на песок, и просто последовали их примеру. Через несколько
минут на всей протяженности платного пляжа в воде не осталось уже никого.
     Люди  стояли  молча,  в  напряженной необычной тишине и  с  тревожным
ожиданием смотрели на воду.
     Тогда и появилась первая змея.
     Над мелкой рябью возникла голова на  тонком  серо-стальном  туловище.
Скрылась и вынырнула у самого берега.
     Кто-то  охнул.  Люди  стали  постепенно отступать  от  воды,  образуя
широкий полукруг.
     Голова змеи качнулась.  Тварь сделала какое-то  быстрое движение и  в
следующий момент очутилась на песке.
     Теперь ее было видно всю.  Длинное,  около трех метров, тело толщиной
примерно четыре  сантиметра.  Голова  по  толщине почти  не  отличалась от
туловища. По всей длине спины невысоким гребнем выступал плавник.
     Змея упала на  песок,  вытянувшись как  палка или  даже как  стальной
длинный и  совершенно прямой шест.  Затем  этот  шест  переломился в  двух
местах (не  перегнулся,  а  именно переломился),  задняя часть  уперлась в
песок, и животное прыгнуло, но не вперед, как можно было ожидать по общему
направлению его движения, а несколько в сторону.
     Полукруг людей еще более расширился.  Передние отступили,  а  задние,
жаждавшие  увидеть,   что  происходит,   продолжали  нажимать.  Получилась
небольшая давка.
     Неожиданно юноша  с  копной кудрявых волос над  выпуклым широким лбом
шагнул  из  круга,  бросился к  змее  и  схватил ее  пониже головы.  Тварь
дернулась с  огромной силой,  и юноша (студент университета Федор Коньков)
полетел в толпу. У него были вывихнуты кисти рук.
     Сразу  несколько парней  кинулись к  змее,  и  на  мгновение она  вся
скрылась под  массой загорелых мускулистых тел.  Но  только на  мгновение.
Через секунду все парни с различными ушибами были отброшены от чудовища.
     Один из  осводовцев выскочил из  круга,  ударил змею багром,  но  это
окончилось ничем,  так как багор полетел в одну сторону,  а осводовец -  в
другую.
     После   этого   внимание  чудовища  привлекла  стойка   зонта.   Змея
переломилась,  с  размаху ударила носом по стойке и срезала толстую жердь,
как ножом.
     В ней была какая-то непобедимость, в этой твари. Она даже не казалась
живым существом,  а  чем-то бездушным и  именно в  силу этой бездушности -
совершенно неуязвимым.  (Можно понять тех,  кто ее испугался.  Представьте
себе вдруг оживший и взбесившийся железный рельс,  настроенный враждебно к
людям и разрушающий все вокруг.)
     Расправившись со  стойкой зонта,  змея  опять  подняла голову,  слепо
тычась в воздух и как бы прислушиваясь к чему-то.
     И вот тогда на пляже началось волнение.
     До  этого  люди  в  каком-то  странном оцепенении глядели,  как  змея
расправляется с  теми,  кто  пытается ее  схватить.  Все  молчали.  Только
милиционер,  пробиваясь сквозь стенку любопытных и еще не зная, на что они
смотрят, бодро покрикивал: <Разойдись, граждане! Распределяйся равномерно,
не мешай отдыхающим!>
     Но срезанная,  как бритвой,  стойка пробудила толпу. Раздался женский
крик. Стена людей дрогнула, и народ двинулся от чудовища.
     Это и  было то памятное отступление с пляжа,  о котором его участники
впоследствии вспоминали со стыдливой улыбкой.
     Большая часть  людей  пошла вправо от  фасада крепости -  к  выходу с
пляжа.   Несколько  человек  пустились  было  бегом,  но  более  спокойные
остановили их, и панике не дали распространиться.
     Миновав заборчик,  отделяющий платный пляж от дикого, люди растеклись
по газонам у Кронверкского пролива на пустыре.
     Те,  кто пошел направо, сгрудились в узком пространстве между водой и
крепостной стеной.  Они-то и  видели,  как напротив павильона газированных
вод на берег выползла вторая змея.
     Недоумевающий милиционер тоже  был  увлечен толпой и,  роняя и  вновь
подбирая фуражку, тщетно выспрашивал, куда вдруг заторопились отдыхающие.
     Не пострадал и  никто из детей.  Взрослые подхватывали их и торопливо
уносили.
     Через  минуту  или  две  пляж  опустел.   На  песке  остались  только
опрокинутые шезлонги,  брошенные пиджаки, платья, шахматные доски, женские
туфли и всякая мелочь вроде гребешков и портсигаров.
     Люди ушли опять-таки молча. Пожалуй, те, кто видел змею, были слишком
ошеломлены. Ошеломлены тем вызовом, который эта тварь сделала человеку.
     Прошло около получаса,  прежде чем  первые смельчаки в  трусиках и  в
купальных костюмах начали  осторожно перебегать от  заборчика на  середину
пляжа,  опасливо осматривая песок  и  тревожно оглядываясь на  недавно еще
столь мирную гладь Невы,  и  подбирать свои ботинки и брюки.  Самым первым
был,  впрочем,  все-таки милиционер. Ему наконец растолковали, в чем дело.
Он  поправил портупею,  проверил,  верно ли  сидит фуражка на  голове,  и,
придав лицу  официальное выражение,  твердым строевым шагом  направился на
пляж.
     Было похоже,  что он собирается воздействовать на змей параграфами из
<Обязательного постановления Ленсовета о  поведении граждан в общественных
местах>.
     Милиционер-то и сообщил всем остальным, что чудовища исчезли.
     На  газонах  у  Кронверкского  канала  все  время  росла  возбужденно
переговаривающаяся толпа. С трамваев и автобусов сходили все новые и новые
желающие  позагорать  и  останавливались у  поваленного  заборчика,  чтобы
выслушать историю о нападении змей.
     Пострадавшие были  быстро  увезены <скорой помощью>,  машины  которой
несколько раз с надрывным гудением пробирались через толпу.
     Появился взвод милиционеров,  которые с  револьверами стали у воды на
всем протяжении платного пляжа.
     А за каналом,  всего в ста метрах от того места,  где только что было
ранено несколько человек, позванивая, катили трамваи, кондуктора объявляли
название следующей остановки -  <Зоологической>,  и  город  еще  ничего не
подозревал.
     Странно,  но  все те,  кто ушел от  змей с  платного пляжа,  на диком
почему-то чувствовали себя совершенно спокойно.  Это был какой-то массовый
гипноз.  Люди -  некоторые еще  держали в  руках ненадетые части туалета -
оживленно переговаривались,  и никому не приходило в голову, что чудовищам
в  конце концов все  равно,  платный пляж  или  бесплатный,  и  они  могут
выползти на берег в любом месте.
     Но  вдруг  смуглая  девушка,  которая  гребешком  расчесывала влажные
черные волосы,  прекратила это занятие и  испуганно уставилась в  какую-то
точку на поверхности зеленоватой воды канала.  Стоявшие рядом заметили это
и, хотя ничего не было видно, стали с тревогой переглядываться.
     Сознание опасности разом  овладело толпой.  Разговоры умолкли как  по
команде. Настала полная тишина.
     Но никакого волнения на этот раз не было. Торопливо, но спокойно люди
потянулись через  мостик.  Толпа  еще  некоторое время стояла у  остановки
возле общежития ЛГУ и потом рассеялась.
     Еще  через полчаса,  ровно в  три,  все репродукторы в  городе вместо
обычных  сообщений  областного радио  передали  постановление Центрального
управления милиции:
     <На  Неве  возле Петропавловской крепости обнаружены опасные животные
типа   водяных  змей.   Впредь   до   особого  распоряжения  категорически
запрещается купание в Неве, на Финском заливе и во всех водах Ленинграда и
области. Запрещается передвижение на лодках всех типов.
     Администрации  пляжей   и   лодочных  станций  немедленно  обеспечить
выполнение указанного постановления...>
     На  Кировских островах,  в  Петродворце,  на  острове Декабристов,  в
Сестрорецке и  Зеленогорске служители пляжей и  осводовцы изгоняли из воды
разочарованных и раздосадованных ленинградцев.  По Неве,  по Фонтанке,  по
Мойке  и  каналу  Грибоедова понеслись катера  речной  милиции,  возвращая
катающихся к лодочным станциям.
     Посты  вооруженных  милиционеров  встали  у  Ростральных  колонн,   у
Лебяжьей канавки,  на Карповке,  на Екатерингофке - по всем рекам и речкам
города.


     Вечером    того    же    дня    по    Летнему   саду    прогуливались
студент-первокурсник ЛЭТИ  Митя  Колосов  и  штамповщица  Невского  завода
Надюша Зайцева.
     Это было их первое в жизни свидание.
     После великолепного дня настал великолепный вечер.  Закат отпламенел,
солнце давно уже село куда-то за шпиль крепости.  В  саду в легком сумраке
смутно белели мраморные статуи.  Воздух был  таким теплым,  что  казалось,
будто его и нет совсем.
     Однако,  несмотря на эти благоприятные обстоятельства, встреча у Мити
с Надей не удалась.
     Получилось  так,   что,  когда  молодые  люди  встретились,  Митя  от
застенчивости и смущения начал острить и говорить Наде разные колкости.  И
девушка, тоже от застенчивости, стала отвечать ему тем же.
     Держась друг от друга на расстоянии вытянутой руки,  они побродили по
Марсову полю и вошли в Летний сад,  продолжая все то же пустое и совсем им
не интересное пикирование. Митя нудно подтрунивал над родным городом Нади,
Костромой,  а Надюша острила по поводу избранной юношей специальности - он
намеревался стать слаботочником.
     Эта перебранка им давно уже надоела,  так как обоим хотелось говорить
совершенно о другом.
     В половине одиннадцатого Надя довольно сухим голосом сказала,  что ей
пора домой.
     Они пошли на Петроградскую сторону через Кировский мост и на середине
его остановились.
     На Дворцовой набережной уже зажглась сверкающая  нитка  фонарей.  Под
ногами у молодых людей, где-то далеко внизу, мерно вздыхала Нева. Впереди,
вдали,  на фоне темного  неба  едва  вырисовывались  Ростральные  колонны,
фронтон  Военно-морского  музея  и  башенка над Кунсткамерой.  За Тучковым
мостом на Большой Невке низко прогудел работяга-буксир,  тянущий баржу,  и
звук раскатился на необъятной водной шири.
     Мите  хотелось  сказать,   как  прекрасен  раскинувшийся  перед  ними
простор,  как  ему  нравится Надюша  и  каким  большим человеком он  хочет
сделаться,  чтобы стать достойным ее,  но вместо всего этого он, удивляясь
сам себе и  ужасаясь своей глупости,  фальшивым и  развязным тоном заявил,
что вот в  Ленинграде даже и водяные змеи есть,  а в Костроме их нету.  Он
некстати вспомнил сообщение по радио.
     Оба они смотрели на воду, и оба одновременно увидели змей.
     Три слабо фосфоресцирующие ломкие линии вдруг возникли на поверхности
воды примерно напротив Музея Ленина и  быстро двинулись вверх по  течению.
Они  плыли так же,  как передвигалась на  песке змея,  появившаяся днем на
пляже,  -  резкими,  сильными толчками.  Светящаяся линия переламывалась в
двух  или  трех  местах,  затем  мгновенно  выпрямлялась,  как  отпущенная
пружина, и тотчас оказывалась метрах в двадцати дальше. Казалось, в черной
воде бегут три молнии.
     Чудовища плыли в ряд с интервалом примерно в пять-шесть метров.  В их
движении  чувствовалась  какая-то  согласованность  -  ни одно не обгоняло
других.
     Сверху их было очень хорошо видно в темной воде.
     Змеи  проплыли под  ногами у  молодых людей  и  скрылись за  пролетом
моста.
     Все это заняло не более двух-трех секунд.
     Митя  и  Надюша посмотрели друг  на  друга.  Им  обоим  было  немного
страшно.
     Всю фальшь и  наигранность их сегодняшней встречи сняло как рукой,  и
Надя доверчиво прижалась к груди юноши. А Митя перед лицом опасности сразу
почувствовал ответственность и за свою мать в квартире на улице Восстания,
и  за весь город,  и в особенности за девушку,  стоявшую рядом с ним.  Ему
было страшно этой ответственности,  и  в то же время он был счастлив,  что
берет ее на себя.
     Он  властно обнял Надюшу за  плечи,  и  они пошли прочь,  испуганные,
замолчавшие,  наслаждаясь неожиданно  возникшей  между  ними  близостью  и
оглушенные этим новым чувством.
     Трех   змей  видели  на   Неве  еще   много  ленинградцев.   Судя  по
свидетельствам,  чудовища проплыли до Охтенского моста и вернулись обратно
к  крепости.  В третьем часу ночи в них стрелял из дробового ружья охотник
Петрюк, следовавший пешком с Финляндского вокзала через Литейный мост.
     На  следующий  день  животные  дали  еще  одно  доказательство  своей
удивительной жизнеспособности.  Одно  из  них  проникло в  канализационную
систему города.


     Рядом с Мальцевским колхозным рынком,  на углу Греческого проспекта и
улицы Некрасова,  стоит одно из тех больших серых зданий,  которые пожилые
ленинградцы по  старинке  называют  перцевскими домами.  До  революции  их
владельцем был инженер Перцев,  зять генерал-адъютанта Стесселя,  печально
прославившегося во время русско-японской войны.
     Дома,  несмотря на то что они строились примерно полвека назад, имели
вполне современные удобства.  На всех лестницах есть лифты,  в квартирах -
паровое отопление и ванны.
     На  шестом этаже в  этом  доме жила (и  живет сейчас) молодая женщина
Анна Михайловна Пузанова.  По специальности она искусствовед и  отличается
тем,  что совершенно не переносит вида и даже упоминания о животных класса
пресмыкающихся.  По  ее  словам,  во  всяком  случае,  ей  довольно только
услышать о змеях или о крокодилах, чтобы тотчас упасть в обморок.
     В описываемое время -  вечер 9 июня - Анна Михайловна, или, как звали
ее знакомые,  Анетта Михайловна,  сидела в  комнате и  обдумывала статью в
ленинградскую молодежную газету <Смена>.  Кажется,  это  была  рецензия на
какой-то кинофильм. Поразмышляв час или два, молодая женщина переоделась в
халат и вышла в ванную комнату умыться.
     Однако,   к   ее   разочарованию,   раковина   водопровода  оказалась
засорившейся.
     Анетта Михайловна поковыряла в  стоке  проволокой,  затем попробовала
протолкнуть воду специальной резиновой нашлепкой.  Безрезультатно. Вода не
хотела стекать.
     Тогда  молодая  женщина вышла  на  лестничную площадку и  позвонила в
квартиру,  где жил домоуправленческий водопроводчик Матвей Федорович Ахов.
Хотя  время  было  позднее,  она  считала,  что  добрососедские  отношения
позволяют ей попросить его помощи.
     Матвей  Федорович еще  не  спал.  Он  охотно откликнулся на  просьбу,
неторопливо собрал сумку с инструментами и проследовал в квартиру соседки.
Там он прошел в  ванную комнату,  покрутил головой над раковиной и поцокал
языком.  Затем  сказал  Анетте Михайловне,  что  давно  уже  ожидает,  что
водопроводная система в доме придет в полную негодность.
     - На  халтуру  все  сделано,  -  вздохнул  он.  -  Разве  они,  черти
полосатые, работают? Они срам разводят, а не работают.
     Дело  было  в   том,   что  месяц  назад  в   доме  произвели  ремонт
водопроводной системы.  К  этому  мероприятию Матвей  Федорович  готовился
давно  и  на  вырванном  из  ученической тетради  листке  составил  список
требований  к  ремонтникам.  Но  бригада  из  канализационной  конторы  не
пожелала  слушать  его   медлительных  рассуждений  о   фановых  трубах  и
тройниках.  Кроме  того,  управдом  наотрез  отказался  оплачивать  Матвею
Федоровичу его услуги по ремонту (часть их была, правда, воображаемыми).
     Водопроводчик страшно  оскорбился.  Его  печальные  усы  повисли  еще
печальнее.  Сначала он жаловался на управдома по всем квартирам,  а позже,
когда  жильцам  надоело  его  слушать,  пристрастился поверять свои  обиды
бутылке.
     Сейчас  он  тоже  вознамерился подробнее поведать Анетте Михайловне о
несостоятельности ремонтников.  Но  молодая женщина извинилась перед ним и
пошла в свою комнату.
     Ахов,  впрочем, и не нуждался в живых слушателях. У него уже был опыт
бесед с неодушевленными предметами.
     Договорив газовой колонке все, что ему хотелось сказать, он вздохнул,
кряхтя,  присел  на  корточки  и  газовым  ключом  стал  отвертывать гайку
водоотстойника.  Тут его поразило, что одна из труб, идущих от тройника, а
именно  соединяющаяся  с  раковиной,   была  раздута  и  даже  лопнула  по
вертикали.
     Ахов отвернул крепящую ее гайку,  рассеянно поковырял в щели пальцем.
Труба вышла из  тройника и  со звоном упала на кафельный пол.  На ее месте
осталось что-то серое, напоминающее металлический трос.
     - Вот,  черти,  что сделали!  -  сказал Ахов, обращаясь к висевшим на
полочке полотенцам. - Они же сюда кусок троса загнали, халтурщики! (Ему не
пришло в голову,  что если бы трос был в трубе со времени ремонта,  Анетта
Михайловна обратилась бы к нему еще месяц назад.)
     Матвей Федорович дотронулся до троса.  Это было что-то твердое, но не
металлическое.
     - Халтурщики! - повторил он.
     Внезапно трос изогнулся и стал втягиваться вниз,  в тройник.  И сразу
из  гайки под  раковиной показался его конец -  маленькая змеиная голова с
оскаленной пастью.
     Ахов  растерянно поднял газовый ключ -  он  все  время был  у  него в
правой руке -  и  попытался затолкать эту змеиную голову дальше в тройник.
Змея  оттолкнула  ключ.  Ахов  головкой  ключа  нажал  на  змею,  стараясь
затиснуть ее обратно. Но змея была сильнее и отжала ключ в сторону.
     Даже  в  этот момент водопроводчик был  не  столько испуган,  сколько
возмущен. Ему все еще чудились происки ремонтников.
     Матвей Федорович встал и, выйдя в коридор, позвал Анетту Михайловну.
     - Змея,  -  сказал он,  показывая в сторону ванной, - понимаете, Анна
Михална,  что  сделали -  змею  засунули в  тройник!  Я  Петру Васильевичу
говорил, что это не работа.
     Затем он  заглянул в  ванную комнату и  увидел,  что змея вылезает из
тройника. Она струилась оттуда, как толстая резиновая лента.
     Тут  Матвею Федоровичу в  первый раз  стало страшно.  Он  побледнел и
притворил дверь.
     - Какая змея?  -  спросила Анетта Михайловна. (Справедливость требует
отметить,  что в обморок она не упала). - В чем дело, Матвей Федорович? Вы
уже кончили?
     - Змея, - повторил водопроводчик. Губы у него дрожали. - Вылезает.
     В  этот  момент в  коридоре раздался сильнейший удар.  Змея  стукнула
головой в нижнюю доску дверной рамы.
     - Что это? - спросила Анетта Михайловна.
     Матвей Федорович, не отвечая, что было сил прижимал дверь.
     Раздался еще удар. Анетта Михайловна побледнела.
     С  третьим ударом филенка двери  лопнула,  и  одним быстрым движением
чудовище вымахнуло в коридор.
     Секунду  все  трое  не   двигались  -   Анетта  Михайловна,   змея  и
водопроводчик,  который все  еще жал на  дверь,  хотя в  этом не  было уже
надобности.
     Первой опомнилась молодая женщина.  Она раскрыла рот, зажмурила глаза
и  испустила визг такой поразительной силы,  что Матвей Федорович оглох на
неделю.
     Змея тоже была ошарашена. Она сделала молниеносный поворот и скрылась
в проломе двери.
     (Интересно,   что   на   заседании  облисполкома  известный  ихтиолог
профессор Ртищенский выдвинул план борьбы с чудовищами, как две капли воды
похожий на тот, который стихийно применила Анетта Михайловна: он предложил
поставить ультразвуковой барьер через Финский залив.)
     Так или иначе, когда через полчаса Анетта Михайловна и подталкиваемый
ею Ахов осторожно заглянули в  ванную комнату,  змеи там уже не было.  Она
ушла туда же, откуда появилась, то есть в канализацию.
     По  всей  вероятности,  именно  с  этой  особью и  столкнулся старший
сержант милиции Зикеев,  когда  он  на  следующее утро  принял пост  возле
Мальцевского рынка.
     Это может показаться странным,  но Зикеев не знал о нападении змей на
город.  Получилось так потому,  что он только что вернулся из Саблина, где
вместе  с  другими  многочисленными родственниками отмечал золотую свадьбу
своих тещи и тестя.  Празднество длилось два дня без перерыва, праздновали
крепко, и вся история со змеями прошла мимо собравшихся.
     В Ленинград сержанта подвез рано утром на мотоцикле его свояк,  и тут
Зикеев,  не успев даже побывать на наряде,  отправился на пост. (Поскольку
он  был чрезвычайно исправным сотрудником милиции,  заместитель начальника
отделения посмотрел на это маленькое нарушение сквозь пальцы.)
     Попрощавшись со  своим сменным,