- И вам больше нечего сказать? - ее голос даже сорвался от возмущения.
     - Будьте настолько любезны, - Флеминг покачивался на широко расставленных ногах
и насмешливо ухмылялся, глядя на нее сверху вниз, - отвяжитесь от моего друга
Денниса.
     - Почему?
     - Потому, что с ними разговаривал я.
     - Вы?! - она даже отшатнулась, словно ее ударили по лицу. - Вы были пьяны?
     - Да, - сказал Флеминг и повернулся к ней спиной. В дверях комнаты, где стояли
самописцы, он оглянулся. - А хоть бы и трезв, что из того? - И уже из-за двери
крикнул: - И они мне ничего не заплатили!
Джуди с минуту стояла, ничего не видя и не слыша. Репродуктор шипел и
потрескивал, Люминесцентные лампы освещали мебель, состоявшую, казалось, из
одних прямых углов. В темное небо уходила арка радиотелескопа. Джуди приехала
сюда, абсолютно ничего не зная, ни во что не посвященная, всего три вечера
назад... Наконец она заметила, что рядом стоит Бриджер и протягивает ей
сигарету.
     - Кумир рухнул, а, мисс Адамсон?
Джуди, как уполномоченная по связи с прессой, была обязана доложить о
случившемся Осборну, а тот доложил министру. О Харрисе ничего не было слышно, и
его исчезновение продолжали держать в тайне. Корреспондентов убедили, что все
это ошибка или мистификация. После ряда бурных министерских совещаний министр
обороны смог заверить генерала Ванденберга и его начальство, что ничего
подобного не повторится - они за это ручаются. Начали усиленно разыскивать
Харриса, а Флеминга вызвали в Лондон.
Вначале предположили, что Флеминг просто покрывает Бриджера, но вскоре
установили, что он действительно рассказал все это корреспонденту по имени
Дженкинс за бутылкой виски. Хотя Бриджер заявил о своем уходе, по контракту он
должен был проработать еще три месяца и оставался в Болдершоу-Фелл заместителем
Флеминга на время его отсутствия. Передача все продолжалась и теперь
записывалась в двоичном коде.
Сам Флеминг, казалось, был вполне равнодушен к суете, поднявшейся вокруг его
особы. Он забрал с собой в Лондон испещренные цифрами ленты записей и в поезде
час за часом изучал их, покрывая значками и цифрами поля, а потом и конверты
всех писем, которые он обнаружил у себя в карманах. Ничего вокруг себя он не
замечал, одевался и ел с отсутствующим видом, почти не пил; он был поглощен
какой-то одной мыслью, охвачен возбуждением. Он не замечал Джуди и почти не
читал газет.
Когда Флеминг появился в министерстве науки, его немедленно провели в кабинет
Осборна, который ожидал его в обществе Рейнхарта и человека средних лет с седыми
висками и беспокойными голубыми глазами, державшегося очень прямо. Осборн встал
и пожал Флемингу руку.
     - Доктор Флеминг, - Осборн был подчеркнуто официален.
     - Угу?
     - Это коммодор авиации Уотлинг из службы безопасности министерства обороны.
Человек с военной выправкой поклонился и холодно взглянул на Флеминга. Тот
перевел вопросительный взгляд на Рейнхарта.
     - Здравствуйте, Джон, - негромко и сдержанно сказал Рейнхарт и принялся
разглядывать свои ногти.
     - Садитесь, доктор Флеминг. Осборн указал на кресло, повернутое к собравшимся,
но Флеминг медлил, удивленно переводя взгляд с одного лица на другое, как
человек, проснувшийся в незнакомом месте.
     - Это что, допрос?
Последовала короткая пауза. Уотлинг закурил сигарету.
     - Вы знали, что вашу работу курирует служба безопасности?
     - А что это значит?
     - То, что работа засекречена.
     - Да, знал.
     - Так как же вы?..
     - Я возмущаюсь, когда ученым затыкают рот.

     - Не надо так волноваться, Джон,- успокаивающе произнес Рейнхарт. Уотлинг лег на
другой галс:
     - Вы видели газеты?
     - Некоторые.
     - Полмира уверено, что зеленые человечки со щупальцами не сегодня - завтра
высадятся у нас на огородах!
Флеминг улыбнулся, почувствовав под ногами более твердую почву.
     - И вы уверены? - осведомился он.
     - Но ведь я знаю факты.
     - Именно факты я и сообщил прессе.
Точные научные факты. Откуда мне было знать, что они все так переврут?
     - О том и речь, что подобные вещи не входят в вашу компетенцию, доктор Флеминг,
     - Осборн уже вновь сидел за своим столом в красивой и одновременно внушительной
позе, - вот почему вас и просили не вмешиваться. Я вас сам предупреждал.
     - Да ну? - Флеминг явно начинал скучать.
     - Нам пришлось послать полный отчет Координационному комитету по обороне, -
строго продолжал Уотлинг, - а сейчас премьер-министр готовит заявление для
Организации Объединенных Наций!
     - Ну, тогда все в порядке!
     - Нам это положение отнюдь не нравится, но мы вынуждены были действовать, чтобы
успокоить общественное мнение.
     - Естественно.
     - А вынудили нас к этому вы.
     - Очевидно, я должен, раскаявшись, бить себя в грудь? - Флеминг уже не только
скучал, но и злился. - Как я поступаю с моими открытиями - это мое дело! Мы пока
еще живем в свободной стране?
     - Но ведь вы работали не один, Джон, - сказал Рейнхарт, упорно глядя в сторону.
Осборн наклонился через стол к Флемингу и принялся его уговаривать:
     - Все, что нам нужно, доктор Флеминг, - это только ваше личное заявление в
печати.
     - Чем же оно может помочь?
     - Все, что способно успокоить людей, может помочь.
     - Особенно если вам удастся дискредитировать того, от кого была получена
информация.
     - Джон, это же не относится лично к вам, - сказал Рейнхарт.
     - Не ко мне лично? Тогда зачем же я здесь? - Флеминг презрительно посмотрел на
них. - Ну, а после того, как я сделаю заявление, что говорил чепуху, что тогда?
     - Боюсь, что... - Рейнхарт снова потупился.
     - Боюсь, что мы не оставили профессору Рейнхарту выбора, - сказал Уотлинг.
     - Они хотят, чтобы вы ушли от нас, Джон. Флеминг встал и задумался. Трое
остальных ждали взрыва. Но он сказал невозмутимо:
     - Как все просто, а?
     - Конечно, я не хочу терять вас, Джон! - Рейнхарт протестующе вскинул свои
миниатюрные ручки.
     - Ну, разумеется. Впрочем, есть одно препятствие.
     - О-о?!
     - Без меня вы не продвинетесь ни на шаг.
Они были готовы к этому, и Осборн заметил, что найдутся и другие подходящие
кандидатуры.
     - Но ведь они не знают, что это такое.
     - А вы знаете?
Флеминг кивнул и улыбнулся. Уотлинг выпрямился даже больше обычного.
     - Вы хотите сказать, что расшифровали сигналы?
     - Я хочу сказать: мне известно, что это такое.
     - Вы рассчитываете, что мы вам поверим? Осборн явно не верил. Уотлинг - тем
более. Но Рейнхарт заколебался.
     - Что же это, Джон?
     - А тогда меня оставят?
     - Ну, так что же это? Флеминг ухмыльнулся.
     - Это набор "сделай сам", и его передали не человекоподобные существа. Я готов
доказать это. - И он принялся вытаскивать из портфеля бумаги.


Глава 3. Часть 1.

     Новый институт
электроники помещался на старинной городской площади, превратившейся теперь в
обыкновенный двор, окруженный высокими зданиями из стекла и бетона, с мозаичными
фасадами. Несколько этажей института были заняты различного рода вычислительной
техникой. После интенсивных неофициальных переговоров Рейнхарту удалось
выхлопотать Флемингу помилование и устроить его и нескольких своих сотрудников
при институте с доступом к счетным машинам. Бриджеру, срок контракта которого
истекал, дали еще молоденькую ассистентку, Кристин Флемстед, и к ним
прикомандировали Джуди - к ее собственному и всеобщему неудовольствию.
На кой черт нужен здесь уполномоченный по связи с прессой, если мы все до того
засекречены, что приходится лезть на лестницу, чтобы почистить зубы?! - сердито
спросил Флеминг.
     - Считается, что мне следует все время быть в курсе дела, если вы не возражаете,
конечно. И когда уже не нужно будет сохранять тайну...
     - Вы будете, аu fait так сказать?
     - Но вы не возражаете? - Джуди говорила просительно и робко, будто была виновата
она, а не он. Она чувствовала, что каким-то необъяснимым образом связана с
Флемингом.
     - Мне-то что,- сказал Флеминг. - Чем больше юбок, тем веселее.
Но, как Флеминг и говорил в Болдершоу, у него не было на это времени. Все дни и
большую часть ночей он проводил, преобразуя в доступные людскому пониманию цифры
огромное количество данных, непрерывно поступающих с радиотелескопа. Чем бы
Флеминг ни занимался (с помощью Рейнхарта или сам), он был теперь очень собран и
сосредоточен. С непреклонной целеустремленностью он подгонял Бриджера и его
ассистентку, безропотно терпел надзор за своей работой и послушно выполнял все
формальности. Официально руководителем работ был Рейнхарт, и Флеминг покорно
относил ему все результаты, однако при этом всегда присутствовали представители
министерства обороны, и Флеминг умудрялся быть вежливым даже с Уотлингом,
которого они прозвали Серебряные Крылышки.
Остальные члены группы чувствовали себя намного хуже. Отношения между Бриджером
и Джуди были натянутыми. Бриджеру не терпелось скорей покинуть институт, а
Кристин нисколько не скрывала своего стремления занять его место. Она была
молодой, хорошенькой, и в ней было что-то от флеминговской целеустремленности.
Она явно считала Джуди балластом и при любой возможности демонстрировала ей свою
неприязнь.
Вскоре после их отъезда из Болдершоу отыскался Харрис; об этом сообщил Уотлинг
во время одного из своих визитов. Какие-то люди набросились на Харриса в конторе
букмекера, втолкнули его в машину, избили и оставили на заброшенной мельнице,
где он чуть не умер. У него была сломана нога, и он ползал, не в силах выбраться
оттуда; в течение трех дней он пил воду, капавшую из крана, и питался шоколадом,
оказавшимся у него в кармане, пока наконец на него случайно не набрел крысолов.
Харрис не возвратился к ним, и Уотлинг сообщил эти подробности одной Джуди. Она
не стала о них никому рассказывать, но попробовала выпытать у Кристин что-нибудь
о прошлом Бриджера.
     - Вы давно его знаете? Разговор происходил в маленькой комнатке рядом с
помещением, где находилась главная счетная машина. Кристин работала за столом,
заваленным перфокартами, вышедшими из машины. Джуди расхаживала взад и вперед,
мечтая о том, чтобы сесть.
     - Я делала у него диплом в Кембридже. Хотя, насколько Джуди было известно,
родители Кристин были родом из Прибалтики, девушка изъяснялась, как любая
английская студентка.
     - Вы хорошо его знали?
     - Нет. Впрочем, если вас интересует его научная характеристика...
     - Нет-нет. Я только думала...
     - Что?
     - Ну, может быть, он иногда вел себя... как-нибудь странно?
     - Мне не приходилось обматываться колючей проволокой.
     - Я не о том.
     - Тогда о чем же?
     - Он никогда не просил вас помочь ему в какой-нибудь работе, на стороне, так
сказать? - С какой стати? - она обернулась и посмотрела на Джуди строго и
враждебно. - У кое-кого из нас интересной работы и так хоть отбавляй, не все же
бездельничают.
Джуди ушла в зал, где стояли счетные машины, и принялась наблюдать, как они
стрекочут и перемигиваются индикаторными лампочками. При каждой машине находился
оператор, причем часто было трудно понять, мужчина это или женщина, потому что
на всех были одинаковые комбинезоны. В центре зала стоял длинный стол, куда
стекались результаты вычислений - в виде стопок перфокарт, или катушек магнитной
ленты, или бумажных рулонов, выходивших с печатающих устройств. Цифры! Океаны
цифр. И они, казалось, жили самостоятельной, обособленной от человека жизнью.
Это сборище машин разговаривало на собственном языке!
Джуди уже имела некоторое представление о том, чем занимается их группа.
Передача из созвездия Андромеды продолжалась много недель подряд без повторения,
а затем вдруг началась сначала. Это позволило заполнить большинство пробелов в
первоначальной записи: Земля вращалась, и записывать сигнал можно было только
тогда, когда западное полушарие было обращено в сторону созвездия Андромеды. И
каждые сутки источник в течение двенадцати часов находился за горизонтом. Когда
же передача началась снова, она оказалась уже в другой фазе относительно
суточного вращения нашей планеты, так что пропущенное ранее можно было частично
восполнить. К концу третьего периода у них была полная запись передачи. В
Болдершоу-Фелл продолжали принимать сигнал, но никаких отклонений не
обнаруживалось. Кем бы ни была послана передача, в ней говорилось о чем-то
одном, и это "что-то" повторялось снова и снова.
Теперь никто из посвященных больше не сомневался, что это была именно передача,
послание из космоса. Даже в отделе коммодора авиации Уотлинга она фигурировала
под названием "радиостанция Андромеда", как будто источник сигналов был известен
сколько-нибудь определенно. Соответствующие работы получили шифр "Проект-А".
Послание оказалось чрезвычайно длинным. Все эти точки и тире в переводе на
привычный язык цифр вырастали во многие миллионы цифровых групп. Без счетных
машин обработка такой массы данных потребовала бы целой человеческой жизни, но и
с их помощью она заняла многие месяцы. Каждую машину нужно было научить, как,
обрабатывать вводимую в нее информацию; Джуди узнала, что это называется
программированием. Программа состояла из набора математических действий,
перенесенных на перфорированные карточки, которые вводились в машину, заставляя
ее выполнять то, что требовалось. Затем в машину вводились данные -
анализируемые группы цифр, - и через несколько секунд она выдавала результат.
При появлении новой идеи относительно метода анализа всю операцию нужно было
проделывать заново, и с каждой группой цифр в отдельности. К счастью, можно было
использовать небольшие счетные машины, чтобы подготавливать данные для более
крупных и мощных их собратьев. При этом каждая машина, кроме входных,
контрольных и выходных устройств, располагала еще и достаточно емкой памятью,
так что новые решения можно было автоматически сопоставлять с полученными ранее.

     Почти все это объяснил Джуди Рейнхарт - добрый, снисходительный, умный,
тактичный Рейнхарт. После скандала в Болдершоу-Фелл он стал относиться к ней с
большей симпатией и давал ей понять, что она ему правится, - по-видимому, он ее
жалел. Рейнхарта втянули в дебри межведомственной дипломатии, благодаря чему
группа получила возможность работать. Именно в это время вполне проявился его
талант руководителя. Каким-то образом ему удавалось и удерживать в узде
Флеминга, и отбиваться от начальства, и к тому же он находил время выслушивать
каждого, кто являлся к нему со своими мыслями и проблемами. При всем том
Рейнхарт скромно оставался на заднем плане, переходя от одной сложной задачи к
другой; он был похож на тихую, симпатичную и чрезвычайно умную птицу.
Он брал Джуди под руку и совсем понятно рассказывал о том, что они делают, как
будто в его распоряжении был неисчерпаемый запас времени и знаний. Но однажды
настал момент, когда Рейнхарт уже не мог осмыслить результаты вычислений, и ему
пришлось передать бразды правления Флемингу. Дальше Флеминг шел уже один. Теперь
Джуди поняла, что счетные машины были первой и великой любовью Флеминга и он был
связан с ними узами интуиции, граничащей с волшебством.
Однако это никак нельзя было объяснить чем-то сверхъестественным, просто Флеминг
достиг невероятного совершенства в овладении языком машин. Двоичное исчисление
было для него родной стихией, и часто за какие-то считанные минуты он находил
решения, на проверку которых Бриджер и Кристин тратили затем часы напряженного
труда. И каждый раз оказывалось, что он был прав.
За несколько дней до того, как Бриджер должен был уйти, Рейнхарт пригласил его и
Флеминга на совещание. Оно длилось гораздо дольше обычного, а после окончания
профессор отправился прямо в министерство. На следующее утро Рейнхарт и Флеминг
поехали в Уайтхолл.
     - Итак, все в сборе?
Голос Осборна, несколько напоминавший лошадиное ржание, разносился по всему залу
заседаний. Вокруг длинного стола, разбившись на группы, стояли и разговаривали
человек двадцать. На полированном красного дерева столе их ожидали бювары,
стопки чистой бумаги и карандаши, а по центру стола через правильные интервалы
выстроились серебряные подносы, на которых стояли графины с водой и стаканы. На
одном конце стола покоился большой кожаный бювар с тиснением по углам - для
Главного.
Ванденберг и Уотлинг стояли в одной группе, Рейнхарт и Флеминг - в другой;
кружок почтительных чиновников в темно-сером образовался вокруг ослепительной
дамы в ярком костюме. Осборн опытным взглядом оглядел собравшихся и кивнул
самому молодому из темно-серых, стоявшему у двери. Тот выскользнул в коридор, а
Осборн занял свое место у стола.
     - Кхм, - коротко проржал он, и присутствующие неторопливо направились к своим
местам. Ванденберг по приглашению Осборна сел по правую руку от
председательского кресла. Флеминг, сопровождаемый Рейнхартом, демонстративно
уселся у дальнего конца стола. Наступило благоговейное молчание, затем дверь
распахнулась и на пороге появился сам Джеймс Роберт Рэтклифф, министр науки.
Когда два-три молодых человека сорвались было с места, он благосклонно махнул
рукой: "Сидите, сидите, милые мои!" - и занял свое место перед кожаным бюваром.
У министра была великолепно ухоженная седая шевелюра, бело-розовое, дышащее
здоровьем лицо и очень сильные, короткие и цепкие пальцы: нетрудно было
представить себе, как он черпает то, что ему нужно, целыми пригоршнями. Министр
приветливо улыбнулся собравшимся.
     - Здравствуйте, господа. Надеюсь, я не заставил вас ждать?
Наиболее нервные из присутствующих, покачав головами, пробормотали:
     - Нет!
     - Как поживаете, генерал? - Рэтклифф царственно улыбнулся Ванденбергу.
     - Да, старость не радость, - ответил тот, хотя отнюдь не был ни старым, ни
удрученным. Осборн кашлянул.
     - Позвольте представить вам собравшихся.
     - Да-да, благодарю вас. Я вижу здесь несколько новых лиц.
Осборн по очереди назвал всех, и каждому министр благосклонно кивал головой или
приветливо делал ручкой. Примадонна в ярком костюме оказалась некой миссис
Таит-Аллеи из министерства финансов и представляла комиссию по субсидиям. Когда
наконец очередь дошла до Флеминга, министр изменил форму приветствия:
     - А, Флеминг! Надеюсь, опрометчивых поступков больше не будет? Флеминг бросил на
него взгляд через стол.
     - Я помалкивал, если вы это имеете в виду.
     - Именно это, - любезно улыбнулся Рэтклифф. Он уже кивал Уотлингу.
     - Мы постараемся не отнимать друг у друга слишком много времени. - Он откинул
свою великолепную римскую голову и посмотрел через стол на Рейнхарта. - У вас,
кажется, есть для нас новости, профессор?
Рейнхарт скромно кашлянул в белый кулачок.
     - Анализ выполнил доктор Флеминг, может быть, он...
     - Прошу прощения, - расцвела в улыбке миссис Таит-Аллеи, - а как же мистер
Ньюби?
Мистер Ньюби, маленький, тощий человечек, по-видимому, привык к подобным щелчкам
по носу.
     - О, неужели, - сказал Рэтклифф. - Так восполните упущение, Осборн. Осборн
восполнил.
     - Ну, а теперь?
Двадцать пар глаз, в том числе и глаза министра, уставились на Флеминга.
     - Теперь мы знаем, что это такое, - сказал Флеминг.
     - Грандиозно! - воскликнула миссис Тэйт-Аллен. - Так что же это?
Флеминг пристально посмотрел на министра.
     - Это программа для счетной машины, - произнес он ровным голосом.
     - Программа для счетной машины?! Вы уверены?
Флеминг только кивнул в ответ. Все заговорили сразу.
     - Прошу вас, господа! - повысил голос Осборн, постучав по столу. Говор улегся.
Миссис Таит-Аллеи подняла руку в голубой перчатке.
     - Боюсь, господин министр, здесь не всем известно, что такое программа для
счетной машины.
Флеминг принялся объяснять, а Рейнхарт и Осборн облегченно вздохнули и
откинулись на спинки кресел: дитя вело себя хорошо.
     - А вы уже испытывали эту программу на вычислительной машине? - поинтересовалась
миссис Тэйт-Аллеи.
     - Мы пользовались машинами, д