воспользовались туземным способом  сохранения тепла.  Он
заключается в следующем: к вечеру в  лагере сооружался большой круглый шалаш
конической  формы,  но без крыши. В  центре  раскладывается костер  время от
времени часовой подкладывает в  него  топливо.  Вокруг  костра располагались
наши  походные кровати.  Снаружи  на  стенки шалаша наваливают  толстый слой
свежих веток с  листьями, так что  теплый  воздух не выходит  из щелей. Этот
способ -  он называется музасса - оказался очень действенным, и я рекомендую
его всем путешественникам, убедившимся, что и в Африке можно замерзнуть.
  Когда мы собрались уходить, Чангонго долго не  хотел давать проводника.
Парнишка  проникся  к  нам искренней привязанностью и  со слезами  на глазах
объяснил, что  никогда  не простит себе,  если поможет  белым  людям уйти на
верную гибель в страну ва'лунда, и  Леваника, конечно, строго взыщет  с него
за такую оплошность. Вероятно, ему очень хотелось  еще разок-другой  сходить
на охоту в  компании с европейцами, тем  более,  что  половина  добытой дичи
доставалась жителям деревни. Но  я прикрикнул на него, и Чангонго сдался: мы
получили двух проводников.
  Мы  направились  к  селению Катетамбинги  -  одного  из вождей  племени
ва'лунда.  До  него было  около  восемнадцати километров,  то  есть как  раз
дневной переход.
  Дорога  шла  по  высокому  берегу  Манинги. На  заболоченных лугах  и в
прибрежном  тростнике паслись многочисленные  антилопы - в основном личи,  и
лишь  изредка попадались пуку. Такая непропорциональность поначалу  удивляла
меня, так как  обычно эти виды встречаются примерно в равных количествах. Но
скоро все  разъяснилось  -  по словам проводников,  именно пуку становятся в
первую  очередь  добычей  местных  охотников,  поскольку  они  менее чутки и
предпочитают  болотам  кустарниковые  заросли и лесные опушки, где  охотнику
гораздо легче найти прикрытие и подобраться к животным.
  Уже на  подходе к деревне  мы  услышали  глухой  стук  тяжелых пестов -
женщины  ва'лунда  толкли  маниоку. Значит,  о нашем приближении  здесь  еще
неизвестно.  Это очень ярко показывало, что ва'лунда живут в полной изоляции
от соседей - в любом другом районе Африки весть о нашем прибытии обязательно
разнеслась бы за двое суток на полсотни километров вокруг.
  Остановив  караван,  мы  провели краткий  военный  совет.  Было  решено
вступить в деревню с  трех сторон, одновременно, по общему сигналу. Наиболее
простым и естественным  вариантом сигнала явился бы выстрел, но  он мог быть
истолкован  ва'лунда как начало нападения,  а  мы не  хотели  давать  им  ни
малейшего повода принимать  нас за врагов. По предложению Вильзони, ему, как
самому  голосистому, поручили издать протяжный крик - услышав его, мы войдем
в деревню.
  Все удалось как нельзя лучше. Вильзони взвыл не хуже пароходной сирены,
и в тот же  миг мы вышли  из-за деревьев. За каждым  из нас следовал десяток
слуг и  носильщиков  грузы под охраной  нескольких человек  были оставлены в
лесу. Наше появление ошеломило  ва'лунда своей быстротой и неожиданностью, и
они, застыв, кто где был, не пытались нам воспрепятствовать. Мы - трое белых
- оставили свои винтовки  в лесу, прихватив вместо них длинные  бичи из кожи
нильского бегемота. Кроме того, на поясе у каждого висел револьвер  - оружие
тогда еще малознакомое туземцам внутренних районов и  не привлекающее к себе
внимания. Когда наши отряды  уже сходились в центре деревни, какой-то парень
попытался  сорвать ружье,  висевшее на стене  его  хижины, но четырехгранный
конец  моего бича со свистом  опустился на его  голые плечи, и  он с  воплем
схватился за вздувшийся рубец. Я взял ружье и передал кому-то из слуг.
  Велев   всем   присутствующим  сесть   на  землю,   мы  спросили,   где
Катетамбинга, и к нам  тут  же  приблизились...  два маленьких,  до смешного
похожих друг на друга старичка. Это и был вождь со своим братом - они сообща
управляли  деревней.  Престарелые близнецы приветствовали  нас  по  сложному
ритуалу  ва'лунда,  включающему  многочисленные поклоны, хлопки в  ладоши  и
почтительные возгласы. Беседа шла на языке Мамбунда при помощи моего второго
оруженосца  Тома.  Прежде  всего  надо  было  показать,   что  настроены  мы
решительно  и  шутки  с  нами плохи  поэтому мы  велели  привести  человека,
схватившегося  за винтовку, и  объявили, что  каждый,  кто осмелится поднять
руку на европейца или его слугу, подвергнется строжайшему  наказанию. Однако
на первый раз, из уважения к Катетамбинге, мы прощаем его подданного. Тем не
менее, чтобы  привить  ему  понятие  о  хороших манерах, я приказал  тут  же
разломать на куски его ружье.
  Затем  мы  обратились  к вождю и произнесли  речь,  в  которой всячески
подчеркивали дружественный и мирный  характер нашей экспедиции. Все, что нам
требуется -  это возможность охотиться на их земле. Мы ничем не торгуем  все
услуги  и  вся  провизия,  которые  ва'лунда   предложат  нам,  будут  щедро
оплачиваться. Особая премия ждет тех, кто  сообщит о слонах.  Кроме того, мы
обеспечим защиту всем жителям в случае появления работорговцев.
  В ответной  речи Катетамбинга обещал нам  помощь  и  поддержку, выразив
готовность  не только снабдить нас провиантом, но  даже угостить  некоторыми
деликатесами - медом и медовым пивом.
  Язык ва'лунда  очень своеобразен.  Хотя его относят  к группе банту, он
совсем не похож на них по звучанию. Обилие щелкающих согласных напомнило мне
язык бушменов Калахари.
  Мы   были  очень  довольны  достигнутым  результатом,  но  впоследствии
выяснилось, что Катетамбинга питал к нам далеко не столь нежные чувства, как
желал показать.  Впрочем, обещанные  продукты,  мед  и  пиво для каравана мы
получили без проволочек.
  Кстати,  о  пиве:  оно приготовляется  из меда  и  воды  с  добавлением
каких-то  ягод.  Перебродив, напиток  приобретает кисловатый вкус  и  легкие
опьяняющие свойства. Мне оно не понравилось, но Хэмминг и  Райт, попробовав,
нашли его  вполне достойной  заменой европейскому пиву и  осушили по  целому
калебасу. Через пару часов они уже горько каялись  в своей невоздержанности,
и я  еще долго поддразнивал Хэмминга,  напоминая ему  о  славной  попойке  у
ва'лунда.
  В этой деревне  мы впервые встретились  с культом животного:  у границы
леса находилось скульптурное изображение  огромной  змеи,  очень реалистично
вылепленной  из  глины. Возле ее головы стояла деревянная миска - туда клали
торжественную  пищу для идола. Вождь объяснил  мне,  что  эта змея  охраняет
жителей  деревни  от другой,  живой, гигантской ядовитой  змеи, обитающей  в
окрестностях.  Я  поинтересовался,  чем  они   кормят   свое  пресмыкающееся
божество, и услышал в ответ: "О, она ест все, что ей дают, любые объедки."
  Мы  пробовали  узнать  что-нибудь  о  таинственном  "Чама  Кунгулу", но
ва'лунда  или действительно  ничего  не  слыхали  о  нем,  или  предпочитали
помалкивать. Вероятно, Ктетамбинга надеялся, что Ларсена уже нет в живых.
  Жители деревни держали  коз, и  на  ночь все  стадо запиралось в  общем
крытом  загоне   я  обратил   внимание  на   основательную  постройку  этого
сооружения  -  оно  выглядело  крепче,  чем  хижины.  Вместо  двери  служила
загородка из толстых кольев, скорее даже бревен, весом около тридцати фунтов
каждое. На ночь они вставлялись  в специальные пазы в стенах загона, а утром
поочередно вынимались, и коз  гнали на пастбище.  Мне объяснили,  что  такая
конструкция нужна для  защиты от  леопардов  и  львов  -  когда  есть дверь,
хищнику часто удается вонзить в  нее когти, просунув лапу возле косяка. Один
могучий рывок,  и  дверь  сорвана. А  вытащить или выломать бревна звери  не
могут, и козы остаются в целости.
  В  лесу неподалеку  от  деревни я  увидел  самое  настоящее  кладбище -
многочисленные  могилы,  обнесенные  высокими  загородками. Земляные холмики
были  отмечены белыми  флажками. Игрушечные "хижины покойных", куда ставится
еда для  умиротворения  духов,  имели  размеры  большие, чем  это  принято у
вакагонде  их украшали какие-то магические  рисунки, смысл  которых  остался
мне  неизвестен. Как и многие другие  племена, ва'лунда верят, что  мертвецы
могут выходить из могил,  чтобы мучить  живых, и,  желая обезопасить себя от
подобных  неприятностей,  родственники  втыкают в  могильный  холмик даже не
один, а два кола - в головах и в ногах дорогого усопшего.
  Вечером  мы  сидели у огня в  самом  радужном настроении - было наконец
получено  достоверное  известие о  слонах. Достигнутые нами  дипломатические
успехи  казались надежными, любезность Катетамбинги  не иссякала, и мы легли
спать в твердой уверенности, что все трудности остались позади.
  Наутро нам выделили двух проводников - им предстояло провести караван к
селению Чипавы,  верховного  вождя племени.  Пройдя  шестнадцать  километров
вдоль берега, мы повернули к водоразделу между бассейнами Манинги и Макондо.
По мере  удаления от реки ландшафт менялся -  светлый лес  акаций  перешел в
густые  джунгли, и  носильщики с трудом прокладывали себе дорогу  тропу то и
дело  перекрывали  склонившиеся  ветви, переплетенные лианами.  К  вечеру мы
неожиданно натолкнулись на опустевшую деревню. Причина  ухода  жителей скоро
разъяснилась:  в  центре между  хижинами стоял украшенный затейливой резьбой
деревянный  гроб  -  здесь умер старейшина  или  индуна, и все  население по
обычаю перешло жить в другое место.
  Было  уже  поздно, и поскольку  рядом с  деревней  протекал  ручей,  мы
остановились  лагерем.  Этот  ночлег, как  и  последующие,  оказался  весьма
беспокойным.
  Началось с  того, что наши люди, пошарив на заброшенном  поле, принесли
целый  ворох маниоки. Подсушив корни перед  огнем, они добавили их к  своему
вечернему рациону,  и  последствия не  заставили  себя  долго  ждать.  То ли
сказалось несоблюдение обычной  процедуры обработки, то ли просто ворованное
не  пошло впрок,  но вскоре  у  всех  начались  жестокие  колики,  и  лагерь
превратился в подобие  больничной  палаты  во время эпидемии холеры. Хэмминг
действовал со своей обычной решимостью: достав бутылку кротонового масла, он
щедро  наделил им всех страждущих. Это лишь усугубило положение: носильщики,
до тех  пор только жалобно стонавшие, теперь  уже вопили благим матом.  Но в
конце концов снадобье  подействовало,  и они  исчезли  в  ближайших  кустах.
Кротоновое масло - очень сильная штука.
  Около  полуночи  снова  поднялась суматоха. На этот раз причина была  в
проводниках - оба они  ухитрились сбежать,  хотя  и легли спать между нашими
боями. Мы сделали надлежащие выводы о том, каких  событий  следует ожидать в
недалеком  будущем, велели  разложить  новые  костры  и  выставили  часовых.
Остаток ночи прошел спокойно.
  Утром было решено перевести караван на военное положение: людям раздали
запасные винтовки. Затем мы тронулись вдоль ручья.
  Через два километра лес  стал редеть,  постепенно  переходя  в  широкую
луговину. Скоро стали  попадаться маниоковые поля - верный  признак близости
селения. И  действительно, вдали, на другом берегу  ручья,  виднелся высокий
частокол, за которым поднимались крыши хижин.
  Теперь уже мы шли не в одиночестве.  В бинокль можно было заметить, что
на краю леса  то и дело  показываются черные  фигуры, вооруженные ружьями, и
число  их  все  время  возрастало. Мы  решили пока  не обращать  внимания на
возможных   противников  и  начали  переправу  через   ручей.  Берега   были
заболочены,  и  в  течение  получаса мы являли  собой  идеальный объект  для
нападения,  так как находились на совершенно  открытой местности  и были  по
колено в воде. Сложив грузы на землю, мы направились к ограде.
  Ворота были  заперты. Когда мы приблизились, со  стороны леса раздалось
несколько  выстрелов,  и затем наступила тишина -  она казалась угрожающей и
заметно действовала на нервы  каждую секунду  мы ожидали  залпа.  Я приказал
взломать  засов,  и  против  ожидания  нам  никто  не препятствовал. Войдя в
деревню, мы увидели ва'лунда - люди молча стояли и сидели возле хижин, глядя
на пришельцев без особой враждебности. Их ружья висели на стенах.
  В  глубокой тишине  наш отряд прошествовал к  центру деревни, и в  этот
момент прогремел выстрел. Кто стрелял, осталось неизвестным  думаю, что один
из ва'лунда случайно или с перепугу разрядил ружье в воздух. Наши люди имели
строгий  приказ не открывать огня без непосредственной угрозы  для их жизни.
Как бы то ни  было, звук выстрела словно  пробудил деревню от спячки, оказав
самое  энергичное  и  удивительное  действие:  в  мгновение  ока все  жители
кинулись врассыпную - с обезьяньей ловкостью перебираясь через частокол, они
стремглав мчались к лесу. Наши носильщики успели задержать часть беглецов, и
мы решили  пока  оставить  их  в  качестве  заложников.  Среди пленных  было
несколько женщин, которым позволили уйти. Это оказалось большой ошибкой, но,
не  зная обычаев  ва'лунда,  мы не  хотели  слишком озлоблять племя. Позднее
выяснилось, что взяв заложниками именно туземных дам, можно было бы избежать
многих затруднений и неприятностей.
  Оставив   пленников  под   присмотром  Джумы  и  нескольких  слуг,   мы
отправились вслед за беглецами - так или иначе, нам требовалось установить с
ними какой-то контакт.  В лесу то и дело попадались маленькие  деревушк