ризнать ее права на наследство Шандора. Он
станет хозяином поместья Артенак. В самом  деле,  это  было  бы  достойным
завершением его омерзительной жизни!
   Но удалось ли довести до конца этот гнусный план? Очевидно,  нет.  Если
бы брак состоялся, Саркани поспешил бы использовать его в своих  корыстных
целях.
   Как горько упрекал себя теперь доктор Антекирт! Разве  не  он  виновник
этого пагубного сцепления  обстоятельств?  Сначала  он  отказал  в  помощи
Петеру, потом предоставил полную свободу действий  Саркани,  тогда  как  в
Катаро мог бы совершенно обезвредить этого негодяя, и, наконец, не  вернул
госпоже Батори сына, вырванного им из  когтей  смерти!  Сколько  несчастий
удалось бы избежать, если бы Петер  находился  подле  своей  матери  в  ту
минуту, когда письмо госпожи Торонталь  было  получено  в  доме  на  улице
Маринелла! Зная, что Сава дочь графа Шандора, Петер сумел бы спасти ее  от
Саркани и Торонталя!
   Что сталось с Савой Шандор? Конечно, она была во власти Саркани! Но где
он прятал ее? Как вырвать девушку из рук похитителя?  А  между  тем  через
несколько недель дочери графа Шандора  исполнится  восемнадцать  лет,  она
станет  совершеннолетней,  что  даст  ей  право  на  получение  отцовского
наследства. Саркани пойдет на что угодно, лишь бы принудить ее к  браку  с
ним, хотя этот брак и внушает девушке отвращение.
   Эти мысли мгновенно пронеслись в голове доктора Антекирта.  Обратившись
к прошлому, он понял, какие  упреки,  правда  не  заслуженные,  могли  ему
бросить вдова и сын Иштвана Батори! И, однако, если бы все  обстояло  так,
как он предполагал, разве имел право граф Шандор допустить женитьбу Петера
на девушке, которая была для всех, да и для него  самого  дочерью  банкира
Торонталя?
   А теперь надо было во что бы то ни стало разыскать Саву, воспоминание о
которой все эти годы жило в сердце доктора Антекирта. Ведь это в ее  честь
он окрестил свою шхуну "Саварена", присоединив имя дочери  к  имени  жены,
графини Рены, подобно тому, как паровую яхту назвал именем рыбака Феррато!
Нельзя было терять ни одного дня.
   Госпожа Батори уже находилась в Ратуше,  когда  доктор  молча  вернулся
туда в сопровождении Петера, который то и дело переходил от бурной радости
к глубокому отчаянию.
   Сильно  ослабевшая  после   испытанного   потрясения,   ко   совершенно
исцеленная, госпожа Батори сидела у себя в комнате, когда доктор  и  Петер
вошли к ней.
   Мария, побоявшись оказаться лишней, вышла в большой зал Ратуши.
   Доктор подошел к вдове, опираясь на плечо Петера.
   - Госпожа Батори, - произнес он, - я уже  давно  питаю  к  вашему  сыну
отцовские чувства, но отныне я сделаю все возможное, чтобы  он  стал  моим
настоящим сыном, женившись на Саве... моей дочери...
   - На вашей дочери?! - воскликнула госпожа Батори.
   - Да, я граф Матиас Шандор!
   Госпожа Батори привстала с кресла, протянула вперед руки  и  непременно
упала бы, если бы сын не поддержал ее. Она не в силах  была  говорить,  но
зато могла слушать, Петер в нескольких словах рассказал ей то, чего она не
знала;  объяснил,  каким  образом  Матиас  Шандор  был  спасен   благодаря
самоотверженности рыбака Андреа Феррато, почему граф целых пятнадцать  лет
считался умершим и каким образом появился  в  Рагузе  под  именем  доктора
Антекирта. Юноша открыл ей  также,  что  триестских  заговорщиков  предали
Саркани и Силас Торонталь, сообщил о подлости Карпены, погубившего  Андреа
Феррато  и  Иштвана  Батори,  и  о  том,  как  доктор  спас  его,  Петера,
погребенного заживо на кладбище в Рагузе, чтобы сделать борцом  за  правое
дело. Он добавил в заключение, что двое негодяев - банкир Силас  Торонталь
и испанец Карпена - уже находятся в их власти и недостает только  третьего
- Саркани, намеревающегося жениться на Саве Шандор!
   Целый час беседовали доктор, госпожа Батори и ее  сын,  которых  должны
были вскоре соединить еще более тесные узы,  подробно  обсуждая  все,  что
касалось несчастной молодой девушки. Саркани не  отступит  ни  перед  чем,
лишь бы принудить Саву к браку,  который  должен  принести  ему  состояние
графа Шандора. Этот вопрос  особенно  беспокоил  трех  друзей.  Правда,  в
прошлом все усилия негодяя ни к чему не привели, но что ее ждет впереди  -
страшно подумать. Итак, надо поскорее разыскать Саву, хотя  бы  для  этого
пришлось перевернуть небо и землю!
   Прежде всего решили, что  ни  один  человек,  кроме  госпожи  Батори  и
Петера,  не  должен  знать  о  том,  кто  скрывается  под  именем  доктора
Антекирта. Открыть тайну - значило бы признать, что Сава является  дочерью
графа Матиаса Шандора, а в интересах дела следовало пока молчать об этом.
   - Но где же Сава?.. Где искать ее?.. У кого узнать, где она скрывается?
- с беспокойством спрашивала госпожа Батори.
   - Мы это узнаем, - ответил Петер, отчаяние  которого  сменилось  бурным
приливом энергии.
   - Да, узнаем! - отозвался доктор. - Допустим даже, что Силасу Торонталю
неизвестно, куда скрылся Саркани, но он должен знать, где  негодяй  прячет
мою дочь...
   - Ну, а если он это знает, мы заставим его сказать! - воскликнул Петер.
   - Да!.. Заставим! - повторил доктор.
   - Сию минуту!
   - Да! Сию минуту!
   Доктор Антекирт, госпожа Батори и Петер не могли  дольше  оставаться  в
неизвестности.
   Тотчас же был вызван Луиджи,  находившийся  в  большом  зале  вместе  с
Марией, Пескадом и Матифу. Он  получил  приказ  отправиться  с  Матифу  за
Силасом Торонталем и немедленно привести его из крепости.
   Через четверть часа банкир покинул камеру, в которую  был  заключен,  и
пошел по главной улице Артенака вслед за Матифу, крепко державшим  его  за
руку. По дороге Торонталь спросил Луиджи, куда его ведут,  но  не  получил
ответа. Беспокойство Торонталя все возрастало, ведь он  даже  не  знал,  в
чьей власти находился все это время.
   Все трое вошли в зал, впереди - Луиджи, за ним - Торонталь и Матифу, не
выпускавший руки банкира. Прежде всего пленник  увидел  Пескада,  так  как
госпожа Батори с сыном отошли в сторону. Неожиданно перед  банкиром  вырос
доктор Антекирт, с  которым  он  напрасно  пытался  встретиться  во  время
остановки яхты "Саварена" в Рагузе.
   - Это вы!.. Вы! - воскликнул Торонталь, затем, с трудом овладев  собой,
добавил: - Так это доктор Антекирт захватил меня на территории  Франции!..
Это он держит меня в плену! Зачем, по какому праву?
   - Чтобы совершить правосудие! - ответил доктор.
   - Что я вам сделал? -  спросил  банкир,  которого  присутствие  доктора
несколько ободрило. - Скажите, что я вам сделал?
   - Мне?.. Вы сейчас узнаете, - проговорил доктор. - Но вспомните прежде,
сколько зла вы причинили этой несчастной женщине...
   - Госпожа Батори! - вскрикнул банкир, отступая перед подошедшей к  нему
вдовой.
   - А также ее сыну! - прибавил доктор.
   - Петер!.. Петер Батори! - пробормотал Силас Торонталь.
   И он, наверно, упал бы, если бы Матифу не поддержал его  своей  могучей
рукой.
   Итак, Петер Батори, которого он считал мертвым,  Петер,  тело  которого
провезли на  катафалке  мимо  особняка  банкира,  Петер,  похороненный  на
кладбище в Рагузе, предстал перед ним  как  выходец  из  загробного  мира!
Неожиданное появление этого человека повергло в ужас Силаса Торонталя.  Он
понял, что ему не избегнуть кары за свои преступления, и почувствовал, что
погиб.
   - Где Сава? - неожиданно спросил доктор.
   - Моя дочь?..
   - Сава не ваша дочь!.. Сава дочь графа Матиаса Шандора, которого  вы  с
Саркани послали на смерть, подло предав его самого и двух его соратников -
Иштвана Батори и Ладислава Затмара!
   Выслушав это гневное обвинение, банкир  совершенно  пал  духом.  Доктор
Антекирт знает, что Сава не дочь банкира, что ее отец граф Матиас  Шандор!
Ему известно, как и кем выданы заговорщики из Триеста! Все  отвратительное
прошлое Силаса Торонталя восстало против него.
   - Где Сава? - повторил доктор, едва сдерживая себя. - Где Сава, которую
Саркани, ваш преступный сообщник, похитил пятнадцать лет  назад  из  замка
Артенак?.. Где Сава? Ведь негодяй спрятал ее, он хочет вырвать  у  девушки
согласие на брак с ним, хоть этот  брак  и  внушает  ей  отвращение!..  Вы
знаете, где она сейчас, вы должны это знать!.. В последний  раз  спрашиваю
вас, где Сава?
   Вид доктора был страшен, в его голосе звучала угроза, и  все  же  Силас
Торонталь не ответил. Он понимал, что его будут щадить до  тех  пор,  пока
никому не известно, где находится молодая девушка. Он чувствовал, что  эта
тайна служит ему защитой.
   - Слушайте же, - продолжал доктор, которому с трудом удалось взять себя
в руки, - слушайте меня хорошенько, Торонталь!  Быть  может,  вы  считаете
себя обязанным щадить сообщника! Боитесь заговорить,  чтобы  не  повредить
ему! Так знайте же, что, разорив вас, Саркани решил вас убить, как некогда
Петера Батори в Рагузе! Негодяй хотел обеспечить этим ваше молчание!.. Да,
он собирался убить вас в ту минуту,  когда  мои  агенты  схватили  вас  на
дороге в  Ниццу!..  Неужели  вы  и  теперь  будете  упорствовать  в  своем
молчании?
   Но Силас Торонталь не отвечал, цепляясь за мысль, что молчать для  него
- спасение.
   - Где Сава?.. Где Сава?.. - твердил доктор, уже не владея собой.
   - Не знаю!.. Не знаю!.. - отвечал Силас Торонталь, твердо решив хранить
тайну.
   Вдруг он вскрикнул и, корчась от боли, попытался оттолкнуть Матифу,  но
это ему не удалось.
   - Пощадите!.. Пощадите!.. - завопил он.
   Дело в том, что Матифу, быть может сам того не сознавая, крепко  сдавил
его руку.
   - Пощадите! - повторил банкир.
   - Будете вы отвечать или нет?
   - Да... да!.. Сава... Сава... - пролепетал, запинаясь, Силас Торонталь.
- Сава в Тетуане... в доме Намир... наперсницы и шпионки Саркани...
   Матифу выпустил руку Торонталя, которая повисла, как плеть.
   - Уведите пленника! - приказал доктор. - Мы узнали все, что хотели!
   И Луиджи тотчас же вывел  Силаса  Торонталя  из  Ратуши  и  препроводил
обратно в крепость.
   Сава в Тетуане! Так, значит, около двух  месяцев  назад,  когда  доктор
Антекирт и Петер Батори были в Сеуте, где они подготовляли побег  испанца,
всего несколько миль отделяли их  от  дома,  где  марокканка  держала  под
замком молодую девушку!
   - Сегодня же ночью, Петер,  мы  едем  в  Тетуан!  -  решительно  заявил
доктор.
   В те времена не было прямой железнодорожной связи с Тунисом и  Марокко.
Поэтому, чтобы поскорее добраться до Тетуана, лучше всего  было  сесть  на
один из быстроходных "электро", входивших в состав флотилии Антекирты.
   Еще до полуночи "Электро-2" снялся с якоря и  стремительно  понесся  по
заливу Большой Сирт.
   На борту корабля находились только  доктор,  Петер,  Луиджи,  Пескад  и
Матифу (из них Саркани знал в лицо только Петера). По  прибытии  в  Тетуан
друзья решат, что предпринять: надо ли будет пустить в  ход  хитрость  или
прибегнуть к силе. Все будет зависеть от обстоятельств: где  именно  живет
Саркани в этом городе с исключительно туземным населением,  водворился  ли
он в доме Намир и есть ли у него  еще  сообщники.  Но  прежде  всего  надо
добраться до Тетуана.
   От залива Большой Сирт до марокканской границы насчитывается две тысячи
пятьсот километров, что составляет около тысячи трехсот пятидесяти морских
миль. При всей своей быстроходности "Электро-2" делал  не  более  двадцати
семи миль в час. Но ведь далеко не все поезда  достигают  такой  скорости!
Итак, это длинное стальное веретено, не страшившееся ни ветра, ни волн, ни
бури на море, могло в двое суток добраться до места назначения.
   На следующий день до рассвета "Электро-2"  уже  обогнул  мыс  Бон.  Еще
несколько часов плавания, и судно, миновав Тунисский  залив,  потеряло  из
виду Бизерту. Порты Каль  и  Бон,  мыс  Дю-Фер,  скалы  которого  содержат
столько металла, что, как говорят, вызывают  отклонение  стрелки  компаса,
берега  Алжира,  залив  Стора,  города  Бужи,  Деллис,   Алжир,   Шершель,
Мостаганем,   Оран,   Немур,   горный   хребет   Эр-Риф,   порт   Мелилья,
принадлежащий,  как  и  Сеута,  испанцам,  мыс  Трес-Форкас,  за   которым
береговая линия делает плавный изгиб и заканчивается мысом  Кабо-Негро,  -
вся   эта   панорама   африканского   побережья   прошла   перед   глазами
путешественников двадцатого и двадцать первого ноября.  За  это  время  не
было никаких событий, никаких приключений. Никогда еще машина,  приводимая
в движение электрическим током, не сообщала судну такой скорости. Если  бы
"Электро-2" был замечен с одного из наблюдательных постов,  когда  он  шел
вдоль берега, пересекал залив или огибал мыс, его, наверно, приняли бы  за
корабль-призрак или за гигантского кита, которого не  догнать  в  море  ни
одному пароходу.
   Около восьми часов вечера доктор  Антекирт,  Петер,  Луиджи,  Пескад  и
Матифу сошли на берег возле устья маленькой речки, где только что  бросило
якорь их быстроходное судно. Шагах в ста  стоял  небольшой  караван-сарай,
где им удалось раздобыть мулов и нанять проводника-араба, который обязался
довести их до Тетуана, находящегося  в  четырех  милях  от  берега.  Цену,
запрошенную арабом, дали не торгуясь, и маленький отряд тут же тронулся  в
путь.
   В этой части страны европейцам  не  приходится  опасаться  ни  оседлого
населения,  ни  даже  кочевников.  Жителей  здесь  мало,  земля  почти  не
обрабатывается. Дорога проходит по равнине, усеянной  чахлыми  кустами,  и
проложена она вьючными животными, а не рукою человека. По левую сторону от
нее вьется речка, и с ее илистых  берегов  доносится  кваканье  лягушек  и
стрекотание кузнечиков. Изредка попадаются рыбачьи лодки, которые стоят на
якоре или лежат на берегу.  По  правую  сторону  тянутся  плешивые  холмы,
постепенно переходящие к югу в горный массив.
   Ночь стояла великолепная. Все кругом было залито лунным  светом.  Гладь
реки ослепительно сверкала. На севере выступали призрачные очертания  гор.
Вдалеке в стлавшемся по земле тумане белел Тетуан.
   Проводник-араб  быстро  вел  маленький  отряд.  Два-три  раза  пришлось
остановиться перед сторожевым постом, из окошка которого,  не  освещенного
луной, лился желтоватый свет. Обычно из домика выходили двое марокканцев с
тусклым фонарем в руках и вступали в разговор с проводником.  Затем  после
краткого обмена приветствиями путешественники снова пускались в путь.
   Доктор и его друзья молчали. Углубившись в свои мысли, они не  обращали
внимания на мулов, и животные, привыкшие к этой неровной каменистой дороге
с выступавшими на ее поверхности  корнями,  уверенно  шли  вперед.  Однако
самый выносливый из мулов иногда отставал от каравана. И,  право,  его  не
стоило ругать, - ведь на нем ехал Матифу.
   Это дало повод Пескаду сострить:
   - Уж лучше бы мул ехал на Матифу, чем Матифу на муле!
   Около  половины  десятого  проводник   остановился   перед   увенчанной
башенками белой зубчатой стеной, защищавшей Тетуан от нападений.  В  стене
виднелась низенькая дверь, украшенная арабесками в марокканском стиле.  Из
бойниц  выглядывали  дула  пушек,  похожие  на  длинных  кайманов,  лениво
дремлющих при свете луны.
   Дверь  была  заперта.  Пришлось  вступить  в  переговоры  со   стражей,
подкрепив свои доводы горстью монет; после  этого  дверь  распахнулась,  и
путники углубились в лабиринт узких, извилистых уличек, местами перекрытых
сводами; порой им преграждала путь  дверь  с  железной  решеткой,  которую
открывали все тем же способом.
   Через четверть часа доктор и его спутники добрались до единственного  в
городе постоялого двора, называемого на местном наречии  "фонда",  который
содержала немолодая еврейка, пользовавшаяся услугами некрасивой одноглазой
девицы.
   Отсутствие удобств в этой "фонде", убогие комнатушки  которой  выходили
во внутренний двор, объяснялось тем, что  европейцы  редко  заглядывают  в
Тетуан. В городе на несколько тысяч населения, преимущественно  туземного,
имеется только  один  представитель  европейских  государств  -  испанский
консул.
   Как ни хотелось доктору Антекирту узнать, где находится  дом  Намир,  и
поскорее отправиться туда, он не поддался искушению. Действовать следовало
с величайшей осторожностью. В тех условиях, в каких, вероятно,  находилась
Сава, похищение было делом рискованным. Друзья основательно  взвесили  все
доводы за и против. Быть  может,  представится  случай  выкупить  девушку?
Однако никто не должен был знать о  приезде  доктора  и  Петера,  особенно
Саркани, который, возможно, находится  в  городе.  Для  него  Сава  служит
залогом будущего богатства, и он будет крепко за нее держаться. К тому  же
наши путешественники находились в Марокко, а не в  культурном  европейском
государстве, где правосудие и полиция  могли  бы  вмешаться  в  дело.  Как
доказать в этой стране рабов, что Сава не является законной собственностью
марокканки? Как доказать, что она дочь графа  Шандора,  ведь  нет  никаких
документов, подтверждающих это, если не считать письма госпожи Торонталь и
устного признания банкира? Дома в арабских городах  так  неприступны,  так
строго охраняются! Проникнуть в них нелегко! Тут сам кади, пожалуй, ничего
не добьется, если они даже заручатся его содействием.
   Итак, было решено прежде  всего  установить  тщательное  наблюдение  за
домом Намир, но так, чтобы не возбуждать подозрений. С утра Пескад  пойдет
на разведку вместе с Луиджи, который за время своего пребывания на острове
Мальта,  где  можно  встретить   представителей   всех   стран,   научился
объясняться по-арабски. Они постараются выведать,  в  каком  квартале,  на
какой улице живет Намир, ведь здесь марокканку должны знать. А  там  будет
видно, что делать.
   В ожидании дальнейших событии "Электро-2" укрылся в одной из  маленьких
бухточек побережья, возле устья реки Тетуан,  откуда  По  первому  сигналу
должен выйти в море.
   Эта ночь на постоялом дворе показалась  бесконечной  доктору  и  Петеру
Батори. А если Пескад и Матифу когда-нибудь мечтали спать  на  кроватях  с
фаянсовой инкрустацией, то на этот раз их желание исполнилось.
   На другой день Луиджи и Пескад отправились прежде всего на базар,  куда
уже стекались со всех сторон горожане. Пескад знал  Намир,  которую  много
раз видел в Рагузе, когда она выслеживала кого-нибудь на улицах города  по
поручению Саркани. Возможно, он встретит ее здесь, беды в этом  не  будет,
так как Намир не знает его, и  Пескаду  останется  только  последовать  за
марокканкой.
   На главном базаре Тетуана теснятся лавчонки,  сараи,  навесы  и  низкие
грязные лачуги, разделенные узкими сырыми проходами.  Куски  разноцветного
холста, натянутые на веревках, защищают торговцев от палящих лучей солнца.
В полутемных лавках продают вышитые шелковые ткани, разноцветный позумент,
домашние туфли,  кошельки,  бурнусы,  посуду,  драгоценности  -  ожерелья,
браслеты и кольца, всевозможные изделия  из  меди  -  люстры,  курильницы,
фонари, - словом, все те предметы, которые можно  приобрести  в  магазинах
больших европейских городов.
   На базаре уже толпился народ.  Люди  спешили  воспользоваться  утренней
прохладой. Сновали взад и вперед мавританки,  закутанные  в  покрывала  до
самых глаз, еврейки с открытыми лицами, арабы, кабилы,  марокканцы,  можно
было также встретить и европейцев. Вот почему Луиджи Феррато и  Пескад  не
опасались привлечь к себе внимание.
   Целый час бродили друзья по базарной площади, надеясь встретить Намир в
этой пестрой толпе. Напрасно! Марокканка так и  не  показалась,  не  видно
было и Саркани.
   Тогда Луиджи решил расспросить полуголых мальчишек, которыми кишат  все
марокканские базары, причем разнообразные типы этих детей  свидетельствуют
о смешении всех африканских рас от горного хребта Эр-Риф до границ Сахары.
   Сначала никто не мог ответить на его вопросы. Наконец, юный  кабил  лет
двенадцати, с подвижным лицом парижского гамена,  заявил,  что  знает  дом
марокканки,  и  предложил  за  неск