базовая  реальность   не  имела   значимости   эстетической,
гедонистической, метаматематической,  интеллектуальной  и  философской:  все
равно  это был  краеугольный камень, на  котором зиждились все представления
грезящего о радости,  утешении,  душевном комфорте. Если  этот камень уходил
из-под ног,  пленник Иллюзий падал, а вместе с  ним  рассыпалось в прах  его
безгранично прекрасное королевство.
     Это  напоминало  зависимость  человеческого  мозга  от  тела  и  так  и
называлось: Принцип Зависимости или  "ПЗ".  Нельзя было забывать о  том, где
находятся выключатели, как  бы ни хотелось забыть о  них  хоть на миг. Это и
была одна (пусть и не главная) из причин, по  которой цивилизации так упорно
стремились к обретению статуса  "продвинутых". Если этот путь избирался,  то
постепенно опора на материальную вселенную становилась рудиментарной.  Рамки
мира становились тесны.
     А вот  Культура  не  хотела  стать "продвинутой",  по крайней  мере,  в
глобальных  масштабах,  и, по  крайней  мере, в ближайшие  тысячелетия.  Она
прекрасно понимала, какие трудности ожидают ее там, в неведомом.
     В то  же время в  ее  насквозь гедонистическом обществе  был  достигнут
некий   компромисс   между   макрокосмической    неуклюжей   галактикой    и
трансцедентальными возможностями священного Ирреала.
     Именно поэтому...
     Внезапный сигнал вернул гигантский корабль к базовой реальности:
     х" Горный Хребет в Слезах" оОСТ "Сновидец"
     Сделано.
     Корабль размышлял над этим посланием, состоявшим всего из одного слова.
Значит, время пришло. Он удивился овладевшему  им смешанному  чувству. Затем
послал недавно созданный флот дронов проверить ход эвакуации.
     Затем он  отыскал Аморфию -  аватара, как завороженный, бродил по одной
из панорам  сражений. Корабль велел ему  нанести  еще один визит  женщине по
имени Дейэль Гилиан.

IV

     Генар-Хафун  определенно  был  не в  восторге от своих  апартаментов на
борту боевого крейсера "Клятва На Клинке".
     Что это? - спросил он, морща нос. - Метан?
     -   "Метан  не   пахнет,  Генар-Хафун,  -   ответствовал  спецжилет.  -
Предполагаю,  что  запах,  который  вы находите  отвратительным, может, быть
смесью метанала и метиламина".
     Чертовски  отвратный  запашок,   должен  сказать.  "Уверен,   что  ваши
слизистые  рецепторы  со  временем  перестанут  его  замечать". Также  очень
надеюсь на это.
     Он  стоял   в  помещении,  которое  должно  было  стать  его  спальней.
Гипотетическая спальня была холодной. Зато очень большой:  десять квадратных
метров. Пространства хоть отбавляй - но очень, ну просто очень холодно, даже
видно  пар,  вырывающийся изо  рта.  Он  откинул  капюшон спецжилета,  чтобы
осмотреться. Его "апартаменты"  состояли из  вестибюля,  комнаты для отдыха,
совершенно жуткого вида индустриальной кухни со столовой (здесь вполне могли
готовить себе обед какие-нибудь  современные  каннибалы),  столь же  пугающе
механической ванной и  вот этой так называемой спальни. Стены, потолок и пол
были  выложены  белым   пластиком.   Пол  выпячивался  квадратом,   создавая
платформу,   на   которой   распростерлась   гигантская   белая   штуковина,
напоминавшая облако.
     Что это такое? - спросил он, указывая на квадратный выступ.
     "Думаю, ваша кровать".
     Я понимаю. Но что вот это... что это лежит на ней?
     "Стеганое одеяло? Может быть, перина? Короче, покрывало".
     И что им покрывать? - спросил он с досадой.
     "Ну, я думаю, скорее всего, вас... когда вы будете спать", - неуверенно
отвечал спецжилет.
     Человек сбросил свой мешок на сверкающий пластиковый пол, наклонился  и
пощупал покрывало. Оно оказалось удивительно легким и мягким. Может, немного
сыровато?  Тактильные рецепторы спецжилета были в явном смущении.  Тогда  он
снял перчатку, и попробовал пресловутое одеяло незащищенной рукой. Холодное.
И, кажется, в самом деле сырое.
     Модуль, позвал Генар-Хафун,  собираясь получить полное  представление о
предмете.
     "Вы  не  можете  говорить  со  Скопелом  Эффранкуи  напрямую",  вежливо
напомнил спецжилет.
     - Черт! - вырвалось  у Генар-Хафуна. Он потер материал между пальцев. -
Ведь оно же сырое, как тебе кажется, сюртук?
     "Сыроватое, я бы сказал. Вы хотели попросить меня связаться с кораблем,
чтобы он соединил вас с модулем?"
     О, нет, не беспокойся. Мы стартовали?
     Нет еще.
     Генар-Хафун покачал головой.
     -  Жуткий запах,  - сказал он  и  снова потянул руку к  покрывалу.  Да,
следовало настоять на  размещении модуля внутри  корабля,  чтобы можно  было
жить  в  привычной обстановке.  Задиры сказали, что  это  невозможно. Модуль
протестовал, и Генар-Хафун также проворчал что-то неодобрительное. Но  тогда
ему показалось, что в отсутствии этого занудымодуля найдутся свои прелести.
     Теперь он уже не был в этом уверен.
     Послышалось  отдаленное  ворчание.  Пол под ногами  начал  вибрировать,
затем  дрогнул,  да  так,  что  Генар  чуть   было  не  потерял  равновесие.
Покачнувшись, он вынужден был опуститься на странное покрывало-облако.
     Под ним что-то хлюпнуло. Генар ошалело уставился на источник звука.
     "Поехали", - резюмировал спецжилет.

V

     Напевая  себе  под  нос, человек  склонился  над  маленьким  костерком,
разложенным на полу ангаpa. Вокруг него в немом величии выстроились корабли,
точно остовы  громадных деревьев в окаменелом лесу. Джестра Ишмесит исполнял
свои  обязанности  в  системе  глубоких пещер,  известных  под  объединяющим
названием "Подачка".
     Подачка  была  громадным  неровным   астероидом,  двести  километров  в
поперечнике в  самой узкой  точке. На девяносто  процентов  она  состояла из
чистого  железа.  Это  был  осколок. Катастрофа  разразилась  свыше  четырех
миллионов лет назад, когда в планету, частью  ядра которой являлась Подачка,
врезалось гигантское небесное тело. Выброшенная из своей  солнечной системы.
Подачка скиталась  меж  звезд четверть жизни вселенной, так и не захваченная
ничьей гравитацией, но испытывая слабое влияние всего, мимо  чего пролетала.
Подачка была обнаружена  тысячелетие назад  дрейфующей в дальнем космосе: на
нее почти  случайно наткнулся некий ОСТ, предпринявший слишком сложный вираж
между  парой солнечных систем. ОСТ произвел краткое обследование  простой  и
однородной структуры Подачки  (большего внимания со  стороны  корабля такого
уровня  она  и  не   заслуживала),   а  затем  оставил  ее,   как  орнитолог
окольцованную птицу. Он же и нарек ее столь странным именем.
     Когда пришло время, а это  случилось пятьсот лет спустя, и понадобилось
конверсировать  гигантскую  военную   машину,  созданную  Культурой,   чтобы
разрушить  аналогичную  структуру   Айдаранпев,  Подачке  внезапно   нашлось
применение.
     Большинство кораблей Культуры было уже  списано  и демонтировано. Часть
оставшихся была полностью разоружена, став транспортом для небольших срочных
перебросок различных грузов - пассажиров, например, - в тех  редких случаях,
когда  передачи  одной  только информации было  недостаточно  для разрешения
проблемы.   Через  двести  лет  после  воины  число   летательных  аппаратов
значительно уменьшилось по сравнению с началом конфликта.
     Однако несколько тысяч  кораблей (это составляло менее одного  процента
от  первоначального  общего   числа)  сохранялись   в  резерве,  при  полном
боекомплекте, с  Переместителями, боеголовками и прочим  - на случае срочной
мобилизации.  Эта  законсервированная  военная  техника хранилась  далеко от
Орбиталов -  с их повышенной  плотностью населения  и  оживленными городами,
далеко от оживленных космических  трасс. Только сильными  телескопами  можно
было засечь  эти  гигантские  склады  в  глухом холодном  Космосе.  Культура
специально выбирала для этой цели особые места: тихие, тайные, укромные, вне
проторенных дорог. Места, где еще даже не пахло вездесущим вирусом вселенной
- жизнью.
     На Подачку пал выбор как на одно из подобных мест.
     ОСТ  "Нежданные Гости"  и флот, сопровождающий корабль, были направлены
на  свидание  с  этим  холодным  темным  астероидом.  Доставленная  на место
экспедиция  приступила к  работе.  Сперва  в  астероиде  пробурили множество
гигантских шахт, затем в одну из них заложили горный патрон с антивеществом.
После  взрыва  Подачка стала вращаться  чуть  быстрее.  Было  создано  более
сильное поле искусственной  гравитации,  а орбита  новоиспеченной  базы чуть
отклонилась в сторону от ближайшей звездной системы, в которую иначе входила
бы с завидным постоянством - примерно раз в пять с половиной тысяч лет.
     Затем на  астероиде установили  изрядное количество  гигантских  блоков
Переместителя. Корабли сновали по ним, как по лифтам, по  одному  поступая в
гигантские ангары, создаваемые ОСТ - как будто овод  откладывал свои личинки
под кожу планеты. Впоследствии здесь разместилась военная база - целый музей
военной  космонавтики.  Впрочем,  все  экспонаты  музея  были  либо  глубоко
захоронены,  либо  так тщательно  закрыты камуфляжем, что увидеть  их  можно
было,  лишь отлетев от астероида  на некоторое  расстояние. Если бы не  одно
"но"  - отсутствие света.  В довершение  всего вокруг планеты  был  размещен
целый  рой  сенсорных,   сигнальных  и  оборонительных  устройств.  Незваные
посетители встретили бы здесь в буквальном смысле слова самый горячий прием.
     Когда  работа закончилась, и "Нежданные Гости" отчалили, унеся с  собой
большую  часть железа, добытого  при бурении  шахт.  Подачка с  виду  так  и
осталась покрытым кратерами астероидом; не изменилась  даже  ее общая масса.
Осколки, выброшенные взрывами  в космос, медленно  вращались вокруг нее, что
позволяло без помех замаскировать аппаратуру, - в облаке осколков притаились
дроны-часовые, электронные сторожа.
     Присматривал за Подачкой  специально разработанный  Ум-домосед, который
находил приятной жизнь вдали от мирской суеты. В то же время ему всегда было
чем  заняться - он выступал  также  и в  качестве  смотрителя музея  военной
космонавтики, чем немало гордился.
     Корабли Подачки прекрасно сознавали, что их сон  может оказаться весьма
и весьма долгим и, вполне вероятно, закончиться пробуждением лишь  для того,
чтобы вступить в смертельную битву. Что ж, они были согласны и на это, хотя,
конечно, предпочли  бы, чтобы их разбудила добрая весть, например, они могут
присоединиться  к  Сублимации  Культуры,  поскольку  та,  наконец,  пожелала
примкнуть  к цивилизациям Предков. Пока же они  могли  наслаждаться  сном  в
своих темных тоннелях, - военные боги  прошлого, хранители мира настоящего и
безопасности будущего.
     Ум  Подачки  день  за  днем   бдительно  вглядывался  и  вслушивался  в
молчаливое пространство  космоса,  невыразимо довольный,  что там  ничего не
происходит. Таким уж он был устроен, этот Ум Подачки.
     Подачка  была совершенно  безопасным местом,  а  Джестра Ишмесит  любил
спокойные  места.  Настоящий необитаемый  остров,  далекий  от  цивилизаций.
Джестра   Ишмесит  всегда  стремился  к   одиночеству.  Мало   кто  знал   о
существовании  этого важного  стратегического объекта,  и  это  также вполне
устраивало Джестру Ишмесита, поскольку он был странным человеком, о чем знал
и сам и с чем давно смирился.
     Высокий,  нескладный  и неловкий,  как подросток,  -  несмотря  на свои
двести  лет, - Джестра всю жизнь  чувствовал себя  неудачником и  изгоем. Он
попытался изменить внешний облик (это не помогло), потом  попробовал сменить
пол (и была очаровательна, ей говорили), потом исколесил полгалактики, нашел
совершенно непохожий на другие Орбитал, где  чувствовал себя совсем как дома
и  даже попытался  прожить жизнь во  сне:  там  он  был русалочьим принцем в
водном мире корабля,  принцем, сражавшимся  с  неким злым Умом  и,  согласно
сценарию сновидения, сватался к военной принцессе соседнего клана. Но за что
бы  он  ни   брался,  он  не  испытывал  ничего,  кроме   неудобства:   быть
привлекательным оказалось еще хуже, чем нескладным и неловким, поскольку  он
чувствовал  себя,  как будто похитил  чужое  тело.  Перспектива  все  дальше
удаляться от дома также не устраивала его - ему надоело всякий раз объяснять
новым соседям, зачем  он  оставил дом. А жить по сценарию сновидения круглые
сутки  он  считал  просто  нездоровым:  он  приходил  в  ужас, погружаясь  в
виртуальный мир. Там он казался  себе  золотой  рыбкой  в чужом аквариуме. К
тому же в конце сновидения, к  полному его унижению и досаде,  его принцесса
оказывалась оскверненной злым Умом.
     Он избегал  разговоров, не  любил  смешиваться с  толпой, не любил даже
думать  о  других  людях. Лучшее,  что  он  мог  вообразить -  это жизнь  на
необитаемом острове.
     Джестра  Ишмесит был тем самым уродом, без которого  не бывает ни одной
семьи. Он родился  от вполне здоровой матери и столь  же обычного  отца,  на
самом обыкновенном Орбитале. Но какие-то огрехи в воспитании, а, может быть,
странническая жизнь сделали его совершенно  неприспособленным к социуму.  По
крайней мере, к жизни внутри Культуры.
     Если при  физическом  уродстве  всегда  остается  шанс  пересадить  или
отрастить недостающую конечность или посредством пластической операции стать
писаным  красавцем,  то  совсем  иначе  обстоит  дело  с  психикой.  Джестра
подозревал, что люди рассматривают его  почти патологическую робость как еще
большее уродство.  "Отчего  бы ему  не полечиться? - интересовались родные и
знакомые. -  Отчего бы, оставшись  самим собой  (насколько это возможно), не
удалить  эту  небольшую,  но   столь  неудобную  для  проживания  в  социуме
странность? Это будет  сделано безболезненно,  скорее всего, во сне: он даже
ничего не вспомнит,  когда  проснется, и сразу заживет, как  все, нормальной
жизнью".
     Он  привлекал  внимание  ИИ-стов,  дронов,  людей  и Умов,  проявлявших
интерес к  таким проблемам, - его  образ жизни казался им вызывающим! Он уже
стал  шарахаться от всех - своим участием  и самыми разными воздействиями  -
лаской,  вежливым обхождением, грубостью, просто нудными  собеседованиями  и
консультациями, - они чуть было  не  довели его  до  неврастении.  Тогда  он
совсем перестал отвечать  на вызовы с терминала и стал настоящим отшельником
в летнем флигеле родового поместья. А ведь он хотел только одного - остаться
тем, кем он был. Но не мог объяснить, почему не хочет "стать лучше".
     В  конце  концов  помощь  пришла  с  его  домашнего  Орбитала.  В  один
прекрасный день к нему явился дрон из службы Контакта.
     Дрон,  несмотря  на явную  деловую хватку,  оказался  прост  в общении,
договориться с  ним оказалось легче, чем с людьми. Джестре  был предложен на
выбор список работ, где он мог бы практически не контактировать с людьми. Он
выбрал  ту, где  мог насладиться совершенным одиночеством и оценить издалека
преимущества человеческого общения.
     К тому же это  была чистая синекура: с самого начала ему объяснили, что
делать на  Подачке, по сути, нечего,  ему просто надо находиться  там. Чисто
символическое присутствие человека среди массы мертвого оружия. И в качестве
компаньона - безмолвный Ум, несущий бессменную вахту.
     Джестра  Ишмесит был на  седьмом небе от такой должности.  Он  исполнял
роль резидента на  Подачке  вот уже полтора столетия. За все это время он ни
разу не покинул астероид, не принял ни одного  гостя - и при этом ни  на миг
не переставал испытывать наслаждение от отшельнического образа жизни. Бывали
дни, когда он ощущал себя на вершине блаженства.
     Ровные ряды кораблей - по 64 в колонне - занимали  несколько гигантских
темных  ангаров.  Здесь царили  холод  и  вакуум,  но  оказалось,  что  если
насобирать мусора, слегка согреть его в спецмешке с гелем, а потом разложить
на ледяном полу в одном из ангаров и хорошенько обработать сжатым кислородом
из   баллона,  то  получится  неплохой  костерок.  Совсем  крохотное  пламя,
бледно-желтое под струей газа, да быстро растворяющееся облако дыма и сажи.
     Джестра добился  этого  путем  многочисленных  экспериментов, направляя
регулируемую струю кислорода из раструба, сконструированного им самим.
     Он знал,  что Ум не одобряет этой его страсти жечь  костры, но ведь это
было  единственным  развлечением  Джестры  -  равно  как и его  единственным
недостатком. В остальном они прекрасно уживались. Ничтожное количество тепла
и  света, производимые кострами человека не могли привлечь ничьего внимания.
К тому же  эта процедура уничтожала мусор, оставшийся после ремонта планеты.
Так  что Джестра  мог с чистой совестью жечь свои костры - что и  проделывал
примерно раз в несколько месяцев.
     Сегодня  костер состоял  из  деревянных  щепок  и  стружек,  нескольких
рулонов  старых обоев, уже  надоевших  и примелькавшихся, да остатков от его
вегетарианских обедов. Собирать деревянный хлам было его  хобби. Вернее, его
хобби было строительство моделей старинных кораблей. Он  осушил плавательный
бассейн в своих апартаментах  и превратил  его  в  мини-плантацию, крошечную
ферму.  Правда, на  это  ушла  часть  биомассы Ума.  Он  выращивал крошечные
деревья,  а потом собирал урожай: спиливал, делил на рейки  и обрабатывал на
токарном станке,  превращая их  в мачты,  шпангоуты, палубы и прочие детали.
Другие  деревца-бонсаи  имели волокнистую структуру и  шли  на  изготовление
нитей, которые он вытягивал и скручивал, а затем выплетал из них веревки для
фалов. Из  волокон потоньше он ткал паруса. Железные части он ковал из руды,
которую  соскребал со стен  шахты.  Металл он плавил  в миниатюрном  горне и
затем плющил его на  маленькой  наковальне. В другом горне плавился  песок -
взятый с пляжа, входившего в комплект бассейна, - для стеклянных прожекторов
и иллюминаторов. Еще  часть биомассы  Ума пошла на  смолы  и  жиры, которыми
Джестра  конопатил  корпус  будущего судна  и  смазывал  маленькие  лебедки,
подъемные краны и прочее  оборудование. Самым  дорогостоящим  продуктом была
медь. Ее он  добывал, постепенно  обтачивая древний телескоп, подаренный ему
матерью,  когда он известил  ее  о  своем решении жить на Подачке. К подарку
прилагался какой-то иронический комментарий, но его Джестра предпочел  сразу
забыть. Мать давно уже находилась на Сохранении:  он узнал об этом из письма
от одной из внучатых племянниц.
     Десять  лет  у него  ушло  на  создание  миниатюрных  машин,  способных
конструировать  корабли,  и  затем  еще двадцать -  на то,  чтобы сделать их
обитаемыми. Так он смастерил  уже шесть судов, и каждое было чуть побольше и
получше,  чем   предыдущее.  Он  почти  закончил  седьмое,  осталось  только
закрепить  паруса.  Мусор,  который  он  сейчас  сжигал,  был  отработанными
стружками и спрессованными опилками от работ над последней моделью.
     Костерок разгорелся неплохо. Джестра Ишмесит  осмотрелся по сторонам. В
этом темном ангаре стояли  64 корабля Гангстер-класса Быстрой Защиты (ГКБЗ);
изящно  сегментированные  цилиндры  (свыше 200  метров  высотой  и  50  -  в
диаметре). К сожалению, слабое пламя костра не позволяло рассмотреть корабли
во всей красе.
     Обшивка  кораблей  была испещрена  узором надписей, наложенных друг  на
друга.  Это были  буквы, символы и цифры разных цветов, шрифтов и очертаний.
Они покрывали каждый квадратный миллиметр корпуса.
     Несколько раз ему приходилось летать на этих кораблях, прикасаться к их
исписанной обшивке и даже тешить себя мыслью, что  сквозь перчатку скафандра
он  чувствует  ее  шероховатую  поверхность.  Он  пробовал  даже,  используя
подсветку  и увеличение экрана обзора, рассмотреть каждую надпись, но быстро
терялся в этих разноцветных узорах. В  конце концов  увеличение  становилось
слишком  сильным, поскольку скафандр выходил на электронное  сканирование, и
на поверхности оставались только обманчивые радужные пятна.
     Джестра  Ишмесит  повидал на  своем веку  немало кораблей.  Они