ее сил оказывается у крестьянства, которое, как мы видели раньше, в
условиях капиталистического режима оказывается неизбежно гораздо более
отсталым и гораздо менее способным разгадывать планы врагов и вести
правильную политику.
   Рабочий класс все же, несмотря на свою придавленность в условиях
капиталистического общества, оказывается способным руководить общей
политикой, общим направлением этой политики и, неизбежно делая ряд ошибок,
все же в конце концов учится побеждать и те трудности, которые встречаются
на его новом пути.
   Само собою разумеется, что рано или поздно и крестьянство все больше и
больше будет учиться на опыте делу хозяйственного и политического
строительства. Но если уже в то время, когда задачей трудящихся классов
было лишь ниспровержение союза помещиков и капиталистов, если в это время
необходимой была руководящая роль пролетариата в союзе рабочих и крестьян,
то после завоевания власти это руководство отнюдь не становится излишним
или менее необходимым. Наоборот, можно сказать, что в особенности в первый
период, в первую полосу укрепления и развития нового строя, когда
появляются огромные массы новых и чрезвычайно сложных задач, это
руководство должно быть обеспечено во что бы то ни стало.
   Дело вовсе не в том, что рабочему классу обязательно "хочется" быть на
первом месте. Дело в том, что -- как бы ни думали об этом некоторые слои
крестьянства -- это руководство необходимо и в интересах самой широкой
крестьянской массы.
   Если бы рабочий класс потерял, в силу каких-нибудь причин, свое
руководство по отношению к крестьянству, то тогда совершенно неизбежно
дело кончилось бы победой буржуазии.
   Руководство со стороны пролетариата является, таким образом,
необходимейшим условием победы рабоче-крестьянского дела. Но вопрос
обстоит еще более сложно, чем это кажется на первый взгляд. Дело в том,
что и сам рабочий класс неоднороден. У него и внутри него есть различные
составные части, которые хотя и не так резко отличаются друг от друга, как
это имеет место между различными слоями, группами и классами внутри
крестьянства, но тем не менее все же должны быть приняты во внимание.
Возьмем, например, такой слой рабочего класса, как сельскохозяйственные
рабочие -- батраки. Они являются наемными рабочими, они большей частью не
связаны ни с какой собственностью, но в то же самое время общие условия их
труда (деревня и деревенские условия вообще; связанная с этим культурная и
политическая отсталость; большая разбросанность в работе; большое сходство
с условиями труда в крестьянском хозяйстве и т. д.) страшно затрудняют
рост их сознательности по сравнению с городскими рабочими, живущими и
работающими скопом в культурных центрах страны. Если мы рассмотрим весь
рабочий класс в целом, то увидим, что здесь есть и выходцы из
крестьянства, и выходцы из ремесленников, мелких торговцев и т. д. С
другой стороны, есть и рабочие, которые уже являются рабочими, быть может,
во втором или третьем поколении и с молоком матери уже всосали в себя
пролетарский образ мысли, пролетарские привычки и взгляды. Целый ряд
других условий влияет по-разному на различные слои рабочего класса. И
поэтому немудрено, что по своей сознательности рабочий класс никогда не
был -- и до сих пор еще не является -- совершенно однородным.
   Наиболее сознательные рабочие, которые яснее и лучше других видят и
понимают пути и основные интересы трудящихся масс, объединяются в самой
передовой организации трудящихся -- в коммунистической партии, партии,
которая самым последовательным и самым умным образом ведет борьбу за
уничтожение власти капитала и за постройку будущего нового общества. Если
в партии объединяется наиболее сознательная часть пролетариата, то
совершенно очевидно, что внутри самого пролетариата ей должна
принадлежать, в свою очередь, руководящая роль. И здесь мы точно так же
можем сказать: конечно, не "вина" наиболее отсталых слоев рабочих в том,
что они отсталы, и в том, что они по своей сознательности уступают место
другим слоям рабочего класса,-- это не вина, а "беда" их. С другой
стороны, совершенно понятно и очевидно, что если бы выпало руководство со
стороны партии, если бы это руководство каким-нибудь образом было
уничтожено, то это в высокой степени повредило бы всему рабочему классу в
целом, ибо это означало бы уничтожение руководства со стороны наиболее
сознательной, наиболее передовой и наиболее организованной части рабочего
класса.
   Итак, к чему мы пришли? Мы пришли к тому, что для победы
рабоче-крестьянского дела, дела трудящихся масс, необходимы следующие
основные условия: во-первых, необходим союз между рабочими и крестьянами,
их блок; во-вторых, в этом союзе руководящая роль должна принадлежать
рабочему классу; в-третьих, в самом рабочем классе руководящая роль, в
свою очередь, должна принадлежать коммунистической партии. Если внутри
рабочего класса уничтожится руководящая роль коммунистической партии или
если уничтожится руководящая роль рабочего класса над крестьянством, тогда
совершенно неизбежно лопается все рабоче-крестьянское дело, тогда
неизбежно побеждают заклятые враги и рабочего класса, и крестьянства.
   Можно, однако, поставить вопрос и о таких вещах, где интересы рабочего
класса и крестьянства не совпадают, а иногда даже противоречат друг другу.
Например, можно указать, что крестьянин продает хлеб, а рабочий этот хлеб
покупает.
   Крестьянин, продающий хлеб, заинтересован поэтому в более высоких
ценах; рабочий, покупающий хлеб, заинтересован в ценах более низких. Это
противоречие, действительно, существует в жизни. Но мы ведь не говорили,
что рабочий класс и крестьянство -- это один и тот же класс. Мы вовсе не
говорили, что между рабочим классом и крестьянством нет никакой разницы.
Нужно смотреть правде в глаза и не замазывать дело всякой пустопорожней
болтовней. Эти расхождения между рабочим классом и крестьянством
существуют, но они отступают на задний план перед такими интересами и
такими вопросами, которые имеют более коренное и более основное значение
для обоих классов. Точно так же помещики и капиталисты никогда не были
одним и тем же классом; между ними были очень крупные противоречия
интересов:
   городская буржуазия точно так же покупала хлеб и сырье у помещиков,
помещики продавали ей этот хлеб и это сырье; и наоборот, буржуазия
продавала помещикам продукты промышленности, и помещики покупали у нее эти
продукты. И тем не менее несмотря на это довольно существенное
противоречие, союз капиталистов и помещиков, в особенности за последнее
время, был основным фактом общественной жизни, и всюду и везде блок
помещиков и капиталистов под руководством буржуазии, т. е. под
руководством этих капиталистов, являлся господствующей силой, с которой
приходилось и приходится вести борьбу рабочему классу и крестьянству.
   Точно так же, как помещики и капиталисты, не будучи одним классом и
отличаясь друг от друга, шли и идут в блоке, в союзе друг с другом и все
больше объединяются в хозяйственной жизни и в классовой борьбе против
рабочего класса и крестьянства, так и пролетариат, не являясь тем же
классом, что и крестьянство, тем не менее должен идти в блоке, в тесном
союзе с крестьянством; а крестьянство, со своей стороны, должно, ради
собственных основных интересов, поддерживать пролетариат, быть с ним в
союзе, добровольно соглашаться на руководящую роль рабочего класса, ибо
только при этих условиях возможна общая победа рабоче-крестьянского дела.
 
 
   IV. БОРЬБА РАБОЧЕГО КЛАССА С БУРЖУАЗИЕЙ ЗА КРЕСТЬЯНСТВО
 
 
   То обстоятельство, что деревня неизбежно отстает в своем развитии от
города, приводит к очень важному явлению. А именно, крестьянство обычно
оказывается не в состоянии играть совершенно самостоятельную роль, оно
неизбежно подпадает либо под влияние буржуазии, либо под влияние
пролетариата. Очень часто крестьянство колеблется между этими двумя
основными классами капиталистического общества. Со своей стороны,
буржуазия, используя все преимущества своего положения, используя свои
финансовые средства, свое политическое господство, свою монополию на
науку, школу, газеты и т. д., ведет систематическую, упорную, никогда не
прекращающуюся борьбу за то, чтобы подчинить своему господству, в том
числе и своему идейному господству, широкие слои крестьянства, причем
проводниками этого буржуазного влияния на крестьянство являются обычно
более зажиточные слои крестьянства, естественно тяготеющие к буржуазии.
Рабочий класс, в свою очередь, борется за то, чтобы высвободить
крестьянство из-под влияния буржуазии, разъяснить крестьянству
необходимость борьбы с капиталистическим строем, который противоречит
основным интересам широкой массы, крестьянской бедноты и отчасти среднего
крестьянства. В зависимости от того, куда склоняется, в какую сторону
колеблется крестьянство -- в сторону пролетариата или в сторону
буржуазии,-- решается вопрос о том, крепко ли стоит на ногах блок
помещиков и капиталистов, или же ему, действительно, грозит серьезная
опасность со стороны блока рабочих и крестьян. На примере нашей революции
можно прекрасно видеть, каким образом буржуазия пыталась использовать
темноту крестьянства и его излишнее доверие к крупным собственникам,
использовать для того, чтобы сделать из крестьянства пушечное мясо против
пролетариата. И точно так же на примере нашей революции и ее развития
можно великолепно видеть, как при правильной политике со стороны
пролетарской партии можно вырвать крестьянство, в его же собственных
интересах, из-под влияния буржуазии и создать из крестьянства добавочную,
очень значительную и мощную силу, острие которой направлено против
эксплуататорского капиталистического общества.
   Буржуазия непосредственно после Февральской революции пыталась обмануть
крестьянство в вопросе о войне. Буржуазия, играя на крестьянской темноте и
на крестьянской приверженности к родине, пыталась изобразить
империалистическую войну, которую она вела по прямой указке английских и
французских империалистов, подгоняемая хлыстом этих капиталистов, как
войну справедливую, как войну неграбительскую, как войну исключительно
оборонительную. Буржуазия играла на патриотических и собственнических
струнках крестьянства, буржуазия пыталась изобразить самую революционную
партию нашей революции, партию большевиков, как сброд немецких шпионов,
немецких агентов, поставивших себе целью распродажу нашей страны
германскому империализму. И нужно сказать, что одно время, благодаря
бешеной травле со стороны всей буржуазной печати, ей удалось достигнуть
известных -- с ее точки зрения хороших -- результатов. Нашей партии и
рабочему классу пришлось испытать тяжелые времена, когда мелкобуржуазная
партия социалистов-революционеров оказалась во главе крестьянства и
проводила целиком вместе с меньшевиками -- другой мелкобуржуазной партией
в нашей стране -- ту политику, которую диктовала им наша буржуазия. И
только энергичнейшая работа нашей партии и опыт войны и революции, из
которого сами массы убеждались постепенно в полной правоте большевиков,
сделали то, что буржуазный обман и буржуазная ложь относительно войны были
разоблачены до конца.
   Буржуазия пыталась точно так же использовать очень искусно и известные
предрассудки среди крестьян в вопросе о земле. Широкие массы крестьянства
желали получить (и это была вековая мечта нашей деревни) помещичью землю,
желали страстно и упорно забрать эту землю от помещиков. Но, с другой
стороны, некоторые слои крестьянства, в первую очередь более зажиточные
слои, которые, с одной стороны, меньше нуждались в помещичьей земле, а с
другой стороны, имели гораздо больше почтения и уважения к крупным
собственникам вообще, естественно находились в состоянии колебания и
нерешительности. Буржуазия через партию своих лакеев, через партию
социалистов-революционеров, пыталась задержать естественное стремление
крестьянства к завоеванию помещичьей земли. На все лады твердили, что
нельзя забирать землю "до Учредительного собрания", что нельзя выкуривать
помещика без особого закона из его помещичьих имений; пугали ужасной
резней и ужасным земельным хаосом, который должен возникнуть, если
крестьяне "самочинно", т. е. не дожидаясь никаких распоряжений сверху,
будут забирать эту землю, выгонять помещиков, расправляться с ними так,
как они этого заслужили. Только одна партия, партия большевиков, партия
рабочего класса, стояла за немедленную конфискацию помещичьих земель,
кричала крестьянам на всех митингах и собраниях, что крестьяне должны,
ничего не дожидаясь и никого не слушая, сами забирать эту землю у
помещиков. Мы помним то время, когда в правительстве сидели представители
буржуазии совместно с представителями партии социалистов-революционеров и
когда это правительство арестовывало крестьянские земельные комитеты за их
не совсем деликатное обращение с помещичьей землей.
   Наоборот, наша партия вела энергичнейшую работу по разъяснению
крестьянам всей необходимости разгрома помещика, изгнания его с земли. Ибо
только развязав революционную энергию крестьянства (а развязывать ее нужно
было прежде и раньше всего на вопросе о земле), мы могли создать
действительно прочные гарантии революционной победы. Совместный план
буржуазии, эсеров, меньшевиков и т. д., план оттяжки разрешения земельного
вопроса, план, который на самом деле был не чем иным, как поддержкой всего
старого режима в целом, этот план провалился потому, что в вопросе о земле
крестьянство пошло не за буржуазией, а пошло за рабочим классом, пошло не
за умеренными лозунгами буржуазии и соглашательских партий, а пошло за
последовательными революционными лозунгами, выставлявшимися партией
рабочего класса.
   Эта же ожесточеннейшая борьба между рабочим классом и буржуазией за
влияние на крестьянство продолжалась и далее. Самым опасным для буржуазии
было, конечно, завоевание власти рабочим классом и укрепление этой власти.
Буржуазия отлично понимала, что это неизбежно случится, если крестьянство
в решительный момент поддержит рабочий класс. Наша буржуазия отлично
учитывала тот опыт, который оставил ей в наследство ниспровергнутый
царский режим, она помнила, что помещичьему царю удалось разбить силы
революционного народа в 1905 г. именно потому, что тогда рабочий класс не
был вовремя поддержан крестьянством:
   крестьянство выступило значительно позже, уже тогда, когда разбит и
разгромлен был головной отряд революционного движения -- городской рабочий
класс. Царизму удалось тогда покончить с революцией именно потому, что ему
удалось разбить революционную армию по частям. Поэтому понятно, что
буржуазия прилагала все усилия, чтобы разъединить рабочих и крестьян.
Непосредственно перед октябрьскими днями и позже, во время борьбы
Советской власти за существование, буржуазия при помощи своих агентов --
эсеров и меньшевиков пыталась обмануть крестьянство лозунгом "демократии":
против власти Советов, т. е. против руководства пролетариата, выставлялся
лозунг так называемой "демократии" и "учредилки", т.
   е. по существу дела, лозунг буржуазного господства и руководства,
руководства частью прямого, частью через эсеров и меньшевиков. Рабочий
класс и его партия обвинялись в том, что они изменяют лозунгу "равенства",
лозунгу "свободы" и т.
   д. Время было тогда боевое. Нужно было во что бы то ни стало, твердой
рукою, беспощадно и мужественно душить все контрреволюционные попытки со
стороны буржуазии и помещиков. Буржуазия и помещики в нашей стране имели
своих многочисленных сторонников в лице не только меньшевистской и
эсеровской партии, но и в лице огромных слоев чиновничества, служащих, так
называемой интеллигенции (врачей, адвокатов, учителей, профессоров,
духовенства и пр.), не говоря уже об офицерских кадрах бывшей царской
армии, которые в своем подавляющем большинстве совершенно открыто стояли
за возвращение старых порядков. И вот в такое время, когда нужно было
вести всеми средствами беспощадную борьбу и обезоруживать противников,
буржуазия, эсеры и меньшевики выставляли лозунг "равенства" и "свободы",
т. е. свободы для бывших помещиков обманывать крестьян, свободы для
капиталистов использовать свою денежную суму для подкупа и организации
своих сторонников и т. д. Если меньшевики и эсеры не совсем хорошо
понимали, что в таких условиях требование "демократии", которое
выставлялось против лозунга Советской власти и диктатуры пролетариата, на
самом деле означало не что иное, как требование всяческих свобод для
буржуазии, то эта последняя прекрасно понимала, в чем дело. Она
подготавливала военную диктатуру кровавых генералов, но ей прежде всего
необходимо было обмануть хотя бы часть широких народных масс, оторвать
крестьянство от рабочего класса, подорвать, таким образом, крепость
Советской власти обманным лозунгом "демократии" и "учредилки". Буржуазия
справедливо надеялась на то, что если ей удастся через своих подручных
ниспровергнуть Советскую власть, уничтожить руководство пролетариата, то
совсем нетрудно будет разделаться "в два счета" с эсерами и меньшевиками,
которые совершенно неспособны на какое бы то ни было твердое руководство.
   Опыт действительной борьбы показал, что там, где часть крестьянства шла
за этими обманными лозунгами, переходила на сторону учредиловцев, там ход
событий неизбежно приводил к тому, что через короткий промежуток времени
воцарялся и начинал обладать безраздельной властью какой-нибудь из царских
генералов. Так было на юге (Деникин, Врангель и пр.), так было на востоке
(Колчак и т. д.).
   Крестьяне, убедившись на собственном опыте в том, к чему приводит
учредиловская "демократия", вновь поворачивали к Советской власти, вновь
освобождались из-под руководства буржуазии и переходили на сторону
пролетариата -- на этот раз гораздо более прочно, решительно и беззаветно.
И вновь восстановившийся союз рабочего класса и крестьянства снова
проделывал поистине великие чудеса в борьбе против объединенных сил
помещиков, капиталистов и иностранной буржуазии.
   И сейчас, по сути дела, не прекращается эта борьба между рабочим
классом и буржуазией за влияние на крестьянство. Несмотря на наш
хозяйственный рост, у нас налицо громадное количество трудностей.
Наследство старой разрухи висит еще тяжелой гирей на наших ногах. Рабочий
класс и городская промышленность не сразу могут дать достаточное
количество товаров по достаточно дешевым ценам. Советская власть и
руководящая партия прилагают все усилия, чтобы возможно скорее поднять
производство, снизить себестоимость и направлять в деревню возможно более
дешевые товары. Но нельзя прыгнуть выше своих ушей, и поэтому лишь
постепенно наша государственная промышленность оказывается в состоянии
решать поставленные ей задачи.
   Постройка огромного государственного аппарата, обеспечение страны
необходимой обороной, налаживание всего дела управления и т. д. требуют
значительных расходов. Эти расходы, в свою очередь, вызывают необходимость
в налоговом обложении, в том числе и налоговом обложении крестьянства. На
разоренные и обнищавшие крестьянские хозяйства эти налоги ложатся тяжелым
грузом. И рабочий класс не сразу, а лишь постепенно может понижать эти
налоги, лишь постепенно может улучшать самую систему обложения, учитывая
на опыте, каким образом облегчить крестьянству приходящиеся на его долю
тяготы.
   Молодое государство в начале своего рождения не имело достаточного
количества умелых и знающих людей, преданных делу революции; рабочий класс
и крестьянство никогда раньше не учились управлять государством. Немудрено
поэтому, что и рабочие, и крестьяне, вовлекаемые в общегосударственное
строительство, делали ряд ошибок, которые, в свою очередь, тяжело
отражались на крестьянстве.
   Выработать достаточное количество людей, нужных для управления такой
огромной страной, как наша, -- дело вовсе не легкое. Господствовавшие
прежде классы вырабатывали своих, нужных им людей в течение целых сотен
лет и целого ряда поколений. А Со