колько минут, мой дорогой Роберт. Иногда я
даже бодрствую.  Каждые  два-три  дня  меня  навещает  Стоутмен  и  пытается
уломать. Позволяет побриться и покурить... Нет ли у тебя  сигареты,  Роберт?
Канальство! Маленький цилиндрик, набитый  табаком,  -  и  человек  на  верху
блаженства... Ни  одно  уважающее  себя  животное  не  удовлетворится  столь
немногим. Итак, на чем я остановился?
   - Вероятно, на том, в чем  вы  разошлись  с  Бергоффом  и  Стоутменом,  -
предположил Роберт.
   - Канальство! Это проклятое облучение  угнетает  память...  Но  теперь  я
вспомнил все. Ты знаешь Меджитта, укротителя в цирке?
   - Феномен!
   - Ерунда. Все это ужасно, Роберт, а не феноменально. Меджитт  пользовался
аппаратурой  "Дискавери"  и  облучал  львов  и  быков.  То  была   негласная
демонстрация новых лучей фирмы с целью повлиять на высокие чины из  военного
министерства.  Реклама  живая  и  действенная:  фирма   добилась   громадных
ассигнований для подготовки, по существу, нового вида оружия.
   - Но ведь фирма занимается покорением космоса, профессор.
   - К сожалению, есть люди, мечтающие о космической войне, а не об изучении
Луны или Марса. План их чудовищно прост. Ты знаешь, что наши спутники летают
над Россией?
   - Разумеется.
   - Так  вот  тебе  мечта  Стоутмена  и  его  хозяев:  запустить  спутники,
оборудованные генераторами новых лучей, которым еще нет и названия. Я так  и
не знаю, кто их открыл.
   - Нельзя ли подробнее об этих лучах, профессор?
   -  Изволь.  Кто-то  из  ученых  "Дискавери"  разгадал  природу   мышления
человека!
   Гровер подался вперед и пристально посмотрел в глаза своего учителя: нет,
здесь не пахло мистификацией или заблуждением.
   -  Наше  мышление,  Роберт,  это  движение  материи  особого   состояния,
неизвестного до сих пор науке. От меня скрывают эту часть достижений  ученых
фирмы. Выяснилось и другое: когда мы говорили о телепатии, о передаче  мысли
на расстояние, то предполагали, что природа мысли  и  "полета"  ее  копии  в
пространстве от одного человека к другому энергетически родственна.
   Роберт хотел что-то спросить, уточнить, но в горле у него  пересохло,  он
только судорожно схватил Кобрена за руки, и прерывисто вздохнул.
   - Оказалось, эта не так. Наш мозг имеет, по-видимому, две,  так  сказать,
специальные  машины:  одна  генерирует  сами  мысли,   а   другая,   подобно
радиостанции, как бы кодирует их в соответствии со  своими  возможностями  и
излучает в пространство  наподобие  радиоволн.  В  голове  другого  человека
происходит обратный процесс, - спокойно, точно у себя  в  клинике,  объяснял
профессор.
   - Необыкновенно!
   - Но я не знаю всех подробностей, -  вздохнул  Кобрен.  -  Они  научились
записывать мысли на пленку неизвестным мне способом, и мне осталось  только,
используя чужие открытия, построить ту самую машину, о которой мы мечтали  и
на которую возлагали много надежд.
   - Вон оно что... А я думал, что вам удалось самому решить проблему.
   - Нет, Гровер, и это меня огорчает, хотя машина работает неплохо.
   - Я уже убедился в этом, учитель. Ваша машина помогла мне разбудить  вас,
- торопливо вставил Роберт. - Чего они добиваются от вас?
   - Хотят запустить спутники с  телепатическими  установками,  чтобы  можно
было из космоса посылать на Землю сигналы,  угнетающие  интеллект  человека.
Как только спутники  появятся  над  территорией  русских,  автоматы  включат
облучающую  установку,  а  в  рассчитанное  время  отключат  ее...  Вот   их
"соревнование"!
   - Но удастся ли им построить генератор достаточной мощности, чтобы  сразу
добиться эффекта? - с опасением спросил Роберт.
   - Почему - сразу? Тогда многим станет ясно, в чем  дело.  Спутники  могут
крутиться вокруг Земли сколько угодно и постепенно ослаблять интеллект  тех,
кто попадет в зону облучения. Тогда  русские,  их  наука  и  техника,  будут
развиваться вяло,  прогресс  затормозится...  Стоутмен  называет  это  душем
Шарко! Но они уже мечтают  о  большем:  создать  "телепатические"  спутники,
предназначенные для военных целей. Поверь мне - это возможно.
   - Мерзавцы! А мне говорили о покорении космоса.
   - Зато мне они открыли свои планы. Я отказался помогать и стал пленником,
Роберт!
   - Надо бежать, профессор!
   - Ни за что! - воскликнул Кобрен.
   - Вы с ума сошли... Простите, учитель. Но оставаться здесь...
   - Только здесь, - твердо сказал профессор. - Уйди мы  -  и  некому  будет
бороться с ними. Кроме того... - Кобрен сделал паузу и с каким-то  отчаянием
воскликнул: - Я должен узнать о мышлении все и встретиться  с  таинственными
гениями! Их определенно обманывают,
   - Бороться, лежа в параличе?!
   - Все же я не могу покинуть это проклятое место. Да  ведь  и  нас  теперь
двое, - умоляюще произнес Кобрен.
   - Вот что, - решил Роберт, - я  "армирую"  вас  защитными  сетками...  Не
беспокойтесь - все будет незаметно, и косметика соблюдена. А  потом  мы  еще
поговорим. Снимите на минутку пижаму.  Так...  Теперь  надевайте.  Позвольте
забраться в вашу седину...
   - Что это, Роберт?
   - Моя последняя новинка,  профессор.  Я  не  уверен,  что  она  полностью
избавит вас от действия  облучения,  но  что  ослабит  их  раз  в  десять  -
пятнадцать - за это ручаюсь.
   - Я всегда верил в тебя, мой дорогой друг.
   - Мы еще обсудим наши планы, профессор. Я готов рискнуть жизнью, лишь  бы
нам удалось закрыть это "открытие4". Мы обязаны победить.
   - Золотые слова, Роберт!


   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   В кратере. "Тиунэла-уэй..."
   1
   Сегодня  полинезийские  боги,   управляющие   погодой,   объединились   и
развернутым фронтом пошли в наступление на "Илью Муромца".
   Венев посмотрел на север -  оттуда  двигались  бледные  перистые  облака.
Значительно  ниже  клубились  красивые  золотисто-белые  покрывала   кучевых
облаков. Они выглядели  мирно.  Но  под  этим  покрывалом  природа  спрятала
кинжал,  ножны  которого  уже  высунулись  внизу  в  виде  грозового   вала,
изгибающегося на восток и на запад.
   Венев повернулся на юг - небо там было еще  чистое,  но  подул  штормовой
ветер и отрезал путь к отступлению.
   А вверху неслись синие кучевые облака. Они торопились  закрыть  небо  над
вертолетом. Когда им удалось это, они обрушили на прочный  корпус  машины  и
гибкие лопасти ротора ужасающий ливень.
   Первые стрелы молний подали сигнал  к  атаке  и  снизу.  Океан  потемнел,
вспучился  многоэтажными  волнами.  "Илья  Муромец"  накренился,  и  лопасти
несущего винта едва не окунулись в пенистые гребни водяных валов.
   Война была объявлена.
   Венев сел в пилотскую кабину и запустил двигатель. Лопасти, за секунду до
того обвисавшие,  точно  пальмовые  листья,  вытянулись  и  стали  тугими  и
крепкими, как  паруса,  наполненные  ветром.  Вертолет  отделился  от  воды,
немного повисел над ревущим и стонущим океаном и направился к югу.
   - Может, там найдем район хорошей погоды, - сказал Венев.
   Егорин одобрительно  кивнул:  да,  лучшего  не  придумаешь,  там  светло.
Проскочим!
   Но не тут-то было. На юге  показался  свинцово-серый  облачный  хребет  с
черными  полосами  ущелий.  Прямо  по  курсу  облака  опоясались   огненными
трепещущими лентами грозовых разрядов - лететь к ним было безумием.
   - Сколько разрядов! - побледнел Егорин. - Будто извержение вулкана.
   Венев бросил взгляд на профессора.
   - Вулкана?.. А что ж, - решительно сказал он,  -  летим  К  Отунуи!  -  и
осторожно развернул вертолет.
   Вот уже внизу засерели скалы Отунуи, стремительно взбежали  вверх  крутые
склоны Ратануи - древнего потухшего  вулкана,  а  над  всем  яркими  цветами
переливалось кольцо радуги.
   Ветер трепал машину и пытался вырвать управление из рук пилота, но гигант
вертолет продолжал "скрести" высоту,  пока  не  повис  над  широким  круглым
обрезом глубокого кратера.
   Теперь Венев стал медленно опускать  вертолет  в  круглую  пропасть.  Сто
метров  ниже  краев  кратера.  Болтанка  едва  ощущается.  Двести.  Вертолет
абсолютно  устойчив:  расчет  Венева  оказался  верным.  Четыреста   метров.
Шестьсот...
   Включив  прожекторы  и  автомат  посадки,  Венев  снял  руки  с   рычагов
управления. Теперь локаторы изучали землю, ощупывая лучами каждый камешек  и
измеряя   оставшееся   расстояние,   предупреждали   автопилот   об   угрозе
столкновения с отвесными скалами.
   Когда до дна кратера осталось около метра,  послышалось  шипение  сжатого
воздуха и из корпуса вертолета вылезли четыре фермы-ноги, на  которые  "Илья
Муромец", точно сказочный богатырь, встал уверенно и твердо. Убедившись, что
все в порядке, автопилот сам выключил двигатель.
   Как только утих шум лопастей, Гирис заволновался.
   - Александр Иванович, - просил он, - разрешите выйти из  машины.  Надо  и
здесь изучить жизнь.
   - В такую погоду? Нет. Вымокнете и простудитесь. Да и темновато.
   - Какая там жизнь?! - махнул Петренко рукой в сторону скал. - У черта  за
пазухой...
   - Как! Разве ты забыл, Филя, что в кратере потухшего вулкана Кальдера  де
Бандама, на  Канарских  островах,  есть  банановая  плантация?!  -  вскричал
Перстенек.
   Слово "забыл" не понравилось Петренко, но он сделал вид,  что  не  слышит
кока.
   - А света здесь маловато, - вздохнул он. - Мрачно, как в  аду.  И  солнце
кажется маленьким.
   - Так ведь солнце, Филя, каждую секунду теряет  в  весе  четыре  миллиона
тонн. Тебя вон как разносит на казенных харчах, а шарик все худеет, для тебя
старается... Для своего дорогого Филюши. Чтобы страдалец не чах...
   Петренко отвернулся, упрямо не замечая друга.
   - Что ж, - решительно произнес профессор Егорин,  -  пока  бушует  шторм,
можно и поесть.
   - Есть накрыть стол к обеду! - ответил  Саша.  -  Имею  честь  предложить
харчо, а на второе шашлык и еще деруны, сиречь картофельные котлеты.
   - И плюс?.. - спросил Баскин, подняв мизинец.
   - ...прасковейское вино.
   - Принято, - согласился инженер.
   Вокруг вулкана ревел шторм, на серых склонах Ратануи то и дело  вырастали
и исчезали золотистые пальмы-молнии, а  в  глубоком  жерле  его  можно  было
спокойно отдыхать.
   2
   За всю свою жизнь я терял ориентировку трижды: первый раз - в  Московской
области, второй - в Ферганской долине, по пути из  Намангана  в  Фергану,  и
третий - в Тихом океане. В первых двух случаях  я  восстановил  ориентировку
сам, а вот сейчас это оказалось выше моих возможностей.  Кругом  бесконечная
вода и небо, куда податься - не знаю. Море уже утихло, но мне  от  этого  не
легче, моему аквалету тоже.
   Пришлось вызвать  по  радио  Венева  и  признаться,  что  его  штурман...
заблудился. Впрочем, я сделал это достаточно дипломатично и сказал  примерно
так:
   - "Илья", "Илья", "Илья" (это  были  позывные  нашего  вертолета),  прошу
включить свою приводную радиостанцию: я хочу знать, где вы находитесь!
   - Понял вас, включаю привод, - ответил Венев.
   Все  оказалось  очень  просто.  Настраиваю  я  свой  радиокомпас,  как  и
положено, на частоту  305  мегагерц,  смотрю,  куда  указала  белая  стрелка
радиокомпаса, высчитываю магнитный курс, ставлю аквалет  по  гирополукомпасу
на этот заданный курс, снова ухожу под воду и плыву.
   Прошло,  однако,  некоторое  время,  и  на  экране   локатора   появилось
изображение большого препятствия. Автоматически включился  автопилот,  ручка
управления двинулась, и аквалет уже без  моего  вмешательства  резко  задрал
нос, стал тормозить и выскочил на поверхность в нескольких шагах от высокого
берега из отвесных скал.
   Отдышавшись,  отвожу  машину  подальше  от  берега,   смотрю   на   шкалу
радиокомпаса и вижу, как стрелка указывает... на скалы.
   Но ведь не может же вертолет находиться в самом острове?  Я  сам  слышал,
как Венев мне сказал,  что  они  на  прежней  стоянке.  Что-то  случилось  с
радиокомпасом? Слегка  двигаю  ручку  настройки  -  стрелка  ушла  вправо  и
показала новое направление.
   Теперь я  не  погружаюсь,  я  плыву  вдоль  берега  по  спокойной  водной
поверхности. Минут через  двадцать  впереди  показался  наш  красавец  "Илья
Муромец".
   - Вас вижу, - чуть не крикнул я на радостях. - Привод можно выключить!
   - Понял вас, привод выключаю, - спокойно ответил Венев.
   3
   - Ну, рассказывай, как блуждал, - засмеялся Венев, когда мы  собрались  в
кают-компании.
   - Чуть было не разбился о скалы, - ответил я. - Радиокомпас  привел  меня
прямо к берегу.
   - Дозвольте, - поднял мизинец Алексей  Алексеевич.  -  Не  хотите  ли  вы
сказать, что здесь может работать другая приводная радиостанция, близкая  по
частоте к нашей?
   Мы все удивленно переглянулись.
   - Странно, - задумался профессор Егорин.
   - У меня есть кое-что еще более странное, - сказал я и подробно рассказал
товарищам о встрече под водой на этот раз с двумя водолазами и  о  подводной
лодке в пещере Пито-Као.
   - Может быть, я случайно настроился на их привод? - предположил я.
   - Но стрелка радиокомпаса указывает в сторону Отунуи, а  не  Пито-Као,  -
возразил Венев.
   - Надо сообщить в Москву, -  решил  Егорин.  Несколько  минут  спустя  он
связался со штабом экспедиции и  доложил  о  последних  событиях.  Из  штаба
сообщили, что немедленно высылают скоростной гидросамолет.
   - Хорошо, будем ждать, - решил Егорин. - Однако  не  мешало  бы  поскорее
разгадать секрет этого радиопривода.
   - Сейчас я этим займусь, -  сказал  Петренко  и  снова  стал  настраивать
радиокомпас.
   Ему  долго  не  удавалось  настроиться:  кто-то   выключил   таинственную
радиостанцию. Потом стрелка заколебалась и уверенно легла в  направлении  на
Отунуи.
   - Наша частота триста пять, а это - триста три мегагерца,  -  пробормотал
Петренко.
   - Филя, ты поточнее, поточнее, - просил кок.
   - Сейчас прослушаю позывные. - Лицо радиста стало растерянным.  -  Можете
убедиться сами...
   Он подключил к радиокомпасу динамик, и мы услышали:
   "Тиунэла-уэй... Тиунэла-уэй... Тиунэла-уэй..."
   - Все по местам, - коротко  приказал  Венев.  -  Взлетаем!  А  ты"  -  он
повернулся ко мне, - садись в аквалет и плыви под нами, не погружаясь.
   - Понял, командир.
   4
   Огромная махина висела в пяти-шести метрах над моей головой. Мы двигались
со скоростью не более десяти километров в час.
   Вот и та скала, что едва  не  стала  моим  последним  пристанищем.  Венев
набрал высоту, пролетел немного и по радио дал мне команду:
   - Возьми правее: за этой скалой бухта.
   Когда я обогнул скалу и вошел в бухту, Венев сказал мне:
   - Привод где-то под нами. А  ну  посмотри,  что  там  есть.  Только  будь
осторожнее!
   Я подплыл под вертолет, сделал полувираж.  Расщелина.  Колючий  кустарник
прикрывает ее. А вот  что-то  необычное,  какой-то  круглый  предмет,  вроде
пушбола, диаметром более метра.
   Подплываю ближе. Еще не знаю, что это, а сердце учащенно бьется.
   - Алексей Алексеевич! - громко говорю в микрофон. - Давай манипулятор...
   - Спокойнее, спокойнее. Зачем кричать? - отвечает Венев. - Нашел?
   - Да-да, скорее манипулятор.
   - Сейчас.
   Из днища вертолета высовывается длинная механическая рука.
   Я слышу теперь голос Баскина:
   - Ну что там?
   - Большой шар. Наполовину в воде, но  виден  хорошо.  Ниже.  Еще.  Теперь
вперед. Чуть вправо... Ниже... Бери его, бери! Подъем.
   "Пушбол" со скрипом выбирается из расщелины и кустов, проходит надо  мной
и скрывается в корпусе вертолета.
   5
   "Пушбол" на наших глазах стал уменьшаться  в  размерах,  и  большой  мяч,
теряя форму, превратился вскоре в металлический ящик. На  секунду  в  бортах
ящика раскрылись шторки, резиновая оболочка втянулась внутрь, шторки  дружно
щелкнули и...
   Мы посмотрели друг на  друга,  на  свою  удивительную  находку  и  крепко
задумались: вскрывать? Нет, разумнее подождать наших товарищей с материка.


   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Профессор Егорин прав. Неожиданный союзник
   1
   - В нашем распоряжении есть несколько часов до прибытия гидросамолета  из
Москвы, - сказал Александр Иванович, - Посмотрим,  что  покажет  нам  первое
бурение.
   - Разве бурильный агрегат успел что-либо  сделать  без  нас?  -  удивился
радист.
   - Это же техника, синьор Петренко! - с гордостью ответил инженер Баскин.
   - Пока мы прятались от шторма, - вмешался  Егорин,  -  агрегат  прошел  в
глубь дна океана более пятидесяти метров.
   - Приличная скорость, - заметил кок. - Но оправдан ли риск?
   - Что вы имеете в виду? - вмешался в разговор Венев.
   - Возможный визит непрошеных гостей.
   - Мы оснащены надежной системой защиты, - объяснил командир вертолета.  -
Ни с воздуха, ни с воды никому не удастся подойти к нам ближе, чем на десять
километров: обзорные радио- и  ультразвуковые  локаторы  немедленно  сообщат
нам, а если мы не  обратим  внимания  на  сигналы,  автопилот  сам  запустит
двигатель и поднимет вертолет в воздух.  Можете  не  тревожиться,  товарищи,
сейчас я включу систему охраны!
   - Коли так, - сказал я, - то можно и поработать спокойно.
   - А вас, - повернулся ко мне Егорин, - я  прошу  опуститься  под  воду  и
заснять бурильный агрегат в момент, когда он будет  выбрасывать  цилиндры  с
кернами.
   2
   На этот раз я погружался медленнее: что ни говорите,  а  приятного  мало,
когда  тебя  подстерегают  неожиданности   и   ты   не   знаешь,   хотя   бы
приблизительно, с какой стороны и в каком виде они  могут  явиться.  Правда,
света в тот час под водой было достаточно, но ведь  полная  неизвестность...
Даже хуже: было ясно, что где-то неподалеку таится враг.
   Я тихо лег на дно рядом с роботом и подготовил съемочную аппаратуру. Меня
накрыла тень - это "Илья Муромец" подплыл.
   - Готовы? - спросил Егорин.
   - Так точно, - ответил я, на всякий случай  оглядевшись.  Видимо,  я  был
один, если не считать стайки рыб и большой красавицы  медузы,  повисшей  над
корпусом батискафа.
   - Снимайте.
   - Есть.
   Я только успел заметить, как в верху батискафа  открылось  отверстие,  из
которого выскочил продолговатый предмет и в клочья  разнес  медузу.  Секунды
через две к поверхности океана устремился второй цилиндр с керном.
   - Видели? - спросил Егорин.
   - Да.
   - Очень хорошо. Теперь снимите приемку кернов под вертолетом.
   Я  так  увлекся  съемкой,  что,  позабыв  осторожность,   потянул   ручку
управления на себя, включил двигатель и полетел вверх.
   Из днища вертолета торчал металлический шест с ловушкой. Снизу примчалась
третья гильза с керном и точно легла в лапы ловушки.
   - Магниты? - спросил я.
   - Угадали, - ответил Егорин. - Вс„. Выплывайте.
   3
   Керны из гильз извлекал сам Егорин. Даже Гирису он не позволил помогать.
   - Я сам, я сам, - взволнованно бормотал Александр Иванович, а  биолог  то
снимал очки, то надевал их, то тянулся к металлическим цилиндрам  и  как  бы
зачерпывал руками воздух.
   - Василий Иванович, - взмолился Егорин, - вы оттоптали мне ногу.
   - Прошу прощения, коллега, - смутился Гирис. - Ради  бога  осторожнее,  -
прошептал он и локтем смахнул со стола крайнюю гильзу с керном.
   Кок стремительно бросился к падающей гильзе и спас ее от удара.
   - Вот видите! - вспылил Егорин, и его всегда добрые глаза  вспыхнули  так
зло. что все мы невольно приутихли и отступили.
   - Простите, но ведь я хочу только чуть-чуть помочь вам. Ведь разрешал  же
я вам препарировать asterias rubens.
   - Хотя это была и обычная  морская  звезда,  Василий  Иванович,  я  ценю,
разумеется...
   - Лучше пусть Александр Иванович сам, - неожиданно для  всех  вмешался  в
перепалку ученых радист.
   - Напоминаю, Филя, - сердито заметил Перстенек, - у  голубого  кита  язык
весит три тонны... Но и это солидное животное никогда не советует, если  его
не спрашивают.
   Филипп Петрович отчаянно засопел и глубоко  вздохнул.  Но  Перстенек,  не
придавая этому значения, смело  оттащил  за  руку  своего  приятеля  в  угол
кают-компании: он был прав и потому не боялся.
   - Подержите, пожалуй