сь
выражение почтительности. Знаю  я,  как  это  делается:  Всеобщая  выпишет
клиенту полис за семь с полтиной,  а  "долгий  сон"  дает  им  возможность
наложить свою жирную лапу на все его имущество.
     - Весьма мудрое решение, - чуть ли не благоговейно откликнулся мистер
Пауэлл. - Будь я свободен в выборе решения, то поступил бы так  же.  Но...
ответственность за семью, знаете ли...
     Он взял со стола бланк.
     - Клиенты, выбравшие "сон", обычно спешат. Позвольте сэкономить  ваше
время и не беспокоить заполнением бумаг. Я сам все сделаю... И мы сразу же
устроим, чтобы вас осмотрел врач.
     - Минутку.
     - Да?
     - Только один вопрос. Можете ли вы обеспечить сон в холоде коту?
     На его лице появилось выражение сначала удивления, потом обиды.
     - Вы, конечно, шутите?
     Я приоткрыл сумку, и Пит тут же высунул голову.
     - Знакомьтесь, мой кореш. Итак, что скажете? Если нет, мы обратимся в
страховую компанию "Центральная долина". Их контора в этом же  здании,  не
так ли?
     Выражение обиды сменилось на выражение ужаса.
     - Мистер... Не расслышал вашего имени и фамилии.
     - Дэн Дейвис.
     -  Мистер  Дейвис,  едва  клиент  переступает  наш  порог,   Компания
всеобщего страхования берет его под свое неназойливое  покровительство.  Я
просто не могу позволить вам пойти в "Центральную долину".
     - Интересно, как вы собираетесь "не позволять"? Применяя дзюдо?
     - Что вы, что  вы!  -  Он  понизил  голос.  -  Наша  компания  всегда
соблюдает этические нормы.
     - Вы имеете в виду, что "Центральная" не соблюдает?
     - Нет, нет. Я этого не говорил. Мистер Дейвис, понимаю, конечно,  что
не могу надеяться повлиять на вас...
     - Да я и не позволю...
     - ...Но осмелюсь  посоветовать:  сравните  образцы  контрактов  нашей
компании и "Центральной". Проконсультируйтесь с адвокатом, а еще  лучше  -
со специалистом по семантике. И  вам  станет  ясно,  что  предлагаем  и  в
действительности  выполняем  мы,  а  что  может  предложить   "Центральная
долина". - Он огляделся и  наклонился  ко  мне:  -  Я  не  должен  бы  так
говорить, - надеюсь, потом вы не будете ссылаться на меня, - но  они  даже
не пользуются статистическими таблицами установленного образца!
     - Может, вместо этого они предоставляют клиенту  более  благоприятные
возможности для помещения капитала?
     -  Да  что  вы!  Дорогой  мой  мистер  Дейвис,  вот   наша   компания
распределяет поровну между клиентами всю получаемую прибыль. Этого требует
наш устав... в то время как "Центральная" является акционерной компанией.
     - Может,  мне  приобрести  несколько  их  акций?  Послушайте,  мистер
Пауэлл, мы попусту теряем время. Возьмет Всеобщая заботы о  моем  приятеле
или нет? Если нет, то я у вас и так слишком долго задержался.
     - То есть вы имеете в виду, что хотите сохранить это  существо  живым
при помощи гипотермии? И оплатите расходы?
     - Я имею в виду, что нам обоим нужен "долгий  сон".  И  не  называйте
моего кота "это существо". Его зовут Петроний.
     - Извините. Я поставлю вопрос иначе. Готовы ли вы оплатить два взноса
- за себя и э... э... Петрония - за помещение вас в наш Храм Сна?
     - Готов. Но не два взноса. Взнос за себя, ну и сколько-то я  доплачу,
понятно, за Пита. Вы же можете поместить нас в  один  ящик.  Разве  честно
брать одинаковую плату с кота и человека?
     - Но ваш случай весьма необычен...
     - Конечно. Но давайте поторгуемся чуть позже... или  я  поторгуюсь  с
"Центральной долиной". Давайте обсудим главное: можете  вы  выполнить  мой
заказ или нет?
     - Н-да. - Мистер Пауэлл в задумчивости забарабанил по крышке стола. -
Минутку. - Он поднял телефонную трубку: - Опал, соедините меня с  доктором
Барквистом.
     Остального я уже  не  слышал  -  он  включил  систему  индивидуальной
защиты. Несколько минут спустя  он  положил  свое  орудие  производства  и
улыбнулся так, словно у него помер богатый дядюшка.
     - Хорошие новости, сэр. Я тут совершенно упустил из  виду  тот  факт,
что первые успешные опыты по замораживанию производились как раз на котах.
Так  что  техника  и  основные  особенности  процесса   хорошо   известны.
Фактически в Военно-морской  исследовательской  лаборатории  в  Аннаполисе
есть кот, который вот уже  более  двадцати  лет  находится  в  охлажденном
состоянии.
     - А я-то думал, что ВМИЛ разрушили до основания, когда  добрались  до
Вашингтона.
     -  Нет,  пострадали  только  здания  на  поверхности,   а   подземные
сооружения сохранились. Благодаря совершенной технике животное  оставалось
целым  и  невредимым  более  двух  лет,  а  ведь   его   жизнедеятельность
поддерживалась только автоматикой!.. И оно до сих пор живо-здорово - и  не
состарилось. Так и вы, сэр, будете здравствовать тот  период  времени,  на
какой доверите себя Всеобщей.
     Мне показалось, он вот-вот перекрестится.
     - Ладно, ладно. Продолжим наше торжище.
     Итак, мы обсудили четыре вопроса. Первый - как оплатить заботу о  нас
Всеобщей, пока мы находимся в спячке; второй - на какой срок  мы  заляжем;
третий - куда я собираюсь поместить свои капиталы на то время,  пока  буду
находиться в холодильнике. И последний: как они поступят,  если  я  откину
копыта и не проснусь.
     Я окончательно остановился на 2000 годе: приятная  круглая  дата,  до
которой спать-то всего тридцать лет. Проспав дольше, я опасался не застать
в живых тех, кого знал прежде. За те три десятка  лет,  что  я  прожил  на
свете, произошло столько умопомрачительных событий - две большие  войны  и
дюжина войн  поменьше,  крушения  тоталитарных  режимов,  Великая  паника,
появление искусственных спутников и переход на атомную энергию... А  когда
я был маленьким, еще и понятия не имели о том, что  теперь  воспринимается
как само собой разумеющееся.
     Так что в 2000 году от рождества Христова, думаю, мне будет  от  чего
прийти в замешательство! Но я никогда не решился бы прыгнуть так далеко  в
будущее, если бы  не  уверенность,  что  к  тому  времени  Белл  наверняка
превратится в дряхлую старуху.
     При обсуждении вопроса о том, как я  распоряжусь  моим  капиталом,  я
решил положиться на имевшиеся у меня акции "Горничной  инк.",  а  наличные
вложить в другие ценные бумаги. Тут я  особо  уповал  на  акции  компаний,
занимавшихся перспективными разработками - к  примеру,  автоматизированных
систем.  Кроме  того,  я  надеялся  на  одну  сан-францисскую   фирму   по
производству минеральных удобрений. Там  проводили  опыты  над  дрожжевыми
культурами и годными в пищу водорослями. Людей на нашей планете становится
с каждым годом все больше, а цены на мясо вряд  ли  понизятся...  То,  что
оставалось после сведения баланса, я попросил поместить в опекунский  фонд
Всеобщей. Вкладывать деньги в государственные бумаги или предприятия я  не
собирался - инфляция заложена в любую государственную систему еще  при  ее
возникновении.
     Теперь стоило подумать, как поступить со всем этим, если я загнусь во
время спячки. Компания гарантировала, что шансы выжить очень высоки - семь
к  десяти;  предлагалось  даже  заключить  пари.  Но  они-то  внакладе  не
останутся при любом исходе! На удачу мне рассчитывать было  трудно,  но  я
знал, на что шел: в любой  азартной  игре  есть  риск.  Правда,  мошенники
всегда  одурачивают  доверчивых  болванов,  а  страхование  -  узаконенное
мошенничество. Что там  говорить,  если  старейшая  и  наиболее  уважаемая
лондонская страховая компания "Ллойд" и то  не  колеблясь  заключит  любое
пари. Но не надейтесь на свой выигрыш - ведь должен же  кто-то  оплачивать
"нашему мистеру Пауэллу" счета от портного!  В  общем,  я  распорядился  в
случае своей смерти все деньги до единого  цента  передать  компании;  тут
мистер Пауэлл едва не бросился ко мне на шею. Он принялся горячо  убеждать
меня, что семь из десяти - дело верное. Я же  ухватился  за  этот  вариант
только  из-за  того,  что  становился  (если  выживу)  наследником  других
клиентов, выбравших  те  же  условия  страхования  (в  случае  их  смерти,
конечно). Чем не "русская рулетка"? При деньгах будет тот, кто  выживет...
ну а компании, как обычно, остается загребать лопатой денежки,  да  еще  с
процентами.
     Ну, вроде я подготовился к возможному возвращению в жизнь,  и  мистер
Пауэлл возлюбил меня, как крупье любит идиота, который ставит и ставит  на
"зеро". Пристроив таким образом мои капиталы, мистер Пауэлл весьма  здраво
подошел к решению вопроса о взносе  за  Пита.  Мы  сошлись  на  пятнадцати
процентах обычного взноса и составили на Пита отдельный контракт.
     Теперь оставалось  получить  разрешение  суда  и  пройти  медицинское
освидетельствование. Врачебный осмотр меня не беспокоил: раз  уж  компания
только выиграет от смерти клиента, его примут даже  с  чумой  в  последней
стадии. Но вот получить "добро" у судьи - долгая история. А без  этого  не
обойтись,  потому  что  клиент,  спящий  во  льду,  должен  находиться   в
безвыходном положении на законном основании: живой, но беспомощный.
     Впрочем,  мои  опасения  оказались  напрасными.  У  "нашего   мистера
Пауэлла" были уже заготовлены все документы - общим числом  двенадцать,  и
каждый - в  четырех  экземплярах.  У  меня  пальцы  занемели,  пока  я  их
подписал. Потом явился посыльный, забрал всю пачку  и  поспешно  удалился.
Так что судью я и в глаза не видел.
     Медосмотр оказался  стандартной  изнурительной  процедурой,  если  не
считать  небольшого  эпизода.  Закончив  осматривать  меня,  врач   угрюмо
взглянул на меня и спросил:
     - Сынок, ты давно в запое?
     - В запое?
     - В запое, в запое.
     - Да  с  чего  вы  взяли,  доктор?  Я  трезв,  как...  как  вы.  -  В
подтверждение я начал было произносить скороговорку.
     - Брось валять дурака. Отвечай на вопрос.
     - М-м-м... Да недельки две, может, чуть больше.
     - А чуть больше - это месяц или два? И не вешай  мне  лапшу  на  уши,
пьянчуга.
     - Ну, вообще-то я никакой не пьянчуга... Видите ли... - И я  принялся
рассказывать о том, как поступили со мной Белл и Майлз и почему  я  был  в
таком состоянии.
     - Прошу тебя! - Он предостерегающе поднял  руку.  -  У  меня  хватает
своих неприятностей, к тому же я не психиатр. Все, что меня интересует,  -
выдержит ли сердце клиента предстоящие перегрузки. Ведь твое тело  охладят
до четырех градусов Цельсия. Вообще-то мне  плевать,  если  какой-то  псих
сует башку в петлю, да еще и  завязывает  ее  сам.  Я  так  считаю:  одним
дураком на свете меньше. Но остатки профессиональной  этики  не  дают  мне
права разрешить человеку, отупевшему от пьянства, -  неважно,  что  он  за
птица, - залезть в ледяной гроб. Повернись-ка кругом.
     - Что?
     - Спиной, говорю, повернись. Сделаю тебе укол в ягодицу.
     Я повернулся  -  он  уколол.  Пока  я  растирал  уколотое  место,  он
продолжал:
     - Теперь выпей вот это. Минут через двадцать ты впервые за весь месяц
станешь трезвым как стеклышко. Потом, если у тебя есть хоть капля здравого
смысла, в чем я лично сомневаюсь, ты все обдумаешь и решишь -  сбежать  от
неприятностей... или встретить их лицом к лицу, как и подобает мужчине.
     Я выпил лекарство.
     - Вот и все. Одевайся, твои бумаги я подпишу,  но  предупреждаю,  что
могу наложить вето даже в самую последнюю минуту. Чтоб ни грамма алкоголя,
только легкий ужин.  Никакого  завтрака.  Быть  здесь  для  окончательного
осмотра завтра, в полдень.
     Он повернулся ко мне спиной  и  удалился,  даже  не  попрощавшись.  Я
оделся и вышел, кипя от злости. Мистер Пауэлл уже отложил  мои  экземпляры
документов, подписанные в суде. Когда я забирал их со стола, он заметил:
     - Можете оставить их здесь, если хотите. Заберете завтра в полдень...
тот комплект, что отправится с вами в усыпальницу.
     - А что станет с другими?
     - Один комплект мы оставим у себя.  Затем,  когда  вы  заснете,  один
комплект пошлем судье  и  один  -  в  Карлсбадские  архивы.  Н-да.  Доктор
предупредил вас о соблюдении диеты?
     - Конечно.
     Чтобы скрыть раздражение, я стал листать бумаги.
     Пауэлл потянулся за ними.
     - Я сохраню их до завтра.
     Я спрятал бумаги за спину.
     - Я и  сам  смогу  их  сохранить.  Может,  мне  захочется  что-нибудь
изменить.
     - Увы, уже поздно вносить изменения, дорогой мой мистер Дейвис.
     - Не давите на меня. Если надумаю что изменить, приду пораньше.
     Я раскрыл сумку и засунул документы  во  внутренний  боковой  карман,
рядом с Питом. Я и раньше держал там ценные  бумаги.  Может,  там  не  так
надежно, как в архивах,  упрятанных  в  Карлсбадские  пещеры,  но  гораздо
надежнее, чем можно себе представить.  Однажды  какой-то  гнусный  воришка
попробовал залезть в этот карман. Думаю, у него до сих пор на руках и лице
шрамы от когтей Пита.



                                    2

     Выйдя из здания компании, я  спустился  к  автомобильной  стоянке  по
Першинг-сквер, где утром оставил свою машину. Бросил в  счетчик  несколько
монет, включил автопилот, набрав код западной магистрали, выпустил Пита из
сумки на сиденье и расслабился. Вернее, попытался расслабиться, - движение
в Лос-Анджелесе интенсивное до жути, а  я  не  очень  доверял  автоматике.
Давно  собирался  переделать  систему:   она   немного   устарела,   чтобы
соответствовать своему названию "идеально надежной".
     Наконец мы миновали Западную авеню - можно было переходить на  ручное
управление. Однако я уже прилично издергался, и  меня  потянуло  промочить
горло.
     - А вот и оазис, Пит!
     - Вер-р-р-но?
     - Прямо перед нами.
     Пока я искал, куда  бы  приткнуть  машину  (Лос-Анджелесу  не  грозит
оккупация - захватчики просто  не  найдут  места  для  стоянки),  я  вдруг
вспомнил, что доктор запретил мне прикасаться к  спиртному.  Тут  я  очень
образно и доходчиво растолковал ему, как он может  поступить  с  подобными
советами, - жаль только, что он не мог этого услышать.  Интересно,  сумеет
ли он сутки спустя определить, пил я или нет? Я что-то читал на этот счет,
но тогда меня интересовало совсем другое, и я пролистал статью, не  вникая
в смысл написанного.
     Черт, а ведь в его власти запретить мне лечь  в  анабиоз!  Буду-ка  я
похитрее и отложу выпивку до лучших времен.
     - С-р-ра-а-з-у-у? - заинтересовался Пит.
     -  Нет,  пожалуй,  отложим  до  лучших  времен.  А  сейчас  поищем-ка
придорожную закусочную.
     Я вдруг с удивлением обнаружил, что к выпивке меня совсем  не  тянет.
Вот поесть и выспаться я бы не отказался. Да, доктор оказался прав - я был
совершенно трезв и впервые за много недель чувствовал себя хорошо.  Может,
и вколол-то он мне в корму всего лишь какой-нибудь B1;  но  если  так,  то
доза была реактивная.
     Наконец мы увидели придорожную закусочную и заехали во двор.  Себе  я
заказал цыпленка "по-кентуккски", Питу  -  полфунта  рубленого  шницеля  и
немного молока. Пока не принесли заказ, я выпустил Пита поразмяться. Мы  с
ним часто перекусываем в придорожных заезжаловках - там не надо то и  дело
загонять Пита в сумку.
     Полчаса спустя машина вывезла нас из деловой части города. Я выключил
зажигание, закурил, почесал Пита за ухом и задумался.
     Дэн, старина, а ведь доктор был прав. Ты пытался залить  горе  вином,
да ничего не вышло - горе осталось. Сейчас ты трезв как  стеклышко,  сытно
поел, и впервые за последнее время на душе у тебя покойно. И чувствуешь ты
себя нормально.
     Что еще? А может, док прав и в отношении всего остального?  Разве  ты
ребенок избалованный? Или тебе не хватит пороха плюнуть на все и начать по
новой? Почему ты идешь на это? Приключений захотелось?  Может,  ты  просто
пытаешься бежать от себя, прячешь голову в песок - тоже мне, страус!
     Но я действительно хочу дожить до 2000 года!
     Ладно, хочешь - живи. Но вот можешь ли ты сбежать и не свести  кое  с
кем счеты здесь? Хорошо, хорошо! Но как я могу свести  с  ними  счеты?  Не
буду же я добиваться, чтобы Белл вернулась после всего, что она сделала!
     А как я еще могу поступить? Подать на них в суд? Не будь  идиотом,  у
тебя нет свидетелей. Да и кто, в сущности, выиграет процесс?  Только  сами
законники.
     - М-у-у-у-у-р-р-р-а-а-а! - подтвердил Пит.
     Я взглянул на него: вся морда в шрамах. Уж он-то не  станет  подавать
на кого-то в суд. Не понравится ему, скажем, форма  усов  у  какого-нибудь
кота, так Пит просто предложит ему выйти и зубами да  когтями  растолкует,
что к чему.
     - А  пожалуй,  ты  прав,  Пит.  Навещу-ка  я  Майлза,  руки-ноги  ему
повыдергиваю и выколочу из подонка всю правду. А  "долгий  сон"  подождет.
Должны же мы выяснить в конце концов,  кто  из  них  истинный  автор  этой
подлой затеи.
     Из ближайшей телефонной трубки я позвонил Майлзу и велел сидеть  дома
и ждать.


     Мой старикан дал мне имя Дэниел Бун Дейвис, чем на свой  лад  выразил
отношение к таким понятиям как свобода личности и вера в собственные силы.
Я родился в 1940 году, когда все в один голос утверждали, что  незаурядные
личности находятся на грани вымирания и будущее -  за  средним  человеком.
Отец отказывался верить этому и, назвав меня так, бросил  вызов  обществу.
До последнего вздоха он стремился доказать свою правоту -  и  умер,  когда
ему прочистили мозги в Северной Корее.
     Когда началась Шестинедельная война, я служил в армии и  у  меня  уже
имелся  диплом  инженера-механика.  На  призывной  комиссии  о  дипломе  я
умолчал; единственно, что я унаследовал от  отца,  -  неудержимое  желание
быть независимым, не отдавать и не выполнять  приказов  и  не  подчиняться
предписываемым распорядкам. Я хотел тихо-мирно оттрубить  свой  срок  -  и
свалить. Во времена "холодной войны" я был  техником-сержантом  на  складе
боеприпасов в городе Сандиа, штат Нью-Мексико, и набивал  атомами  атомные
бомбы, раздумывая между делом, чем бы заняться после дембеля. В тот  день,
когда Сандиа перестала существовать, я  находился  в  Далласе,  куда  меня
послали за новыми запасами Schrecklichkeit. Радиоактивные осадки отнесло к
Оклахоме, поэтому я продолжал тянуть лямку в армии.
     Пит выжил по той же причине. У меня был приятель - Майлз Джентри,  из
резервистов. Он был женат на вдове с ребенком, но к тому времени, как  его
призвали, жена умерла. Он жил вне казармы, в Альбукерке, чтобы у падчерицы
(ее звали Фредерика) был свой дом. Маленькой Рикки (мы никогда не называли
ее полным именем) нравилось заботиться о  Пите.  Спасибо  кошачьей  богине
Бубастис, Рикки и Пита в те страшные дни также не было в городе - они  все
уехали на выходные: Пита я им подбросил, потому что не мог взять с собой в
Даллас.
     Нас всех удивило, когда выяснилось, что военные лаборатории запрятаны
в Туле и других местах, где - мы и не догадывались. Еще в  тридцатые  годы
стало известно, что человеческое тело можно  охладить  до  состояния,  при
котором все жизненные процессы организма замедляются  до  предела.  Но  до
Шестинедельной войны такое охлаждение было возможно  лишь  в  лабораторных
условиях и использовалось как крайнее терапевтическое средство. Занимались
этим, конечно, в  военных  лабораториях.  А  там,  чтобы  только  добиться
результатов, ни с какими затратами не считались -  ни  с  людскими,  ни  с
материальными. Напечатай еще миллиард долларов, найми еще тысячу ученых  и
инженеров - и  любую  задачу  можно  решить,  независимо  от  того,  каким
необычным, почти неправдоподобным и даже сомнительным способом  это  будет
сделано. Так вот, с помощью стазов, или сна в холоде, или гибернации,  или
гипотермии,  или  замедления  метаболизма  -  называйте,  как  вам  больше
нравится - тыловые команды исследователей-медиков нашли способ  складывать
людей,  как  дрова,  -  штабелями,  чтобы  потом  размораживать  по   мере
надобности.
     Сперва  объекту  дают  наркотик,  затем  гипнотизируют,  охлаждают  и
содержат при  температуре  ро