составить в  сильных  выражениях,  и  наш  фургон  с
мегафоном отправился курсировать по улицам, извещая  прохожих,  что  будет
обсуждаться "вопрос жизненной важности для всех и каждого".
   Пока я это все организовывал, Артур провел несколько часов у видеофона,
сметая одно за другим препятствия, пока  наконец  не  добился,  чтобы  его
соединили непосредственно с тем  министром  в  Совете,  который  занимался
внутренними делами. Таким образом, Артуру удалось сообщить правительству о
происшествиях в Риверсайде и о Разуме.
   Криво  улыбаясь,  он  сказал  мне,  Что  министр  пообещал   немедленно
рассмотреть вопрос. Другими словами, добавил он от  себя,  они  сформируют
комитет,  который  после  подобающего  периода   беременности   разродится
подкомитетами. Возможно, даже создадут комиссию по установлению фактов.
   В одном можно не сомневаться: они ни за  что  не  успеют  построить  на
материке лагеря для беженцев. Риверсайду  и  другим  прибрежным  поселкам,
равно как и прибрежным городам, придется перетерпеть все на месте.
   Артур связался также с учеными, живущими на побережье, и рассказал им о
полученных результатах; они пообещали начать работу в том же направлении и
перезвонить, если возникнут новые идеи.
   Лично я в то время не верил ни в какие новые идеи  и  считал,  что  нам
остается надеяться только на здравый смысл людей, хотя  и  на  него  особо
полагаться тоже не стоило. Впереди нас ожидали весьма напряженные дни, и у
значительной части населения нервы могли не выдержать...
   По дороге к Куполу отдыха вместе с нами шли группы людей, и я  подумал,
что явка будет хорошей. Интересно, о чем они уже успели узнать и о  чем  -
догадаться?
   В последние дни я наслушался в "Клубе" разных диких теорий. Общим в них
был приезд Артура и его группы. Все уже знали, что  их  работа  связана  с
феноменом  приливов,  и  теперь  жители  связывали   с   учеными   вспышки
немотивированного насилия  и  злобы.  Такая  нелогичность  характерна  для
малоинформированных людей.
   А поскольку все знали, что я общаюсь с Артуром,  то  могли  обвинить  и
меня, а то и всю Станцию: дескать, какой-нибудь из наших экспериментов вы-
шел из-под контроля... Настало время объясниться начистоту.
   - Эй!
   Я услышал крик и обернулся. За нами  пылила  веселая  троица  -  Минти,
Спарк и Йонг. Они напомнили мне шакалов, но я поспешно подавил эту мысль.
   - Эй ты! Нет, ты!
   Они показывали на Артура. На  всякий  случай  я  прибавил  шагу.  В  их
поведении было что-то угрожающее, хотя их мысли не читались.
   Мы подошли к Куполу и начали пробираться  через  толпу,  собравшуюся  у
дверей.
   Позади послышался голос Йонга:
   - Убирайся домой, шпион!
   Мне стало не по себе от враждебности, которую я  ощущал  вокруг.  Мы  с
Артуром подошли к трибуне в дальнем конце зала.  Мне  хотелось  как  можно
скорее открыть собрание, пока не начались  новые  хулиганские  выкрики.  Я
знал этих людей; по большей части они мне нравились, но  я  думал,  что  в
случае беспорядков их не отличить от любой толпы, нашедшей удобного  козла
отпущения...
   Места заполнились, сзади стояли опоздавшие. Слышался гул голосов.  Я  с
волнением вглядывался  в  лица  и  радовался,  что  не  чувствуется  явной
враждебности - только мрачное настороженное ожидание. Что ж, это в порядке
вещей. Чрезвычайные собрания созываются не для приятных  сообщений.  Народ
готовился к худшему. Показательно, что работники  Опытной  Станции  сидели
отдельно от независимых колонистов...
   На возвышении стоял длинный стол и шесть стульев. Мы  с  Артуром  сели,
присоединясь к Дону Маккейбу и другим членам группы - Филу  Хорсли  и  Элу
Пендлбери.  Председательствовал,  как  всегда,  его  преподобие  Эммануэль
Лайонел Борд, наш духовный пастырь, который, боюсь, оказался в  некотором,
род с шаткой опорой.
   Мы никого не просили вести собрание; я просто сообщил Борду,  для  чего
нам нужен Купол. Но Борд, очевидно, счел своим долгом не пускать  собрание
на самотек. Священники вообще полагают себя  вправе  находиться  в  центре
всех местных дел. Я заметил, какой кислый взгляд  бросил  на  него  Артур,
когда его преподобие постучал молоточком, призывая к порядку.
   Затем он встал, и собрание неохотно затихло.  Борд  представил  группу.
При каждом имени, кроме  моего,  он  поворачивался  к  называемому  пущ  и
свистящим театральным шепотом  осведомлялся,  правильно  ли  он  запомнил.
Полное  незнание  предмета  не  помешало  Борду  произнести   целую   речь
состоявшую, по большей части из домыслов. Он  был  в  полном  облачении  -
по-моему, он его вообще не снимал. Я, например, просто не мог  представить
себе его преподобие голым в ванне. Его  тощая  шея  вырастала  из  черного
одеяния, неся маленькую сморщенную голову, а  пронзительные  глазки  хищно
посматривали на слушателей. Он напоминал земного кондора.
   Пока Борд говорил о необходимости объединиться и уверял, что  с  Божьей
помощью мы преодолеем все испытания, я разглядывал публику.
   Джейн и Алан Фипс о чем-то шептались. В какой-то момент  Джейн  подняла
глаза, увидела, что я смотрю на нее, и торопливо отвернулась.
   Дженет Кокс сидела  рядом  со  своими  родителями;  под  глазом  у  нее
красовался огромный синяк  -  подарок  Пола  Блейка.  Такое  кощунство  на
младенческом личике ее нисколько не смущало; она сидела в первом  ряду  и,
поймав мой взгляд, смешно подмигнула. Она так задрала юбку, что  все  было
на виду. Я отвел глаза  и  в  противоположном  конце  зала  заметил  юного
Блейка, сидевшего с блондинкой, недавно появившейся  в  наших  краях.  Пол
широко раскидывает свои сети.
   Похоже, пришел весь поселок. Трое  сорвиголов,  Минти,  Спарк  и  Йонг,
стояли у стены, пихая друг друга  локтями  и  посмеиваясь  над  речью  его
преподобия. Я всегда подозревал, что это они подстроили каверзу  во  время
визита епископа...
   В тот день, пока  благочестивая  толпа  кружила  по  церковному  двору,
прихожане, один за другим, стали  замечать,  что  табличка  на  внутренних
воротах изменилась. Накануне она  гласила:  "Аркадийская  церковь  святого
Иосифа. Настоятель  Е.Л.Борд".  Теперь  чья-то  рука  перенесла  неудачные
инициалы его преподобия в конец...
   Эта детская шалость вызвала всеобщий праведный гнев. А не так  давно  я
начал подозревать, что наша троица употребляет наркотики, а также замешана
в других делах. Юный Минти,  например,  часто  отлучается  из  поселка  на
несколько дней...
   Его  преподобие  закончил  и   сел.   Несколько   слушателей   негромко
поаплодировали.
   Поднялся Артур, и внезапно наступила тишина. Он нервно откашлялся - ему
немало приходилось выступать, но не перед такой аудиторией.
   Он  начал  с  немногих  фактов,  известных  по  прошлым   приливам,   и
процитировал пару отрывков из тогдашних архивов. Затем  он  объяснил  цель
нынешнего исследования,  проводимого  в  Риверсайде.  Кое-кто  из  публики
недовольно засопел, по залу пробежал ропот. Они как раз и подозревали, что
оказались в роли подопытных крыс.
   Артур в завуалированной форме признал это.
   - Власти знали, что идут на непопулярный шаг, - сказал  он,  -  но  они
сочли его необходимым, и события подтвердили их правоту. Над нами  нависла
большая опасность, и  мы  должны  подготовиться.  Мы  должны  любой  ценой
предотвратить массовую гибель людей, не  допустить  повторения  того,  что
случилось пятьдесят два года назад.
   Артур хорошо подобрал слова, и ропот смолк. Все хотели услышать, что Он
еще припас.
   И он рассказал. Он описал первые симптомы и свои подозрения, упомянул о
моей работе и связал ее с открытием жизненного цикла планктона. Он говорил
все увереннее и завладел аудиторией, Отсчитывая пункты на пальцах.
   Разум способен передавать эмоции от одного человека к другому.  Он  еще
молод и, пытаясь защитить себя, действует неумело. Имеются  доказательства
того, что способности  Разума  растут  по  мере  его  созревания.  Логично
предположить,  что  через  одну-две  недели  все  жители  поселка   станут
телепатами. Возможно, зрелый Разум способен передавать не  только  эмоции,
но и мысли.  Любые  мысли.  Артур  нарисовал  пугающую  картину  всеобщего
отчаяния из-за неспособности отделить  свои  мысли  от  чужих.  Он  описал
наихудший вариант, а потом сообщил, что, скорее всего,  так  уж  плохо  не
будет...
   Он закончил, сел, и на этот раз хлопков не последовало. Тут же  вскочил
его  преподобие  Борд  и  спросил,  нет  ли  вопросов.   Люди   неуверенно
переглянулись, и оказалось, что вопросы есть. Много вопросов.
   Встал Эрик Фипс. Его преподобие представил его, и Эрик начал говорить с
непривычно сосредоточенным выражением на, своей овечьей физиономии.
   - Вот вы тут все так хорошо изложили, мистер  Дженкинс.  И  я  осмелюсь
сказать, что все верно. Мы должны поблагодарить вас за предупреждение.  Но
вы  не  сказали  нам,  что  по   этому   случаю   собирается   предпринять
Исследовательский центр.
   Послышался одобрительный гул. Я ожидал этого.  Артур  и  все,  кто  вел
собрание, оказались в сложном положении. Мы поставили проблему. Теперь нам
же предстояло объявить ее решение.
   - Артур, на этот вопрос лучше ответить мне, -  сказал  я.  -  Они  меня
знают и, возможно, мне это простят.
   - Скажу тебе честно, Эрик, - продолжал я.  -  Мы  не  знаем  ответа.  В
принципе можно эвакуировать поселок, но нужно смотреть фактам в лицо.  Все
прибрежные города находятся в таком положении, а  это  половина  населения
планеты. Трудно пристроить столько людей.  Если  у  кого-то  из  вас  есть
друзья или родственники на материке, советую связаться с ними и  попросить
приюта. Но будет такой наплыв, что места вам может не хватить. Увы, многим
из нас придется все это время оставаться здесь. Может быть, вас смогут  на
время приютить окрестные фермы, но там нет гарантий  безопасности.  Мы  не
знаем, как далеко будет простираться Эффект... Но одно мы знаем: и ученые,
и я сам, и правительство не пожалеют усилий, чтобы  незамедлительно  найти
решение проблемы.
   Я чувствовал себя лицемером.
   - Они могут, реквизировать  палатки!  -  прокричал  кто-то.  -  Разбить
лагеря!
   - Уверен,  что  это  уже  делается.  Но  вы  должны  осознать  масштабы
операции. Мы говорим не только о Риверсайде. На организацию  нужно  время.
Нужно подготовить транспорт, питание и санитарные условия, глупо  было  бы
уехать из Риверсайда только для того, чтобы умереть в палатке от  брюшного
тифа.
   - Давайте без дураков, профессор, - спокойно возразил  Эрик.  -  Ничего
они не сделают. Они оставят нас здесь сходить с ума. Конечно, они  устроят
заседание Совета. Осмелюсь  предположить,  они  уже  печатают  официальные
письма с выражением соболезнования. Потом, когда все закончится, они объя-
вят день всеобщего траура, но что касается помощи, они не сделают  ничего.
Ни черта не сделают. Я бы хотел кое-что  уточнить,  профессор.  Интересно,
государственных служащих в Старой Гавани уже начали вывозить на материк?
   Я не знал ответа, но  у  меня  тоже  возникали  подобные  мысли.  Эрик,
конечно, смутьян, но ведь он, честно говоря, беспокоился о себе и о  своей
семье. Его речь принесла много вреда. Аудитория  сразу  стала  враждебной.
Несколько человек вскочили с мест.
   Тогда поднялся Дон Маккейб.
   -  Выслушайте  меня,  тупицы!  -  прокричал  он  со  своим  характерным
акцентом.  -  Если  вы  действительно  хотите  умереть,  можете   устроить
потасовку прямо сейчас - дойдет до убийства, не сомневаюсь. Вы не  сможете
остановиться. Вы что, не  слышали,  как  доктор  Дженкинс  рассказывал  об
обратной связи? Сядьте все и замолчите. Следующий вопрос, пожалуйста.
   Это  выступление  произвело  волшебное  действие.  Дон  сел,   собрание
успокоилось, а с вопросом встала маленькая мисс  Коттер.  Казалось,  Разум
передал врожденную  силу  и  энергию  Дона  всем  присутствующим.  Он  был
властным человеком с грубым лицом со шрамами и с копной огненных волос.  Я
никогда не встречал более странного психиатра.
   Мисс Коттер  говорила  слабым  от  волнения  голосом,  и  мне  пришлось
вслушиваться, чтобы разобрать слова.
   - Это что же, выходит, все наши мысли, все, что мы думаем,  кто  угодно
сможет... подслушать?
   Сидевшая рядом миссис Эрншоу бросила на нее презрительный взгляд.
   Да, это тоже проблема. И  таких  проблем  нас  ожидало  немало.  Миссис
Эрншоу - самый богатый человек в районе, богаче самого Ээры Блейка, а мисс
Коттер - ее компаньонка. Ей,  наверно,  не  меньше  пятидесяти  пяти.  Это
изможденная маленькая женщина, и единственная ее цель в жизни -  изо  всех
сил  служить  своему  нанимателю.   Разумеется,   она   ожидала   какой-то
компенсации  в  завещании  миссис  Эрншоу.  Но  миссис  Эрншоу   -   особа
вспыльчивая и капризная, лидер светской жизни в поселке, сноб. Мисс Коттер
терпела ее уже более пятнадцати лет...
   На вопрос этот отвечал Артур.
   - Не думаю. Пока что случаи передачи  мыслей  редки.  Возможно,  Эффект
усилится, и на время  мы  все  станем  телепатами,  но  и  тогда  вряд  ли
опасность будет  грозить  тайникам  души.  Скорее,  это  будет  похоже  на
прослушивание пятисот радиостанций одновременно. Нет, мисс  Коттер.  -  Он
улыбнулся. - Если у вас есть тайный возлюбленный, вероятнее всего, он  так
и останется тайным. Нужно только сохранять спокойствие  и  не  поддаваться
вспышкам агрессии.
   Послышались ехидные смешки. Я заметил,  как  миссис  Эрншоу  облегченно
вздохнула, и подумал, что  Артур,  пожалуй,  не  так  уж  жесток  в  своих
методах...
   -  И  этот  совет  я  даю  вам  всем,  -  продолжил  он.  -  Соблюдайте
спокойствие, избегайте сильных эмоций, при  необходимости  избегайте  друг
друга. И еще одно: кое-кому придет в голову, что  проблему  можно  решить,
если взорвать Разум в Якорной Заводи. Но это авантюра.  Во-первых,  мы  не
знаем, сколько  Разумов  в  Дельте.  Вряд  ли  один-единственный  -  вдоль
побережья их должны быть тысячи. Разумы молоды, но когда на них  нападают,
они немедленно реагируют.
   Все мы видели, чем закончилась попытка собирать планктон сетью. Я и сам
уже испытал реакцию Разума, и это было весьма неприятно.  Имейте  в  виду,
что Разум,  если  его  потревожить,  защитит  себя  при  помощи  ваших  же
мозгов... Всем спасибо.
   Он решительно сел, повернулся к Дону Маккейбу и начал оживленную беседу
- излюбленный прием опытных ораторов, пресекающий дальнейшие вопросы.
   Я встал. Публика уже пробиралась через ряды стульев и протискивалась  к
двери. Артур углубился в разговор со своей группой, а я почувствовал  себя
обойденным. Мне, в сущности, не дали выступить. Его преподобие Борд бросал
последние слова в спины удаляющейся пастве,  хотя,  по-моему,  большинство
хотели поскорее  попасть  домой  и  спокойно  обсудить  все  среди  своих.
Откровения Артура свалились на людей так неожиданно,  что  у  них  еще  не
сформировалось никакого мнения. Завтра все может измениться...
   Я хотел поговорить с Джейн. Я хотел также перекинуться словом с  Персом
по поводу кормления толстиков. Моя нога была в порядке, и я мог  вернуться
к своим обязанностям на Мысе. Оставив группу Артура обсуждать свои дела, я
начал  пробиваться  сквозь  толпу  к  двери.  Перс  уже  стоял  на  улице,
разговаривая со старым Джедом Спарком.
   - Не так быстро! - На  меня  глумливо  смотрел  Том  Минти.  -  А  что,
профессор, - спросил он с неожиданным злорадством, -  небось,  вам  не  по
вкусу эта телепатия?.. Боитесь, что все узнают  ваши  мысли,  да?  Правда,
парни? - он ткнул Джима Спарка под ребра и слегка пихнул Билли  Йонга.  Те
многозначительно кашлянули.
   - Ты о чем? - раздраженно спросил я.
   - Ну, не пристало мне говорить об этом...
   - Но раз уж вы сами спрашиваете... - вставил Йонг.
   - ...но я, так и быть, намекну. Знаете,  о  чем  говорят  люди?  Другие
люди, не мы - мы ведь ваши друзья, правда, парни? Но народ говорит  о  вас
нехорошие вещи, профессор...
   Вокруг  нас  в  предвкушении  скандала  собралась  небольшая  толпа.  Я
попытался пройти, но люди заслонили выход.
   - Говорят: странно, как это вы  так  быстро  сошлись  с  молодой  Джейн
Уоррен, профессор. Мы, заметьте, вас не обвиняем. Самим нам нет  до  этого
дела...
   Просто невероятно. Три молодых парня публично  отпускали  в  мой  адрес
оскорбительные замечания в присутствии людей, которые знали меня, и  никто
не пытался остановить хулиганов.
   - Я не желаю больше это слушать,  -  я  попробовал  снова  пробиться  к
двери. - Я еще поговорю с вашими отцами. - На дороге  у  меня  стоял  Уилл
Джексон. - Извини, Уилл.
   Я попытался протиснуться мимо него.
   - Сдается мне, вам лучше  погодить  и  послушать,  чего  хотят  сказать
парни, - он не двигался, словно стоял на страже.
   - Так что придется вам задержаться, профессор, - подытожил Минти.
   В отчаянии я оглянулся на Артура и его людей, но  они  уже  ушли  через
заднюю дверь. Я оказался один на один с необъяснимо враждебной толпой. Все
происходило, как в каком-то кошмаре.
   - Да... - продолжал Минти издевательским тоном. -  Народ  говорит,  что
как-то странно - ну, вроде как неуважительно - с вашей  стороны  гулять  с
Джейн, когда Шейла всего шесть месяцев как умерла.  Ему  это  не  очень-то
нравится, народу. Народу непонятно. Поэтому он и начинает спрашивать себя.
Знаете, что говорят? Говорят, с  чего  это  профессор  вдруг  так  увлекся
сестрой покойной? Подозрительно это. Может, она ему вообще с самого начала
больше нравилась? А что, профессор, это правда?
   - Не валяй дурака. - Я посмотрел на неподвижные лица вокруг. - Ты  что,
веришь этому, Уилл? - спросил я в ужасе.
   Он не ответил.
   - Так что, выходит, Шейла умерла очень кстати, верно?  Разумеется,  это
был несчастный случай.  Ну,  там,  скажем,  прогуливалась  ночью  одна  да
свалилась. Или ударилась  головой  и  выпала  из  вашей  лодки.  В  общем,
несчастный случай, только очень уж вовремя, профессор.
   О, Боже! Так вот в чем дело. Я огляделся и  понял:  эти  люди  поверили
словам Минти. Я  задохнулся  от  бессильного  гнева,  захотелось  драться,
кого-нибудь  ударить  -  Минти,  кого  угодно.  Я  хотел   доказать   свою
невиновность силой.
   - Спокойно! - Рядом со мной оказался Перс.  -  Что,  профессор,  к  вам
пристали эти хулиганы? - спросил он озабоченно. - Я удивляюсь  тебе,  Уилл
Джексон, и всем вам. Почему вы их не  остановили?  Ради  Бога,  что  здесь
происходит?
   Он провел меня через дверь. Люди  неохотно  расступились  и  пропустили
нас. На улице я рассказал, что случилось. Мы медленно пошли, и я один  раз
оглянулся через плечо. Около двери, глядя  нам  вслед,  все  еще  толпился
народ.
   - Не расстраивайте себя, профессор, - говорил Перс. -  Вы  же  помните,
как все в Риверсайде жалели Шейлу. Они ведь знали  ее  еще  ребенком.  Это
было преступление против поселка.  Никто  не  поверил  полиции.  Никто  не
поверил в несчастный случай. В конце концов... - Он  пристально  посмотрел
на меня. - Вы ведь и сами не  поверили?  Вот  люди  и  стали  искать  того
негодяя, ждали, что он выдаст себя. Ну, а вы были ее женихом,  да  еще  вы
ведь нездешний... И эта младшая, Джейн, все время возле вас крутится.  Они
и подумали, что все сходится один к одному. А Том Минти  неплохой  парень,
когда узнаешь его поближе. Просто он не научился держать язык  за  зубами;
его заносит на публике, как Эрика Фипса.  Если  б  мне  пришлось  выбирать
между Томом Минти и, скажем, Полом Блейком, я бы выбрал только Тома. Он  -
сын рыбака.
   Перс произнес  это  так,  будто  рыбацкое  происхождение  гарантировало
благородство.
   - Но ты же не веришь, что я убил Шейлу, Перс? - с тревогой спросил я.
   - Нет, - ответил он, - не верю Но  есть  такие,  что  верят.  На  вашем
месте...
   Он поколебался.
   - Что?
   - На вашем месте я бы пока посидел дома. Поймите меня правильно  -  это
просто совет. Лучше не провоцировать людей в такое  время,  если  то,  что
сказал Артур Д