на  и  не
собирался что-либо предпринимать,  не  получив  ответ  на  интересующие  его
вопросы.
   - Нет смысла напирать на меня, дон Мигель, - запротестовал Сантанхель.  -
Считайте лучше, что эти сведения получены мною в исповедальне.
   - С каких это пор вы стали священнослужителем, дон Луис?
   - Не только священникам  доводится  выслушивать  исповедь.  Я  обещал  не
выдавать человека,  который  передал  мне  эти  сведения.  Иначе  он  бы  не
заговорил. Неужели мне следовало оставить это преступление безнаказанным?
   - Но где доказательства совершения преступления?
   - Мое слово.
   - Вернее, слово неизвестного человека.
   - Я его хорошо знаю. Разве вам этого недостаточно?
   - Ума не приложу, что и делать. Один из  этих  людей,  как  вы  говорите,
числится  в  венецианском  посольстве.  Даже  при   наличии   неопровержимых
доказательств его вины мне не хотелось  бы  связываться  с  ним  -  Алькальд
погладил седую бороду. - Если искомых документов при них  не  окажется,  мне
грозят  немалые  неприятности.  Не  могли  бы  вы  принести  мне  приказ  от
королевы?
   - Нет. Но уверяю вас, когда все будет кончено, она одобрит ваши действия.
   - Непростую вы мне задали задачку. Пошлю-ка я за коррехидором <Должность,
соответствующая современному начальнику полиции.>.
   Несколько минут спустя в кабинет вошел мужчина, в  котором  за  милю  был
виден военный. Дон Ксавьер Пастор обладал более  богатым  воображением,  чем
алькальд, и оказался не столь щепетилен.
   - Говорите, карта и письмо? - Он помолчал, потом добавил:
   - А если мы найдем их у одного из венецианцев, как мы  докажем,  что  они
принадлежат не им?
   - Сеньор Колон, несомненно, назовет особые отличия и карты и письма.
   - Тогда позвольте мне начать с сеньора Колона.
   - А потом? - пожелал знать  алькальд,  несколько  сбитый  с  толку  такой
прытью подчиненного. - Один из этой пары, не забывайте об этом,  приписан  к
посольству.
   - Мы же не обязаны действовать официально, - дон  Ксавьер  позволил  себе
подмигнуть Сантанхелю, - и не  будем  называть  себя.  Постараемся  избежать
огласки.
   - Если вы напортачите, я выгоню вас со службы, - предупредил алькальд.
   - Значит, я того заслужил, - рассмеялся дон Ксавьер, который  все  больше
нравился Сантанхелю.
   Вдвоем они сразу отправились к Колону, причем он предупредил коррехидора,
что тот вроде бы не знает, кто воры.
   - Я принес вам надежду, Кристобаль, - приветствовал его Сантанхель. - Это
коррехидор, который займется поисками вашей карты.
   - Даже если нам неизвестно, кто ее украл?
   - Поиски, я думаю, и выведут нас на воров, - уверенно заявил  коррехидор.
- Положитесь на нас, сеньор. Мы знаем Кордову лучше, чем вы.
   - Вы сотворите чудо, если вам удастся отыскать карту.
   - Попробуем сделать это с вашей помощью. Как  нам  узнать,  что  карта  -
ваша, если мы ее найдем?
   - Вместе с ней у меня украли письмо, адресованное на мое имя, с  подписью
Тосканелли и его печатью: орел  с  распростертыми  крыльями  под  герцогской
короной. Те же печать и подпись имеются на карте.
   - Это все, что мне нужно.  Надеюсь  вскорости  вновь  увидеться  с  вами.
Отдыхайте с миром, сеньор. - И он вышел из комнаты.
   - Самоуверенный господин, - заметил  Колон.  -  И  очень  уж  легко  дает
обещания.
   Пожалуй, он недооценил коррехидора, который прямиком направился в  "Фонда
дель Леон".
   Кисада, хозяин гостиницы, встретил его с должным почтением.
   - Храни вас Бог, ваша милость.
   - И тебе желаю того же, Кисада. У тебя есть свободные комнаты?
   - Слава Господу, нет. Когда их величества в Кордове, моя гостиница всегда
забита до отказа.
   Дон Ксавьер покрутил длинный ус.
   - Жаль, жаль. А никто из постояльцев не собирается уезжать?
   - Уезжают. Завтра. Освобождается моя лучшая комната на втором этаже.
   - Это точно? И кто уезжает?
   - Два господина, венецианцы. Они приказали подать мулов к восьми утра.
   - Мулов? - усмехнулся коррехидор. - Они собираются ехать верхом до  самой
Венеции?
   - Нет, нет, ваша милость. Только до Малаги, а там пересесть на корабль.
   - Конечно, конечно, -  коррехидор  рассмеялся.  -  Возможно,  их  комната
подойдет. Вечером я дам вам знать.
   Узнав все, что требовалось, коррехидор покинул  гостиницу.  И  в  тот  же
вечер он пришел к алькальду, у которого застал Сантанхеля.
   Казначей вернулся из Алькасара получасом ранее в глубокой  озабоченности.
Он  присутствовал   при   докладе   комиссии   их   величествам.   Талавера,
сопровождаемый Десой, Фонсекой и Мальдонадо, разнес предложение Колона в пух
и прах.
   - Эта мечта бесчестного авантюриста, который не  остановился  даже  перед
тем, чтобы безо всяких на то оснований заявить о поддержке его бредовых идей
знаменитейшим математиком, - заключил Талавера.
   Лицо королевы разочарованно вытянулось. Король же  воспринял  доклад  как
должное. Похоже, он и не ожидал услышать ничего иного.
   - Ваше заключение  пришлось  весьма  кстати,  -  благосклонно  кивнул  он
Талавере. - Вот-вот падет Гранада, и мы должны сосредоточить  свое  внимание
на  серьезных  проектах,  а  не  рассматривать  безосновательные  грезы.   -
Улыбаясь, он повернулся к королеве. - Как вы знаете, я с  самого  начала  не
одобрял этого энтузиазма, с которым вы восприняли выдумки этого  ловкача.  Я
даже опасался, что он злоупотребит вашей доверчивостью.
   Королева чуть зарделась. Она не терпела упреков.
   - Если я  и  рисковала  моей  доверчивостью,  то  сознательно.  Я  считаю
необходимым использовать любую возможность  для  приумножения  могущества  и
славы королевства Кастильского, во  главе  которого  соблаговолил  поставить
меня Господь Бог.
   - Смею заметить, мадам, что я не  менее  ответственно  отношусь  к  своим
обязанностям перед Испанией. Возможно, я излишне осторожен, но  осторожность
эта во благо испанцам и испанской казне.
   - Я в этом не сомневаюсь, - ответила  королева.  -  Но  сверхосторожность
может помешать развитию страны. - Она посмотрела на Талаверу, - Ваш  доклад,
господин мой епископ, должно рассматривать как решение комиссии?
   - Это наше общее решение, ваше величество, - поклонился Талавера.
   - Позвольте вам возразить, - вмешался Сантанхель. - Я, к примеру,  с  ним
не согласен.
   Король Фердинанд добродушно рассмеялся.
   - Но ты же не космограф, Сантанхель.
   - Не космограф, но юрист, ваше величество, и достаточно опытный, чтобы не
путать аргументы за и против.
   - В этом я полностью согласна  с  вами,  дон  Луис,  -  королева  кивнула
казначею и вновь повернулась к Талавере. - Почему вы решили, что кража карты
- чистой воды выдумка?
   - Позвольте мне напомнить вашему величеству, что само существование  этой
карты подтверждается только словом Колона.
   - А то, что Колон лгал, подтверждается только  вашим  словом,  -  отрезал
Сантанхель. - Да, Колон не смог представить доказательства  своих  расчетов,
но это не есть доказательство того, что он лгал нам.
   -  Само  по  себе  -  нет,  -  признал  Талавера.  -  Но  в   сложившихся
обстоятельствах очень существенно, что карты этой никто не видел. О краже он
упомянул, лишь когда от него потребовали представить карту.  Весьма  удачный
ход для мошенника, который добился созыва столь представитель ной  комиссии,
козыряя тем, что карта у него есть.
   Королева нетерпеливо махнула рукой.
   - Но с какой стати козырять  ему  несуществующей  картой,  если  в  конце
концов все обязательно бы открылось?
   - Для того чтобы получить возможность изложить свои доводы, которые могли
сбить нас с толку и толкнуть на ложный путь.
   - Чересчур сложно. И не убедительно, - стояла на своем королева,  защищая
скорее себя, а не Колона. - Доверчивой оказалась не только я. Доводы  Колона
убедили и фрея  Диего.  Неужели  они  потеряли  свою  убедительность  только
потому, что он не смог представить карту?
   - Моя вера в его расчеты, - ответствовал Деса, - базировалась на  вере  в
самого Колона и, естественно, на том, что его поддержал Тосканелли. Именно я
поднял вопрос о флорентийской карте, когда стало ясно, что аргументы  Колона
не представляются достаточно убедительными членам комиссии. И признаюсь, что
у меня возникли серьезные сомнения в правдивости его утверждения о краже.
   Сантанхель попытался развеять впечатление, которое произвели слова Десы.
   - А вот у меня не возникло ни малейших сомнений.  Я  узнаю  благородство,
когда вижу его, а Колон слишком благороден, чтобы опускаться до лжи.
   Король Фердинанд вновь рассмеялся.
   - Если я немного разбираюсь в людях, такого благородства не  найти  ни  в
ком. Ты говоришь от сердца, Сантанхель, о не от разума.
   - Таково мое мнение, ваше величество,  и  я  еще  надеюсь  доказать  свою
правоту.
   - Доверчивость, вижу, уживается у тебя с оптимизмом, - ответил король.  -
Ну что ж, одно другому не помеха. - Он повернулся к королеве:
   - Наверное, вы согласитесь, мадам, что нам следует заняться более важными
делами и не возвращаться к этому вопросу, пока дон Луис не докажет нам,  что
Колон не обманщик?
   Королева неохотно кивнула,  и  улыбка,  дарованная  Сантанхелю,  показала
тому, что искорка надежды, все же остается.
   Поэтому,  несмотря  на  поздний  час,  он  и  пошел  к  алькальду,  чтобы
убедиться, что розыски начаты. Там и застал его коррехидор.
   - Мы уже начали расследование, - доложил дон Ксавьер. - Венецианцы  утром
отправляются в Малагу, чтобы сесть там на корабль.  Мулов  они  заказали  на
восемь утра. Вы  согласитесь  со  мной,  дон  Мигель,  их  отъезд  -  прямое
свидетельство того, что порученное им задание выполнено.  То  есть  карта  и
письмо у них.
   Алькальд сухо кивнул. Сантанхель же встрепенулся.
   - Но почему вы не приняли никаких мер, придя к такому выводу? Этих  людей
нельзя отпускать из Кордовы!
   - Напротив, пусть уезжают, - усмехнулся коррехидор. - У нас  нет  приказа
на их задержание, и едва ли мы его получим.
   -  Разумеется,  не  получите,  -  заверил  его  алькальд.  -  Лучше   мне
провалиться в ад, чем подписать приказ на арест сотрудника  посольства  безо
всяких доказательств его вины.
   - А что же нам делать? - растерянно спросил дон Луис.
   - Мы не можем помешать их отъезду, - коррехидор продолжал  усмехаться,  -
но в наших силах воспрепятствовать их прибытию  в  Малагу.  Тамошние  дороги
пользуются  дурной  славой.  Полным-полно  разбойников,  знаете  ли.   Наших
альгасилов не хватает для поддержания порядка. Так что едва  ли  государство
будет нести ответственность за ограбление двух иностранцев, не так  ли,  дон
Мигель? И у нас не возникнет никаких трений с посольством Венеции.
   Облегчение Сантанхеля выразилось добродушным смехом.
   - У меня возникают подозрения, что должность  коррехидора  Кордовы  может
приносить немалую прибыль.

Глава 20

ЦЫГАНЕ

   Толпа, запрудившая в то субботнее утро в самом начале июня улицы  Кордовы
и дорогу, ведущую на юго-восток, задержала отъезд венецианцев. Ибо в  те  же
часы владыки Испании,  сопровождаемые  отборными  войсками,  отправлялись  в
Вегу, чтобы лично руководить решающим штурмом Гранады.
   Жители Кордовы с восторгом  провожали  уходящих  в  бой.  Трубили  трубы,
развевались стяги и  хоругви,  их  величества  возглавляли  длинную  колонну
рыцарей. Король - в сверкающей броне, и даже королева - в стальном  панцире,
украшенном арабесками.
   За рыцарской фалангой следовала кавалькада  придворных  дам  на  мулах  с
дорогими  седлами,  далее  -   придворные,   священнослужители   и   миряне,
королевские  слуги,  грумы,  сокольничьи.  За   двором   двигались   войска,
кавалерия, копейщики, марширующие по четыре в ряд, с десятифутовыми пиками в
руках, арбалетчики,  швейцарские  наемники  в  коротких  кожаных  куртках  с
панцирем, прикрывающим только грудь, ибо они утверждали, что враг никогда не
видит  их  со  спины.  Замыкали  колонну  обозные  повозки  с  провиантом  и
снаряжением, осадные орудия.
   В пыли,  под  жарким  солнцем  армия  выползла  из  Алькасара,  пересекла
Гвадалквивир по Мавританскому мосту и взяла курс на Гранаду.
   А вслед за ней Рокка и Галлино через тот же мост  отправились  в  Малагу.
Вместе с ними, чуть впереди, ехал погонщик  мулов,  у  которого  они  наняли
животных. Двигались они не спеша, под мелодичное позвякивание  колокольчиков
на шее мулов.
   На другом берегу  реки  под  раскидистым  деревом  расположилась  корчма.
Полдюжины мужчин о чем-то оживленно болтали, с  полными  кружками  в  руках.
Своих мулов они привязали к железным  кольцам  в  заборе.  Худые,  поджарые,
небрежно одетые мужчины чем-то напоминали степных волков.
   - Цыгане, - презрительно процедил погонщик мулов, когда он  и  венецианцы
проезжали мимо.
   Скоро они миновали окраину, где толпа нищих, выставлявших  на  показ  все
свои раны и увечья, взывала к их милосердию, понапрасну рассчитывая получить
хоть одну мелкую монету. Милей дальше они услышали  позади  топот  копыт,  и
погонщик мулов предложил венецианцам отъехать на обочину,  чтобы  пропустить
приближающуюся кавалькаду. В промчавшихся  всадниках  он  узнал  цыган,  что
недавно пили вино у моста, и долго честил их, пока  не  осела  поднятая  ими
пыль.
   - Пусть дьявол сломает их грязные шеи, - пожелал он  цыганам,  перед  тем
как снова тронуться в путь.
   Так же неспешно они поднялись  на  холм,  за  гребнем  которого  скрылись
цыгане, придержали мулов, чтобы те могли отдышаться.
   Внизу текла речка, справа зеленел  лес,  в  который  ныряла  серая  лента
дороги, слева тянулись виноградники, за ними начинались зеленые пастбища под
синим безоблачным небом. Они двинулись  вниз  и  уже  достигли  леса,  когда
раздался  громкий  крик  и  из-за  сени  деревьев  возникли  три   всадника,
заступивших  им  путь.  То  были  все  те  же  цыгане,  и  их  предводитель,
долговязый, тощий, в широкополой  шляпе  и  с  черной  тряпкой,  закрывавшей
пол-лица, на полкорпуса опережал своих спутников.
   Хриплым  голосом  он  приказал  путешественникам  остановиться,  хотя  те
замерли на месте, едва увидев незнакомцев.
   - Господи Боже, защити нас! - заверещал погонщик мулов.
   Но Галлино и Рокка были не из тех, кто легко впадает в панику, и спросили
в ответ, что тому угодно.
   Предводитель расхохотался.
   - Ваши пожитки, благородные господа. Спешивайтесь, да поживее.
   Шум за спиной заставил  Галлино  обернуться.  Еще  трое  цыган  появились
сзади, отрезая путь к отступлению.
   Рокка выругался. Галлино не стал попусту  сотрясать  воздух,  он  обнажил
меч.
   - Вперед, Рокка! Изрубим их на куски!
   Шпоры вонзились в бока  мулов,  обезумевшие  животные  рванулись  вперед,
венецианцы привстали на стременах, занеся мечи для удара.
   Но предводитель ускользнул от меча Галлино, а сам толстой палкой изо всей
силы  ударил  венецианца  по  голове.  Легкая  бархатная  шапочка  оказалась
ненадежным шлемом. Удар выбил Галлино из седла, и,  бездыханный  он  упал  в
дорожную пыль.
   Рокке повезло ничуть не больше. Цыган,  на  которого  он  напал,  перешиб
такой же длинной палкой передние ноги мула. Животное рухнуло  на  колени,  а
Рокка по инерции полетел вперед, стукнувшись головой о землю.
   В себя он пришел в прохладе  леса,  на  мшистом  берегу  ручейка.  Открыв
глаза, увидел привязанного к дереву погонщика мулов, затем  -  Галлино,  без
чувств  лежащего  рядом  с  ним.  Их  окружали  смуглые,  суровые  лица.  Он
почувствовал, что руки шарят по его телу. Попытка подняться не удалась,  ибо
грабители связали ему руки и ноги. Камзол с него  сняли.  Грубый  голос  над
ухом известил предводителя, что денежного пояса нет.
   - С этим все ясно, - ответил тот. - Займитесь другим.
   Грабитель оставил Рокку, который  перевернулся  на  бок  и  в  бессильной
ярости сверлил взглядом предводителя цыган. Тот же уже вывернул все  карманы
камзола и теперь  ощупывал  материю.  Вскоре  он  нашел  утолщение,  вспорол
подкладку и вытащил спрятанный между ней и бархатом тонкий клеенчатый мешок.
Отбросил  камзол,  раскрыл  мешок  и  достал  карту  и  письмо   Тосканелли.
Внимательно осмотрел их и убрал  обратно  в  мешок.  Мешок  положил  в  свой
карман, ногой подкинул камзол  поближе  к  Рокке,  посмотрел  на  грабителя,
обыскивающего Галлино.
   - Оставь его. Пусть лежит.  -  Он  покачался  на  каблуках.  -  Мы  можем
трогаться.
   К Рокке вернулся дар речи.
   - Подождите! - воскликнул он.  -  Подождите!  Возьмите  наши  деньги.  Но
бумаги в этом мешке не представляют для вас никакого интереса.  Оставьте  их
мне.
   Бандит усмехнулся.
   - Значит, не представляют? Тогда  почему  же  ты  прятал  их?  Зашивал  в
камзол? Я найду ученого книгочея, и мне скажут, сколько они  стоят.  А  пока
они останутся у меня.
   Рокке удалось сесть, голова у него раскалывалась на части.
   - Если за них кто и заплатит, так это я.
   - И сколько ты заплатишь?
   - Десять тысяч мараведи, - последовал незамедлительный ответ.
   - Значит, они стоят по меньшей мере сто тысяч, - рассмеялся предводитель.
- Спасибо, что сказал мне. А покупателя я найду сам.
   - С этими поисками вы угодите в петлю. Послушайте меня. Вы получите  ваши
сто тысяч.
   Предводитель вновь расхохотался.
   - И где же ты их возьмешь?
   - В Кордове. Приходите ко мне завтра и...
   - И ты накинешь мне на шею ту самую петлю, о которой только что упоминал.
Святой Яго! Ищи простачков в другом месте.
   - Послушайте...
   - Ты и так наговорил достаточно.
   К тому времени Галлино не только очнулся, но  и  сумел  достаточно  точно
оценить ситуацию.
   - Одну  минутку,  мой  друг!  Одну  минутку!  -  Он  замолчал,  перемогая
нахлынувшую волну боли. - От вас не убудет, если вы выслушаете меня. Отдайте
моему приятелю этот мешочек со всем содержимым и отпустите его в Кордову  за
деньгами. А я останусь у вас заложником, пока он не заплатит.
   Бандит лишь смеялся.
   - Я знаю, к чему это приводит. - Он покачал головой. - Мне хватит и того,
что у меня есть.
   Он уже двинулся с места, но вопли Рокки вновь остановили его.
   - Вор! Негодяй! Тебя за это повесят! Отдай  документы,  и  мы  разойдемся
мирно. Иначе, клянусь Богом...
   - Тихо! Чего разорался! Есть у нас толковая  поговорка:  мертвые  молчат.
Помни об этом и не серди меня, а не то вам живо свернут шеи.
   И он зашагал прочь, на ходу отдавая приказы. В манерах его  чувствовалась
военная выправка, и слушались его беспрекословно. Кто-то  из  цыган  отвязал
мулов и увел их к дороге, другие развязали погонщика.
   Предводитель на минуту задержался перед ним.
   - Освободишь своих господ, когда мы уйдем. До Кордовы доберетесь  пешком.
Мулов мы  заберем  с  собой.  Ты  сможешь  забрать  их  в  корчме  Ламего  у
Мавританского моста. - Он поклонился венецианцам, махнул широкополой шляпой.
- Оставайтесь с миром, господа мои.
   - Иди ты к дьяволу, - сквозь зубы процедил Рокка.
   В прескверном  настроении,  с  гудящими  головами,  агенты  Совета  трех,
сопровождаемые погонщиком мулов, вышли из  леса.  Им  не  оставалось  ничего
другого, как возвращаться в Кордову на своих двоих.
   Солнце уже скатилось к горизонту, когда они  добрались  до  Мавританского
моста. У корчмы погонщик мулов предложил венецианцам  передохнуть,  пока  он
справится о мулах. Венецианцы, уставшие, покрытые пылью, с саднящими ногами,
воспользовались привалом, чтобы утолить жажду. Они вошли в просторный зал, и
Рокка,  плюхнувшись  на  деревянную  скамью,  громким  раздраженным  голосом
потребовал вина.
   Корчмарь с подозрением оглядел их рваную одежду, окровавленную повязку на
голове Галлино. И  обслужил  их  лишь  потому,  что  хорошо  знал  Гавилана,
погонщика мулов.
   Венецианцы жадно пили терпкое вино, не отставал от них и  погонщик.  Лишь
как следует утолив жажду, он справился о мулах.
   - Их привели три часа назад, - ответил Гамего. - Я понял,  что  это  твои
мулы, и отправил на пастбище за корчмой. - И он поинтересовался:
   - Что случилось?