о  прикончило  две  сотни  человек.  Значит,  это
потенциальное оружие, -- но ведь он не просто шел на ощупь в темноте?
     -- Не совсем, -- ответил Кэлхун и  продолжал,  явно  стараясь  выбирать
слова  попроще:  --  Те  самые теоретические соображения, из которых следует
возможность существования дополнительных спектров, позволяют  с  достаточной
вероятностью  представить себе в общем виде их свойства. Я знаю, что сначала
Ледбеттер занимался тем, что  искал  способы  генерировать  лучи,  способные
притягивать  или  отталкивать,  --  это  из  области  магнитогравитационного
спектра. Но в последние две недели он выглядел очень  возбужденным  и  круто
изменил  направление  работы. Он был не слишком разговорчив, и я могу судить
только по тем расчетам, которые для него делал.  Тем  не  менее,  --  Кэлхун
достал  из  внутреннего  кармана  толстый  растрепанный  блокнот,  -- он вел
подробный журнал своих экспериментов.  Вероятно,  мы  сможем  проследить  за
ходом  его  работ  и  догадаться,  в  чем  состояла  гипотеза, из которой он
исходил.
     Уилки, сидевший рядом с  Кэлхуном,  возбужденно  спросил,  подавшись  к
нему:
     -- Где вы это нашли, доктор?
     -- На  столе  у него в лаборатории. Если бы вы там посмотрели, могли бы
найти это и сами.
     Не обратив  на  колкость  внимания,  Уилки  впился  глазами  в  записи,
сделанные в блокноте.
     -- Так это же формула излучения(
     -- Ну конечно. Или я, по-вашему, настолько глуп, что этого не вижу?
     -- Но она неправильная!
     -- По-вашему, может быть, и неправильная, но будьте уверены, что доктор
Ледбеттер не ошибался.
     Они  пустились  в  спор,  в  котором Ардмор ничего не мог понять; через
некоторое время, воспользовавшись паузой, он вмешался:
     -- Минутку, джентльмены! Я вижу, вы уже готовы приступить к работе. Что
касается меня, то я теперь знаю достаточно  на  первое  время.  Насколько  я
понимаю,  ваша ближайшая задача -- проследить ход мысли доктора Ледбеттера и
выяснить, для чего служит его установка, --  так,  чтобы  при  этом  уцелеть
самим. Правильно?
     -- В общем, да, -- осторожно согласился Кэлхун.
     -- Что  ж,  в  таком  случае  приступайте. И держите меня в курсе дела,
когда сочтете это удобным. -- Он встал, остальные последовали  его  примеру.
-- Да,  еще  одно. Я вот о чем подумал. Не знаю, насколько это важно, но мне
это пришло в голову потому, что доктор Брукс придает такое большое  значение
истории  с мышами и крысами. -- Он начал загибать пальцы. -- Множество людей
погибли на месте. Доктор Уилки потерял  сознание  и  чуть  не  умер.  Доктор
Кэлхун  почувствовал только легкое головокружение. А все прочие, кто остался
в живых, видимо, вообще ничего не ощутили,  в  то  время  как  их  товарищей
постигла загадочная смерть. Не кажется ли вам, что это тоже полезные данные?
     Он  с  нетерпением  ждал  ответа, опасаясь, что ученые сочтут его слова
нелепыми или тривиальными.
     Кэлхун собрался ответить, но его опередил доктор Брукс:
     -- Ну конечно! Как же я об этом не  подумал?  Должно  быть,  у  меня  в
голове  все  перепуталось.  Получается  градиент  -- закономерное различие в
действии этого неизвестного фактора. - Он на мгновение умолк. -- Я  прошу  у
вас  разрешения, майор, обследовать трупы наших покойных коллег и попытаться
выяснить, чем они отличались от тех, кто остался в живых. Особенно  от  тех,
на кого неизвестный фактор подействовал сильнее всего .
     И он задумчиво уставился на Уилки.
     -- Ну  уж  нет!  -- возразил тот. -- Я вам не морская свинка. Ничего не
выйдет!
     Ардмор не знал, всерьез он это сказал или в шутку,  но  решил  положить
конец спору
     -- Детали  я  предоставляю  вам,  джентльмены.  Но  помните - ни в коем
случае не рискуйте, не предупредив меня.
     -- Вы слышали, Брукси? -- откликнулся Уилки.
     В тот вечер Ардмор заставил себя улечься  в  постель  исключительно  из
чувства  долга  --  спать  ему  совершенно  не хотелось Его непосредственная
задача  была  выполнена  он  собрал  осколки  группы,   которая   называлась
"Цитадель",  и  соорудил  из  них  некое  подобие действующей организации Он
слишком устал, чтобы размышлять о том, будет ли толк от ее действий,  но  во
всяком  случае  она  действовала.  Он внес новый смысл в их жизнь и, взяв на
себя груз руководства и ответственности, дал им возможность перекладывать на
его плечи свои заботы. Может быть, это  позволит  им  сохранить  рассудок  в
обезумевшем мире?
     Каким будет этот обезумевший новый мир? Мир, где превосходство западной
культуры  перестало быть само собой разумеющимся, где звездно-полосатый флаг
уже больше не развивался над каждым общественным зданием?
     Тут ему в голову пришла еще одна мысль. Чтобы их деятельность  хотя  бы
внешне   была   похожа  на  ведение  войны,  нужно  будет  завести  какую-то
разведывательную службу. До сих пор он был озабочен одним -- чтобы они снова
взялись за работу, но завтра придется об этом подумать "Завтра  и  подумаю",
-- сказал он себе, но начал думать об этом сразу же.
     Служба  разведки  им  необходима не меньше, чем новое секретное оружие.
Даже больше: какое  бы  фантастически  мощное  оружие  ни  удалось  создать,
продолжая  исследования  доктора Ледбеттера, оно не принесет пользы, если не
знать, где и когда его применить, чтобы поразить противника в самое уязвимое
место. До нелепости слабая военная разведка всегда была отличительной чертой
Соединенных Штатов. Самая могучая  нация  планеты  неизменно  начинала  свои
войны  вслепую,  как  великан  с  завязанными глазами. Взять хотя бы то, что
произошло  сейчас:  атомные  бомбы  Паназии  были  ничуть  не   мощнее,   но
американцев  захватили  врасплох,  и  ни  одной  своей  они даже сбросить не
успели. Сколько их было? Где-то Ардмор слышал, что тысяча. Точной  цифры  он
не   знал,  но  паназиаты  ее,  безусловно,  знали.  Они  знали,  сколько  в
Соединенных Штатах бомб, где они хранятся. И войну они выиграли не с помощью
своего секретного оружия, а благодаря  своей  разведке.  Впрочем,  секретное
оружие Паназии тоже оказалось вполне эффективным -- особенно из-за того, что
оно  было действительно секретным. Так называемая разведка армии Соединенных
Штатов потерпела очередную неудачу.
     "Ну что же, Уайти Ардмор, теперь все в твоих руках! Можешь организовать
любую разведывательную службу, какую только твоей душе угодно, -- для  этого
у  тебя есть трое близоруких кабинетных ученых, пожилой техник-сержант, двое
рядовых из кухонного наряда и ты сам. Критиковать легко, -- но если ты такой
умный, почему тогда ты не богатый?"
     Он встал, подумав, что надо принять снотворное, но вместо  этого  выпил
стакан теплой воды и снова лег.
     "Предположим,  что  мы  создадим действительно новое мощное оружие. Эта
штука, которую придумал Ледбеттер, выглядит многообещающей, если  только  мы
научимся  с  обращаться.  Ну и что? Один человек не может управлять летающим
крейсером -- он даже не сумеет поднять его в  воздух.  А  шесть  человек  не
смогут  одержать  над  вверх  над  целой  империей,  даже  если  обуть  их в
семимильные сапоги  и  вооружить  каждого  лучом  смерти.  Как  там  говорил
Архимед?  Дайте  мне  рычаг  достаточной  длины и точку опоры, и я переверну
землю. Ну и где у нас точка опоры? Оружие --  не  оружие,  если  нет  армии,
которая может привести его в действие".
     Он  погрузился  в беспокойный сон, и ему приснилось, будто он болтается
на конце длиннейшего рычага и не может ничего сделать, потому что опорой для
рычага служит пустота. То он сам был Архимедом, то Архимед оказывался  рядом
и  принимался  издеваться  над  ним,  скривив  в  злобной  гримасе  раскосое
азиатское лицо.

Глава 2

     В следующие две недели на долю Ардмора выпало  множество  разнообразных
хлопот,  и  времени  у  него  хватало только на самые необходимые дела. Было
решено исходить из того, что их группа -- фактически военная организация,  а
значит,  не  исключено, что в один прекрасный день им предстоит дать отчет в
своих действиях гражданским властям. Из этого следовало, что  Ардмор  должен
был выполнять -- или, по крайней мере, создавать видимость, что выполняет --
все  законы  и  положения,  касающиеся  документации,  денежной  отчетности,
материального учета и прочего в том же духе. Про  себя  он  считал  все  это
пустой  и  бессмысленной тратой времени; однако, занимаясь рекламой, он стал
психологом-самоучкой и интуитивно понимал, что человек  живет  символами.  В
этот момент эти символы существования властей имели решающее значение.
     Поэтому   он,   изучив   должностные  инструкции  покойного  начальника
финансового  отдела,  тщательно  подсчитал,  сколько  жалования  причиталось
каждому  из  погибших  на  момент  смерти  и  сколько  следует выплатить его
наследникам  "дензнаками,  имеющими  хождение  на   территории   Соединенных
Штатов",  хотя и подумал при этом не без грусти: "Интересно, что эта формула
может означать теперь?" Вся эта бумажная  канитель  была  не  под  силу  ему
одному.  Ардмор  выяснил,  что  Джефф Томас, которого он назначил помощником
повара, хорошо печатает на машинке и  обладает  некоторыми  способностями  к
арифметике,  и приспособил его к этой работе. В результате Грэхем обнаружил,
что ему приходится трудиться за двоих, и попытался выразить недовольство, но
Ардмор  решил,  что  это  ему  только  полезно:  без  блох  собака  скучает.
Необходимо было добиться, чтобы каждый из его подчиненных к вечеру валился с
ног от усталости.
     Томас  пригодился  и  для  другой  цели. Ардмор, с его легко возбудимым
характером, постоянно  нуждался  в  собеседнике.  Томас  оказался  человеком
неглупым  и  многое  понимающим,  и  их  беседы  понемногу  становились  все
откровеннее. Конечно, командиру  не  полагается  откровенничать  с  рядовым,
однако  Ардмор  инстинктивно чувствовал, что Томас не обманет его доверия, а
психологическая разрядка была ему необходима.
     Но вскоре Кэлхун заставил Ардмора отвлечься от мелких повседневных  дел
и  заняться более серьезной проблемой. Он явился, чтобы попросить разрешения
включить установку Ледбеттера, немного переделанную с  учетом  их  последних
предположений, но при этом задал еще один нелегкий вопрос:
     -- Майор  Ардмор,  не  можете  ли  вы  мне  объяснить,  как вы намерены
использовать "эффект Ледбеттера"?
     Этого Ардмор не знал и вместо ответа спросил:
     -- А разве вы уже настолько  продвинулись,  что  такой  вопрос  возник?
Тогда не объясните ли вы мне, что у вас получается?
     -- Это   будет  несколько  затруднительно,  --  ответил  Кэлхун  слегка
покровительственным тоном, --  поскольку  я  не  смогу  пользоваться  языком
математики, на котором, вообще говоря, только и можно выразить(
     -- Ну  что  вы,  полковник! -- перебил его Ардмор, стараясь скрыть свое
раздражение  в  присутствии  рядового  Томаса.  --  Скажите  мне  просто,  в
состоянии вы убить этой штукой человека или нет, и можете ли заранее решить,
кого именно.
     -- Это  слишком  упрощенная  постановка вопроса, -- возразил Кэлхун. --
Тем не менее мы полагаем, что новая установка будет действовать направленно.
Результаты, полученные доктором Бруксом,  позволили  ему  предположить,  что
существует  асимметрическое  соотношение  между  действием установки и живым
объектом, на который оно направлено, -- что некое свойство, присущее  данной
жизненной  форме,  определяет  как  степень  воздействия  на  нее, так и сам
характер такого воздействия. Другими словами, воздействие есть функция  всех
факторов,  включая  особенности  данной  жизненной формы, а также параметров
самого воздействия, так что(
     -- Полегче, полегче, полковник. Что все это  означает  применительно  к
оружию?
     -- Это  означает,  что  можно  направить  установку  на  двух человек и
решить, кого из них она убьет, -- при условии, что мы научимся ею управлять,
-- раздраженно ответил Кэлхун. -- Во всяком случае, мы так  полагаем.  Уилки
вызвался выступить в качестве контроля, а объектом будут мыши.
     Ардмор  дал  разрешение  на  эксперимент,  поставив  условие,  что  все
предосторожности  будут  соблюдены.  Кэлхун  ушел,  и  он   снова   принялся
размышлять  над  тем,  что же делать с этим оружием, если оно все-таки будет
создано. Для этого нужна информация, которой он не располагал. "Черт возьми,
разведка просто необходима -- нужно же знать, что происходит снаружи!
     Об ученых, конечно, речи быть не может.  Шир  тоже  отпадает:  без  его
помощи  ученым  не  обойтись.  Грэхем? Нет. Готовит он хорошо, но характер у
него слишком нервный, взбалмошный,  неуравновешенный  --  кто-кто,  а  он  в
шпионы  не  годится.  Остается только сам Ардмор. Его этому обучали -- ему и
идти в разведку".
     -- Да нет, нельзя вам это делать, -- услышал он голос Томаса.
     -- Что-что?
     Он понял, что, сам того не заметив, начал разговаривать сам с собой  --
это  случалось,  когда  он  оказывался  в одиночестве или в обществе Томаса,
молчаливое присутствие которого ничуть не мешало его размышлениям.
     -- Вы не можете бросить свою часть, сэр. Я уже не говорю,  что  это  не
положено  по  уставу. Но разрешите мне сказать, сэр, -- тогда все, что вы до
сих пор сделали, тут же развалится.
     -- Почему? Меня не будет всего несколько дней.
     -- Видите ли, сэр, может быть, несколько дней оно и продержится, хотя я
не уверен. Кто останется за командира, пока вас не будет?
     -- Полковник Кэлхун, конечно.
     -- Ах вот что( Ну еще бы!
     Поднятые брови и ироничная интонация Томаса  свидетельствовали  о  том,
что только субординация не позволяет высказать свое истинное мнение.
     Ардмор  понимал,  что Томас прав. Он убедился, что во всем помимо своей
науки Кэлхун -- не кто иной как  самовлюбленный,  надутый,  склочный  старый
осел.  Ему  уже  приходилось улаживать недоразумения, вызванные высокомерием
профессора. Шир согласился работать с Кэлхуном только после того, как Ардмор
долго  беседовал,  успокаивая  его  и  взывая  к  его  чувству  долга.   Ему
вспомнилось,  как  он  когда-то работал пресс-секретарем у одной известной и
весьма  популярной  проповедницы.  Должность  называлась  "распорядитель  по
связям  с общественностью", но две трети времени уходило у него на то, чтобы
разбираться в скандалах, вызванных сварливым характером святоши.
     -- И потом вы же не можете гарантировать, что вернетесь через несколько
дней, -- настаивал Томас.  --  Это  дело  очень  опасное.  Если  вас  убьют,
заменить вас здесь будет некому.
     -- Да нет, вы преувеличиваете, Томас. Незаменимых людей не бывает.
     -- Не  время  сейчас  вам  скромничать,  сэр.  Может быть, вообще оно и
верно, только не в этом случае, вы же понимаете. Выбирать особо не из  кого,
а  вы  единственный,  между прочим, кому согласен подчиняться доктор Кэлхун.
Потому что вы умеете с ним ладить, а он не умеет ладить ни с кем.
     -- Ну, знаете, Томас(
     Томас промолчал, и через некоторое время Ардмор продолжал:
     -- Хорошо, допустим, что вы правы. Но мне нужны разведданные. А  откуда
они у меня возьмутся, если я сам за ними не отправлюсь?
     Томас немного помедлил, потом тихо сказал:
     -- Я мог бы попробовать.
     --Вы?
     Ардмор взглянул на Томаса. "А почему, в самом деле, я о нем не подумал?
Может быть, потому, что на вид он не из тех, кому поручают такие дела? И еще
потому,  что  он рядовой: если задание рискованное и требует самостоятельных
действий, его не положено поручать рядовому. И все-таки("
     -- А вам когда-нибудь приходилось заниматься чем-то в этом роде?
     -- Нет, не приходилось. Но у меня всякое бывало в жизни, и очень  может
быть, что у меня не плохо получится.
     -- Ах  да,  Шир мне кое-что о вас говорил. До того как попасть в армию,
вы же, кажется, были бродягой?
     -- Нет, не бродягой, -- мягко поправил его Томас. Я был хобо.
     -- Простите, а разве есть разница?
     -- Бродяга -- это  попрошайка,  поразит,  человек,  который  не  желает
работать.  Хобо  -- это странствующий поденщик, которому свобода дороже, чем
обеспеченность. Он зарабатывает себе на жизнь, но не хочет быть  привязанным
к одному месту.
     -- А,  понимаю.  Хм-м-м(  Да,  очень  может  быть,  что  вы  годитесь в
разведчики. Чтобы вести такую жизнь, наверное,  нужна  изрядная  смекалка  и
большая  изворотливость.  Но  погодите, Томас. До сих пор я о вас всерьез не
задумывался, а ведь мне необходимо побольше о вас знать, чтобы доверить  вам
такое задание. Ведь по вашему поведению не скажешь, что вы были хобо.
     -- А как должен вести себя хобо?
     -- Что-что?  Ну ладно, неважно. Но вы должны рассказать кое-что о себе.
Как получилось, что вы стали хобо?
     Ардмор видел, что ему впервые удалось вызвать  на  откровенность  этого
обычно замкнутого человека. Томас долго колебался, потом ответил:
     -- Должно быть, все дело в том, что мне не нравилось быть адвокатом.
     -- Что?
     -- Ну  да.  Вот как это получилось. Из адвокатов я перешел в социальное
страхование. Когда я там работал, мне пришла в голову мысль написать  статью
о  рабочих-мигрантах,  и я решил, чтобы получше изучить предмет, испытать на
себе условия, в которых живут эти люди.
     -- А, понимаю. И в тот момент, когда вы  занимались  сбором  материала,
вас загребли в армию.
     -- Нет,  нет,  --  возразил Томас. -- К этому времени я жил так уже лет
десять, даже больше. Я не стал возвращаться.  Видите  ли,  мне  такая  жизнь
понравилась.
     Вскоре  все  было  готово.  Никакого  снаряжения Томас брать не стал --
только попросил выдать  ему  одежду,  в  которой  он  был,  когда  забрел  в
Цитадель.  Ардмор предложил взять спальный мешок, но Томас об этом и слышать
не хотел.
     -- Это совсем другой тип, -- объяснил он. -- Я не из тех, кто таскается
с котомкой: они грязнули, ни один уважающий себя хобо с ними дела  иметь  не
станет.  Меня  нужно  только  как  следует  накормить и дать с собой немного
денег.
     Задание, которое он получил, было не слишком определенным.
     -- Для меня важно все, что вы сможете увидеть или услышать,  --  сказал
Ардмор. -- Как можно больше передвигайтесь. Постарайтесь вернуться не позже,
чем через неделю, -- если вас не будет дольше, я буду считать, что вас убили
или  взяли  в плен, и придется придумывать что-нибудь еще. Используйте любую
возможность, чтобы наладить постоянное поступление к нам  информации.  Я  не
могу  посоветовать  вам  ничего  конкретного, но прошу вас постоянно об этом
помнить. Теперь о том, что нас интересует. Все и вся про паназиатов: как они
вооружены,  как  работает  их  полиция  на  оккупированной  территории,  где
находятся  штабы  и  особенно  главное командование. Может быть, вам удастся
хотя бы приблизительно прикинуть, сколько их и как они  размещаются.  Работы
хватит на год, не меньше, но все равно возвращайтесь через неделю.
     Ардмор  показал  Томасу,  как  открывается  снаружи  один  из  входов в
Цитадель: два такта из "Янки Дудль" -- и в скале, которая на  первый  взгляд
казалась сплошной, появляется дверь. Ничего особо хитрого, но азиаты вряд ли
до этого додумаются.
     В  конце  концов  Ардмор  попрощался с Томасом и пожелал ему удачи. При
этом он обнаружил, что Томас припас для него еще один сюрприз:  пожимая  ему
руку,   он   сделал  это  особенным  образом  --  так,  как  положено  члену
студенческой организации, к которой принадлежал и Ардмор! Массивная дверь за
ним  давно  уже  закрылась,  а  Ардмор  еще  долго  стоял,   погруженный   в
размышления.
     Обернувшись,  он увидел позади себя Кэлхуна. У него почему-то появилось
такое ощущение, будто его поймали на краже варенья.
     -- Здравствуйте, доктор, -- быстро сказал он.
     -- Здравствуйте, майор, -- медленно  произнес  Кэлхун.  --  Могу  ли  я
спросить, что тут происходит?
     -- Конечно. Я только что послал лейтенанта Томаса в разведку.
     -- Лейтенанта?