самой  расстановке  сил  была
заложена единственная возможность победы белых в три  неотразимых  хода,  но
никто из нас не видел этой возможности, и мы  терзались  видом  разгневанных
фигур, ожидающих немедленного приказа и рвущихся  в  последний,  решительный
бой...
   Над Байкалом профессор Егорин сердито отвернулся  от  шахматной  доски  и
громко скомандовал:
   - Кок, завтракать!
   Саша умчался в камбуз, включил  магнетронную  печь,  кинул  на  картонную
сковороду мелко нарезанную баранину  и,  пока  готовилось  жаркое,  принялся
накрывать стол.
   - Вот вам перчик, - приговаривал он. - Когда-то он заменял людям  деньги.
Рекомендую уксус: акулы не выносят его запаха!  А  тебе  что,  наследник?  -
повернулся он к Петренко.
   - Это еще что за новость?
   - Я тебе, Филя, оставлю после смерти свою невесту.
   Филипп Петрович ловко поймал кока за руку и так сжал ее, что Саша охнул.
   - Осторожнее, черт! Убери свои манипуляторы.
   - Я тебя научу уважительности, - гудел Филипп Петрович.
   - Ну что я тебе сказал обидного? По данным  ООН,  Филя,  холостяки  живут
меньше, чем семейные... Разве плохо, что я хочу тебя женить?!
   - Ну и всезнайка, - засмеялся профессор. - Подавай шампанское, Саша!
   Наконец все расселись за длинным овальным столом, и Саша
   Перстенек откупорил шампанское. Но как! Смахнув пыль с массивной бутылки,
он как бы случайно уронил ее на каучуковый пол. Раздался  пушечный  выстрел,
пробка ударила в потолок, а бутылка вновь очутилась в руке  чародея-кока,  и
пенистая  золотистая  жидкость  устремилась  в   хрустальный   фужер.   Гром
аплодисментов был Саше наградой.
   Александр Иванович, руководитель экспедиции, поднял бокал.
   - По традиции, - сказал он, - предлагаю отметить начало нашей работы.  За
новые победы советской науки, товарищи! За ваше здоровье!
   Необычность  обстановки  придала  тосту  особую  торжественность.  Прибор
теперь показывал пятнадцать тысяч метров - наивыгоднейшая высота, на которой
"Илья Муромец" приобретает максимальную путевую скорость.  Как  известно,  в
атмосфере есть не только "ямы" и "холмы", но и "реки" - струйные течения. На
нашей   широте   попутные   струйные   течения   расположены   на    высотах
пятнадцати-семнадцати километров и движутся с быстротой до шестисот  и  даже
семисот километров в час.
   Я  перевел  взгляд  на  дублирующую  панель   автоматического   штурмана,
включенного мной еще  ночью.  Стрелка  путевой  скорости  замерла  на  цифре
"1120". Но вертолет летел так спокойно, что только легкое гудение  воздушных
компрессоров напоминало о движении.
   Вдруг звонок из радиорубки: принята радиограмма.  Филипп  Петрович  встал
из-за стола. Через минуту он вернулся, возбужденный до предела.
   -  Товарищи...  -  громко  проговорил  он,  потрясая  над  головой  узкой
телеграфной лентой. - Еще одна космическая победа: очередной полет  на  Марс
начался!


   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Сенсация... Роберт Гровер
   1
   Исчезновение Паолы не было тайной только для узкого круга лиц - двух-трех
работников частного  сыска,  Боба  Хоутона  и  редактора  газеты.  Для  всех
остальных Паола уехала на время, может быть...  готовясь  стать  матерью.  С
таким предположением как-то обратился к Хоутону младший владелец цирка  Пьер
Эверфильд, и Боб, сообразив, что эта версия поможет  предотвратить  газетную
шумиху вокруг происшествия, таинственно промолчал и улыбнулся.
   Но сегодня утром, зайдя в цирк, Боб был ошеломлен.
   - А, мистер Хоутон, - весело приветствовал его Эверфильд-младший. - Я как
раз хотел видеть вас. Во-первых, мы получили письмо от вашей супруги. Да где
же оно?.. Вот, не угодно ли...
   Боб слабеющей рукой взял письмо и жадно прочел строки,  написанные  таким
знакомым, таким близким ему почерком:
   "Обстоятельства вынуждают меня временно прекратить выступления  в  цирке.
Боюсь, что это продлится несколько больше сроков, оговоренных  в  контракте.
Чтобы сохранить добрые отношения между нами,  перевожу  вам  неустойку.  Мой
реквизит можете отправить домой.
   Паола Вердини"
   - Я знаю об этом, - заставил себя сказать Боб, глядя на подпись: да,  это
была ее рука! И ее подпись!!
   - Это и так ясно, - отмахнулся Эверфильд-младший.  -  Я  хотел  попросить
вас, мистер Боб, об одном одолжении: уговорите миссис Паолу уступить нам  ее
реквизит. Хорошо? Видите ли, у нас есть на примете молодая гимнастка... Сами
понимаете, дело не должно страдать...
   - Реквизит ваш, - торопливо прервал его Боб, испытывая желание немедленно
уйти.
   -  Благодарю,  мистер  Хоутон.  Да...  звонил  доктор  Гровер.  Он  всюду
разыскивает вас. Он лечит нашего беднягу Фери. Гровер просил вас  заехать  к
нему в клинику. Вот адрес... Заодно передайте привет Карлу!
   - Хорошо... Прощайте.
   - Желаю удачи, мистер Хоутон. Мы сегодня  опять  трогаемся  в  путь:  что
поделаешь - кочевая жизнь!
   2
   Клиника Гровера находилась милях в десяти от города, и Боб мог дать  волю
своим чувствам в быстрой езде.
   Приближался час дневного выпуска  последних  известий  -  Хоутон  включил
радиоприемник. Первая же фраза диктора  насторожила  его;  стрелка  скорости
резко  двинулась  влево,  будто  "шевроле"  сам  сбавил  ход  под   влиянием
сенсационного сообщения.
   "Русские передали сегодня, - слушал Боб, -  о  предстоящем  полете  своей
ракеты на Марс. В состав экипажа, кроме командира  космического  корабля,  в
недавнем прошлом видного гражданского пилота Андрея Шелеста,  входят  второй
пилот,  летчик-космонавт  ленинградец  Павел  Горный,  и  штурман-космонавт,
известный физик москвич Евгений Глебов.
   Скорость мысли - вот в  чем  корень  возможного  успеха  в  международном
соревновании науки и техники.
   Недавно  мы  сообщали  об  организации   проектной   фирмы   "Дискавери",
финансируемой виднейшими промышленниками  нашей  страны.  За  короткий  срок
"Дискавери" превратилась в крупный центр научной мысли, объединивший  многих
ученых, работающих над проблемами покорения космоса. Но не очень ли долго мы
ждем  результатов?  Сейчас  мы  познакомим   вас   с   биографиями   русских
космонавтов..."
   Боб улыбнулся: новость вызвала в нем восхищение -  он  всегда  был  готов
снять шляпу перед величием человеческого разума.
   Добравшись до перекрестных эстакад, Хоутон  уверенно  свернул  вправо,  к
городу, - Роберт Гровер подождет, в редакции он нужнее.
   3
   - Здравствуйте, Мод! Надеюсь, шеф у себя?
   - О, Боб, как я сочувствую вам. Такое горе, такое горе!..
   - Не огорчайтесь, Мод. Что поделаешь, русские тоже деловые люди.
   - Ах, я не об этом, Боб.
   - АО чем же?
   - Бедная миссис Паола... Потерять такую женщину!..
   - Потерять?! Что вы имеете в виду, Мод?
   - Я только что просмотрела корректуру  вечернего  выпуска  нашей  газеты,
Боб.
   - И что же, черт меня побери?!
   - Вся первая полоса посвящена таинственному исчезновению миссис Паолы.
   Боб крепко выругался и рывком распахнул дверь  кабинета  редактора.  Шеф,
как всегда полный энергии, деловито копался в ворохе бумаг. Его живые черные
глаза возбужденно блестели, полное круглое лицо слегка побледнело, а  тонкие
ноздри хищно раздувались, как у человека, бросающегося в драку.
   - Входи, мой  мальчик!  -  весело  крикнул  он.  -  Нет  ли  у  тебя  еще
чего-нибудь новенького, чтобы как можно больше ослабить удар русских?
   - Шеф, по какому праву вы разглашаете мою тайну?!
   - Спокойнее, Боб. То обстоятельство, что я до сих пор  молчал,  -  лучшее
свидетельство моей симпатии к тебе.  И  видит  бог,  если  бы  не  очередная
сенсация русских...
   - Но вы знаете, что сыскное бюро требовало полного молчания:  всякий  шум
мешает делу.
   - Знаю, Боб, все знаю.
   - Даже так?!
   - Не будь сентиментальным, мой мальчик. Дело превыше всего! Мы все  живем
по законам джунглей, и я презирал бы себя до конца своих  дней,  если  бы  в
такую минуту не воспользовался этим! Мы начинаем  кампанию,  равной  которой
еще не было со времен Аль Капоне.
   - А моя Паола?
   - С бюро сыска уже все согласовано: мы увеличили им гонорар и все расходы
берем на себя. Не благодари, мой мальчик. Теперь  за  поиски  Паолы  взялась
наша газета, и мы будем вести их до  того  дня,  когда  русские  вернутся  с
Марса. Я уже подписал договоры с дюжиной писателей детективного жанра, и они
готовят материалы: мы ежедневно будем публиковать ход поисков твоей Паолы. Я
всегда говорил, что она прекрасная женщина; никто на ее  месте  не  смог  бы
выбрать лучшего времени, чтобы исчезнуть!
   - А если она отыщется завтра, шеф?
   - Хоть сегодня! Мы дадим тебе деньги, гору денег, Боб, и ты уедешь с  ней
на край света. Мужайся, мой мальчик, ты должен понять,  что  нам  необходимо
искать ее не менее трех с половиной - четырех месяцев.
   Боб не стал дольше слушать шефа, он  выбежал  из  кабинета  и  кинулся  к
лифту. Испуганный бой едва успел открыть полированную дверь.
   4
   - Старина Боб! Наконец-то...
   Удлиненное лицо Гровера, как всегда, спокойно. Темно-серые глаза изучающе
смотрят на собеседника из-под тонких,  чуть  изломанных  бровей.  Каштановые
густые волосы оттеняют матовую белизну лица и гладкий, без единой  морщинки,
высокий лоб.
   Боб вяло поздоровался с другом. Он все еще думал о письме  Паолы:  откуда
оно прислано? Неужели Паола сама покинула его? Разве может  коварство,  даже
женское, зайти так далеко? До самой последней минуты она была так ласкова  с
ним... Но это письмо... И откуда у нее взялись деньги для оплаты  неустойки?
Их сорок тысяч (теперь, правда, менее тридцати...), лежавшие в банке,  целы.
Боб удостоверился в этом.
   Заметив состояние Хоутона, Роберт нахмурился.
   - Как самочувствие? - ласково заговорил он. -  Ты  немного  бледен,  Боб.
Устал! Покажи язык. Боб вскочил со стула:
   - Оставь свои дурацкие шутки, слышишь!
   - Спокойнее, дружище, я врач и  должен  заботиться  о  здоровье  ближних.
Возьми термометр...
   - К черту, Роберт!
   - Повышенная возбудимость, - пробормотал Гровер. -  Давно  у  тебя  такое
состояние?
   Боб обмяк и  перестал  сопротивляться.  Видно,  и  вправду  разучился  он
держать себя в руках.
   - Скажи, Боб, не появились ли у тебя ревматические боли?
   - Твои шутки неуместны, Роберт, - более спокойно произнес Боб. - Я к тебе
пришел как друг, а не как пациент.
   - Не совсем. Карл Фери,  администратор  цирка  Эверфильд,  болен  лучевой
болезнью. Мы осмотрели уже около ста человек из тех, что  были  тогда  возле
клеток. Никто из них не пострадал так, как Фери. Теперь я должен осмотреть и
тебя, Боб.
   Полчаса спустя Гровер хлопнул Боба по голой спине и, улыбаясь, сказал:
   - Ты здоров, парень, и я рад за тебя! Одевайся.
   - Но кто мог облучить Фери? В цирке же это невозможно?
   - Как поживает Паола? - спросил Роберт, уклоняясь от ответа.
   - Я не знаю, Роберт, - тихо ответил Боб и отвернулся.
   - Поссорились? - удивился Роберт.
   - Нет. Она уехала из цирка и не вернулась домой... Прошло уже более  трех
суток.
   - Бергофф?!
   - Не знаю...
   - Ты сообщил в полицию?
   - Нет. Я внес деньги в одно частное сыскное бюро.
   - И что же?
   - В доме Бергоффа ее нет.
   - Еще одна загадка!
   - Почему - еще?
   - Первая - болезнь Фери. Оба закурили.
   - Возможно, - сказал Гровер, - что ее похитил Бергофф.
   - Но сегодня я прочел письмо Паолы. - Боб рассказал Роберту о письме.
   Друзья помолчали в глубоком раздумье.
   - У меня есть новость, - наконец произнес  Роберт.  -  Фирма  "Дискавери"
предлагает мне работу на весьма выгодных условиях.
   - А сама работа?
   - Интереснее, чем в клинике. Но они не хотят, чтобы я рассказывал  о  ней
даже друзьям.
   - Все как в тумане, - вздохнул Боб. - Неясно. Бесперспективно. И душно...
Выпить, что ли?
   - Нет,  -  твердо  сказал  Роберт.  -  Ни  за  что!  Идем-ка,  я  поверну
включатель, и ты можешь дрыхнуть часов двадцать.
   - Электросон?
   - Да.
   - Идем, -  равнодушно  согласился  Боб.  -  Если  я  могу  принести  хоть
маленькую пользу медицине, это уже неплохо.
   - Давно бы так, - одобрительно кивнул Роберт. - Шутка - лучшее лекарство!
   - Жаль, что его в аптеке не выдают по рецептам, - пробормотал  Боб.  -  У
нас оно стало бы дефицитным!


   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Остров Отунуи. Мауки. Шахматная задача решена!
   1
   В семь часов на горизонте показался ярко-зеленый треугольник Пито-Као,  а
километрах в тридцати от него - серые скалы Отунуи.
   Егорин распорядился спуститься до тысячи метров,  и  Венев,  выключив  на
время автопилот, сбавил обороты ротора. Океан быстро приближался.
   - Будем садиться? - спросил я профессора.
   - Нет, - ответил он, - приступим к работе.
   - В воздухе?
   - Да. Программа наших исследований начинается с аэрофотосъемки.
   - Но ведь вам нужно дно океана, а  не  его  однообразная  поверхность,  -
удивился я.
   - Вы правы, я и думаю приступить к  фотосъемке  дна  особой  пленкой,  не
чувствительной к синим и зеленым  лучам  солнечного  спектра.  Конечно,  это
возможно до глубины  метров  двести,  но  нам  пока  важно  знать  рельеф  у
основания Пито-Као и Отунуи, так называемый шельф - полосу  малых  глубин  у
берегов. А потом уже - слово за вами.
   - Я готов хоть сейчас.
   Александр Иванович нажал кнопку переговорного устройства и спросил:
   - Товарищ Венев, вы приготовили карту для аэрофотосъемки?
   - Все готово, профессор, - раздался в динамике голос Венева.
   - Начнем. Скорость - сто километров в час, высота - тысяча метров.
   - Понял вас.
   А Егорин уже продолжал беседу со мной.
   - Надо полагать, - говорил он, - что  земной  шар  образовался  несколько
миллиардов лет назад: объект внимания геологов далеко не молод. К сожалению,
более  семидесяти  процентов  его  поверхности  занял  Мировой  океан,   что
затрудняет изучение Земли. Да и жизни тоже.  Ведь  в  морях  и  пресноводных
бассейнах обитает восемьдесят семь  процентов  всех  классов  известных  нам
организмов. А сколько еще неизвестных! Специалисты  утверждают,  что  запасы
органических веществ в Мировом океане превышают семь триллионов тонн. Только
морских  растений  наберется  сто  пятьдесят   тысяч   видов!   Да   это   и
неудивительно, если учесть возраст морей и океанов. Вот взгляните  на  Тихий
океан, площадь которого равна половине Мирового океана. "Это  самый  древний
водоем на Земле", - говорят одни. "Нет,  -  заявляют  другие,  -  это  самый
молодой из всех океанов". Вот и разберитесь...  Его  возраст  колеблется  от
шестидесяти до четырехсот миллионов лет. А по одной  гипотезе,  Тихий  океан
образовался во впадине, откуда оторвался кусок
   Земли,  превратившись  в  спутник.  Такое  могло   произойти   только   в
незапамятные времена! Чтобы все это установить точно, надо детально  изучить
дно Мирового океана и конфигурацию древних морей и континентов.
   - И континентов?
   - Разумеется. Скажем, двести, триста миллионов лет назад и ранее материки
и океаны были вытянуты вдоль экватора, а сейчас, как вам  известно,  картина
на географической карте несколько иная.
   - Что же они, плавают, что ли, материки эти?!
   - Может быть, и так... Австрийский геофизик Альфред Вегенер  предполагал,
что когда-то все материки составляли единый континент!
   -  Трудная  задача  у  геологов,  -  заметил  я.  -  Лезть  под  воду  на
десять-одиннадцать километров не так-то просто!
   - Такая глубина, к счастью, не часто встречается.  Восемьдесят  процентов
Мирового океана составляют глубины от двух с половиной до шести  километров.
Но и это, как вы верно заметили, задача не из простых.
   - На какой же глубине бурить?
   - На любой, - улыбнулся Егорин. - Теперь о вашей работе в первые дни... Я
обработаю материалы аэрофотосъемки и выберу для  вас  участок  километров  в
десять шириной  и  сто  длиной.  По  углам  этого  прямоугольника  установим
заякоренные ультразвуковые приводы. Ориентируясь по ним и гирокомпасу...
   - ...и магнитному компасу, - подсказал я.
   - Да, и магнитному, вы начнете одновременно  подводную  гравиметрическую,
фото- и магнитную съемку.
   - Понятно. Скажите, если не секрет, что вы устанавливали под  полом  моей
кабины, когда мы были в Москве?
   - Особые фотоаппараты. Они превращают ультразвуковые колебания эхолота  в
световые, фиксирующиеся на фотопленке.
   - Ясно. На какой же скорости вести съемки?
   - Думаю, что километров сто в час. Иначе  долго  провозимся.  А  мы  пока
займемся биологией.
   2
   Более пятидесяти часов провели  мы  в  воздухе,  снимая  шельф  и  отроги
подводного хребта, обнаруженного в районе Пито-Као и Отунуи. Наконец  работа
окончена. "Илья Муромец" плавно  опустился  на  гладкую  поверхность  Тихого
океана.
   Ученые принялись изучать результаты съемки. В кают-компании стало  тесно:
на столе, на креслах и диванах вдоль стен  лежали  карты  и  длинные  полосы
фотоснимков. И только я, Венев, Перстенек, Петренко и Баскин оказались не  у
дел. Уже в десятый раз мы собирались  на  носовой  палубе  вокруг  магнитной
шахматной доски, но задача так и не была решена. Неизвестно, сколько  бы  мы
еще просидели, но тут раздался голос Петренко:
   - Справа по борту лодка!
   Мы кинулись к правому борту. В самом  деле,  подплывала  туземная  лодка.
Любопытные островитяне не утерпели и пожаловали к нам. Даже простым глазом я
без труда различил в узкой длинной лодке  четырех  туземцев.  Один  из  них,
высокий, стройный юноша, стоял на корме и размахивал руками.
   Венев  ушел  в  кают-компанию.  Через  минуту  он  вернулся  и,   смеясь,
рассказал:
   - Там такой спор... Вряд ли наших ученых сейчас что-нибудь  заинтересует,
кроме их доводов. Но Александр Иванович разрешил взять гостей на борт.
   - Надо только присматривать за ними, - посоветовал Саша, - как бы чего не
сперли.
   - Вряд ли, - заметил Петренко.
   - Не скажи, Филя, я знаю такой случай. Австриец Тенкерд Вензинер совершал
кругосветное путешествие на велосипеде; он побывал в двадцати семи странах и
проехал уже пятьдесят тысяч километров, но в Лос-Анджелесе у него  свистнули
велосипед, и на том дело кончилось.
   - Ну,  эти  ребята  будут  почестнее,  -  заверил  Петренко.  Мы  открыли
плексигласовое окно, и к нам донесся голос юноши с лодки. Как уверял  Филипп
Петрович, туземец выкрикивал какие-то слова на английском языке.
   - Ты как, в английском силен? - спросил я у Баскина.
   - Не очень, - признался инженер. Выяснилось, что и Венев недалеко ушел от
него. Оставалось положиться на радиста и всезнающего кока.
   - Объяснимся, - обнадежил  Перстенек.  -  Я  помню  немного  французский,
немецкий и, пожалуй, итальянский... Да у нас и электронные переводчики есть,
автоматы-полиглоты.
   - Тише, тише. С лодки что-то кричат, - прислушался Петренко. -  "Мауки  -
хороший друг, - медленно переводил он, - его  товарищи  тоже  хорошие.  Надо
познакомиться с людьми летающей лодки".
   - Приглашайте их, - сказал Венев.
   - Есть, командир! - Петренко, сложив руки рупором, передал приглашение.
   Я принес несколько автоматов-полиглотов и настроил их на английский.
   - Вы забыли, что они не знают полинезийского языка,  -  пытался  остудить
мой пыл Венев.
   - Ну  и  что  же?  Парень  ведь  знает  английский.  Хоть  с  ним  сможем
поговорить.
   Между тем лодка с туземцами подошла уже к самому борту "Ильи Муромца".
   - Скажите им, - попросил инженер, - чтобы они сидели смирно.
   В правом борту  вертолета  открылся  длинный  паз,  и  из  него  бесшумно
выскользнул уже знакомый нам гигантский  манипулятор  -  механическая  рука.
Островитяне  потеряли  дар  речи,  пригнулись,  закрыв  головы.  Один  Мауки
наблюдал происходящее широко открытыми глазами.
   Перстенек и Петренко не переставали успокаивать гостей. Мауки вслушивался
в их слова, и по его лицу было видно, что он верит этим спустившимся с  неба
людям.
   Алексей Алексеевич осторожно подвел манипулятор  к  лодке  и  ухватил  ее
растопыренной пятерней металлических пальцев. Секунду спус