м-то мы
поболтаем, в общем, все...
 Сцена была неким круглым возвышением в  центре зала. Как я потом понял,
в  серединке она имела  скрытую "яму", занавес опускался с потолка,  скрывая
всю сцену по кругу, и тогда артисты через "яму" сменяли друг друга.  Кстати,
если нужно, она могла вращаться с разной скоростью. Вероятно, под
 сценой было  нечто вроде артистической уборной, а  из нее -- выход в то
же помещение  наверху, где была раздевалка и  куда мы  вошли с  улицы.  Нашу
соседку по столику, девушку с темно-медными волосами, звали Тикки, лицом она
напоминала  одну из  богинь Древней Греции, не  помню только --  какую, и  я
сказал ей об этом. Тикки  была смущена, польщена и прочее что такое богиня,
я объяснил ей легко и добавил, что, пожалуй, на Диану, богиню охоты.
 -- Бр-р, -- сказала она. -- Я же птица. Неуютно как-то.
 -- Но вы же и  богиня, -- сказал я,  и  папа посмотрел на меня так, как
будто  хотел  сказать  --  не слишком ли взросло  я  себя веду с  незнакомой
девушкой. Тикки, вероятно, от соседства с  нами и начала общий, так сказать,
непринужденный  разговор,  громко,  на  весь  зал,  попросив  меня  или папу
рассказать о том, смотрим ли мы здесь телек и как он нам нравится.
 --  Понимаете,  --  сказал  папа. -- Ваш  телек  для  нас  --  сплошной
парадокс. Конечно, стереоэффект поразительный и цвет блестящий, но... мы его
почти не смотрим.
 -- Ка-ак?  --  сказала Тикки.  --  А  информация  --  ведь  вам  же все
интересно, а возможно, и необходимо ее иметь. Тем более, говорят, увы, скоро
вы нас покинете.
 --  В  этом-то  и  парадокс.  Не  будем  касаться того,  что  не  любой
информации мы можем доверять. Вы должны уяснить себе  и легко поняли бы это,
окажись  вы  на  нашем  месте.  Даже  форма  политорской логики  --  для нас
информация. Нам все интересно.
 -- Так в чем же дело?!
 -- Абсолютно нелепо сидеть дома и видеть ваш мир через телек, -- сказал
папа. -- Вид живой птицы, реки, решетки дома эмоционально важнее вида завода
по телеку.
 Гул голосов показал,  что  они  поняли  папину  мысль,  и  тогда другая
девчушка (тут-то я и узнал ее, она встала) сказала:
 --  А  что,  например,  уль  Владимир  думает  о войне  между  Землей и
Политорией. О ее возможности. А потом и потанцуем, да?!
 -- Вот  что, дети, --  сказал  папа, а они  заржали.  -- Вы-то смотрите
телек, читаете газеты? С этим вопросом вроде все ясно.
 -- Да вроде не все! Телек и газеты -- это полдела.
 -- Ладно.  Ясны неясности. Война предполагает  обоюдное желание воевать
или желание одной из сторон. И хочет ли этого Земля -- совершенно неважно.
 -- То есть как это неважно?! -- сказала Тикки.
 -- Рядом со мной сидит Тикки, -- сказал  я.  -- Такое  впечатление, что
она не будущий ученый, а беззаботная птичка галли.
 -- Это я такая! -- сказала танцорша.
 --  Пока не знаю, --  сказал я  ей. Папа  посмотрел на  меня строго. --
Простите, мне стыдно за вашу недогадливость. Земля не знает  о вас ничего, и
вы это знаете. О вас знают лишь  двое землян: папа и я. Но мы точно не хотим
воевать с вами, вы нам симпатичны. На кой леший нам война? Если мне что-то и
нужно  от  Политории,  то это я бесплатно могу получить  в  магазине  -- уль
Горгонерр разрешил  мне и  папе.  Война  же  бывает, если кому-то что-то  от
другого надо, а тот не отдает.
 -- Да, но вы же вернетесь на Землю и все расскажете.
 -- Но расскажем мы  далеко не все, мы  мало знаем, а главное, что же мы
скажем:  политоры,  мол,  очень  славные,  мы их  полюбили, давайте  на  них
нападем, так, что ли? -- сказал папа.
 -- Ну, не так. Вы двое -- еще не вся Земля.
 -- Верно.  Но мы с  папой уже говорили,  что возможность войны на самой
Земле была связана с  таким оружием, что Земля бы просто погибла,  перестала
бы  существовать  -- этого  не  случилось, хвала небу, война была  буквально
задушена людьми,  и  вкус к  ней  отбит.  Вообще. К  агрессии.  К  тому  же,
повторяю. Земля крупнее вас, на ней много государств, много уль Горгонерров:
решение воевать  может  быть только коллективным, а это не так просто.  Да и
чего нам на Земле может не хватать?
 -- Возможно, каких-то наших ресурсов.
 -- Ого! Значит, кое-что вы знаете! Тогда есть еще одна детская причина,
по которой мы на вас не нападем.
 -- А именно? Хотя, что вы можете знать о наших ресурсах?
 -- И это.  По виду и  строению нашего с сыном космолета, маленького, на
котором сами  бы мы до вас не долетели, политоры сделали вывод: наши большие
корабли по  конструкции и  характеру топлива таковы, что  не долетят до вас.
Вот и все.
 -- Танцы! Танцы! -- крикнул кто-то.
 -- Да погодите  вы! --  крикнул высоченный политор. -- Ну,  ладно,  уль
Владимир, а как с войной по инициативе Политории?
 -- Ну, этого я не знаю, -- сказал папа. -- Ощущение такое, что основная
масса политоров против войны с нами. А уж геллы -- наверняка. Хотя...
 -- Хотя что?
 -- А  вот что: почему  вы так  много об  этом  говорите и  думаете? Был
печальный опыт?
 -- Нет.
 -- Разве что вы завоевали Тиллу-один и Тиллу-два? Не так ли? Но ведь вы
завоевали  их без оружия. Точнее, не пуская его в ход. Чего вам бояться? Тем
более есть мнение, что вы-то до Земли долететь можете?
 -- Но мы не собираемся!!!
 -- Лично вы -- да!
 Тут  кто-то  все  же  "врубил"  музыку,  довольно энергичную,  и  Тикки
пригласила папу,  а моя танцорша мигом оказалась рядом. Или  у них было  так
принято,  или просто было не  до приличий. ("Я танцевала с  землянином,  моя
дорогая! Вот так-то!")
 -- Я -- Лития, -- сказала она. Я старался понять, как танцуют политоры,
и легко это уловил. Похоже на нас.
 -- А  вы  кто, Лития? -- спросил я. Она уже увела меня в сторону, и  мы
танцевали на самой эстраде. Танцевала Лития классно.
 -- Я занимаюсь сверхпрочными металлами.
 -- Здорово, -- сказал я. -- У нас есть металл "литий", а у вас?
 -- Конечно, есть, -- сказала она.
 -- А по-политорски он произносится, как и ваше имя?
 -- Не, по-другому.
 Наша  беседа  совсем не помешала нам вдвое увеличить темп  танца, когда
Лития  этого  захотела. Но я  тоже  --  как я  говорю -- не в  лесу родился,
танцевал по  высшему разряду,  хотя и чуточку  иначе, чем она. Когда же само
собой она начала задыхаться, одновременно кончилась музыка, я проводил ее на
место, и она сказала мне:
 -- Ну, я  чувствую, вы там на  Земле даете! -- и тут же ведущий объявил
номер. А нам с Литией здорово хлопали.
 Потом запела  какая-то милая светловолосая девушка, плюс две дудочки  и
легкий  барабан.  Песня  была  грустной  до  жути,  о  несчастной  любви,  я
"отключил" свою присоску, чтобы слышать  чистое политорское пение, по-моему,
оно было красивым, или я  начал уже вникать, проникать... Она спела еще пару
песен, потом снова были танцы, потом пара политоров  (мне  сказали,  что они
классные "планировщики")  показали  номер  с подкидными досками --  это была
фантастика!  Номера и  танцы сменяли  друг друга, и  внезапно я  увидел, как
группа музыкантов на кружочке главного круга "уехала" вниз, а когда кружочек
вновь поднялся, на нем стоял  ведущий и...  двое моро: Олуни и Кальтут!  Они
низко поклонились и ведущий сказал:
 --  Один  из  наших  опоздавших  к  началу друзей  встретил  моро,  они
прилетели  за  покупками. Он уговорил  их  зайти  к  нам  и  познакомиться с
землянами. --  Пошептавшись с  моро, он объявил, что сейчас они покажут один
из танцев моро. Вышли  музыканты, Олуни немного поиграл  на дудочке, Кальтут
-- на барабане, так сказать,  "обозначили" музыку, музыканты потом легко  ее
продолжили,  а Олуни и Кальтут станцевали красивый резкий какой-то танец,  с
падениями и выпадами, с плавными переходами и гортанными криками.
 Им долго аплодировали, йотом усадили за столик.
 -- Уль  Владимир, а у вас  одна жена? -- спросила какая-то из  девушек.
Странно, я никогда не видел таких сине-черных глаз.
 --  Конечно, -- сказал папа  удивленно. --  Но  и  у вас так  же. -- Не
совсем.
 -- Что вы имеете в виду?!
 --  Высокородные  политоры, если  они занимают  первый, второй и третий
пост в правительстве, имеют право иметь несколько жен.
 -- Вот это да! -- сказал папа. -- Не ожидал.
 А я тут же вспомнил улыбки в  квистории на  самой первой встрече, когда
папа спросил у уля Горгонерра, любит ли он свою жену.
 -- Особая традиция, идущая из глубины нашей истории.
 "Тьфу, --  сказал я себе, -- заслушался". И показал папе  руками, чтобы
он дал  мне сигнализатор. Он  передал, я включил шкалу биополя (зажмурившись
при этом),  открыл  глаза  --  стрелка была  на  ноле,  на биополе политоров
реакции не было. Улыбаясь, я показал шкалу папе, и он радостно тоже закивал.
 -- Стало быть, у уля Горгонерра -- несколько жен?!
 -- Да, пять! -- весело закричали папе девушки.
 -- И... и как они, у них разные функции  в обычной жизни? А  главная --
есть?
 -- Нет, официально главной среди них -- это было когда-то -- нет, разве
что он сам кого-либо выделяет. Вроде бы одна -- хозяйка очага, кухни, вторая
-- лучше других компетентна в вопросах науки для бесед с квисто-
 ром, третья -- "по поэзии", четвертая -- музыкантша, пятая... не знаем.
Но все очень красивые.
 -- И сколько же у квистора детей? -- спросил я.
 -- Восемь, кажется.
 -- Ого! -- сказал  папа.  -- Вероятно, среди  них первые претенденты на
пост главы Политории?
 -- Разумеется.  Правда, важен возраст.  Сложная система. В этот  момент
Трэг извинился и вышел из зала, а ведущий тут же объявил:
 --  Если  волнующая тема многоженства  завершена, я  хотел  преподнести
всем,  и особенно нашим гостям, сюрприз: мы решили показать вам  выступления
классных политорских кулачных бойцов.
 Тикки подскочила и захлопала в ладоши первая, а потом и все. Малый круг
опустился,  затем поднялся.  На нем стояли обнаженные по  пояс, босиком  и в
перчатках Трэг, какой-то еще юноша и... а,Грип и а,Урк. Мы  с  папой  быстро
переглянулись, когда ведущий торжественно объявил имена бойцов.
 -- Площадка большая, пары будут работать одновременно.
 Трэг вышел  против  а,Грипа, незнакомый  политор --  против а,Урка. Бой
начался,  он  был,  конечно,  показательный,  но  жесткий.  Пары  "работали"
стремительно, так что уследить за  всем было  трудно. Минуты через три а,Урк
нанес сильный удар Трэгу, и тот упал, и, отойдя в сторону, оба  они сели  на
край сцены.  Вскоре  незнакомый  нанес  два  удара  в  голову  а,Грипу,  тот
закачался, и его противник отошел от него. Некто и а,Урк поднялись на сцену,
и ведущий поднял руки победителей.
 -- Небольшой отдых, и бойцы поменяются противниками, -- сказал он.
 Опустился занавес-цилиндр, потом поднялся, бойцы исчезли,  остался лишь
ведущий тут я  увидел,  что  моро  Олуни поднял  вверх очень прямую руку, и
ведущий подошел к нему. Они коротко поговорили, потом ведущий объявил:
 -- Наши  гости,  моро,  готовы  показать  свое искусство  боя с  нашими
кулачными бойцами. Правда, у них свой  стиль  борьбы, и они просили узнать у
выступавших, не против ли  они  того, что каждый моро  и его противник будут
пользоваться только своими приемами. Сейчас выясним.
 Я  посмотрел  на  папу  --  у него  было  очень  серьезное  лицо. Тикки
подпрыгивала от нетерпения.
 -- А вы сама -- спортсменка? -- спросил я.
 -- Да. Вы ведь знаете Пилли? Я тоже "планирую".
 -- Я и Финию знаю, -- сказал я.
 --  О! Так вот они  --  первые  номера Политории, а я  -- ну четвертая,
пятая.
 -- Это высокий класс! -- сказал я. -- Очень.
 -- Ну, более или менее. Они классом выше.
 Ведущий поднялся вместе с  бойцами, они дали согласие, и первыми в круг
вышли Трэг с Кальтутом и незнакомый боец с Олуни. Моро быстро разделись.
 Бой был очень  интересным и красивым, моро навязали  небыстрый  темп, и
можно  было  наблюдать  за  обеими  парами сразу,  смотреть  --  как  балет.
Некоторое сходство с балетом было и в том, что к восторгу публики и -- как я
заметил  -- к явному неудовольствию а,Грипа  и  а,Урка моро  выиграли каждый
свой бой  в одно  и то  же мгновение: р-раз -- и Трэг, и второй политор были
прижаты к полу, а,Грип и а,Урк вскочили  я чувствовал, они рвались в бой, и
наверняка очертя голову, так как, видно, сообразили, что моро -- это оч-чень
крепкий орешек.  Трэг  и  второй  проигравший  "уехали"  вниз.  На  площадку
поднялись а,Грип и а,Урк. Опытный а,Урк, видно, сообразил, что  Кальтут чуть
сильнее Олуни, и выбрал его. Я был очень напряжен, хотя и знал, что моро бой
выиграют.  Но что меня поразило,  что  когда их бои  с  интервалом  в десять
секунд закончились, то  закончились  по уже  знакомой мне схеме (моро делали
то, что  хотели).  Олуни оказался на  а,Грипе  и  пробил  ему  распрямленной
ладонью  по шее, чуть  позже я  увидел,  как  падал сверху  на спину а,Урк и
Кальтут  присел и подставил ему под спину (чего никто не видел) не ладонь, а
жестко сжатый кулак.  Публика была в восторге, бой был очень  энергичным, но
только я и, может быть, папа  видели, что и а,Грипп,  и а,Урк вели бой очень
заведенные, вполне серьезно и на грани травмы,  видимо, их взвинтил проигрыш
их  товарищей, ощущение  мастерства моро и,  я  думаю,  особые  свойства  их
мерзких характеров. Под аплодисменты опустился занавес, через какое-то время
поднялся вновь, ведущий сказал, что и те, и другие бойцы  благодарят публику
за внимание и прощаются с ними.
 Не  знаю, сколько  времени продолжалась еще наша уютная встреча, может,
час, --  не знаю.  Мне  было не по себе от  того, что  увидел я, папа, Трэг,
вероятно, незнакомый мне боец-политор и -- больше никто. Всем было весело. И
я  тоже веселился, танцевал, отвечал на вопросы,  сам  их  задавал,  спорил
никто по мне, кажется, ничего не заметил.
 Когда все закончилось и народ  схлынул,  мы  остались вчетвером у своих
машин: я и  папа,  Трэг и Пилли, которая и привезла моро. Как сказала Пилли,
а,Грипа и а,Урка без сознания она отправила в соседнюю знакомую ей клинику.
 -- А кто четвертый боец? -- спросил я у Трэга.
 -- Эл-ти, -- сказал он. -- Он хороший парень.
 Мы распрощались с Трэгом и сели в свои машины. В воздухе Пилли "повела"
нас за собой, куда-то не в центр,  связалась  по  коммуникатору с Ориком,  и
вскоре  уже  три  наших  машины  летели  рядом  спокойно  и  тихо,  с  одним
прожектором на троих,  в  ночь.  Пилли коротко  все  объяснила Орику,  и  он
позвонил в клинику, главному врачу.
 -- Ну как они? -- спросил он у него.
 -- Все еще без сознания.
 -- Серьезные травмы?
 -- Да, но не смертельные.
 -- И сколько они пролежат?
 -- Долго. С  неделю. Но еще не придут в норму. Тонкая  работа, скажу  я
вам. За что это они их так?
 -- Я думаю, моро бы их просто убили, если бы к тому делу причастны были
именно  эти  двое. Когда-то два  политора из  кулачников пытались обидеть их
девушку. Это месть.
 -- Но сегодня было еще двое бойцов, -- почему они выбрали этих?
 -- У моро очень развито чувство более совершенное, чем  интуиция. Двоих
они ощутили -- как добрых и спокойных, а тех -- как агрессивных и злобных.
 -- Понятно. Работа ювелирная.
 --  О  да!  Если в  вашей клинике их  выздоровление будет идти медленно
из-за отсутствия нужной аппаратуры, можно будет их перебросить в Калихар или
Ромбис.
 -- Конечно. Мне они не дороги.
 Они  распрощались, и  Орик сказал,  мол,  ладно,  тренеру  он  позвонит
завтра.
 -- А он как? -- спросил я. -- Покалечили-то лучших...
 --  Ки-ол ценит  классных бойцов, но  права  своих  сограждан, моро, он
ценит выше, как и главный врач больницы.
 -- Моро дома, -- сказала Пилли.
 --  Их  логичнее переправить обратно днем,  ночью  возможен контроль. А
днем... патрули  знают меня,  обыск отпадает, -- сказал Орик. Я набрал номер
Ир-фа:
 -- Уль Ир-фа?.. Да,  это я. Мне звонил  Латор, он привез много целебных
корней, и  для  вас  тоже. Я их вам занесу. А птицу, синюю такую, он поймать
для меня не  сумел: она,  когда  он подкрался,  улетела с бешеной скоростью.
Огромное вам спасибо и долгой вам жизни.
 -- Долгой жизни, малыш.
 Мы залетели за Оли, потом -- домой.
 -- Так вот, -- сказал я. -- Сегодня в клубе было полно политоров, но их
биополе  никак  не подействовало на шкалу нашего сигнализатора. Из квистории
идет мощный поток биополя несколько иной природы.
 -- Да, -- сказал папа. -- Такие вот дела.
 -- И отлично, -- сказал Орик. -- Спасибо вам.
 -- О! Пока птичка в клетке -- говорить не о чем.
 -- Но если что-то делать --  риск уже осмысленнее. Правда, я думаю, что
же лучше:  найти  ее, ликвидировать,  и у  нас  будет целая армия  свободных
геллов,  или не рисковать: когда заварится каша,  отыскать эту машинку будет
куда  проще. А из  светских  дел  ясно  одно: с  помощью  моро  я стал  куда
свободнее, и пора подумать о  нашем  путешествии. Уль Горгонерр -- за. И ему
пока и не до вас, и не до Земли.
 -- Пилли, Орик! Ваша модель с запиской, что  мы живы, ушла на Землю! --
выпалил наконец папа и захохотал.

12
 Утром  Орик залетел к нам, и снова  улетел -- отвезти моро. А наш вылет
был назначен на утро завтра.
 -- Начнись здесь  военная заварушка, а по сути -- гражданская война, мы
с тобой должны помочь политорам максимально! -- сказал папа. -- Понял?
 Это его "мы" выглядело по-детски наивным.
 -- Надеюсь, ты понимаешь, почему? -- продолжил он. -- Это, так сказать,
наша двойная  задача. Просто помочь им и тем  самым помочь Земле. Да, Земле!
Если  режим   Горгонерра  падет,  можно  ожидать  кардинальных  перемен   на
Политории, намечается борьба отнюдь не мелких группировок. Пади Горгонерр --
и новая  Политория не полетит к Земле ее завоевывать. Эта война, Митя, война
здесь  --  против   войны  вообще,  против  войны  с  Землей,  против  войны
космической.
 Я кивнул, все так и было, но его уверенность в нашей помощи  Политории,
нас двоих, когда он говорил об этом вслух, выглядела жутко по-детски.
 Заверещал  стереофон. Кто  там  еще?  Папа  нажал  кнопку  --  это  был
улыбающийся второй помощник Карпия.
 --  Долгой жизни, -- сказал он. -- Извините, что помешал.  Я забыл  вам
сказать, когда вы прилетали, что на нашем корабле намечается бедствие.
 -- А что такое? -- напряженно спросил папа.
 --  Забыл  сказать:  дети  несут  и  несут  подарки,  всякие...  Боюсь,
несколько дней --  и корабль будет погребен. Конечно, это  была шутка, но  и
намек: забрать подарки.
 -- Как же быть? -- сказал папа. -- Нам хранить негде.
 -- Знаете,  -- сказала  появившаяся Пилли, --  уль  Владимир прав, мы к
тому  же летим знакомиться с  Политорией.  Есть же подсобные  помещения, уль
Орик позвонит начальству космодрома. Хорошо?
 -- Это было бы очень мило с  его  стороны, Карпий меня  убьет, ведь все
это происходит при мне.
 -- Договорились, -- сказала Пилли.
 -- Странно, -- сказал  папа, -- если я вдруг оказался  прав и эта адова
машина -- в квистории, то почему вы сами-то этого не отгадали?
 Пилли, хвала небу, не почувствовала себя уязвленной, задумчиво сказала:
 -- Не  знаю.  Наверное, обычный вариант: заскок в голове у нас и прямой
ход свежего взгляда со стороны. Многие полагают, что эта дрянь -- никак не в
городе, а зарыта в каком-то мрачном лесу. Полетели, уль Владимир, я от-
 везу вас в  музей скульптур наших знаменитостей.  Да, это свежий взгляд
со стороны, а мы замордованы вечными и разными проблемами. Особенно теперь.
 -- А из чего они? Скульптуры?
 -- Из одного мягкого материала, который быстро застывает.
 -- У нас на Земле есть буквально подобное.
 -- Ого! Ваши гении с третьим глазом?
 -- Некоторые  знаменитости на  Земле были  такими, будто  действительно
имели еще один глаз, скорее всего, где-то внутри себя. Ну, полетели?
 Я вскоре тоже вылетел и довольно быстро добрался  до Ир-фа. Мне повезло
-- у него было часа полтора до какой-то экскурсии.
 -- Завтра мы  с Ориком улетаем на несколько  дней.  Я  думаю, Латор сам
занесет вам корешки, вы уж простите.
 Он положил мне руку на плечо, мол, ерунда.
 -- Уль Ир-фа,  -- сказал я. -- Я на машине, время есть, давайте слетаем
куда-нибудь, ну, на природу, посидим.
 -- А что, -- сказал он. -- Очень неплохо. Я готов.
 Я  "привез" его в клуб  "Голубые крылья", н