вней хоронили...
     -  Значит, все-таки уважали ее? - спросила Лена.
     -  Не знаю,  -  Григорий пожал плечами.  -  Может, и уважали, но я думаю -
боялись. И на похороны все собрались, только чтобы убедиться, что на самом деле
померла Матрена, прости меня, господи, за такие слова...
     Старик неловко перекрестился.
     -  Занятная история, - Лена зябко повела плечами. - А продолжения не было?
Ну, призраки деток этих замерзших не появлялись?
     -  Ты откуда знаешь? - подозрительно щурясь, спросил старик.
     -  Обычно  в  подобных историях всегда  есть  что-нибудь  этакое,  -  Лена
улыбнулась. - Мы в летнем лагере у костра очень любили байки рассказывать. Ночь
кругом кромешная, свет костра теряется через два шага, и все время кажется, что
сейчас кто-то сзади как выскочит!
     Лена устрашающе подняла руки с растопыренными пальцами и рассмеялась.
     -  То  были  ваши  байки,  -  Григорий  покачал  головой  и  размял  новую
папиросину.  -  А  тут научный факт.  Его на кинопленку "Свема" засняли даже...
Приезжали двое ученых прямо из  столицы!  Я,  правда,  фильма не видел,  но они
сказали, что съемки удались, "аномалия зафиксирована", и еще как-то по-научному
завернули... Вот ведь память... Забыл...
     Дед  многозначительно поднял кверху корявый палец  и,  немного наклонясь к
Лене, торжественно произнес:
      - Под Рождество,  каждый год, как по заказу, - бродят по деревне и в окна
заглядывают...
     -  Дети? - Лена озадаченно уставилась на Григория.
     -  Они  самые.  Только  прозрачные такие,  как  стеклянные.  Собаки  воют,
скотина орет благим матом,  а  они походят,  походят да исчезают у  Матрениного
дома. Здесь, стало быть...
     -  Ужас, - признала Лена.
     -  Ну,  ужас не  ужас,  но  после смерти Матрены все  как  рукой сняло,  -
успокоил ее старик. - Не видели мальцов больше.
     -  А в районе что говорили? - поинтересовалась Лена.
     -  У  них  на  все один ответ:  со  скуки,  говорили,  выдумываете.  Лучше
программу "Время",  мол,  по  телевизору смотрите да  показатели улучшайте.  Мы
завсегда в  отстающих числились,  так  что начальство на  нас только через этот
факт внимание и обращало. Так-то... Не передумала еще дачу обустраивать?
     -  Я же здесь только летом жить буду, - Лена покачала головой. - К тому же
вы сами сказали, что все уже давно закончилось.
     -  Это верно.  - Дед Григорий выпустил клуб сизого дыма и криво улыбнулся:
- Сейчас народ смелый пошел.  Грамотный. Его бабкиными сказками не проймешь. Ну
да ладно, вечереет. Ты как думала, в деревне заночевать или в город поедешь?
     -  Думала заночевать, - призналась Лена.
     -  Тогда идем ко мне в хату, не здесь же тебе маяться.
     Они поднялись с  пригретого крылечка и  не  спеша двинулись по проталинам,
через пустырь,  к дому Григория.  Лена шла,  глядя себе под ноги. Она то и дело
перепрыгивала через  прошлогодние коровьи лепешки и  пыталась что-то  напевать.
Неожиданно она остановилась и, взглянув на старика, спросила:
      - Дядя Гриша, а что говорила сама Матрена? Ну, об этих детях...
     -  Сама?  -  дед  Григорий  тоже  остановился  и,  сунув  руки  в  карманы
телогрейки, негромко ответил: - Странное что-то она говорила, даже не знаю, как
этоназвать. Вроде как в горячке люди плетут невесть что, но только она всегда в
здравом уме это повторяла.  "Не жили,  -  говорила, - так и не помирать им. Вот
потому и бродят".  А как ее понимать, не объясняла. Я ее сколько раз спрашивал,
она  все  свое твердила.  А  один раз добавила:  "К  повитухе сходи,  раз такой
любопытный..." А я зачем к повитухе-то попрусь? Не телиться же собрался! Отстал
я  от  Матрены тогда,  а  через малое время она  померла.  Так  я  без правды и
остался. Хотя, ты знаешь, дочка, не шибко и хотелось мне эту правду знать. Чуял
я, что горькая она. Если и вовсе не злая...
     После   ужина  с   деревенскими  разносолами  и   привезенными  городскими
деликатесами,  когда  совсем стемнело,  Лена  выбралась на  крыльцо и  села  на
крашеные ступени.  Спать пока не  хотелось,  но дед Григорий,  утомленный парой
стопок самогона, уже отправился отдыхать, и потому Лена оказалась предоставлена
самой  себе.  Выбор развлечений был  невелик:  любоваться звездами,  по  случаю
приятной весенней погоды крупными и яркими, или прогуляться по затихшей деревне
в сторону реки. Дорога туда была незатейливой - все время по прямой, - и потому
заблудиться  Лена  не  опасалась.  Прихватив  из  машины  маленький  фонарик  и
полотенце,  она медленно двинулась вдоль замерших на  ночь ручьев к  прибрежным
деревьям. Березовый лесок подступал почти к самой воде, и, пока еще скрытая под
потемневшим  снегом,  песчаная  часть  деревенского пляжа  была  совсем  узкой.
Добравшись до речки, Лена присела на толстую корягу и выключила фонарик. Только
что  вскрывшаяся  река  играла  медленно  плывущими  льдинами  и  что-то  сонно
бормотала,  словно успокаивая ночных птиц,  которые время  от  времени затевали
перепалки среди голых ветвей.  Плеск вялых волн был  редким и  почти неслышным.
Шорох  оттаявшей прошлогодней травы  под  лапками мелких  животных и  дуновения
слабого ветра ночного спокойствия не  нарушали вовсе.  После городского безумия
шумных машин  и  приборов такая первозданная тишина казалась настоящим раем.  У
реки пока не  было комаров,  и  это порадовало Лену особо.  Она надеялась,  что
летом кровососов здесь не будет тоже.  Лена прогулялась по пляжу и, зачерпнув в
пригоршню  воды,   плеснула  ею  себе  в   лицо.   Жидкость  подействовала  как
расслабляющая маска,  несмотря на  то  что  была пока еще довольно прохладной и
сначала кожу просто обожгла. Лена немного побродила вдоль берега, а затем снова
вернулась точно к тому же месту, где вышла из перелеска.
     Она  вытерла  лицо  полотенцем и  глубоко вдохнула свежий  воздух.  Вокруг
по-прежнему сохранялась мертвая тишина и  покой.  Лена снова включила фонарик и
побрела обратно к  дому Григория.  Ночное умывание холодной водой приподняло ее
настроение  настолько,  что  она  невольно  свернула  с  проторенной дорожки  и
направилась к своему новому приобретению.  В свете звезд и луны лачуга казалась
еще  более  мрачной,  чем  была  на  самом деле.  К  тому  же  глубокие,  почти
космические тени придавали ей  совсем уж загадочный вид.  Лене подумалось,  что
сейчас домик  походит на  лишившуюся курьих ножек избушку всенародно почитаемой
Бабы Яги.
     Уже  в  двух  шагах от  будущей дачи  Лена ощутила необъяснимое волнение и
вместе с  тем  приятную тяжесть в  низу живота.  Ее  рука невольно потянулась к
дверной ручке,  хотя все  инстинкты посылали девушке самые настоящие внутренние
окрики.  Лена не понимала,  почему не слушает саму себя.  Да и  не хотела этого
понимать.  Бросив короткий взгляд на полную луну,  она открыла дверь и  вошла в
дом...
     -  Кузьменко? Это Сидоров. Где твои начальники?! Голос милицейского майора
был каким-то недовольным, словно ему не дали выспаться или доесть обед. Алексей
выдержал секундную паузу и спокойно ответил:
      - Они на задании. Позвоните им на мобильный.
     -  Кто бы  еще его номер мне дал?  -  Сидоров зашуршал какой-то  бумагой и
потребовал: - Диктуй!
     -  А что за срочность? - уклоняясь от выполнения приказа, спросил Алексей.
- Эрик обещал появиться в  конторе к  двум часам,  сейчас без  четверти,  может
быть, вы перезвоните?
     -  Кузьменко,   -  строго  прикрикнул  Сидоров,  -  не  мешай  отправлению
правосудия!
     -  И с какого пути оно отправляется?  -  насмешливо спросил Алексей. - Мои
начальники попали под подозрение?
     -  Дело у меня горит, - признался майор. - Как раз в их вкусе.
     -  Вы  же  говорили,  что  с  нашей  конторой больше  не  связываетесь?  -
продолжал тянуть время Кузьменко.
     -  Ты дашь мне телефон или нет?! - взорвался опер.
     -  Записывайте, - снизошел Алексей и продиктовал номер мобильного телефона
Эрика.
     -  Так-то лучше, - успокаиваясь, сказал Сидоров. - Бывай, стажер...
     -  Вам того же, - ответил Кузьменко в уже отключившуюся от линии трубку, -
герр майор...
     -  Кто звонил? - заглядывая в кабинет, поинтересовалась Ирина. - Рыжий?
     -  Он самый,  -  подтвердил Алексей. - Дело какое-то хочет нам подбросить.
Наверное, опять что-нибудь глобальное.
     -  Спасать мир - занятие не для него, - согласилась Ира. - Кофе?
     -  Сейчас уже начальники приедут, - взглянув на часы, ответил Кузьменко, -
Можно будет и на полноценный обед прерваться.
     -  Если  Сидоров  придумал  действительно приличную  авантюру,  ты  можешь
остаться голодным,  -  предупредила девушка.  -  Ты  что,  до сих пор не изучил
Красавчика? Он же не даст нам ни минуты покоя.
     Их  диалог прервал новый звонок телефона.  Ира  выразительно посмотрела на
аппарат и жесток предложила Алексею ответить. Тот нехотя поднял трубку и поднес
ее к уху.
      - Стажеры?  -  услышал он голос Красавчика. - Собирайтесь. Оба. Поедете в
Севостьяновку.
     -  Это где? - удивленно спросил Кузьменко.;
      - Сто сорок шесть километров по западной трассе, - коротко пояснил сыщик.
- Найдете там деда Григория. Он все объяснит.
     -  Ну,  а вкратце,  что случилось? - Алексей покосился на принесенный Ирой
кофе и вздохнул.
     -  Человек пропал,  -  ответил Красавчик.  - Подробностей не знаю. Что еще
хочешь услышать?
     -  Пока  все,  -  Алексей  сделал  глоток  напитка.  -  Без  результата не
возвращаться?
     -  Без подробного изучения всех деталей,  -  ответил сыщик. - Чтобы лишний
раз туда не мотаться...
     -  Ясно, - сказал Кузьменко и положил трубку.
     -  Куда? - поинтересовалась Ира.
     -  На пленэр, - ответил Алексей. - В деревню, к деду, в глушь...
     -  В Саратов? - закончила искаженную цитату Ирина.
     -  В Севостьяновку...  - поправил ее Алексей. - Пропал там кто-то, и, судя
по  тому,  что  в  дело вмешался сам великий начальник главного убойного отдела
товарищ майор Сидоров, кто-то из богатых горожан...

Глава 4

      - Сюртуков протиснулся в квартиру первым и, не разуваясь, вошел в большую
комнату, освобождая тесный коридор. Проходите, первым и,
      - Хоромы-то не царские, - скептически заметил
     Красавчик.
     Василий молча пожал плечами и принялся снимать
     куртку.
     -  Раздеваться как раз не  обязательно,  -  в  тон напарнику заметил я.  -
Здесь мы не задержимся.
     -  Разве вы не будете проводить осмотр? - удивленно спросил Сюртуков.
     -  Искать  вмонтированные  в   стены  устройства?   -   в   свою   очередь
поинтересовался Красавчик. - Уверяю вас, ничего такого здесь нет.
     -  Но вы даже не прошли в спальню! - возмущенно воскликнул Василий.
     -  За валерьянкой, - вновь поддержав напарника, добавил я.
     -  Вы считаете меня неврастеником? - догадался Сюртуков. - Считаете, что я
все выдумал и теперь трачу ваше драгоценное время?
     -  Есть  и  такая  версия,  -  не  стал  отрицать  Красавчик.  -  Одна  из
нескольких...
     -  Это не работа!  -  бледнея от гнева,  заявил Василий.  -  Так мы с вами
ничего не выясним!
     -  Вам выяснять ничего и не придется,  -  заверил Сюртукова я.  - Это дело
профессионалов,  то есть мое и моего напарника. Вы в нем пока только свидетель.
И  совершенно неясно,  свидетелем чего вы все-таки явились.  Так что помолчите,
пожалуйста.
     Закончив отповедь, я смягчил интонации и слегка улыбнулся.
     -  Так где, вы говорите, спальня?
     -  Прямо,  -  угрюмо ответил Сюртуков.  Первым в  полутемную спальню вошел
Красавчик.  Он  постоял немного на середине комнаты,  потом запрокинул голову к
потолку и приблизился к завешенному плотными шторами окну.
     -  До случая с  боевыми действиями в "горячей точке",  ничего особенного с
вами не происходило, - утвердительно изрек Красавчик, отодвигая штору.
     -  Не припомню, - практически согласился с ним Сюртуков. - Мечтать я любил
всегда, как и любой нормальный человек, но чтобы так...
     -  То есть раньше вам преимущественно не вез 47
     до, - констатировал я, - и вы пытались уйти от реальности в мир фантазий и
грез...
     -  В  силу  тонкой  душевной  организации,  -  с  легкой  издевкой добавил
Красавчик.
     -  А  вы напрасно иронизируете,  -  воинственно сверкнув глазами,  ответил
Сюртуков. - Врожденная интеллигентность присуща не многим, и потому я не ожидаю
от вас правильного понимания моих проблем, но все же я хотел бы рассчитывать на
элементарное уважение.
     -  На элементарное -  ради бога, - согласился Красавчик. - Хотя чаще всего
наши  вопросы  будут  откровенно  хамскими  и  нелицеприятными.   Считайте  это
спецификой профессии сыщика или  отпечатком нынешнего смутного времени в  наших
порочных душах... Как сказал?
     Он обернулся ко мне и подмигнул.
     -  Вполне, - оценил я ораторские потуги напарника.
     -  Кофе будете? - проглотив обиду, спросил Сюртуков.
     Подобный тактический ход  делал  ему  честь.  Я  даже  немного  потеплел в
отношении  Василия.   Возможно,   он   был   все-таки   не   столь   безнадежно
"интеллигентен", как это казалось на первый взгляд.
     -  Будем, - ответил я и за себя, и за Красавчика.
     -  Молотый,  - не преминул добавить напарник, чем вызвал появление на лице
Сюртукова очередной страдальческой гримасы.
     -  У меня только ячменный,  - взяв себя в руки, съязвил Василий и поплелся
на кухню.
     Оставшись  одни,  мы  с  напарником  быстренько вынули  из  карманов  пару
замысловатых приборчиков и  замерили все,  что можно было замерить.  Начиная от
радиационного  фона,  заканчивая  напряженностью электромагнитных полей.  Затем
Красавчик  установил  и  настроил  несколько телекамер и  микрофонов,  датчиков
движения и  изменения объема,  массы,  а  также теплового и газового сдвига.  В
спинку дивана он  вогнал едва  различимую иглу с  детектором волн человеческого
мозга,  а под днищем четвероногого друга закрепил счетчик гамма-частиц.  Больше
мы  ничего с  собой не  прихватили,  но и  этого набора было вполне достаточно,
чтобы  спальня могла  конкурировать с  любой лабораторией "Института Физиологии
Сна и Лени".
     Кофе оказался не ячменным, а вполне приличным растворимым. Мы молча выпили
по половине чашки, и только тогда Василий осмелился задать новый вопрос.
     -  Я понимаю,  что выводы делать рано,  но,  полагаю, вы уже встречались с
чем-то подобным? Как вы можете объяснить происходящее?
     -  Вы сами ответили на свой вопрос,  -  качая головой,  сказал я. - Выводы
делать рано.  Мы  видели столько разнообразной чертовщины,  что без тщательного
расследования никаких аналогий провести не  рискнем,  даже под дулом пистолета.
Пока ясно одно -  вы были в двух местах за одну ночь.  Я не собираюсь обсуждать
моральные  аспекты  совместного  с  сержантом  Гошей  предприятия,   пусть  они
останутся на вашей совести,  но меня интересует,  как вы это провернули, будучи
за три тысячи километров от места событий. В то, что душа человека отправляется
во время сна блуждать над миром, я не верю. В телепортацию на волне сокровенных
желаний -  тоже.  К  тому же стать за одну секунду профессиональным солдатом не
смог бы никто. Вот эти, явно оторванные от реальной жизни, нюансы вашей байки и
следует прояснить, прежде чем ставить окончательный диагноз.
     - А этот... Гоша... - Сюртуков замялся. - Он жив?
     -  И здоров,  -  подтвердил я.  -  Сидит в следственном изоляторе. Ему эти
деньги на пользу также не пошли.
     -  Удивительно, - Василий развел руками. - Вы точно знаете?
     -  У нас есть документальные подтверждения, - ответил я.
     -  Значит,  меня вы  тоже в  конце концов арестуете?  -  испуганно спросил
осененный догадкой Сюртуков.
     Вместо  ответа  я  вынул  из  кармана  заключение патологоанатома военного
госпиталя и  фотографию.  Что отразилось на  осунувшемся лице Василия,  описать
невозможно. Он зашатался и резко сел на скрипучий диван, словно ему прострелили
обе ноги.
     -  Мистика,  -  прошептал он  посиневшими губами.  Я  его реакцию посчитал
вполне адекватной. Как еще прикажете человеку реагировать на фото и отчет о
     вскрытии собственного трупа.
     -  Может быть, это мой тезка? - слабым голосом спросил наконец Василий.
     -  Тогда уж брат-близнец, - ухмыляясь, ответил Красавчик. - Вы случайно не
в курсе,  не было у вас брата?  Говорят, близнецы чувствуют друг друга на любом
расстоянии. Тогда мы могли бы сразу найти все требуемые объяснения...
     -  Нет, я у родителей был один, - Сюртуков покачал головой. - Это точно.
     -  Придется строить другую версию,  - сделал вывод мой напарник. - Едем на
место прочих происшествий?
     Мы допили остывающий кофе и  неторопливо покинули неухоженное сюртуковское
жилище.
     -  Ну,  и  где эта арка?  -  с подозрением осматривая Длинный многоэтажный
дом,   спросил  Красавчик.   -   Магазин  вижу,   а  вот  проезда  и,   кстати,
свежесброшенного с крыш снега - нет.
     -  Может быть, его вывезли? - неуверенно спросил Сюртуков.
     -  Снег? - Красавчик пожал плечами. - Маловероятно, но возможно. Однако за
полдня заложить кирпичом целый проезд нашим строителям вряд ли под силу.
     -  Давайте,  зайдем во двор,  -  предложил я.  Мы обогнули дом и,  миновав
мусорные баки, вышли на детскую площадку во дворе дома. У жилых подъездов стоял
десяток машин,  по  площадке бродили пацаны,  пара бабушек и  одинокий владелец
шелудивой таксы,  которая  старательно обнюхивала все  торчащие из-под  тающего
снега  предметы и  постоянно косилась в  сторону  помойки.  Строгий  ошейник  и
крепкий поводок существенно сдерживали ее  устремления,  но  даже издалека было
заметно,   что  собачья  душа  отчаянно  рвалась  к  заветным  мусорным  бакам.
Коротконогое тело между тем  описывало оттаявшие кусты,  поскольку было брошено
мятежной душой на откуп инстинктам.
     Выездов из  двора,  как я  заметил,  было действительно два,  но  нигде не
проступали  следы  экстренного торможения милицейских экипажей  и  не  валялись
стреляные гильзы или стекла,  осыпавшиеся из  окон машины,  которая,  по версии
Сюртукова,  пострадала  от  выпущенных  омоновцами  пуль.  Самих  простреленных
"Жигулей" мы не обнаружили тоже.
     -  Как же так?  -  пробормотал Сюртуков.  - Вот же, здесь я и стоял... Вот
масло капало...  в  коробке сальник прохудился,  я  все никак собраться не мог,
чтобы его поменять... Где же машина?
     -  Если я  правильно понял,  автомобиль вы  завещали тому самому приятелю,
который дал вам наши координаты? - спросил я Василия.
     -  Но он же занят был! Он бизнесмен... Немцы к нему сегодня приехали... Не
мог он так быстро ее перегнать, - по-прежнему растерянно возразил Сюртуков.
     Я  снова сделал круг по площадке и  наконец нашел кое-что в  пользу версии
нашего незадачливого свидетеля. Это была достаточно свежая гильза от пистолета.
Запах пороха был сильным,  а латунные бока цилиндрика еще не потемнели.  Сложив
улику в пакетик, я поднялся с корточек и вопросительно уставился на
     Красавчика,  который  вернулся,  закончив беглый  опрос  местных бабушек и
мальчишек.
     -  Очень все запутано,  -  сообщил напарник.  -  Стрельба была, пенсионеры
подтверждают. Но, что примечательно, гильзы после операции собрали не пацаны, а
какие-то  люди в  кожаных куртках.  Они же,  по  утверждению одного старичка из
восьмой квартиры,  заставили дворников раскидать весь прилежащий к  дому снег и
собрать мусор.  Дальше:  с крыши снег сбрасывали, но это было три дня назад. По
словам очевидцев, имел место несчастный случай...
     -  Вот! - вмешался Сюртуков.
     -  Василий,  -  недовольно оборвал его Красавчик. - У интеллигентных людей
принято выслушивать собеседника до конца, не перебивая, не так ли?
     Сюртуков сразу же увял и покорно уставился себе под ноги.
     -  Насколько несчастный? - приглашая напарника продолжить рассказ, спросил
я.
     -  Насмерть,   -   пояснил  Красавчик.   -  Какой-то  ротозей  не  заметил
ограждения.  Дворн