бстановке.
     -  Здесь  я  пошла  наперекор  своим  воспоминаниям,  -  Ванда   явно
чувствовала чужое настроение. -  Что  поделаешь,  люблю  тонкую  посуду...
Рашель, в баре, в гостиной, вина.  Принеси  "Ночь  желаний"...  фривольное
название, но какой букет...
     - Полковник всегда так тебя  гоняет?  -  спросил  Дач  вслед  Рашель.
Остановившись, та заулыбалась - так радостно, что Кею  захотелось  отвести
глаза.
     - Нет, это сегодня...
     - Да иди же ты, господи!  Не  пялься  на  старого  негодяя!  -  тонко
крикнула старуха. Рашель выпорхнула из столовой.
     - Зачем ты раскрыл меня при ней? - спросила  Ванда,  мгновенно  меняя
тон. Томми, маявшийся в уголке стола, вздрогнул.
     В голосе Фискалоччи-Каховски была смерть.
     - Нам понадобятся люди, полковник, -  спокойно  ответил  Кей.  Рашель
способная девочка, она подойдет. Пусть знает все.
     - Что  -  "все"?  Зачем  понадобятся?  Ты  решаешь  что-то  за  меня,
Альтос?.. тьфу... Дач!
     - Я просто не сомневаюсь в вашем решении, - примиряюще сказал Кей.  -
А Рашель очень умная девочка, насколько я вижу - физически развитая...
     - Ты дерьмо! Эта девочка уже  четыре  года  влюблена  в  тебя!  И  не
говори, что не видишь этого... дерьмо! Хочешь впутать ее в свои  дерьмовые
игры? У тебя хоть что-то человеческое есть?
     - Дерьмо, - поднимая глаза ответил Кей.
     Секунду Каховски молчала. Потом разразилась  тонким,  захлебывающимся
хохотом.
     - Дач... вот скотина... я еле  шевелюсь,  а  ты  меня  смешишь...  на
кусочки ведь рассыплюсь...
     - Госпожа полковник, я не собираюсь ни во что  втягивать  девочку,  -
тихо сказал Кей. - Но хочу, чтобы она все услышала - хотя  бы  в  качестве
третейского судьи.
     - Рашель? - Ванда снова засмеялась, уже тише. - Если ты скажешь,  что
собираешься  убить  Императора  во  время  Преклонения,   она   согласится
перезаряжать пистолеты...
     Томми, успевший расслабиться  и  вновь  заскучать,  фыркнул,  пытаясь
спрятать улыбку. Каховски посмотрела на него - и лицо ее стало жестким.
     - Думаю, пистолеты перезарядят другие, - пожал плечами  Кей.  Неужели
вы не найдете для меня "мяса", полковник?


     Император  Грей  был  не  в  духе.  Событие   заурядное,   но   плохо
воспринимаемое двором.
     Рано утром он велел отправить к родителям свою малолетнюю подружку, и
несколько  придворных,  уже  с  месяц  ожидавшие  этого,  привели  дочерей
"посмотреть дворец Императора". Но их надежды не оправдались - Грей провел
весь  день,  не  выходя  из  спальни,  то  просматривая  правительственные
информ-каналы, то требуя самых странных деликатесов. Ни один из них он так
и не попробовал, отдав должное лишь минеральной воде.
     Уже под вечер Грею доложили, что  патриарх  Единой  Воли  просит  его
аудиенции.
     Церковь никогда ни была значительной  силой  в  Империи.  Может  быть
потому, что давнее слияние религий оттолкнуло от нее гораздо больше людей,
чем привлекло; может быть потому, что подражая тактике Императора  Церковь
допускала существование планетарных культов - действующих в ее рамках... а
может быть просто из-за политики невмешательства в мирские дела,  принятой
много лет назад.
     Но формально Патриарх  был  фигурой  равной  Императору.  И  Грей  не
собирался нарушать эту формальность.
     Сегодня ему  не  хотелось  официальных  церемоний.  Император  принял
Патриарха  в  личных  апартаментах  -   что   могло   быть   либо   жестом
благосклонности, либо полным пренебрежением.
     О таких мелочах Грей всегда предоставлял судить другим.
     Патриарх вошел в маленький сумрачный зал, когда Грей, склонившись над
столиком, собственноручно разливал по чашкам кофе.  Кроме  трех  свечей  в
тяжелом подсвечнике ничто не разгоняло мрак.
     - Приветствую, Владыка, -  Грей  слегка  кивнул,  окидывая  Патриарха
взглядом. - Вы не разделите со мной скромный ужин?
     Задрапированная  в  темные  ткани  фигура  слегка  склонила   голову.
Лишенный признаков пола и  возраста,  измененный  несложной  хирургической
операцией голос был тих как журчания ручья:
     - Благодарю, Император.
     Фиолетовые стены, купол черного стекла над головой, мебель из темного
дерева... Грей не знал, нравится  ли  Патриарху  подобная  обстановка.  Но
хотел бы знать - почти так же сильно, как истинную личность Патриарха.
     Они сидели друг напротив друга - Грей, под вечер сменивший  халат  на
пижаму, и Патриарх, укутанный в экранированные ткани. Крошечный амулет  на
груди Патриарха -  наверняка  прячущий  внутри  себя  антисканер,  мерцал,
отражая пламя свечей.
     - Кофейная церемония, рожденная в древности на материке Америка,  это
одна из немногих моих радостей, - заметил Грей.
     Чашечка кофе нырнула под плотную ткань, скрывавшую лицо.
     - Возможно.  Но  в  древности  не  существовало  кофейных  церемоний.
Вероятно, вы плохо информированы, Император.
     Грей улыбнулся. Ссориться с Патриархом было смешно. Он  властвовал  в
той сфере, которая абсолютно не интересовала Грея.
     - Вам виднее, Владыка. Я знаю, что у Церкви  прекрасные  архивы...  и
информаторы.
     - Это порой  бывает  полезным.  Немногие  постигают  Единую  Волю  до
предела, доступного человеку... но зато они верны ей до конца.
     - Я рад за Церковь. Еще кофе?
     - Благодарю. У нас есть прекрасные источники  даже  при  Кертисе  Ван
Кертисе.
     - О...
     - В последнее  время  они  обеспокоены,  Император.  И  ваше  решение
расследовать деятельность Кертиса радует Церковь.
     - Я вижу, что источники есть не только при Кертисе. Сахар?
     -  Благодарю.  Церковь  не  причастна  к  делам  мирским.  Но   когда
затрагиваются основы веры... мы не в праве быть безучастными.
     - И чем же Ван Кертис затронул интересы Единой Воли?
     - Линией Грез.
     - Что?
     - Линия Грез - так Кертис Ван Кертис называет свой новый проект.  Нам
известно немногое, но  ряд  источников  были  обеспокоены  влиянием  этого
проекта на основы веры.
     - Сливки?
     -  Благодарю.  Я  надеюсь,  что  Император  будет  столь  же  щедр  с
информацией,  которую  может  доставить  клинч-командор  Шегал,  как  и  с
прекрасным кофе.
     Грей принужденно засмеялся.
     - У вас великолепные источники, Владыка... Чуть больше информации  не
помешало бы... клинч-командору Шегалу.
     - Достаточно. Лишняя ложка сливок испортит кофе, Император.
     - Вы неподражаемы, Владыка. Кроме планов Кертиса у Церкви нет никаких
проблем? Финансирование, пропаганда?
     - Истина выше денег.
     - Только когда опирается на них.
     - Мы будем признательны Императору за помощь... если в ней  возникнет
потребность.
     Несколько минут они пили кофе молча.
     - Я хотел бы знать ваше мирское имя, Владыка, - сказал Грей.
     - К сожалению, я забыл его.  Благодарю  вас  за  кофе.  Надеюсь,  что
Император посетит храм Единой Воли.
     Грей поколебался.
     - Возможно.
     - Я угощу вас прекрасным чаем. Чайная церемония действительно  уходит
корнями в далекое прошлое.
     - Прошлое давно минуло, и никто не знает, каким оно было.
     - Прошлое стало настоящим, Император. Достаточно  оглянуться  вокруг,
чтобы увидеть его.
     Патриарх поднялся.
     - Я навещу Храм... после Преклонения  Ниц  и  возвращения  Шегала,  -
сказал Грей. - Империя ценит Церковь Единой Воли... ее заботу  о  единстве
человечества.
     Темная фигура склонила голову в поклоне.


     - Почему я должна верить,  тебе,  Дач?  -  голос  Каховски  был  едва
слышен.  Она  и  сама  почти  исчезла  в  своем  огромном  кресле,   перед
нетронутыми тарелками - лишь бокал вина опустел. - Ты мог соврать...
     - Зачем?
     - Не знаю. Ты убийца, Кей. Твоя психика живет по своим законам...
     - Вы тоже убийца, Ванда. Вы были Немезидой  Империи.  Ни  крейсера  и
истребители  решили  Смутную  Войну  -  нет.  Беспощадность,   жестокость,
неотвратимость мести - вот что сломало чужих.  Никто  не  умел  ненавидеть
так, как мы.
     - Кончилось время ненависти...
     - Оно длится  с  сотворения  мира!  Вы  сами  сделали  себя  символом
человеческой ярости. Вы знали на что идете - на кровавые сны,  которые  не
кончатся никогда, на жизнь вне  закона...  Вы  хотите  повторения  Смутной
Войны?
     - Дач, я не верю твоему рассказу!
     - А я верю, - тихо сказала Рашель. Она  сидела  рядом  с  Каховски  -
тоненькая, напряженная, не отводящая от Кея глаз.
     Ванда отмахнулась:
     - Дач, ты предлагаешь мне участие в заговоре против Императора!  Мне,
полковнику СИБ!
     - Вы служили не Грею, и не Империи. Вы служили  человеческой  расе  -
как умели, и как считали нужным. Потому и должны меня понять... я такой же
урод.
     - Да?
     - Я тот лейтенант с Хаарана, который был "Корью".
     Каховски замолчала, хватая ртом воздух.
     - Вы можете  проверить  это.  Алкарисы  узнали...  значит  информация
где-то существует. Вы можете убедиться, что  Томми  -  клон  Кертиса.  Это
подтверждает мои слова.
     - Или то, что Ван Кертис хочет чужими руками расчистить трон!
     - Запросите информацию о Граале.  О  Злой  Земле.  Слетайте  туда,  в
конце-концов!
     Сейчас Кей  почти  ненавидел  эту  старую  женщину  -  перед  которой
преклонялся. Она не хотела поверить... не хотела вернуться в свои сны.
     - Рашель, открой окно... - тихо попросила  Ванда.  Девушка  беззвучно
встала из-за стола.
     - Поверьте мне, полковник... - прошептал Кей. - Пожалуйста.
     - Томми... - старуха медленно повернула голову.  -  Мне  нужен  будет
соскоб твоей слизистой... пункция из мышцы... пара капель крови...
     Она заколебалась, но закончила:
     - Семенная жидкость. Извини, мальчик.  Я  знаю  методы  фальсификации
генотипа, и не хочу рисковать.
     Юноша едва заметно покраснел. Но голос его казался ровным:
     - Я понимаю, госпожа Каховски.
     - Генный  код  Ван  Кертиса  должен  быть  в  военных  архивах...  не
проблема... - сама себе пробормотала  старуха.  -  Ладно...  Кей,  ты  вел
запись беседы с алкарисом?
     - Конечно.
     - Мне нужен оригинал.
     - Я вел запись на диск и на оптокристалл. Вы их получите.
     - Умный... Кей, твои  записи  прокрутят  очень  хорошие  специалисты.
Очень. Любая подделка будет  раскрыта.  Если  хочешь,  можешь  уйти  прямо
сейчас.
     - Я не лгал.
     Дождь стучал за  открытым  окном  -  монотонный,  затихающий.  Рашель
осталась стоять, не подходя к столу: молчаливая, словно бы повзрослевшая.
     - Девочка, мне и впрямь интересно твое мнение... - хрипло  произнесла
Ванда.
     - Кей не врет.
     - Конечно... Рашель, тебе не стоит больше здесь появляться. Чтобы  мы
не решили. Понимаешь?
     Секунду Каховски ждала ответа, потом резко спросила у Кея:
     - Что она делает?
     - Улыбается, - отводя глаза ответил Дач.
     - Дрянная девчонка... Какой черт тебя дернул прийти сегодня?
     - Я почувствовала, наверное, - серьезно ответила Рашель. - Я  с  утра
что-то чувствовала. Кей, вы меня проводите домой? Это недалеко.
     - Давай уж на "ты", партнер, - Дач встал. - Позволите, полковник?
     - Идите... - тихо сказала старуха. - Дьявол... опять  все  сначала...
снова кровь, кровь...
     Она смотрела им вслед, и веки ее бессильно дрожали.


     - Возьмете зонтик? - спросила Рашель.
     - Я люблю дождь.
     Отражающее поле сияло над головой девушки как смутный,  прорезающийся
нимб. В вечерней полутьме его свет казался  таинственным  и  манящим.  Кей
взял Рашель за руку, почувствовав, как вздрогнули пальцы. Несколько  минут
они шли молча. Раскисшая земля хлюпала под ногами.
     - Кей, а вы... ты не врал Генриетте?
     - Ванде. Ее зовут Ванда Каховски... "Ванда-кровь". Не врал.
     - А почему она сменила имя?
     -  Поройся  в  архивах,  поймешь.  Она,  наверное,  много  про   меня
рассказывала?
     - Ну... кое-что...
     Рашель поскользнулась, Кей легко поддержал ее.
     - Понятно. И про категорию "С", тоже?
     - За пять минут до вашего прихода.
     Дач засмеялся:
     - И впрямь буду долго жить.
     - Ну... мы часто про вас говорим...
     Остановившись Кей взял девушку за плечи. Посмотрел в глаза ласково  и
печально:
     - Я, похоже, свалял дурака, улыбаясь тебе четыре года назад.
     Рашель быстро покачала головой. Диадема  на  ее  голове  тонко  пела,
расширяя поле зонтика, пытаясь прикрыть от дождя обоих.
     - Девочка, разлюби меня, хорошо?
     - Почему? - резко спросила Рашель.
     - Я очень хорошо к тебе отношусь. Но не так, как тебе нужно.
     - Это... - Рашель заколебалась, - ...из-за Томми? Вы с ним любовники?
     - О Боже! Ты только ему не ляпни. Мы шатались вместе четыре  года,  и
это было общим мнением. У Томми и  так  комплекс  на  этой  почве...  Нет,
конечно. Я стандартно ориентирован, а  парню,  по-моему,  вообще  на  секс
наплевать. Он любит дурацкие игрушки, виртуальную реальность.
     - Тогда почему?
     - Раш, я предпочитаю любить человечество в целом.
     - Это удобнее...
     - Умница, - нежно сказал Кей.  -  Гораздо  удобнее.  Особенно,  когда
сотню раз получишь пинка от тех, кого любишь. Собственно говоря, тогда это
становится единственным выходом.
     - Я...
     - Никогда бы меня не предала. Конечно. Ты сегодняшняя - нет. Но будет
завтра. Я прожил достаточно, чтобы понять - завтра наступает всегда. Порою
хочется не дожить до него... иногда это удается. Но  завтра  -  все  равно
наступает.
     - Ну почему вы такой глупый! Я говорю, что я... что  очень  хорошо  к
вам отношусь. А вы мне про свои обиды!..
     Рашель отвернулась.
     - Извини, - Дач потер лоб. - Ты права. И зови меня на "ты".
     - Ладно...
     - Раш, мне просто показалось, что ты немного в  меня  влюблена.  И  я
решил сразу же тебя от этого предостеречь.
     - Спасибо!
     - Мир?
     Девушка молчала.
     - Когда я влюблюсь в тебя, ты немедленно узнаешь  об  этом,  серьезно
продолжил Кей.
     - Когда я тебя разлюблю, ты тоже почувствуешь, - Рашель посмотрела на
Дача. - А поцеловать меня рискнешь?
     Если Кея и удивил ее неожиданный натиск, то это никак  не  отразилось
на его лице. Он наклонился к девочке - силовое поле скользнуло по волосам,
и отключилось.
     Ее губы были неожиданно опытными, умелыми, и это вдруг кольнуло  Дача
- странной, бессмысленной обидой. Словно неожиданная  влюбленность  Рашель
была правильной.
     Словно в  мире  существовала  верность  -  и  он,  живший  случайными
романами, был вправе на нее претендовать.
     - Пойдем? - Рашель отстранилась.
     - Пойдем, - он снова взял ее за руку. Молодой  мужчина,  гуляющий  по
вечернему  саду  с  девочкой-подростком.  Если  мораль  Таури  не  слишком
изменилась за последние двадцать лет, то он  ничего  предосудительного  не
совершает.
     Впрочем, по большому счету ему было на это плевать.
     Дач замечал обратную дорогу - каким-то краешком сознания. Он  слишком
устал, чтобы поддерживать нормальную беседу... хорошо хоть, что  и  Рашель
молчала. Когда деревья  кончились,  и  они  вышли  на  огромную,  поросшую
высокой травой поляну, скорее даже маленькое поле, в центре которого стоял
дом, девушка остановилась.
     - Пришли. Кей, хочешь чай?
     Он покачал головой.
     - Вон мое окно, на втором этаже. Я тебе помашу рукой. Подождешь?
     - Подожду.
     - Хочешь взять флаер?
     - Зачем? Ножками прогуляюсь.
     Рашель отпустила его руку, шагнула к дому:
     - Я приду утром.
     - Если Ванда решит, что я ее обманывал,  то  ты  найдешь  две  свежие
могилки.
     Девушка засмеялась.
     - Зря, - серьезно сказал Кей. - Твоя старушка-соседка и не  на  такое
способна.
     - Пока, Кей.
     - Пока, Раш.


     Было уже совсем  темно,  когда  Кей  вернулся  к  дому  Каховски.  Он
все-таки ухитрился заблудиться... надо  было  взять  флаер,  пусть  и  для
двухкилометровой дистанции.
     Свет не горел ни в одном окне, лишь на крыше, венчая  тонкую  спираль
антенны, трепетал белый огонек. Дач остановился на крыльце.
     - Поднимайся, поднимайся, - окликнул его сверху старческий  голос.  -
На третий этаж, и по коридору.
     Дач молча последовал совету. Коридор  кончился  раскрытой  на  балкон
двухстворчатой дверью. В кресле (сколько их здесь,  этих  мягких  символов
увядания), сидела Ванда  Каховски.  В  длинном  белом  платье,  с  тлеющей
сигареткой в руках. Кей почувствовал сладкий запах наркотика.
     - Почему девочки так легко влюбляются во взрослых  мужчин...  сказала
Ванда. - А?
     - Наверное...
     - Это риторический вопрос, Кей. Любой дурак со времен Фрейда способен
ответить. Ты читал Фрейда?
     - Да.
     - Ты слишком разносторонен для убийцы. Дач, ты супер?
     - Я с Шедара.
     - Понятно. Ты прекрасно получился... я всегда считала,  что  Грей  не
прав с генетическим мораторием. Дач, все,  что  я  могу  проверить,  будет
проверено завтра к полудню.
     - Я рад, госпожа полковник.
     Каховски раскурила  еще  одну  сигарету,  протянула  ему.  Кей  молча
затянулся.
     - Было так тихо... так мирно... - Ванда говорила, не смотря на  Дача.
- Год за годом... в бесконечном саду. Я стала кое-что забывать, Кей! А  ты
требуешь вспомнить...
     - У нас иная судьба.
     - Иная... Зачем нужны шипы, Кей?
     Дач молчал несколько секунд, полузакрыв глаза. Сказал - очень тихо, и
даже голос его изменился:
     - Шипы ни зачем не нужны, цветы выпускают их просто от злости.
     - Не верю я тебе... - в тон ему отозвалась  Ванда.  -  Они  стараются
придать себе храбрости. Они думают: если у них шипы, их все боятся...
     Минуту они молча курили. Потом Каховски хрипло рассмеялась:
     - Молодец, Кей. Значит, ты поймешь.
     - Я и так понял.
     - Это  все  равно  что  сбросить  старую  оболочку.  Тут  нет  ничего
печального.
     Дач вытащил из кобуры под мышкой "Шмель". Щелкнул предохранителем.
     - В любом случае понадобится...  -  словно  уговаривая  себя  сказала
Ванда. - Что тебя убивать, что Императора... не в этом же теле...  аТан  я
сняла только в семьдесят,  вот  в  чем  беда,  Кей.  Была  руинами,  стану
развалиной...
     - До завтра, госпожа полковник, - сказал Кей.
     - До завтра.
     Дач нажал на спуск. Вспышка - вырвавшая из темноты спокойное,  ждущее
лицо старой женщины.
     - Доброго аТана, - отбрасывая сигарету сказал Кей.  Приподнял  легкое
тело, проверяя, не загорелось ли кресло. Нет, все было в порядке.
     Постель ему была приготовлена в той же комнате,  что  и  четыре  года
назад. Дач уснул быстро, и в эту ночь ему ничего не снилось.
     Утром на балконе уже не оказалось трупа, а  на  площадке  возле  дома
стоял прокатный флаер. Кей, вышедший в одних шортах  из  дома,  с  полчаса
разминался под легким унылым дождем. Потом он услышал шаги.
     Ванда Каховски  по-прежнему  оставалась  старухой.  Лицо  помолодело,
впрочем, такой же  эффект  принесла  бы  и  обычная  косметика.  Но  в  ее
движениях больше не чувствовалась дряхлости. Лишь аккуратная,  расчетливая
точность и собранность. Даже легкая хромота, которой еще  вчера  не  было,
казалась нарочитой.
     Дачу неожиданно вспомнилось детство. Цирк, и старая  пси-мутированная
пантера, с которой осторожничал даже мршанец-дрессировщик.
     - Неприятное занятие - хоронить себя, -  вместо  приветствия  сказала
Ванда. Она была в глухом комбинезоне защитного цвета, с короткой  штыковой
лопаткой на поясе. - Печальное занятие. У меня есть одна аллейка... на ней
всегда хорошие яблоки. Органика...
     Дач счел полезным промолчать.
     - Моя матрица снята в семьдесят, - Каховски прислонилась к дереву, то
ли в показной, то ли в настоящей усталости. - И не нынешние  семьдесят,  а
те... двухвековой давности. Дерьмовая  пища,  дерганые  нервы,  облучения,
травмы, частые роды. Вот и скриплю, по десять-двадцать лет.
     - Вы в прекрасной форме.
     - Не думаю. Да, спасибо за выстрел. Очень аккуратно и  быстро.  Может
быть и смешно, но я  до  сих  пор  полагаю