ние!  Стоит мне повести  себя  хоть
сколько-нибудь неучтиво - и слоненок поднимет крик  страшно представить, что
тогда начнется.  А если  ничего  не предпринимать,  он  задержится  здесь, в
стороне  от стада,  и  вскоре  обеспокоенная мать  пожалует за  ним. В таком
случае мне придется стрелять.
  Осторожно отпихнув слоненка, я пригнулся и, прячась за кустами, побежал
к термитнику. малыш попытался  было догнать и боднуть меня, но заплетающиеся
ножки  помешали ему  осуществить  это  намерение.  Надо  думать,  мы  являли
довольно забавную картину: человек с  винтовкой 600-го  калибра - выстрел из
нее разорвал  бы  слоненка на  куски - во все лопатки удирает  от маленького
безобидного  звереныша.  Я  надеюсь, что это слоненок  благополучно  вырос и
рассказал своему потомству, как когда-то, еще в раннем детстве, он обратил в
бегство белого охотника.
  Из-за термитника выглянули  ошеломленные  физиономии Булиа и Лонгомы  -
они видели  весь спектакль. Затем  Булиа, коротко вздохнув,  показал куда-то
вбок. Я посмотрел и увидел трех взрослых  самцов, неторопливо приближающихся
к стаду  до них оставалось около трехсот метров.
  Слоны  подходили с наветренной стороны  и могли почуять нас  при  самом
незначительном изменении ветра. В  этот  день мне пришлось  хорошо побегать!
Сделав небольшой крюк, чтобы зайти с фланга,  я сумел подобраться к животным
примерно на  пятьдесят шагов. Две пули, выпущенные одна за другой в  ямку за
ухом,  уложили крайнего слона наповал, но еще прежде, чем  прозвучал  второй
выстрел, уцелевшие самцы  обратились в бегство. Перезарядив ружье, я кинулся
за ними, но тут сзади послышались трубные крики стада.  Оказывается, слонихи
помчались в том же направлении, не заметив меня в высокой траве.
  Юркнув за  дерево, я  дал  им пробежать мимо  и  уже  хотел возобновить
погоню,  когда  со  стороны  термитника  раздались  выстрелы.  Убитый  слон,
казалось  бы, не  мог воскреснуть,  но, быть  может, там  появился другой  и
сейчас сводит счеты с моими  оруженосцами? Через несколько минут, задыхаясь,
я прибыл на поле битвы, и все разъяснилось. Состав действующих лиц оставался
прежним, просто оба героя решили поразвлечься и тратили драгоценные патроны,
паля в  мертвого слона. Они  видели, как вслед за  мной пронеслось стадо,  и
были  очень  удивлены  моим возвращением.  но несколько  увесистых  затрещин
окончательно убедили их, что я жив и невредим.
  Это  очень  характерный   случай,  показывающий,  насколько  бесполезно
доверять  туземцам  современное  оружие  и боеприпасы. Но  выхода  нет, если
чернокожему не дать ружья - которым он все равно почти не умеет пользоваться
- для него исчезает  весь интерес  охоты, и он  будет  лишь отбывать ее, как
скучную и утомительную повинность.
  Догнать слонов  уже не представлялось возможным,  и я решил  вернуть  в
Мангоро, куда мы и прибыли четвертого марта. Все люди, сопровождающие меня в
этой экспедиции с  начала  и до конца, получили хорошие подарки.  Дезертиры,
удравшие  на полдороге вместе  с едой и посудой  -  они,конечно, преспокойно
дожидались нас  в  лагере 0 также  не остались  без  гостинцев, но несколько
иного свойства.
  Больше трех недель я оставался в лагере. Все деньги и товары для обмена
подошли  к   концу.  Основным  источником  пропитания  стала  охота   -  мне
приходилось убивать  по  несколько антилоп вдень.  От Хэмминга не  поступало
никаких  известий, и это уже начинало  меня тревожить.  Наконец,  тридцатого
марта  я не  выдержал и небольшим  караваном двинулся  в Утенгуле, в надежде
узнать что-нибудь определенное и по возможности запастись продовольствием.
  Это  путешествие походило на кошмарный  сон.  Грязь на дорогах  была по
колено, и я убедился, что местные жители поступают разумно, воздерживаясь от
любых передвижений в сезон дождей. Единственным живым существом, встреченным
в пути, был принадлежавший  одному немецкому колонисту бык - он взбесился и,
как  говорили, уже покалечил несколько  человек.  Я еле успел увернуться  от
проклятой скотины, оставив при этом в грязи оба сапога.
  Никаких  вестей о Хэмминге  в  Утенгуле не доходило.  Продав  два бивня
арабским купцам и закупив необходимое продовольствие, я вернулся в Мангоро.
  Уже на подходе к лагерю мне встретились следы крупного одинокого самца.
Они казались совсем свежими.  Отправив людей на  отдых и велев им дожидаться
моего возвращения, я бросился  в погоню,  взяв с  собой одного только Булиа.
Нам   действительно   удалось  быстро   догнать  слона,   но   птица-медовед
предупредила   о  приближении  людей,  и  он  побежал  прочь.  Преследование
продолжалось еще сутки, и в конце концов, убедившись  в его бесполезности, я
повернул  обратно. Интересно  другое:  в первый день  следы  слона пересекли
следы какой-то слонихи  -  разница  во  времени, судя  по всему,  составляла
пять-шесть часов -  а к тому  моменту, когда мы прекратили погоню, оба следа
уже шли рядом. Таким образом, животные нашли друг друга, хотя  первоначально
их   разделяло  около  полутора  десятков  километров.  Чтобы   окончательно
прояснить картину происшедшего, я вернулся по  следам  слонихи - и убедился,
что она побежала в тот же самый момент, когда обратился в бегство вспугнутый
нами  слон, и  лишь через тридцать  километров они  встретились. Этот эпизод
подтвердил  впечатление,  давно  уже  сложившееся  у  меня  и  подкрепленное
свидетельствами  многих других  охотников - впечатление  о  том,  что  слоны
владеют каким-то особым способом обмена мыслями на значительных расстояниях.
  Вернувшись  в  лагерь  и  передохнув  пару  дней,  я  собрался  идти  в
Нойлангенбург  -  там  непременно должны были  быть какие-нибудь сведения  о
Хэмминге.  Но утром прибежал Лонгома - он только  что  видел большого  слона
совсем  недалеко  от  нас, в  лесу  на  склоне горы,  на  восток  от лагеря.
Искушение оказалось слишком велико, и я, схватив ружье, поспешил за ним.
  Слон  пасся в  зарослях  акаций   это был  могучий  самец  с  огромными
бивнями. Мы  без  особого труда подобрались на двадцать-тридцать метров,  но
как  раз в  тот  момент, когда я  поднимал винтовку, он почуял людей и рысью
двинулся прочь. Зная, что догнать бегущего слона уже не удастся, я выстрелил
ему в плечо. Сквозь кусты было видно, как старый гигант остановился и глянул
в нашу сторону. Наступил ответственный  момент. Слон  ранен серьезно, но  не
смертельно, и к  тому же знает,  кому обязан постигшей его  неприятностью. И
тут Лонгома, у  которого оставалось запасное ружье, нажал на спуск. не знаю,
попал  ли он, но в любом случае пуля калибра  8 мм может причинить взрослому
слону  не больше  вреда,  чем  человеку  - укол булавкой. Огромные уши  чуть
дрогнули,  засекая  направление звука,  колосс  мгновенно  развернулся, и  в
следующую  секунду серая стена его  лба прорвала заросли кустарников. Бросив
ружье,  с истошным криком "Э-э-мама!" Лонгома  пустился  наутек, но слон  на
короткой дистанции легко догоняет даже лошадь, скачущую галопом.
  Спрятавшись за деревом,  я оставался незамеченным, но не мог стрелять -
они  находились на одной линии. Вытянув хобот, слон  поймал Лонгому за  край
развязавшейся набедренной повязки. От резкого рывка юноша споткнулся и упал.
У меня  сжалось сердце. К счастью, слон  не  растоптал  Лонгому,  а  схватил
хоботом и вздернул  высоко  в  воздух,  собираясь наколоть на бивень. В этот
момент  успел разрядить  в него оба ствола. Перезаряжая ружье, я от волнения
слишком резко закрыл затвор, и слон успел услышать лязгнувший после выстрела
металл.  Отшвырнув Лонгому, как  тряпку,  он бросился к  моему  дереву.  Нас
разделяло  не  более  пяти  шагов, и  через  секунду огромный  белый  бивень
расщепил ствол в том месте, где только что была моя  голова. Стоя на колене,
я  выстрелил вертикально вверх,  в нижнюю челюсть животного, и  скользнул за
дерево с другой стороны.
  Выстрел оказался удачным - выпущенная снизу пуля  поразила мозг, и слон
рухнул, как подкошенный. Стоя рядом с гигантской тушей, я дрожащими пальцами
пытался  свернуть сигарету,  когда  ко мне приблизился  посеревший от страха
голый  Лонгома.  Кусты  смягчили  удар,  и  парень  отделался  царапинами  и
синяками.  "Нам повезло, бвана... Все было уже очень близко," -  пробормотал
он, глядя на слона. В этот момент я почувствовал, что ноги отказывают мне, и
поспешил опуститься на землю.
  Начался ливень, но мы не чувствовали потоков холодной воды, возвращаясь
в лагерь.  И  вот - вторая  великая удача: там уже поджидали  вернувшиеся из
Каронги люди Хэмминга. Они принесли письмо,  провизию, товары для  обмена, а
также  особый подарок для меня  -  новый "Маннлихер-Шенауэр" калибра 9 мм. Я
был  счастлив,  узнав,  что  с Хэммингом  все  в  порядке, но радость быстро
сменилась скорбью - оказалось, наш друг, резидент Пальмер, три недели  назад
скончался  в Каронге.  Он  умер после ужасных  мучений  из-за паралича  мышц
гортани, вызванного столбняком.


  Глава XIII
  Малыш Джумбо

  В своей знаменитой  книги "С ружьем  при свете молний"  Шиллинг  пишет:
"Множество раз я бывал близок к своей вожделенной цели - поймать и доставить
в Европу африканского слона.  Казалось, что с завершением постройки железной
дороги  Уганда  -  Нил  устраняются  главные трудности.  И  все-таки  задача
осталась  невыполненной.  Причина тому  -  бич  Африки, муха  цеце, делающая
невозможным использование любых вьючных животных в караванах, отправляющихся
вглубь страны. А довести молодого слона  из джунглей до ближайшей станции  -
дело,  требующее наличие постоянных  больших запасов воды и корма. Выполнить
это в условиях пешего каравана представлялось  мне совершенно невозможным, и
я отказался от своей затеи."
  Будучи  простым охотником, я, конечно,  был далек от честолюбивой мечты
доставить в Европу африканского слона. В то же время  эти строки, как видно,
все-таки запали мне в душу, поскольку мысль о поимке слоненка  посещала меня
все  чаще.  печальный  опыт, приобретенный в ходе  первой охоты  с Ларсеном,
показывал, что ловить  юного  детеныша не имеет  смысла -  его все  равно не
удастся выкормить. С другой стороны, слоненок-подросток уже слишком силен, и
справиться  с ним  будет  нелегко даже многим людям.  Значит, нужен какой-то
промежуточный  вариант. Я  решил  положиться на волю  случая и посмотреть во
время охотничьих экспедиций, не подвернется ли подходящая литература.
  Получив весточку от Хэмминга и успокоившись, я занялся благоустройством
и  расширением лагеря.  Вскоре  новые хижины  были готовы,  наш нехитрый быт
вошел в нормальную колею, и  двадцатого апреля я смог  наконец выступить  на
охоту.
  Уже  на следующее  утро  мы  увидели  следы очень большого  стада, а  к
полудню догнали  и самих  слонов. Они спокойно  паслись в густом подлеску  у
подножия холма.  Одно  из животных стояло  в  стороне поодаль: из-за больших
бивней я  принял  его  за старого самца. Однако первый же взгляд  в  бинокль
показал,  что  это  слониха,  причем -  вот  удача!  -  рядом  с  ней  стоял
слоненок-сосунок,  уже  достаточно окрепший.  В  Уссангу  можно  было купить
корову,  так что со скармливанием малыша не  возникло  бы  никаких  проблем.
Вопрос заключался в другом  - какие действия  следует  предпринять  в данный
момент?  Если  я  сейчас  застрелю слониху, то слоненка  тотчас  же усыновит
какая-нибудь другая. Поскольку стадо состояло почти исключительно из слоних,
мине пришлось  бы устроить настоящую бойню, чтобы в  конце концов заполучить
детеныша. О таком варианте не могло быть и речи. Оставалось  лишь продолжать
преследование в надежде на более выгодное стечение обстоятельств.
  Поскольку никто из носильщиков не удрал, я решил рискнуть и отправиться
за стадом.
  Слоны скоро  двинутся  в пути,  и мы вслед  за ними. Через шесть часов,
когда караван  остановился на ночлег,. расстояние  между нами и животными не
сократилось, а скорее увеличилось. Так прошли еще сутки.
  Развязка наступила на третий день. Идя по следам, мы вступили в заросли
слоновой травы, и стебли высотой  с дом ограничили видимость до двух метров.
Но до стада, судя по всему, было не  меньше двух миль, и я  шел, не принимая
особых мер предосторожности.
  Неожиданно потянул слабый ветерок. не  успел я забеспокоиться  по этому
поводу, как огромный хобот раздвинул зеленые  стебли совсем рядом со мной. В
проеме промелькнули бивни, и слониха - а это была  она - затрубив, перешла в
наступление.  Успев отскочить в  сторону,  я упал  на колено и с дистанции в
несколько метров разрядил  один за другим оба ствола в убойное место за ухом
животного.   Споткнувшись  на  бегу,  она  грохнулась  наземь  и  больше  не
шевелилась. Перезарядив ружье, я прислушался. Вокруг царила тишина - значит,
остальные слоны  где-то достаточно далеко впереди. Но вот  в  траве раздался
приближающийся  шорох,  и на пробитую  слонихой посеку  вышел...  тот  самый
слоненок!  Не  видя  вблизи  никого из взрослых, осиротевший малыш остался у
тела матери.
  Я тут же отправил оруженосца и носильщика с приказом - всем идти ко мне
и  помогать  в поимке слоненка,  а сам остался наблюдать за  ним. Несчастный
детеныш  бродил  вокруг  мертвой  слонихи  и  похлопывал ее хоботом,  словно
побуждая встать и продолжить путь. Замирая от страха, я каждую  минуту ждал,
что  он  решит в одиночку  догонять стада -  тогда я не  смогу ему помешать,
слоненок слишком  велик  и  тяжел, чтобы  удержать  его  в одиночку. Но вот,
наконец,  послышались  возбужденные  голоса, и  показались  носильщики.  Они
явились  в  полном  составе  и в придачу  во  всеоружии: с  копьями, ножами,
дротиками - каждый схватил, что подвернулось под руку. Потребовался весь мой
авторитет,  чтобы убедить их сложит оружие, так как молодой слон должен быть
взят живым и невредимым.
  одновременно выяснилось 6что ни у кого  из присутствующих нет  при себе
веревок,  хотя  последние  недели,  именно  на  случай  поимки слоненка  или
детеныша  носорога,  каждый  человек  в караване  постоянно  носил  с  собой
пятиметровый отрезок прочного тонкого каната.
  Пришлось  пренебречь стыдливостью моих людей  и  настоять, чтобы в дело
были пущены набедренные повязки. Связав их, мне удалось получить нечто вроде
веревки. После этого мы окружили слоненка со всех сторон и начали сходиться.
Казалось, маленькое толстокожее ничуть не обескуражено нашими маневрами: оно
тут же развернулось  и бросилось на ближайшего носильщика. Опасаясь, что наш
фронт будет  вот-вот прорван, я кинулся вперед  и  повис на  шее у слоненка,
сцепив  руки и  крича  людям,  чтобы они  держали его за  хобот. Но желающих
рискнуть не нашлось, и  слоненок ринулся  в сторону  кустарника  я висел  на
нем,  как пиявка, а мои  чернокожие ассистенты метались вокруг,  подбадривая
друг друга криками.
  Мы с ходу врезались в заросли колючки. Я ощутил во рту солоноватый вкус
крови,  но  не  чувствовал боли - было не до того. Наконец,  когда  слоненок
выбрался из кустов,  положение спас четырнадцатилетний поваренок Мунони,  не
побоявшийся ухватиться  за хобот. еще  кто-то  вцепился в  хвост,  и  мы все
повалились в одну кучу  я оказался под слоненком и зарылся головой в  мягкую
землю. Но все  же это  была  победа:  набедренные  повязки пошли  в  ход,  и
слоненка привязали к дереву.
  Пока мои люди спешно плели путы из лиан и коры, я восстановил дыхание и
убедился,  что  остался цел,  хотя  выглядел  на лучшим  образом -  одежда в
клочьях,  на носу глубокая  царапина, и весь  в грязи  и в слоновьем навозе.
Однако  это  были мелочи, не  стоящие  внимания.  Теперь главное - сохранить
слоненка и доставить его к побережью.
  Я знал,  что  нахожусь где-то  недалеко  от лагеря  (слоны,  которых мы
преследовали, двигались по дуге),  но  уже темнело, и пришлось заночевать на
месте  охоты. Лили дождь,  но я  остался рядом с малышом  и всю ночь охранял
его, стараясь по возможности развлечь разговором.
  Наутро  выяснилось,  что до лагеря  всего  четверть часа ходьбы. Мы без
всяких трудностей преодолели этот путь,  и пленник был с торжеством водворен
в одну и хижин.
  Теперь мне предстояло освоить ремесло кормилицы. Приучить слоненка пить
молоко из бутылки  оказалось нелегко. Но  вскоре  я заметил, что  он обожает
жевать мой шейный  платок, и задача  облегчилась. Для начала я предложил ему
платок, один конец которого был засунут в бутылку. Так состоялось его первое
знакомство с этим предметом.
  Затем в бутылку  налили молока,  и  платок  стал выполнять  роль соски.
Сообразительный малыш уже уяснил  взаимосвязь  между молоком и  бутылкой,  и
вскоре его можно было поить, не прибегая ни к каким хитростям.
  Пользуясь случаем,  хочу  дать  совет всем, кому придется  выкармливать
любого  звериного детеныша:  употребляйте кипяченое  молоко.  Во-первых, как
показала практика, он  охотней  пьют его, чем сырое   во-вторых, гарантия от
болезней.
  Слоны  вообще  неизмеримо  более впечатлительные  звери,  чем,  скажем,
носороги. А наш сирота  был к тому же капризен в силу своего юного возраста.
Очень быстро выяснило, что он категорически не  желает спать  в одиночестве,
причем  соседство коз  и коров  его не устраивает:  требовалось человеческое
общество. Но  ночевать  рядом с ним было не слишком удобно. Я испытал это на
себе.
  Представьте, что к вашей походной койке  старается потеснее подвалиться
годовалый бычок -  и  вы поймете, что  убаюкивание  малыша -  дело  довольно
обременительное.  Поэтому был  выбран  компромиссный  вариант: самую большую
хижину в лагере мы разгородили редкой, но прочной решеткой. В одной половине
спал  слоненок,  в  другой - кто-нибудь  из  людей.  Когда  наступала  ночь,
слоненок ложился, привалившись к  решетке, и просовывал хобот между жердями,
стараясь  по  возможности  касаться спящего человека. Так он себя чувствовал
спокойнее.
  Через несколько дней один араб, остановившийся в нашем лагере на пути в
Кебелу,  рассказал мне, что встретил европейца, который направляется сюда из
Утенгуле. Я воспрянул духом.
  На следующее утро люди, посланные нарезать травы для мулов, ворвались в
лагерь с  криками:  "Бвана  кэптен!"  и действительно, через несколько минут
появился Хэмминг. Он прибыл прямо из Каронги, где принимал наше долгожданное
снаряжение  и одновременно  занимался подготовкой нового  каравана. Мне была
преподнесена еще одна новая винтовка - штуцер 450 калибра.
  Хэмминг уже  слышал о  моих  успехах и жаждал  испытать  свое охотничье
счастье. Поэтому, проведя  несколько дней за распаковкой грузов, он отбыл на
равнины  Уссангу-Ньика.  Там, по  слухам, собрались  особенно многочисленные
стада.
  При всем желании  я  не  мог  составить ему компанию,  так  как  боялся
оставить  без  присмотра  своего  воспитанника. Зато у  меня было  время для
экскурсий в окрестностях лагеря.
  С наступлением сухого сезона слоны  ушли, и на смену им из горных лесов
спустились  жирафы.  Стада  этих  великолепных  животных  бродили  вокруг  и
лакомились своим излюбленным кормом  - цветками акации.  Однажды, когда мы с
Лонгомой отдыхали,  сидя в  кустарниковых  зарослях, послышался  характерный
шорох  и  потрескивание   ветвей.  Мы  притаились,   как  мыши,  и  огромный
жираф-самец величественно  прошествовал в двадцати шагах от нас. На какой-то
миг прекратив свое  удивительное, как бы замедленное, движение, он застыл на
месте, выпрямившись, насторожив уши и глядя в направлении лагеря. Как назло,
в этот день я не взял с собой камеру.
  В  другой  раз  моя  карьера  чуть  не  оборвалась  самым  печальным  и
бесславным  образом.  Возвращаясь  в  лагерь,  я  пробирался  сквозь  густой
подлесок.  Лонгома  шел  в нескольких шагах  впереди.  Тропа проходила  мимо
высокого дерева.  Мой  оруженосец  миновал  его без всяких  неприятностей  и
ничего  не заметил, когда же  я  поравнялся со  стволом, с  одной  из ветвей
бесшумно соскользнула  и  качнулась навстречу мне голова  большой змеи.  Это
была  черная мамба - самое опасное