из всех живых существ Африки.  Расстояние
между нами не превышало трех футов. я не помню, каким образом успел вскинуть
ружье  и  взвести  курок:  как  бы   то  ни  было,  это  оказалось  вовремя.
8-миллиметровая  пуля разорвала  пополам  ядовитую тварь, а я  вытер  со лба
холодный пот.
  Впоследствии при сходных обстоятельствах я  убил подобным образом около
трех  десятков   змей.  Интересно,  что  выстрелы  в  этих   случаях  всегда
оказывались абсолютно  точными, хотя  мне случалось промахнуться по  канне с
дистанции не больше двухсот метров.
  Забыл упомянуть, что с прибытием Хэмминга мы устроили "крестины" нашему
толстокожему  бэби. его  нарекли звучным историческим именем  Джумбо. Мы,  в
качестве крестных, отпраздновали это событие, откупорив бутылку шампанского.
  Весть о слоненке быстро разнеслась по окрестным  селениям,  и множество
людей приходило  издалека, чтобы посмотреть на него.  Временами такой наплыв
посетителей немало раздражал  меня. Обиднее всего, что никому не приходило в
голову захватить с  собой  горшок с молоком для Джумбо. А молока требовалось
много, аппетит у слоненка был отменный. Манкунья не пожелал предоставить нам
во  временное  пользование нескольких  дойных коз, но  на помощь  неожиданно
пришел  Мерере:  он в знак своей  дружбы  послал мне богато украшенное копье
вождя и отличную корову. Это было тем  более удивительно, что  мы с  Мерере,
вообще говоря, не были близкими друзьями.
  В это  время  произошел  довольно забавный эпизод. Уже  несколько  дней
окрестные селения будоражили слухи о  некоем белом человеке, как передавали,
греке, ведущем насильственную вербовку рабочих. Обеспокоенные жители, хорошо
помнившие арабских  работорговцев, обратились ко мне с просьбой защитить их,
если возникнет такая необходимость. Разумеется, я обещал сделать все от меня
зависящее.
  И  вот  как-то  вечером к деревне  Ассани  подошел  "караван"  из  трех
носильщиков, ведомый одним из моих знакомых,  неким  господином М. Люди были
страшно перегружены. когда они устроили лагерь, я отправился в гости, будучи
заинтригован - как  это  М. сумел забраться  так  далеко, обходясь  услугами
столь  малого  числа  людей?  Выяснилось  следующее.  Он путешествовал,  так
сказать, "на  перекладных" - шел  от деревни к деревни, нанимая по несколько
человек только на один переход и выигрывая при этом стоимость прокорма. если
никто  не соглашался или  в селении  было слишком мало  людей, то  М. просто
оставлял там большую часть своего багажа, приказывая вождю переправить все в
следующий  населенный  пункт. Туземцы  подчинялись,  не зная,  могу  ли  они
отказаться и какими неприятностями им это грозит. Платил ли М. носильщикам -
я  не знаю. В общем, передо мной  был один из тех  господ,  которые  наносят
величайший вред  престижу европейца в Африке, подрывая успешную  цивилизацию
великого континента - и все ражи сиюминутной выгоды.
  К моему  облегчению, М. говорил  по-английски,  так  что  не было нужды
объясняться на  кисуахили  в  присутствии  слуг.  Дружелюбно, но  достаточно
твердо я объяснил  ему, что  не  потреплю подобных мер "разумной экономии" в
окрестностях моего лагеря.  М. принял эти слова довольно близко  к сердцу, и
расстались мы не наилучшим образом.  Однако назревавший конфликт  неожиданно
предотвратил  Манкунья,   прислав  нескольких   носильщиков  с  приказом   -
сопроводить М. до Утенгуле.
  Теперь  я отправился к озеру  Уссангу-Ньика. Джумбо  остался в  лагере,
получившем  отныне  название  "Тембовилль".  Первая  остановка  произошло  у
селения Ньямаконгве, где лихорадка снова взялась за меня. Такого приступа не
было со времени путешествия в  Бангвеоло. Я бредил,.  но  каким-то необычным
образом. Так,  однажды  ночью я обнаружил себя - вместе с мулом - в насквозь
промокшей пижаме  посреди  густых  джунглей   до  деревни  было,  как  потом
выяснилось,  около часа ходьбы.  Лонгома описывал события следующим образом:
"Господин, ты проснулся среди ночи  и велел  сворачивать лагерь и  заседлать
мула, потому что ты отправляешься на охоту. Мы видели, что ты стал  "вазиму"
(безумным) и пытались тебя отговорить, но  ты  повторил  приказ и  пригрозил
нам. Мы испугались и больше не  спорили. Когда мула оседлали, ты  вскочил на
него и, не оборачиваясь, поскакал в лес. Мы побежали следов и скоро увидели,
как ты  слез,  сел  под  деревом и  уснул. Тогда мы  осторожно  отнесли тебя
обратно,  в постель."  Слушая все это, я благодарил Бога, что в ту  ночь мне
под руку не  подвернулось ружье - страшно подумать, чего я мог бы натворить.
К счастью, такое состояние продолжалось недолго, и  через сутки я  проснулся
совершенно здоровым.
  Мула  вскоре пришлось вернуть обратно  - мы уже находились  в  области,
зараженной  мухой  цеце. Еще полгода  назад  граница распространения ужасной
мухи проходила  в  четырех километрах к югу, и в деревнях были большие стада
скота.  Об  этом свидетельствовали  краали,  теперь уже  опустевшие.  Раньше
считалось,  что  цеце  всегда  придерживается  одних  и тех же  определенных
районов, так  что проявление  подобной  экспансии  было  весьма существенным
фактом, который следовало учитывать в дальнейшем.
  Я  перешел  в  область  Яхамеди  -  плоскую  степь,  где  лишь  изредка
встречались небольшие пруды, окруженные  деревьями. Здесь сухой сезон  давно
вступил  в  свои  права,  Эувфорбии,  сумевшие  запасти   в  толстых  корнях
достаточно влаги, еще  зеленели, но трава пожухла, и огромные серые баобабы,
первыми скинувшие листву, простирали к жаркому небу извилистые голые  ветви.
За равной начинался буш.
  В Яхамеди я взял двух новых проводников,  оказавшихся весьма знающими и
надежными людьми. И  вот  рано утром они нашли свежие следы  большого  стада
слонов. Около  четырех часов  мы  преследовали животных,  и когда был сделан
привал для завтрака, до них оставалось не больше двух километров. Перекусив,
мы  тронулись  дальше,  и  вскоре  уже  можно было расслышать  треск  веток.
Остановив караван, я осторожно пошел в сопровождении оруженосцев. Мы вошли в
рощу, и до стада оставалось не более  сотни  метров. Внезапно один из  людей
остановился,  схватил меня  за  руку  и молча показал вправо. Я увидел,  как
зашевелились ветки, и показался великолепный слон - он шел к нам.
  Подпустив  его шагов на тридцать, я разрядил оба ствола.  Слон упал  на
колени, но  тут же поднялся, шагнул в сторону и  исчез за деревьями. Заметив
направление, я побежал наперерез и, дождавшись, когда он появился в открытом
месте, послал в  него еще несколько пуль. Против ожидания, ни одна из них не
стала  смертельной. Не  пытаясь  нападать, слон  опять бросился в сторону, и
стена  кустарников  скрыла  его  от  меня.  Заросли  были  слишком густы,  и
непосредственное преследование  стало  невозможным.  Между  тем  солнце  уже
склонялось к западу, и пора  было думать об устройстве ночлега. Я  опустился
на землю, чтобы  покурить и дожаться носильщиков.  В это время ветерок донес
до слонов мой запах, и все стадо, трубя, побежало  прочь. Но мне уже было не
до охоты - страшно хотелось пить, и усталость брала свое. В голове вертелась
лишь одна мысль: хотя бы в калебасах еще осталась вода!
  Подошли мои  люди.  Вода кончилась,  но  все же  ее  хватило на  вечер.
Походную кровать расставили  возле  колючего куста,  вокруг  запылали костры
носильщиков.
  В  ту ночь я долго  не мог заснуть, прикидывал, куда и насколько далеко
ушел  раненый  слон  и ушел  ли  он  вообще. Услышав  треск ветки  в лесу, я
приподнимался и  подолгу всматривался в  мрак джунглей, а  когда заснул,  то
увидел во сне кошмар, который может примерещиться только охотнику:  огромный
разъяренный самец идет прямо на меня, я изо  всех сил жму на спуск, но ружье
отказывает, дает осечку за осечкой! Наконец происходит выстрел,  но какой-то
слабый, почти беззвучный, и пуля ползет так медленно, что можно увидеть, как
она появляется из ствола.
  Едва рассвело, мы возобновили погоню. Как ни удивительно,  раненый слон
двигался вместе со стадом, и след  его  шел по-прежнему ровно. Я не смог  бы
отличить его  от следов остальных  взрослых слонов, но проводники знали свое
дело. Проходили часы. Мы  миновали цепь прудов - проводники сообщили, что  в
конце сухого  сезона в них сохраняется вода - и  теперь  шли, окруженные  со
всех сторон бесчисленными стадами диких животных. Грузные  канны, отбежав на
сотню  метров,  останавливались  и с любопытством провожали  взглядом людей
неторопливо шествовали огромные жирафы, а от ям с водой с  шумом разбегались
бородавочники.
  Вот послышался гром сотен копыт - к  водопою приближался  большой табун
зебр.  Увидев караван, они помчались  по  широкой  дуге,  огибая  нас,  и на
мгновение  остановились.  Затем  вожак  издал  пронзительное  ржание,  зебры
развернулись  и, перестраиваясь на ходу "поэскадронно", умчались прочь.  Я с
завистью проводил их глазами - как хорошо было бы снова очутиться в седле!
  К моему разочарованию, раненый слон не остался возле  прудов, а  уходил
дальше. Местность  стала  понижаться  к Руахе,  и  я уже  опасался,  что  он
переплыл реку и был таков. Поскольку  настроение у  людей заметно  упало,  а
исход погони оставался неясным, я застрелил большого лиророгого бубала - так
мы, по крайней мере, были обеспечены свежим мясом. Не прошло и десяти минут,
как громадная антилопа была разделана, так что на земле остался лишь скелет,
шкура и голова. Мы тронулись дальше.
  Идти стало трудно. Землю скрывала сухая трава метровой  высоты, и мы то
и  дело спотыкались о  кочки  или оступались  в  старые  слоновьи  следы.  И
по-прежнему не было никаких  признаков того, что нам удастся догнать  слона,
даже если он не перешел реку,  а скрывается где-то в прибрежных тростниковых
зарослях.
  Удрученный этими мыслями, я так задумался, что чуть не уткнулся в ствол
ружья,  когда шедший впереди  Лонгома  резко  остановился.  Широко улыбаясь,
Лонгома показывал куда-то вдаль, и  охотничий восторг  звенел в его  голосе:
"Бвана, тембо!" Глянув в указанном направлении,  я увидел довольно далеко  в
голой степи  какое-то темное  пятно  и  уверенно ответил: "Вазиму  вейи" (ты
спятил).  Мне легче было  представить  слона, сидящего за столом в  окружном
управлении, чем в стоящим открыто и неподвижно среди высохшей равнины, когда
рядом река, тростники и джунгли. Я поднес к глазам  бинокль -  действительно
слон!
  Отослав носильщиков,  я медленно пошел  вперед в сопровождении Лонгомы.
Мне еще не доводилось охотиться на  слона в такой ситуации, и сердце билось,
пожалуй, сильнее  обычного. На полкилометра вокруг - ни кустика, ни деревца!
Если я не убью его первыми выстрелами и он пойдет в атаку, шансы на спасение
будут весьма невелики.
  Приблизившись на  триста  метров,  мы  согнулись,  чтобы  хоть  немного
замаскироваться в  траве, и продолжали движение чуть ли  не на четвереньках.
Никогда еще ни  один слон не казался мне таким огромным! Когда до  животного
оставалось  не  больше  ста  метров,  я  попытался  сделать  снимок,  но   в
видоискателе маленькой английской камеры нельзя было ничего разобрать. Между
тем уже  миновал полдень, и  скоро  поднимется ветер.  Приходилось спешить -
если слон почует нас,  картина  может резко измениться.  Отложив  камеру,  я
поднял  ружье,  и  над  равниной прогремели два  выстрела.  Слон  вздрогнул,
повернулся и побежал  прочь. Выхватив  у Лонгомы 9-миллиметровую винтовку, я
посылал  ему  вдогонку  пуля  за  пулей, пока не  кончились патроны. Это  не
произвело  никакого  видимого  эффекта.  Пробежав  около  полукилометра,  он
остановился  в  кустах  у  небольшого  пруда.  Перезарядив  крупнокалиберную
двустволку, я пошел следом. Когда до животного осталось не более шестидесяти
метров, я тщательно  прицелился и разрядил один за другим оба ствола. Отдача
вывела меня из равновесия, и я, оступившись, стал погружаться в грязь. В это
время слон Взмахнул ушами и неторопливо  направился в мою сторону. Положение
было  критическим.  Если  продолжать  стрельбу,  меня  засосет болото,  если
пытаться выкарабкаться -  растопчет раненый великан. Но когда нас  разделяло
уже около двадцати шагов, слон  громко застонал и тяжело опустился на землю.
Несколько конвульсивных движений хоботом, и он испустил дух.
  "Слава  Богу!"  -   вырвалось   у  меня  непроизвольно.  Через   минуту
подоспевший Лонгома помог мне выбраться из трясины.
  Я  подробно изложил этот эпизод, чтобы  читатель мог  представить  себе
запас жизненных  сил взрослого слона. Получив восемь  крупнокалиберных пуль,
он прошел  за ночь  больше тридцати  километров.  Два  с  половиной  десятка
9-миллиметровых пуль подействовали  на  него  не  больше,  чем на  лошадь  -
камушек  из  рогатки,  и  только  прибавили  резвости. И  лишь  четыре новых
попадания  из  крупнокалиберной  винтовки   -  итого  12   пуль  калибра  15
миллиметров! - прервали его жизнь.
  В этот вечер мы остановились  возле  деревни, жители  которой давно уже
страдали от голода. Узнав, что в двух  милях  лежит только  что убитый слон,
они отправились туда целой толпой, включая женщин.
  На следующий день мы опять увидели  следы, на этот раз целого  стада, и
пустились в погоню. Следы  вели  нас  по голой,  выжженной  солнцем саванне.
Совершенно неожиданным явилось наличие в этой  открытой местности нескольких
протянувшихся   цепочкой   болот   они   были   сплошь  выстланы  огромными,
ярко-зелеными круглыми листьями водяных лилий. По сверкающему живому паркету
сновали стаи болотных курочек, склевывая насекомых. Затем потянулись  холмы,
населенные  колониями скалистых даманов - крупных серых грызунов, похожих не
то  на  кроликов,  не  то  на  медвежат.  Они  перекликались  пронзительными
голосами,  сидя у своих  нор.  Раньше мне доводилось  видеть  этих  зверьков
только в горах Трансвааля.
  Вечером мы раскинули лагерь у небольшой рощи. Я  велел людям вести себя
тихо,  не ломать и не рубить сучья для костра, а кидать их в огонь целиком -
слоны  могли быть поблизости.  Сам  я  углубился в  рощу ради одного глубоко
личного дела.
  "Крах", -  донеслось со стороны  лагеря. Через несколько секунд громкий
треск  повторился. Сидя под кустом, я затрясся от злости - ведь этим  дурням
было ясно сказано: не трещать, не шуметь! И вдруг в полусотне метров от меня
в кронах деревьев возникло какое-то движение. Вскоре показался длинный серый
хобот, тянувшийся к сочной листве на верхушке.
  Раз наверху  -  хобот,  значит  внизу  - слон.  Сделав  это  логическое
заключение,  я быстро завершил свой туалет и помчался к лагерю.  Оттуда  мне
навстречу уже спешили Лонгома и оруженосец с 600-м калибром в руках.
  Едва я успел застегнуть пояс с патронами, как показались слоны. Они шли
двумя  группами  -  впереди самки  с  детенышами,  а за  ними,  на некотором
удалении, самцы.
  Обогнув животных, я вошел в рощу и  под прикрытием кустов  подобрался к
стаду. Наметив  одного крупного  самца, я пропустил слоних и выстрелил ему в
плечо. Не успело отгреметь эхо выстрела,  как  все стадо - десяти животных -
круто  развернувшись,  помчалось  в  моем  направлении. Собираясь  удрать  в
сторону, я  шагнул назад и вдруг почувствовал, что крепко  схвачен. Усеянные
длинными  колючками  ветви  кустарника  оплели меня со вех  сторон, намертво
вцепившись в одежду.
  Поведение  слонов  было  совершенно  обычным  и  естественным.  Услыхав
выстрел, но не почуяв  людей, они старались спастись от неведомой опасности,
подстерегавшей  их впереди,  и  убегали по старому  следу. Они не нападали -
слон  переходит  в наступление, лишь  почуяв запах врага. Если  бы от меня к
слонам подул хоть малейший ветерок, шансы на спасение были бы равны нулю. Но
и то положение, в котором я очутился, выглядело достаточно безнадежным.
  Смертный ужас  сковал  меня.  Что  делать? Живая  лавина  - сотни  тонн
охваченной страхом могучей плоти  - приближалась  с невероятной скоростью, и
мне  не удалось выпутаться из  колючек. Стрелять  в них? Это все  равно  что
пытаться остановить разогнавшийся поезд, паля по вагонам.
  Никогда  еще  не был я  так  испуган.  Не  отдавая себе отчета в  своих
действиях,  я вскинул  ружье и выстрелил  поверх голов  в  сторону животных.
Старая слониха, предводительница стада,  немного  повернула вправо, оставляя
позади широкую просеку, слоны промчались в двадцати  шагах от кустов. Задние
напирали,  подталкивая  бивнями тех, кто впереди,  и стадо,  все  ускоряясь,
скрылось в облаках пыли.
  Услышав сзади  шорох, я обернулся. Это был Лонгома - он  стоял  в  двух
шагах, с  застывшим перекошенным лицом.  Парнишка мог убежать, но  предпочел
остаться  рядом  со  мной.  Что ж,  похоже, мне удалось воспитать настоящего
охотника. С этого дня Лонгома был возведен в ранг оруженосца.
  Раненого  слона  на месте не оказалось. По словам людей,  стадо, прежде
чем побежать, окружило его и, затолкнув в середину, увлекло с собой.
  На  следующий день  мы  встретились с караваном Хэмминга и  вернулись в
лагерь, где нас приветствовал Джумбо.
  В конце мая я снова покинул наш "Тембовилль",  направившись на этот раз
к  северу.  Трава  метровой  вышины чередовалась в  густыми  джунглями. Дичи
вокруг было  множество.  Взобравшись  на  термитник,  я  одновременно  видел
пасущихся слонов, бородавочников, несколько  канн и двух  носорогов - и  все
это в радиусе двухсот метров.
  На  второе утро  мне довелось  стать свидетелем  удивительного зрелища.
Выследив старого  слона, я  подкрался  к  нему  и, убедившись, что  бивни  у
животного  очень  малы,  уже  хотел  ретироваться,  когда вдруг заметил, что
слон...  играет. Несмотря на возраст, почтенный  старец  сохранил  юношескую
веселость нрава -  или просто  впал  в  детство. Как  бы то  ни  было,  слон
забавлялся с бревном, примерно в половину железнодорожной шпалы. Подняв его,
он  осторожно  ставил чурбан себе  на голову и  отпускал. Бревно с  грохотом
валилось на  землю, а слон внимательно наблюдал за ним, задумчиво похлопывая
ушами. Этот фокус он повторил не менее полудюжины раз. Наконец,  уяснив себе
во  всех  подробностях закон  всемирного  тяготения,  гигант  удовлетворенно
тряхнул могучей головой и неторопливо удалилися.
  Пока я любовался веселым старым  джентльменом, поблизости расположилось
большое стадо. К  моему огорчению, взрослых  самцов  в  нем не  было.  Около
получаса следил я  за  животными, пока порыв  ветра,  донесший  до нас запах
человека, не обратил слоних в бегство. Один из молодых самцов, едва вышедший
из  детского   возраста,  скоро  отстал   от  стада.  Он  немного   постоял,
покачиваясь, потом  добрел  до большого дерева и снова остановился, опираясь
плечом о ствол.
  Осторожно приблизившись к  нему, я  сразу понял,  в  чем дело. Слон был
жестоко  изранен  местными  охотниками - на боках виднелось не меньше дюжины
ран, оставленных круглыми пулями  гладкоствольных ружей.  Многие из них  уже
загноились, и даже за десять шагов чувствовалось ужасающее зловоние. Не было
сомнения,  что  слон  обречен, и  я  одним  точным  выстрелом прекратил  его
страдания.
  Бивни несчастного подростка, весившие едва по десять фунтов, я отправил
в форт Ирингу  вместе с кратким описанием случившегося, а  сам возвратился в
лагерь.
  Тем, увы, не  все  обстояло благополучно. На Джумбо  свалилась напасть:
песчаные блохи. Эти  кожные паразиты, вгрызающиеся в кожу ног, опасны и  для
человека, а слоненку могли  причинить очень серьезные неприятности - ведь он
не  был  способен избавиться  от них  собственными силами. Блохи, въедаясь в
подошвы, образуют ходы, а  затем откладывают  яйца,  из которых впоследствии
выведутся  не менее хищные личинки. Единственное спасение - вовремя  удалить
всех насекомых, пока они не слишком углубились в кожу.
  Эту  ответственную  операцию вызвались  провести два  моих боя, и умный
слоненок  безропотно  подчинился  -  лишнее доказательство сообразительности
слонов. Все в лагере улыбались, глядя, как Джумбо, лежа н  сол