деяниями; такой декорум, служил в основном для того, чтобы
помочь начинающим преодолеть моральные запреты. В 1983 году он был допущен к
первому ритуальному убийству
   К тому времени Давид уже почти отказался от мысли стать рок-звездой, хотя
при появлении на MTV Мика Джаггера его сердце порой мучительно сжималось.  К
тому  же  проект  "Посвящение  Чарльзу  Мэнсону?  провалился,  и  пусть  его
признавали двадцативосьмилетним, но на самом-то деле ему было  на  пять  лет
больше, и он начинал чувствовать, что действительно слишком стар. Его  жажда
власти  и  всемогущества  вылилась  в  манию  величия,  он   возомнил   себя
Наполеоном. Его восхищал этот человек, который выжег Европу  огнем  и  залил
кровью, который погубил сотни тысяч, не имея  даже  такого  оправдания,  как
идеология, вера, на худой конец убежденность.  В  противоположность  Гитлеру
или Сталину Наполеон не верил  ни  во  что,  кроме  самого  себя,  он  самым
решительным  образом  отделил  собственную  личность  от  остального   мира,
рассматривал других только как  орудие,  служащее  его  властительной  воле.
Раздумывая о своих итальянских корнях, Давид воображал себе  кровную  связь,
сближающую его с этим диктатором, который, прохаживаясь  на  заре  по  полям
битв, глядя  на  тысячи  тел,  искалеченных,  со  вспоротыми  животами,  мог
небрежно заметить: "Пустяки... одна парижская ночь восполнит все".
   Месяц за месяцем Давид и другие участники группы все глубже  погрязали  в
ужасах и зверствах. Иногда, запечатлевая свои кровавые забавы на пленке, они
снимали маски; один из участников был продюсером в индустрии видео, он  имел
доступ к изготовлению копий. Хорошее "кино с душком? можно было  продать  за
баснословные деньги, что-нибудь около  двадцати  тысяч  долларов  за  копию.
Однажды вечером, будучи приглашен на очередную  оргию  к  приятелю-адвокату,
Давид узнал один из своих фильмов на экране телевизора в  спальне.  На  этой
кассете, сделанной месяц тому назад,  он  распиливал  мужской  половой  член
механической пилой. Пользуясь своей редкой привлекательностью, он заманил  в
спальню девочку лет двенадцати, подружку хозяйской  дочери,  и  принудил  ее
встать на колени перед  его  креслом.  Девочка  немного  побрыкалась,  потом
начала его сосать. На экране он приближает пилу к низу  живота  мужчины  лет
сорока, легонько задевая  ею  его  бедра,  а  тот,  намертво  связанный,  со
скрещенными руками, вопит от ужаса. Давид излился в девочкин рот в тот самый
момент, когда лезвие пилы рассекло член; он схватил девочку за волосы, грубо
вывернул ей шею и заставил долго смотреть на кадр, где -  крупным  планом  -
писал кровью обрубок.
   Вот к чему сводились улики, собранные  против  Давида.  Полиция  случайно
перехватила  одну  из  копий  пыточного  видеофильма,  но  Давид,  по   всей
вероятности, был предупрежден; как бы то ни было, он успел вовремя скрыться.
Здесь-то Дэниэл Макмиллан и переходил к главной мысли. В своей книге  он  со
всей определенностью утверждал, что так называемые сатанисты не верят  ни  в
Бога, ни в Дьявола, ни в какую бы то ни было иную  сверхъестественную  силу;
кощунство вводилось в их церемониал не иначе  как  второстепенная  приправа,
вкус к которой большинство из них вскорости утрачивало.  В  действительности
они, подобно их учителю маркизу де Саду,  были  абсолютными  материалистами,
своего рода гурманами, ищущими  наслаждения  во  все  более  резких  нервных
встрясках. По Дэниэлу Макмиллану, прогрессирующий распад моральных ценностей
в течение шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых, потом и девяностых годов
является  процессом   закономерным   и   неотвратимым.   Когда   сексуальные
наслаждения приедаются, естественно, что индивид, свободный  от  ограничений
традиционной морали, обращается к более  разнообразным  усладам  жестокости;
два столетия назад  Саду  уже  довелось  пройти  аналогичный  путь.  В  этом
отношении серийные убийцы девяностых - прямые потомки хиппи шестидесятых; их
общими  предками  можно  признать  венских  акционистов  пятидесятых.  Такие
венские акционисты, как Нич, Мюэль или Шварцкоглер, в  качестве  перформанса
прилюдно учиняли расправы над животными; в присутствии кретинских сборищ они
вырывали, раздирали на куски их органы и внутренности, они погружали руки  в
их плоть и кровь, доводя до последнего предела страдания безвинных  существ,
между тем как статист запечатлевал эту резню на фото - или кинопленке,  дабы
выставить  полученные   материалы   в   художественной   галерее.   Подобная
дионисийская  жажда  высвобождения  звериного,  злого  начала,  пробужденная
венскими акционистами, будет проявляться  в  ходе  последующих  десятилетий.
Согласно Дэниэлу Макмиллану, этот поворот,  постигший  западную  цивилизацию
после 1945-го, есть не что иное, как возврат к культу грубой силы, отречение
от вековых норм, что в течение веков создавались  во  имя  морали  и  права.
Венских акционистов, битников, хиппи и серийных убийц сближает то,  что  все
они абсолютные  анархисты,  они  проповедуют  безоглядное  утверждение  прав
личности в противоположность социальным  нормам,  всему  тому  лицемерию,  к
которому, по  их  мнению,  и  сводятся  мораль,  чувство,  справедливость  и
сострадание. В этом смысле Чарльз  Мэнсон  вовсе  не  чудовищное  извращение
духовного опыта хиппи, но логическое завершение его; Давид ди  Меола  только
продолжил,  осуществил  на  практике  идеи  освобождения  личности,  которые
провозглашал его отец.  Макмиллан  принадлежал  к  партии  консерваторов,  и
некоторые его выпады против личной свободы вызвали скрежет зубовный в недрах
его собственной партии; однако его книга сыграла большую  роль.  Вооруженный
своими авторскими правами, он с головой ушел в  политическую  борьбу  и  был
избран в Палату общин.

***

   Брюно примолк. Свой кофе он давно уже допил, часы показывали четыре утра,
и в зале не видно было ни одного венского акциониста. В ту пору  Герман  Нич
гнил в австрийской тюрьме, куда был заключен за  изнасилование  малолетнего.
Этому человеку уже перевалило за шестьдесят, можно было  уповать  на  скорую
кончину;  таким  образом,  один  из  источников  мирового   зла   пересыхал.
Нервничать по этому поводу  не  было  никакого  резона.  Все  вокруг  дышало
покоем, одинокий служитель блуждал между  столиков.  Сейчас  они  оставались
здесь единственными клиентами, но ресторан был открыт двадцать четыре часа в
сутки, о том говорила вывеска при входе, то же повторялось на обложке  меню,
таково было обязательство, предусмотренное контрактом. "Они  и  похезать  не
сходят, эти гомики", - машинально пробормотал Брюно.  Человеческая  жизнь  в
нашем  современном  обществе  подвержена  неизбежным  кризисам,  особенно  в
области личных проблем. Следовательно, в центре большой европейской  столицы
непременно должно быть как минимум одно заведение,  открытое  для  посещения
всю ночь. Он заказал малиновое желе и два стакана вишневой водки.  Кристиана
внимательно выслушала его рассказ; в ее молчании  было  что-то  болезненное.
Теперь они должны были вернуться к простым радостям.

16
Об эстетике добровольности

   С  первыми  лучами  зари  юные  девы   приходят   срывать   розы.   Ветер
всепроникновения веет над долами, над столицами,  питает  воображение  самых
вдохновенных поэтов, срывает охранительные  покровы  с  колыбелей  и  лавры,
венчающие головы юнцов, выдувает верования в бессмертие из мозгов старцев.
   Лотреамон. Стихотворения, II

   Большинство тех, с кем Брюно за время своей жизни доводилось встречаться,
было занято исключительно погоней за удовольствиями -  разумеется,  здесь  в
понятие удовольствия необходимо включить и услады самолюбования, столь тесно
связанные с почтением или восхищением окружающих. Таким образом, в ход могла
быть пущена та или иная стратегия, определяющая особенности людских судеб.
   Тем не менее Брюно признавал, что из  этого  правила  приходится  сделать
одно исключение - для его сводного брата: с ним, казалось, не  вяжется  даже
само понятие удовольствия; но, сказать по правде, про Мишеля и  не  поймешь,
задевает его хоть что-нибудь или нет. Равномерное прямолинейное движение при
отсутствии трения и без приложения какой-либо внешней силы  продолжается  до
бесконечности.  Организованная,  рациональная,  с  точки  зрения  социологии
медиально расположенная по отношению к высшим категориям, жизнь его сводного
брата до  сих  пор,  по-видимому,  протекала  без  трения.  Хотя,  может,  в
замкнутом мирке исследователей-микробиологов  и  разворачиваются  потаенные,
ужасные противоборства самолюбии; последнее, впрочем,  представлялось  Брюно
сомнительным.

***

   - У тебя очень мрачный взгляд на жизнь,  -  сказала  Кристиана,  прерывая
молчание, которое становилось все тягостнее.
   - Ницшеанский, - уточнил Брюно. И, подумав, счел нужным прибавить:
   - Я,  скорее  всего,  ницшеанец  низшего  разбора.  Прочту-ка  тебе  одно
стихотворение. - Он извлек из кармана записную книжку и продекламировал:

   Каждый тянет эту жвачку, сколько можно? -
   Насчет вечного возврата и так далее,
   А я ем клубничное мороженое
   В ресторане "Заратустра? под азалией.

   Они опять помолчали, потом она сказала:
   -  Я  знаю,  что  нужно  сделать.  Давай  съездим  на  мыс  Агд,  устроим
групповушку в нудистском секторе. Там  есть  медсестры-голландки,  немки  из
чиновничьей среды, все очень корректно, буржуазно, в северной манере  или  в
духе Бенилюкса. Почему бы не потрахаться в компании люксембургских копов?
   - У меня отпуск кончается.
   - И у меня тоже, занятия начнутся во вторник; но я еще нуждаюсь в отдыхе.
Довольно с  меня  преподавания,  дети  такие  болваны.  И  тебе  тоже  нужно
отдохнуть, ты нуждаешься в оргазмах в кругу самых разнообразных женщин.  Это
возможно. Знаю, ты в это не веришь, но я тебе ручаюсь: возможно. У меня есть
приятель-врач, он нам выправит справку о болезни.

***

   На вокзал Агда они прибыли в понедельник утром, взяли такси и  поехали  в
нудистский сектор. У Кристианы почти не было багажа: ей не хватило  времени,
чтобы заехать в Нуайон.
   - Надо бы мне послать сколько-нибудь бабок сыну, - сказала она. - Он меня
презирает, но мне еще несколько лет придется волей-неволей  его  терпеть.  Я
всерьез опасаюсь, как бы он совсем  не  одичал.  Он  якшается  со  странными
типами: с мусульманами, с нацистами... Если бы он разбился на мотоцикле, мне
было бы больно, но, думаю, я бы испытала облегчение.
   Уже  наступил  сентябрь,  и  они  легко  нашли  себе  жилье.   Нудистский
гостиничный комплекс мыса Агд,  состоящий  из  пяти  зданий,  построенных  в
семидесятых и в начале восьмидесятых годов, в общей сложности вмещал  десять
тысяч спальных мест - мировой рекорд. Их номер, площадью в 22 кв. м, состоял
из гостиной, где имелся диван-кровать, кухоньки, спаленки  с  расположенными
друг против друга одноместными кушетками, а  также  из  душевой,  санузла  и
террасы. Все это было рассчитано максимум на четверых - чаще всего  то  была
семья с двумя детьми. Они с первой минуты почувствовали, что им здесь  очень
понравится. Терраса  выходила  на  запад,  смотрела  на  причал  прогулочных
катеров и позволяла пить аперитив, наслаждаясь последними лучами  заходящего
солнца.
   Если бы даже там не было трех коммерческих центров, мини-гольфа и  пункта
проката велосипедов, и тогда край отдыха нудистов на мысе Агд был  бы  самым
соблазнительным для курортников благодаря простейшим пляжным  и  сексуальным
утехам. В конечном счете это место являет собой некое особое социологическое
образование, тем более удивительное, что  в  основе  его  лежит  не  заранее
разработанный проект, а простое совпадение личных инициатив. По крайней мере
именно так выразился Брюно во вступительной части статьи под названием "Дюны
Марсейянского пляжа: об эстетике  добровольности",  где  он  подводил  итоги
своих двухнедельных  курортных  впечатлений.  Статья  эта  была  справедливо
отвергнута журналом "Эспри".

***

   "Что с первого взгляда поражает на мысе Агд,  -  отмечает  Брюно,  -  это
сосуществование самых банальных служб, аналогичных тем, какие  встретишь  на
любом европейском курорте,  с  коммерческими  предприятиями,  недвусмысленно
ориентированными на секс и распутство. Странно, к примеру,  видеть  булочную
или продовольственный магазинчик самообслуживания рядом с магазином  одежды,
предлагающим исключительно прозрачные крошечные юбочки, белье из  латекса  и
платья,  скроенные  так,  чтобы  грудь  и  ягодицы   оставались   открытыми.
Удивительно также наблюдать, как женщины и супружеские пары,  с  детьми  или
без оных, фланируют среди торговых рядов и прицениваются к товарам подобного
рода. Наконец, как не подивиться при виде  того,  как  книготорговые  фирмы,
помимо обычного ассортимента газет и журналов, предлагают  в  своих  киосках
особо широкий выбор всякого рода брошюр с предложениями "приятного досуга? и
порнографических буклетов, а также всевозможных эротических  приспособлений,
причем ни у кого из потребителей все это не вызывает ни малейшего смущения.
   Центры коллективного отдыха обычно распространяются по определенной  оси,
от  "семейных?  (таковы  "Мини-клаб?  и  "Кид'с-клаб?  с  их  приборами  для
нагревания детских бутылочек и столами для  пеленания)  до  "молодежных?  (с
лыжами, серфингом, буйными вечеринками для полуночников  -  "до  12  лет  не
рекомендуется"). Нудистский центр мыса Агд,  где  такое  значение  придается
сексуальным досугам, избавленным  от  обычно  сопровождающего  их  контекста
"обольщения", далеко выходит за пределы подобной дихотомии.  Равным  образом
он отличается,  опять-таки  к  вящему  изумлению  новичка,  от  традиционных
нудистских центров. В самом деле, ведь они-то  делают  акцент  на  концепции
"здоровой?  наготы,  исключающий  всякую  возможность   прямой   сексуальной
интерпретации;  там  в  чести  экологически  чистая   пища;   табак   оттуда
практически  изгнан.  Экологическая  впечатлительность  зачастую   побуждает
участников объединяться в разные движения вроде йоги, групп рисовальщиков на
шелке, восточной гимнастики; они добровольно приноравливаются к первобытному
образу жизни на лоне дикой природы. Номера, предлагаемые отдыхающим на  мысе
Агд,   напротив,   в   полной   мере   отвечают   стандартным    требованиям
комфортабельного отдыха; природа здесь  представлена  исключительно  в  виде
газонов и цветочных массивов. Наконец, в ресторанном деле  все  устроено  по
классическому типу: пиццерии непосредственно соседствуют с ресторанами "Дары
моря? и киосками, торгующими жареным картофелем  и  мороженым.  Сама  нагота
здесь, если так можно выразиться, облечена в другие одежды.  В  традиционном
нудистском центре она неизменно зависит  от  атмосферных  условий,  это  они
решают,  можно  ли  раздеться;  подобная  зависимость  требует   строжайшего
контроля, и это еще  сопровождается  резким  неприятием  всякого  поведения,
которое  может  быть  уподоблено  нездоровому  любопытству.  На  мысе   Агд,
наоборот, повсеместно, как в  супермаркетах,  так  и  в  барах,  наблюдается
мирное сосуществование самых разнообразных обличий, от полнейшей  наготы  до
одежды вполне  традиционного  типа,  причем  столь  же  возможны  и  наряды,
откровенные в своей  призывной  сексуальности  (сетчатые  мини-юбки,  белье,
облегающее трико).  Нескромное  глазенье,  напротив,  пользуется  молчаливым
признанием: на пляже сплошь  и  рядом  видишь  мужчин,  которые  пялятся  на
открытые для обозрения половые органы женщин; многие  из  последних  придают
этому созерцанию еще более интимный характер, прибегая к удалению волос, что
облегчает исследование их клиторов и больших половых губ.  Все  это  создает
даже для тех, кто не принимает участия в специфической деятельности  центра,
совершенно  уникальную  атмосферу,  равно  далекую   как   от   эротической,
нарциссической обстановки итальянских  дискотек,  так  и  от  двусмысленного
климата злачных  кварталов  большого  города.  В  общем-то,  имеешь  дело  с
классическим курортным местом, скорее безобидным, если не считать того,  что
сексуальные удовольствия занимают здесь важное и почетное  место.  По  этому
поводу так и хочется  вспомнить  "социал-демократическое?  понимание  секса;
надобно также заметить, что среди обитателей немалый процент иностранцев, по
большей части немцев, равным образом значителен голландский и  скандинавский
контингент".

***

   На второй день Кристиана и Брюно свели  на  пляже  знакомство  с  Руди  и
Ханналорой,  парой,   которая   смогла   помочь   им   лучше   понять   суть
социологической деятельности центра. Руди был инженером центра  спутникового
управления, его главной обязанностью был  контроль  геостационарной  позиции
телекоммуникационного спутника типа "Астра"; Ханналора  работала  в  крупном
гамбургском книжном магазине. За десять последних лет привыкшие отдыхать  на
мысе Агд, они в этом году предпочли оставить своих двоих детей-подростков на
попечении родителей Ханналоры, чтобы уехать на недельку  вдвоем.  В  тот  же
вечер пообедали вчетвером в  рыбном  ресторане,  где  подавали  великолепную
пряную похлебку буйабес. Потом отправились к немцам в номер. Брюно и Руди по
очереди  протыкали  Ханналору,  в  то  время  как  она  лизала   Кристианину
промежность;  затем  женщины  поменялись  местами.  После  этого   Ханналора
незамедлительно сделала Брюно минет. У нее было очень красивое тело, пышное,
но крепкое, она явно поддерживала себя в форме спортивными  упражнениями.  К
тому же сосала она весьма чувственно; крайне  возбужденный  этой  ситуацией,
Брюно, к несчастью, извергся слишком быстро. Руди,  как  более  искушенному,
удалось воздерживаться от эякуляции в течение двадцати минут, пока Ханналора
и Кристиана сообща сосали  его,  дружески  сталкиваясь  языками  на  головке
члена. В заключение вечера Ханналора угостила всех стаканом вишневой водки.
   Две дискотеки для парочек, расположенные  на  территории  пансионата,  по
сути, не играли  существенной  роли  в  разгульной  жизни  германской  четы.
"Клеопатра?  и  "Абсолют?  терпели  жестокий  урон   из-за   конкуренции   с
"Экстазией", которая располагалась  за  пределами  нудистских  владений,  на
землях коммуны  Марсейян.  Оснащенная  впечатляющим  оборудованием  ("Черная
комната", "Комната с прозрачным зеркалом", бассейн с подогревом, джакузи и -
последнее   приобретение   -    отменнейшая    "Зеркальная    комната?    из
Лангедок-Русильона), "Экстазия", отнюдь не имея склонности почить на лаврах,
которые она стяжала на заре семидесятых,  сумела  сохранить  свою  репутацию
"волшебной шкатулки". Тем не менее Ханналора и Руди предложили  им  провести
завтрашний вечер в  "Клеопатре".  Она  поменьше  размерами,  ей  свойственна
теплая, доверительная обстановка, так что "Клеопатра", по их мнению,  являет
собой отличный отправной пункт для пары новичков, да и находится она в самом
центре пансионата, что дает повод после еды запросто перехватить стаканчик в
кругу друзей, равно как и приятный для женщин случай в  обстановке  взаимной
симпатии опробовать новенькие эротические приемы.
   Одеваться никто из четверых не стал. Брюно, ликуя, обнаружил, что у  него
опять эрекция, меньше чем через час  после  того,  как  он  излился  в  уста
Ханналоры; он объявил об этом в выражениях,  полных  наивного  восторга.  От
души растроганная, Кристиана принялась обхаживать его  болт  под  умиленными
взглядами новых друзей. Под конец Ханналора присела на  корточки  между  его
ляжек и стала посасывать его член,  который  Кристиана  продолжала  ласкать.
Руди,  впав  в  легкое  ошеломление,  машинально  повторял:  "Gut,   gut...?
Расстались они полупьяные, но  в  превосходном  рас  положении  духа.  Брюно
пустился в воспоминания о "Клубе пяти", обнаружив сходство между  Кристианой
и Клод, чей образ с детства сложился в  его  сознании;  по  его  мнению,  не