ело  взлетало  в  воздух,
подброшенное  сильнейшими   судорогами,   от   которых   трещали   кости   и
переламывались хребты. Матери отшвыривали от себя детей или же сдавливали их
насмерть, как в тисках.
     На   экране  снова  появилось  невозмутимое  лицо  чиновника-азиата.  С
притворным сожалением в голосе он объявил,  что  само  по  себе  покаяние  в
грехах--  это  еще не все; оно должно быть дополнено воспитательными мерами,
которые в данном случае будут распространены на одного человека  из  тысячи.
Ардмор быстро прикинул -- это означало сто пятьдесят тысяч человек. Не может
быть!  Однако вскоре ему пришлось поверить. На экране снова появился крупный
план -- на этот раз  тихая  улица  какого-то  американского  города.  Камера
показала,  как  подразделение  паназиатских  солдат врывается в комнату, где
перед телевизором  сидит  семья,  потрясенная  только  что  увиденным:  мать
прижимает  к  груди  рыдающую маленькую девочку. Появление солдат вызывает у
них не испуг, а лишь тупое  оцепенение.  Отец  безропотно  предъявляет  свою
регистрационную  карточку,  офицер, командующий подразделением, сверяет ее с
каким-то списком, и солдаты приступают к делу.
     Видимо , им было приказано убивать как можно более жестоко.
     Ардмор выключил приемник.
     -- Вылазка отменяется, -- Объявил он. -- Всем ложиться спать.  И  перед
сном каждому принять снотворное. Это приказ.
     Через  минуту  в  зале уже никого не было. Выходя, никто не произнес ни
слова. Оставшись один, Ардмор снова включил  приемник  и  досмотрел  все  до
конца. Потом он долго сидел в одиночестве, тщетно пытаясь привести в порядок
свои   мысли.   Тому,  кто  отдает  приказ  принять  снотворное,  приходится
обходиться без него.

Глава 4

     Большую часть следующих двух дней Ардмор провел в  одиночестве  и  даже
обедал  в  своей  комнате,  за  все время он ни с кем не сказал и двух слов.
Теперь ему было ясно, в чем он ошибся, и хотя  резня  произошла  не  по  его
вине,  легче  от  этого не становилось -- он все равно чувствовал себя к ней
причастным.
     Но проблема оставалась нерешенной. Он убедился,  что  был  прав,  когда
принял  решение создать "шестую колонну". "Шестая колонна" -- вот что сейчас
нужно; организация, которая внешне не нарушала  бы  порядков,  установленных
завоевателями, но со временем могла бы стать средством их свержения. На это,
может  быть,  уйдут  годы,  но открытое выступление было страшной ошибкой, и
повторять ее нельзя.
     Он по-прежнему чувствовал, что в рассказе  Томаса  промелькнула  мысль,
которая могла бы оказаться полезной. Он снова и снова прослушивал запись, но
хотя  к этому времени уже выучил ее наизусть, никак не мог уловить того, что
искал.
     " -- Они систематически вытравливают все, что  составляет  американскую
культуру,  -- говорил Томас. -- Закрыты школы, не выходят газеты. Напечатать
что бы то ни было по-английски считается тяжким преступлением. Они объявили,
что вскоре всякую деловую переписку нужно будет вести на их языке, а до  тех
пор  все  письма  должны  проходить цензуру. Запрещены любые собрания, кроме
религиозных.
     -- Я думаю, этому они научились в Индии. -- В  записи  его  собственный
голос звучал как-то непривычно. -- Так легче держать рабов в повиновении.
     -- Наверное,   вы   правы,   сэр.   По-моему,  это  исторический  факт:
процветающие империи всегда мирились с местными религиями,  хотя  искореняли
все остальное.
     -- Похоже на то. Продолжайте.
     -- Главное их орудие, мне кажется, -- система регистрации. Они ввели ее
с самого  начала  и ничему другому не уделяли столько внимания. В результате
Соединенные Штаты теперь превращены в один  большой  концлагерь,  где  почти
никто  не  может  свободно  перемещаться и общаться с другими без разрешения
надзирателей".
     Слова, слова, слова! Ардмор столько раз их прослушивал, что  уже  почти
не  улавливал смысла. Может быть, в рассказе Томаса ничего такого и не было,
и все это ему только померещилось?
     В дверь постучали. Это был Томас.
     -- Меня попросили вам кое-что сказать, сэр, -- начал он осторожно.
     -- Что же?
     -- Видите ли, все собрались в зале. Они хотят с вами поговорить.
     Еще одно совещание, на этот раз не по его инициативе. Что  ж,  придется
идти.
     -- Скажи, что я сейчас буду.
     -- Слушаюсь, сэр.
     После того как Томас вышел, он несколько секунд сидел неподвижно, потом
подошел  к письменному столу и достал из ящика свой пистолет. Запахло бунтом
-- об этом можно было догадаться по тому, что кто-то решился  созвать  общее
совещание  без  его разрешения. Он проверил обойму, передернул затвор, надел
портупею, но, подумав, снял ее и положил пистолет обратно в ящик. Это сейчас
не поможет.
     Он вошел в зал, занял свое место во главе стола и сказал:
     -- Я вас слушаю.
     Брукс окинул взглядом стол, убедился,  что  больше  никто  говорить  не
собирается, откашлялся и начал:
     -- Мы хотели бы спросить, есть ли у вас какой-нибудь план действии.
     -- Нет. Пока нет.
     -- Тогда у нас есть! -- вмешался Кэлхун.
     -- Да, полковник?
     -- Нет  никакого  смысла сидеть тут сложа руки. В нашем распоряжении --
самое могучее оружие, какое только есть в  мире,  но  чтобы  применить  его,
нужны люди.
     -- Дальше?
     -- Мы намерены ликвидировать базу и отправиться в Южную Америку! Там мы
сможем найти правительство, которому понадобится подобное оружие.
     -- Какую пользу это принесет Соединенным Штатам?
     -- Но  это  совершенно  ясно! Империя, вне всякого сомнения, собирается
распространить свое влияние на все наше полушарие. Мы  можем  уговорить  это
правительство  начать  превентивную войну. Или, возможно, организовать армию
из беженцев.
     -- Нет!
     -- Боюсь, что  вам  придется  с  этим  смириться,  майор,  --  злорадно
произнес полковник. Ардмор повернулся к Томасу.
     -- Вы согласны с ними?
     -- Я надеялся, что у вас есть план получше, сэр, -- нехотя ответил тот.
     -- А вы, доктор Брукс?
     -- Ну,  это, по-моему, более или менее реально. Я того же мнения, что и
Томас.
     -- Грэхем?
     Ответом ему было молчание. Уилки на мгновение поднял глаза, но  тут  же
отвел их в сторону.
     -- Митсуи?
     -- Я вернусь наверх, сэр. У меня тут еще остались дела.
     -- Шир?
     На скулах у Шира вздулись желваки.
     -- Я согласен, если вы не будете возражать, сэр.
     -- Благодарю вас.
     Ардмор повернулся к остальным.
     -- Я  сказал:  "Нет!" -- и это остается в силе. Тот из вас, кто покинет
базу, будет считаться нарушителем присяги. И вы  тоже,  Томас!  Это  не  мой
каприз.  То,  что  вы предлагаете, ничем не отличается от вылазки, которую я
отменил.  Пока  народ  Соединенных  Штатов  остается  заложником   в   руках
паназиатов,  мы  не  можем  начать  военные  действия! Неважно, откуда будет
исходить инициатива, изнутри или извне, -- тысячи, а  может  быть,  миллионы
невинных жертв заплатят за это своей жизнью!
     Преодолев  волнение,  он  окинул  взглядом сидящих за столом -- как они
восприняли его слова? Кажется, согласны  --  иди  готовы  согласиться.  Все,
кроме Кэлхуна. Но в то же время они недовольны.
     -- Предположим   что   вы  правы,  сэр,  --  медленно  произнес  Брукс.
--Допустим, что так оно и есть. Но неужели мы ничего не можем сделать?
     -- Я об этом уже говорил. Мы должны создать то, что  я  назвал  "шестой
колонной".  Мы  должны  скрываться,  нащупывать  слабые  места  противника и
использовать их.
     -- Я понимаю. Может быть, вы и правы. Может  быть,  это  неизбежно.  Но
сколько же для этого понадобится терпения! Мы ведь не боги, а люди.
     Ардмор  почувствовал,  что вот-вот вспомнит то, чего ему не хватало. Но
что именно?
     -- Значит, нам обещают журавля в небе, -- вмешался Кэлхун. -- Вам бы  в
проповедники пойти, майор Ардмор. А мы предпочитаем действовать.
     "Вот оно! Вспомнил!"
     -- Вы почти правы, -- ответил Ардмор. -- Вы слышали рассказ Томаса?
     -- Слышали в записи.
     -- Вы  помните,  что  есть  один  случай,  когда  белым  людям  все  же
разрешается создавать свои организации?
     -- Да нет, ничего такого, по-моему, не было.
     -- Не было? Разве им не разрешается собираться для  одной  определенной
цели?
     -- Я знаю! -- воскликнул Томас. --Церковь!
     Ардмор дал им время осознать услышанное, а потом тихо спросил:
     -- Вам  не  приходило  в  голову,  что  можно  много чего сделать, если
основать новую религию?
     Наступило недоуменное молчание. Его прервал Кэлхун:
     -- Он сошел с ума!
     -- Успокойтесь, полковник, -- миролюбиво сказал Ардмор. --  Нет  ничего
удивительного,  что  вы  решили,  будто  я  спятил. Действительно, на первый
взгляд это безумие -- говорить об основании новой  церкви,  когда  мы  хотим
только  одного  --  драться  с  паназиатами.  Но  подумайте,  ведь нам нужна
организация, без этого мы не сможем  создать,  обучить  и  вооружить  армию.
Организация  и  система  связи,  которая  позволит  нам  согласовывать  свои
действия. И все это придется делать на глазах у паназиатов, не  возбуждая  у
них  подозрений  Все  это возможно, если мы будем не военной организацией, а
религиозной сектой.
     -- Это немыслимо! Я отказываюсь в этом участвовать!
     -- Ну что вы, не надо, полковник. Вы нам очень нужны. Например,  та  же
система  связи -- представьте себе, что в каждом городе страны стоит храм, и
все они соединены между собой линиями связи,  а  центр  находится  здесь,  в
Цитадели!
     Кэлхун презрительно фыркнул.
     -- Конечно -- и азиаты подслушивают все ваши переговоры.
     -- Вот  для  чего  вы нам нужны, полковник! Разве вы не сможете создать
такую систему связи, чтобы они не могли подслушивать? Может быть  что-нибудь
вроде  радио,  только оно должно работать в одном из ваших новых диапазонов,
чтобы на эти волны не реагировали их приемники. Или не сможете?
     Кэлхун снова фыркнул, но уже иначе.
     -- Что за вопрос, конечно, смогу. Это элементарно.
     -- Вот зачем вы  нам  нужны,  полковник,  --  чтобы  находить  решения,
которые вам, с вашим выдающимся талантом, представляются элементарными(
     Ардмору  на  мгновение  стало  противно:  уж очень это напоминало текст
рекламного объявления.
     -- .. Но которые всем нам, остальным, кажутся чудом. Вот в суть религии
-- она не может без чудес! Вам придется напрячь все силы своего гения, чтобы
изобрести такие вещи, которых никогда не понять  паназиатам  и  которые  они
сочтут  сверхъестественными.  --  Видя,  что  Кэлхун все еще колеблется , он
добавил: вы сможете это сделать, надеюсь?
     -- Конечно, смогу, мой дорогой майор.
     -- Ну и прекрасно. Через сколько времени мы получим в свое распоряжение
систему связи, которую нельзя будет подслушать?
     -- Точно сказать не могу, но много времени на это не потребуется. Я все
еще не вижу смысла в вашей идее, майор, но я займусь такой  системой,  если,
по-вашему, она необходима.
     Он встал и торжественно вышел.
     -- Можно мне, майор? --вмешался Уилки.
     -- Конечно, Уилки.
     -- Я могу разработать для вас такую систему.
     --Ничуть не сомневаюсь, но нам придется использовать все наличные силы.
Для вас  тоже найдется достаточно дел. Теперь об остальном. Вот что я имею в
виду -- это, конечно, всего лишь приблизительные наметки, я хочу,  чтобы  вы
обсудили их и высказали все возражения, какие только вам придут в голову. Мы
должны  предусмотреть, насколько это возможно, все неожиданности. Мы сделаем
вид, что основывает некоторую евангелическую религию, и постараемся привлечь
к ней население. Как только мы соберем людей в таком месте, где можно  будет
беседовать  с  ними  без  помех,  мы  отберем  тех,  кому  можно доверять, и
завербуем в нашу армию. Мы назначим их дьяконами церкви  или  еще  чем-то  в
этом  роде.  Главной  нашей  приманкой  будет  благотворительность -- и тут,
Уилки, пригодится ваша трансмутация элементов. Вы будете  получать  для  нас
драгоценные  металлы, прежде всего золото, чтобы у нас всегда хватало денег.
Мы накормим бедных и голодных -- благодаря паназиатам их  теперь  более  чем
достаточно!  --  и  очень  скоро народ повалит к нам валом. Но это далеко не
все. Мы будем устраивать  настоящие  чудеса.  Не  столько  для  того,  чтобы
произвести  впечатление  на  белое население -- это не так важно, -- сколько
для того, чтобы запутать наших господ и повелителей. Мы  станем  проделывать
такие  штуки,  которых  они  не смогут постигнуть -- будут только зря ломать
голову и терять уверенность в своих силах. Понимаете,  мы  ничего  не  будем
предпринимать  против  них,  мы  во  всем  останемся  послушными  подданными
Империи, но при этом будем делать такие вещи, которые им не  под  силу.  Они
почувствуют  растерянность,  у них начнут сдавать нервы. -- по мере того как
идея принимала конкретные формы, он понял, что  все  это  похоже  на  хорошо
продуманную  рекламную  компанию.  --  К тому времени, когда мы будем готовы
пойти  в  наступление,  они  окажутся  деморализованы,  напуганы   и   легко
поддадутся панике.
     Его увлеченность понемногу передавалась слушателям, хотя такой подход и
был для них непривычен.
     -- Послушайте,  командир,  --  сказал  Томас.  --  может  быть,  это  и
сработает, я не говорю, что нет, только как вы собираетесь все это наладить?
Неужели их чиновники не догадаются, что дело нечисто, когда увидят, как ни с
того ни с сего появилась какая-то новая религия?
     -- Может быть  ,  и  догадаются,  но  вряд  ли.  Все  западные  религии
представляются   им  одинаково  нелепыми.  Она  знают,  что  у  нас  религий
множество,  и  большинство  им  совершенно   незнакомо.   Это   единственное
преимущество,  которое дала нам Эпоха необщения. Они решат, что имеют дело с
чем-то вроде тех дурацких сект,  которые  в  Южной  Калифорнии  каждый  день
появляются десятками.
     -- Ну  хорошо,  командир,  а  с  чего мы все это начнем? Не можем же мы
просто так выйти из Цитадели, ухватить за пуговицу какого-нибудь желтолицего
и сказать ему: "Я Иоанн Креститель!"
     -- Конечно, нет. Это нужно еще  продумать.  У  кого  есть  какие-нибудь
идеи?
     Наступило молчание -- все напряженно думали. Наконец Грэхем сказал:
     -- А  что  если  начать  с  самого начала и ждать, когда на нас обратят
внимание?
     -- Что вы имеете в виду?
     -- Ведь у нас здесь людей хватит, если не гнаться за большим  размахом.
Будь  у  нас  где-нибудь  храм, один из нас мог бы стать первосвященником, а
остальные -- кем-то вроде апостолов. А дальше -- подождем, пока нас заметят.
     -- Хм-м-м.  В  этом  что-то  есть,  Грэхем.  Но  все-таки  нужно  будет
развернуть  дело  как  только  можно  шире.  Мы  все  станем священниками, и
церковными служителями, и кем угодно, а Томасу я поручу набрать  нам  паству
среди  его  приятелей.  Или  нет,  подождите. Пусть лучше они придут к нам в
качестве пилигримов. Мы начнем  с  того.  что  пустим  слух,  который  будут
распространять хобо. Они будут говорить всем: "Грядет Учитель!"
     -- А что это означает? -- осведомился Шир.
     -- Пока  ничего.  Но  со  временем  будет  что-нибудь  означать. Теперь
слушайте, Грэхем. Вы художник. С сегодняшнего дня  вы  будете  готовить  нам
обеды  левой рукой, а правой начнете набрасывать эскизы облачений, алтарей и
прочей бутафории. Архитектура храма, интерьеры -- всем  этим  тоже  придется
заняться вам.
     -- А где будет находиться храм?
     -- Это  серьезный вопрос. Он должен быть где-нибудь неподалеку, если мы
не хотим вообще покинуть Цитадель,  а  мне  кажется,  что  этого  делать  не
следует:  она  нужна  нам  как  база  и  лаборатория. Но он не должен быть и
слишком близко -- мы не можем рисковать привлечь внимание к  этой  горе.  --
Ардмор побарабанил пальцами по столу. -- Непростое дело.
     -- А  почему  бы  не  превратить  в храм все вот это? -- спросил доктор
Брукс.
     -- Что-что?
     -- Я имею в виду, конечно, не этот зал, но почему бы не  поставить  наш
первый храм прямо над Цитаделью? Это было бы очень удобно.
     -- Конечно, диктор, но это же неизбежно привлечет внимание к( Погодите!
Кажется,  я  понял,  о  чем  вы  говорите. -- Он повернулся к Уилки. -- Боб,
нельзя  ли  использовать  эффект   Ледбеттера,   чтобы   держать   в   тайне
существование  Цитадели,  если  храм  будет  стоять прямо над ней? Можно это
сделать?
     Уилки растерянно посмотрел на  него.  В  этот  момент  он  больше,  чем
обычно, напоминал большого щенка колли.
     -- Нет,  эффект  Ледбеттера  для  этого  не годится. А вам нужен именно
эффект Ледбеттера? Потому что если нет, то можно было бы без  особого  труда
наладить  экран  седьмого типа в области магнитогравитационных волн, так что
ни один прибор, работающий в электромагнитном диапазоне,  ничего  не  сможет
зарегистрировать. Дело в том, что(
     -- Да  ведь  мне  неважно, как вы это сделаете! Я даже не знаю, как все
это называется, --  мне  нужен  результат.  Очень  хорошо,  значит,  этим  и
займитесь.  Мы  подготовим  проект храма, запасем здесь все материалы, чтобы
его осталось только смонтировать, потом выйдем на поверхность  и  как  можно
скорее  его  поставим. Кто знает, сколько на это может понадобиться времени?
Боюсь, я мало что понимаю в строительстве.
     Уилки и Шир принялись о чем-то оживленно шептаться, потом Уилки сказал:
     -- Об этом особо не волнуйтесь, командир. Тут пригодятся силовые лучи.
     -- Это какие?
     -- У вас где-то должен лежать наш отчет. Притягивающие и  отталкивающие
лучи,   которые   мы   разработали,   основываясь  на  ранних  экспериментах
Ледбеттера.
     -- Да, майор. об этом можете не беспокоиться, -- добавил Шир, -- я  все
сделаю.  Силовые  лучи  в  безгравитационном  поле  -- мы этот храм выстроим
быстрее, чем карточный домик. Кстати, перед тем как  начинать,  я  собираюсь
потренироваться на картонных моделях.
     -- Отлично,  ребята!  --  одобрил  Ардмор  с  улыбкой. При мысли о том,
сколько впереди нелегкой работы, он испытал искреннюю радость. -- Вот  такой
разговор мне нравится. На сегодня сборище закончено. За дело! Томас, зайдите
ко мне.
     -- Минутку,  командир,  --  сказал Брукс, вставая и направляясь к двери
вслед за ним. -- А что если(
     И они вышли, продолжая оживленно беседовать.
     Несмотря на радужные надежды Шира, построить храм на вершине  горы  над
Цитаделью  оказалось  не  так  просто. Никто из их крохотной команды не имел
опыта крупного строительства. Ардмор, Грэхем и Томас вообще  ничем  подобным
никогда  не  занимались,  хотя  Томас  был мастер на все руки и в свое время
изучил плотничье ремесло. Кэлхун знал только свою математику, да и  характер
не  позволял ему снизойти до физической работы. Брукс ничего не имел против,
но он был не строитель, а биолог.
     Уилки, блестящий физик, хорошо  справлялся  с  инженерными  проблемами,
которые  имели  отношение  к  его исследованиям, и легко мог сконструировать
какой-нибудь нужный ему прибор. Но ему никогда не приходилось строить мосты,
возводить плотины или хотя бы руководить бригадой рабочих. Тем не менее  вся
тяжесть  задачи  должна была лечь на его плечи. Шир для этого не годился: он
хоть и считал, что может построить дом, но на самом деле  слишком  увлекался
всевозможными мелочами, больше думал об инструментах и был на месте скорее в
мастерской, чем на строительной площадке. Ему было вполне под силу построить
модель  здания в уменьшенном масштабе, но организовать крупную стройку он не
мог. Кроме Уилки, делать это было некому.
     Несколько дней спустя Уилки явился в кабинет Ардмора с рулоном чертежей
подмышкой.
     -- Как. можно, командир?
     -- А, заходите. Боб. Садитесь. Что там у вас? Когда мы  начнем  строить
наш храм? Смотрите, я тут подумал о том, как еще мы могли бы скрыть, что под
ним находится Цитадель. Что если мы расположим алтарь так, чтобы(
     -- Извините, командир.