Социал-демократической  Партии  Австрии,  Плеханов  сказал,  что
отдельная Украинская  Социал-демократическая  Партия в  России не нужна, что
она  должна  влиться   в   Российскую  Социал-демократическую  Партию.   Для
обоснования  своего  мнения,  Плеханов  привел лозунг  из  Коммунистического
Манифеста Маркса и Энгельса: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь"...
     В  сравнении  с "Кратким курсом" 1938  г., новая  История  КПСС уделяет
гораздо больше места национальному  вопросу. "Краткий курс", излагая историю
II  съезда РСДРП, только вскользь,  на  стр. 40-й, упоминает о дискуссиях на
этом  съезде по  национальному вопросу.  В Истории КПСС  национальный вопрос
более подробно излагается на страницах 56--53. То же относится и к диктатуре
пролетариата: в  Истории КПСС  эта проблема  изложена  более подробно, чем в
"Кратком курсе". Авторы Истории КПСС  заявляют,  что "принятая на  II съезде
программа была марксистской программой революционной пролетарской  партии, в
корне  отличной  от  программ  западноевропейских  партий.  Это  была  тогда
единственная в мире программа рабочей  партии, в которой сформулирована идея
диктатуры пролетариата" (стр. 59). Как указывает История КПСС, на II  съезде
РСДРП  Плеханов проявил колебания  в вопросе о диктатуре  пролетариата.  Эти
колебания состояли в  том, что "Плеханов растворял пролетариат в общей массе
трудящхся  и  не подчеркивал, что  рабочий класс может  и  должен объединить
вокруг  себя  всех  угнетенных капиталом". Отсутствовала  у  него и мысль  о
"руководстве  партии  классовой борьбой  пролетариата" (стр  55).  Из  этого
явствует,  что  Плеханов -- первый  пропагатор учения  Маркса  в  России, --
отстаивал традиционную точку  зрения марксизма  на "диктатуру  пролетариата"
как на состояние,  а  не  систему партийной диктатуры, которую  имел в  виду
Ленин.
     Некоторые противники Ленина в РСДРП сразу поняли опасность диктатуры, к
которой стремился Ленин. Например, меньшевик Мартынов писал в газете "Искра"
в  1905 г., что Ленин,  выдвигая лозунг диктатуры, "страстно желает попытать
счастья"  (с.  103).   Ленин  на  замечание   Мартынова   ответил,  что  это
"вульгарно-буржуазная точка зрения", так как "буржуа понимает под диктатурой
отмену  всех  свобод  и  гарантий демократии,  всяческий  произвол и  всякое
злоупотребление  властью  в интересах  личности диктатора" (В. И. Ленин, Две
тактики социал-демократии в демократической революции, Сочинения, 3 изд., т.
8, стр. 119).  К сожалению, "вульгарно-буржуазная точка зрения" на диктатуру
была  правильна: диктатура большевиков действительно привела  к отмене  всех
свобод, к произволу и злоупотреблению  властью в интересах диктаторов. Этому
помог  и сам  Ленин,  дав определение диктатуры как  власти, не ограниченной
никакими законами, опирающейся  в прямом  смысле  на физическое насилие. При
такой системе о "гарантиях демократии" вообще говорить не приходится.
     Авторы  нового  учебника  истории  КПСС   не  привели  мотивов  Ленина,
побудивших его  к защите партийной  диктатуры над трудящимися. Как известно,
диктатура, по  Ленину, необходима, так  как, по его мнению, рабочий класс не
способен  пойти  далее  защиты  своих   профессиональных   интересов,  далее
"тред-юнионизма".  Социалистическое   сознание   рабочему   классу  приносят
"профессиональные   революционеры".   Эти   профессиональные   революционеры
составляют ядро партии, призванной осуществлять "диктатуру пролетариата".
     Вполне  ясно выступает  в  новой Истории КПСС  субституирование партией
профессиональных революционеров-большевиков всего  рабочего  класса:  партия
профессиональных  революционеров,   присваивая   себе   название  "авангарда
пролетариата",  которому  якобы  дано ходом исторического процесса  выражать
интересы всех трудящихся, становится непререкаемым вождем и безапелляционным
судьей во всех делах, касающихся рабочих и крестьян. Гегемония  пролетариата
(т. е. -- партии большевиков) для крестьянства принимается Историей КПСС как
аксиома, и это подтверждается цитатой из речи Ленина на II съезде РСДРП: "Мы
в  будущем будем  считаться  с  фактом,  что  крестьянская  масса  привыкнет
смотреть на социал-демократию как на защитницу ее интересов" (стр. 57).
     История  КПСС подчеркивает  значение строгого  централизма, который был
положен   в   основу    устава   РСДРП   на   II   съезде,   "в   противовес
оппортунистическому  принципу  автономизма  и  федерализма"  (стр.  61).  На
проблемах   "диктатуры  пролетариата"   (фактически   --   диктатуры  партии
профессиональных  революционеров как  "авангарда пролетариата") авторы новой
Истории КПСС останавливаются подробнее, как и на вопросе о централистическом
построении  партии.  Повидимому составители Истории  КПСС сделали  это ввиду
потребности дать  теоретические  и  практические  указания  коммунистическим
партиям  всего  мира.  В  1939  г. "диктатура  пролетариата"  ограничивалась
территорией бывшей  царской  империи  (и то не  в полном ее составе).  После
второй  мировой  войны  наступление  коммунизма  во  всем  мире  несравненно
расширилось  и  усилилось,  и  в  Москве  решили  преподать  полезные советы
"братским партиям" также и в новой Истории КПСС.
     Изложение дискуссий и решений II съезда РСДРП в Истории КПСС еще  более
схоластично и односторонне, чем в  "Кратком курсе". Особое ударение делается
на "марксизме" Ленина и его сторонников. Плеханов, Мартов,  Троцкий и другие
выдающиеся   деятели  РСДРП   объявлены   "оппортунистами",  отошедшими   от
марксизма.  Единственным непогрешимым пророком  марксизма остается Ленин.  О
не-марксистской партии  социалистов-революционеров в  Истории  КПСС сказано,
что  "эсеры не  шли  дальше  расплывчатого требования политической  свободы"
(стр.  62).  Зато  -- "РСДРП  (под  водительством  большевиков.  --  П.  Ф.)
оказалась  единственной  в  России  партией.  деятельность  которой  целиком
отвечала  интересам  страны  и народа" (стр.  63).  Утверждение  это,  кроме
голословных ссылок на "революционный марксизм", История КПСС обосновать явно
не в состоянии.
     Вопрос об уставе партии, вокруг которого на II съезде РСДРП разгорелась
страстная дискуссия, был отражением тенденций  Ленина и его единомышленников
подчинить социал-демократическое движение в России диктатуре заговорщиков --
"профессиональных  революционеров",  хотя  группа  Ленина  ("большевики")  и
щеголяла     термином    "демократический     централизм".     Осуществление
демократического   централизма   в   партии   откладывалось   при  этом   на
неопределенное  время,  до  тех пор, когда  в России  создадутся условия для
легального  существования  социал-демократической партии. Новая История КПСС
признает это вполне определенно: "Ввиду нелегального существования  партии в
условиях  царского самодержавия  партийные организации не могли строиться на
началах выборности и  имели  сугубо конспиративный характер. Но В. И.  Ленин
считал,  что, когда  партия станет  легальной, партийные  организации  будут
строиться на  основе демократического  централизма"  (подчеркнуто в  Истории
КПСС, стр. 67). В  действительности принцип построения большевистской партии
на  основе демократического централизма никогда не был  осуществлен.  Даже в
первые  месяцы  революционной  весны 1917  г.  партия  большевиков  осталась
орудием  группы "профессиональных революционеров", которые чувствовали  себя
призванными историей определять судьбы рабочего  класса  и  всего  населения
России.

        6. Борьба между большевиками и меньшевиками

     Излагая  в  четвертом  разделе  II  главы  Истории  КПСС  борьбу  между
большевиками и меньшевиками,  авторы нового "Курса" умалчивают  о том, что в
партийных органах после  II съезда РСДРП укоренился обычай  кооптации.  Этот
обычай,   конечно,  не  мог   благоприятствовать   победе  "демократического
централизма"  в  партии.  Например, в  Центральный  Комитет  РСДРП,  который
очутился  в руках большевиков, были после  II съезда  РСДРП кооптированы еще
два большевика: Л.  Красин и Гальперин (J. Martow -- Th. Dan, Geschichte der
russischen   Sozialdmokratie,   S.   89,   Berlin  1926).   Такая  практика,
установившаяся в РСДРП, превратила партийную жизнь в борьбу клик и личностей
за   преобладание   в  партийном  аппарате.   При  отсутствии  контроля  над
деятельностью вождей  со  стороны  рядовых  членов  партии это  приводило  к
самовластию и деморализации.
     Авторы сочли нужным привести цитату из письма уральских комитетов РСДРП
в редакцию "Искры", в котором  было поставлено требование подготовки партией
"диктаторов"  для  будущего  осуществления  "диктатуры  пролетариата".   Это
дополнение,  сравнительно  с  текстом  "Краткого курса",  подтверждает  наше
мнение,  что  составители  Истории  КПСС  оказались гораздо более уверены  в
пригодности русского  образца партийного строительства  для коммунистических
партий всего мира, чем авторы "Краткого курса".
     Бо'льшая  самоуверенность авторов новой  Истории  КПСС, в  сравнении  с
позициями  составителей   "Краткого  курса",  заметна  также  в  разъяснении
отношения вождей Социалистического Интернационала к расколу, происшедшему на
II съезде РСДРП.  "Краткий  курс"  об этом  умалчивает. Новая История  КПСС,
наоборот, представляет  дискуссию Ленина и  его  единомышленников с  вождями
западноевропейских  социалистических  партий  (Бебель,  Каутский,  Гед)  как
победу "марксизма":  "В.  И.  Ленину  пришлось  вести  борьбу за  партию при
отсутствии   поддержки  и   даже   при   прямой   враждебности   руководства
западноевропейских  социал-демократических партий.  Лидеры II Интернационала
выступили  против  В. И.  Ленина, сказавшего новое слово в марксизме о  роли
партии,  о  ее  характере,  о  воспитании  кадров  партии  в  решительной  и
непримиримой борьбе против оппортунизма"  (стр. 70). Формула "новое слово  в
марксизме" указывает на ревизионизм Ленина в учении о партии.  На это в свое
время обратила внимание Роза  Люксембург в статье  "Организационные  вопросы
Российской  Социал-демократии" ("Neue  Zeit",  XXII  Jahrgang, Band II).  Р.
Люксембург в  упомянутой статье отметила уклон Ленина в сторону бланкизма, с
влиянием  которого  на рабочее  движение Западной  Европы боролись  Маркс  и
Энгельс. Поскольку Р. Люксембург после ее смерти в 1919 г. была причислена в
Москве к лику  коммунистических "святых", авторы новой Истории КПСС не точли
удобным упомянуть о ее резкой критике большевизма  в самом начале оформления
этого крыла РСДРП.

        7. Русско-японская война и начало революции 1905 г.

     Глава  III  Истории КПСС  в  описании  Русско-японской  войны и  начала
революции 1905 г. не  дает  по существу ничего нового в сравнении с "Кратким
курсом". Авторы  утверждают (стр. 77),  что  только  большевики выступили  с
лозунгом поражения России в войне с Японией. Фактически, за поражение России
в войне стояли польские социалисты (ППС), грузинские социалисты-федералисты,
финские  партии, украинская  социал-демократия  и другие. Пораженчество было
распространено  среди   русских  либералов.   Меньшевики  внутренне   желали
поражения   царского  режима  в  войне  с  Японией,  но  не  решались  этого
высказывать,   чтобы  правая  печать  не  имела   повода  запятнать  их  как
"изменников родины".
     История КПСС  утверждает,  будто бы меньшевики во время Русско-японской
войны "выступали под  лозунгом "Мир во что бы то ни стало", не связывая этот
лозунг   с  революционной   борьбой   против   самодержавия".  Факты   этому
противоречат.  Известно,  что   меньшевики   отказались  принять  участие  в
конференции всех оппозиционных и революционных партий России,  созванной  по
инициативе  финских  активистов для выработки  общего  плана  борьбы  против
царизма. Сделано  это  было  по  тактическим  соображениям, так как  финские
активисты стояли  в связи  с  японской агентурой  (J.  Martow  --  Th.  Dan,
Geschichte der  russischen  Sozialdmokratie,  Berlin 1926, S.  95), Довольно
странно  звучат  в Истории КПСС,  которая  восхваляет пораженческую  позицию
большевиков в Русско-японской войне, слова "русские войска сражались храбро"
и  порицание  неподготовленности  русской  армии   "во  главе  с   тупыми  и
невежественными  генералами..."  (стр.  77).  Если  бы  царская  армия  была
надлежащим  образом  подготовлена  к  войне  и  имела  во  главе  выдающихся
полководцев, то надежды большевиков на поражение России и, следовательно, на
революцию не оправдались бы. Логически рассуждая, нужно было бы  желать (для
ускорения революции), чтобы русские солдаты сражались плохо и чтобы во главе
армии стояли самые бездарные генералы.

        8. Перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую

     Проблема    перерастания    буржуазно-демократической    революции    в
социалистическую, которой занимался III съезд РСДРП (большевистского  крыла)
весной 1905 г.  в Лондоне, представлена в новой Истории  КПСС как дальнейшее
развитие  мысли Маркса, высказанной  в  1856  г.,  о  желательности единства
действий пролетариата и крестьянства  в революционном движении Германии. Это
--     идея     "перманентной     революции".     Ленин     защищал     идею
"революционно-демократической  диктатуры  пролетариата  и   крестьянства"  в
ожидавшейся революции в  России. По этому  поводу новая История КПСС бросает
упрек  Л.   Троцкому,  утверждая,  будто  бы  "Троцкий   отрицал   гегемонию
пролетариата в  буржуазно-демократической  революции  и  революционную  роль
крестьянства" (стр. 91). Это утверждение авторов Истории КПСС не обосновано.
В то время когда Ленин  писал о "диктатуре пролетариата и крестьянства",  он
думал о диктатуре своей партии "профессиональных  революционеров". Троцкий в
полемике  с большевиками  после революции 1905  г.  писал  совершенно  ясно:
"Участие  пролетариата в правительстве  и  объективно  наиболее  вероятно  и
принципиально допустимо  лишь  как доминирующее и  руководящее  участие  ...
Можно,  конечно,   назвать   это  правительство  диктатурой  пролетариата  и
крестьянства,  диктатурой  пролетариата, крестьянства  и интеллигенции, или,
наконец, коалиционным правительством  рабочего класса и мелкой буржуазии. Но
все  же останется вопрос: кому принадлежит гегемония в самом правительстве и
через него в стране? И когда  мы говорим о рабочем правительстве, то этим мы
отвечаем, что  гегемония  будет принадлежать рабочему  классу". Об  общности
революционных интересов  крестьянства  и  рабочих в  России  Троцкий  писал:
"...Судьба самых элементарных  революционных интересов крестьянства  -- даже
всего крестьянства,  как сословия, -- связывается  с судьбой всей революции,
т.  е.  с судьбой пролетариата"  (Л.  Троцкий, Наша революция,  С.-Петербург
1906).
     Ю.  Мартов  в своей  "Истории Российской  Социал-демократии"  (немецкий
перевод издан  в  Берлине  в  1926 г.)  отличает позицию Троцкого от позиции
Ленина.  Он утверждает,  что Ленин "считал  разделение  политической  власти
между  пролетариатом  и  крестьянской  демократией  вероятным  и желательным
исходом  политического  кризиса"  (J.  Martow  --  Th.  Dan,  Geschichte der
russischen Sozialdmokratie, S. 118). Мартов полагал, что попытка большевиков
в описываемом  периоде  сблизиться с партией социалистов-революционеров была
вызвана именно этим предполагаемым разделением власти между "пролетарской" и
"крестьянской"  демократией. Это утверждение  Мартова  несостоятельно, и оно
было опровергнуто  последующими событиями.  В 1917 г.  Ленин  привлек  левое
крыло социалистов-революционеров,  чтобы свергнуть Временное  Правительство,
но   в   скором   времени   постарался   избавиться   от   этого   союзника.
"Рабоче-крестьянскую" власть  представляла в дальнейшем исключительно партия
большевиков,   под  предводительством   "профессиональных   революционеров",
назвавших  себя "авангардом  пролетариата".  О желательности  именно  такого
развития     "революционно-демократической    диктатуры    пролетариата    и
крестьянства"  Ленин  писал  в   цитированной   выше  брошюре  "Две  тактики
социал-демократии  в  демократической революции"  еще в  1905 г.:  "Наступит
время -- кончится  борьба с русским самодержавием -- минет  для России эпоха
демократической революции  -- тогда смешно будет и  говорить о "единой воле"
пролетариата  и крестьянства,  о демократической  диктатуре и т. д. Тогда мы
подумаем непосредственно о социалистической диктатуре пролетариата... (В. И.
Ленин, Сочинения, 3 изд., т. 8, стр. 86). Поэтому следует считать совершенно
необоснованными  упреки   авторов  Истории   КПСС  Троцкому,  что  он  якобы
"фальсифицировал  Марксову идею перманентной революции" и "отрицал гегемонию
пролетариата   в  буржуазно-демократической   революции".  Повидимому   этот
полемический ход против Троцкого  объясняется желанием дать  "установку" для
дальнейшей кампании против "троцкизма", которую выдвигал Сталин  в борьбе со
своим наиболее выдающимся соперником.
     Ход  революции  1905  г.  опрокинул  представление  большевиков  об  их
руководящей  роли  в  движении  против абсолютизма. Несмотря на  решения III
съезда  РСДРП, в котором приняли  участие только большевики, не  считаться с
меньшевиками,  создавшими  свою  конференцию  и  избравшими  Организационный
Комитет,  революционные события  в  России привели местные организации обеих
фракций к согласованию своих действий в борьбе с абсолютизмом. Однако  новая
История   КПСС  приписывает   заслуги   в  революционном  движении  1905  г.
большевикам: "Всероссийская  политическая  стачка убедительно показала связь
партии  большевиков  с  народными  массами   и  жизненность   большевистских
лозунгов" (стр. 95). Однако  составители нового "Курса"  не могут  отрицать,
что рядом с большевиками,  меньшевиками и другими  оппозиционными партиями в
России  возникло  в  1905  г. сильное  крестьянское  движение и  образовался
Всероссийский    Крестьянский   Союз,    в   котором    принимали    участие
социалисты-революционеры   и   социал-демократы.   Например,   председателем
Всероссийского  крестьянского   союза   был   выдающийся   член   украинской
социал-демократической   рабочей   партии   Семен    Мазуренко.    Поскольку
Крестьянский  союз находился  вне  влияния большевиков, авторы Истории  КПСС
отрицают   революционный   характер   этой   организации,   утверждая,   что
руководители  Крестьянского  союза  "выражали  классовые  интересы  кулацкой
верхушки деревни" (стр. 97). Доказательств этого утверждения  в Истории КПСС
не приводится.

        9. Отдельные расхождения между большевиками и меньшевиками

     В разделе о  революции 1905 г. заметна тенденция  авторов  Истории КПСС
представить  меньшевиков как  партию,  не  желавшую  вооруженного  воcстания
против  абсолютизма  или не  умевшую вызвать восстание даже в  благоприятных
условиях. На стр. 98, например, сказано: "Петербургский  Соват,  руководимый
меньшевиками (Троцкий, Хрусталев), не выполнил своей главной роли -- не стал
органом   вооруженного  восстания  и  борьбы   за   свержение  самодержавия.
Выдающуюся  роль  в революции  сыграли  руководимые  большевиками Московский
Совет и районные  Советы в  Москве". Эта формулировка  обвинения  Троцкого и
других   вождей  Петербургского  Совета   Рабочих  Депутатов   1905  года  в
бездействии  значительно ослабляет то, что  было  написано в "Кратком курсе"
под  диктовку,  очевидно,  Сталина.  Там  просто  сказано,  что  "меньшевики
воспользовались  отсутствием  Ленина,  пробрались  в Петербургский  Совет  и
захватили  в   нем  руководство.  Неудивительно,  что  при  таких   условиях
меньшевикам  (Хрусталеву,  Троцкому,  Парвусу и  другим)  удалось  повернуть
Петербургский Совет против  политики  восстания. Вместо того, чтобы сблизить
солдат с Советом и связать их в