л во мраке странно и как-то
пугающе. - Впрочем, все, о чем  говорил  Лучан,  теперь  выглядит  несколько
сомнительно. О Господи...
   - С другой стороны, - продолжал О'Рурк ровным голосом,  будто  успокаивая
ее, - он,  кажется,  знает  немного  больше  о  стригоях,  чем  рассказывал.
Возможно, его сведения и точны.
   Кейт снова попыталась рассмеяться, но во рту у нее вдруг  пересохло.  Она
облизнула губы.
   - Я сожалею, что втянула тебя в это дело.
   - Кейт, не стоит...
   - Нет, послушай. Прости, ради Бога, что я это  сделала,  но,  клянусь,  я
найду способ вытащить тебя отсюда. И Джошуа тоже.
   О'Рурк промолчал. Вдруг одновременно с разных сторон послышалось шуршание
и царапанье.
   - А, черт, - выдохнула Кейт. По коже у нее пошли мурашки. - Крысы.
   Они с О'Рурком прижались еще теснее друг к Другу, поджав колени. Неловко,
почти не чувствуя пальцев, в которые практически  не  поступала  кровь,  они
потянулись и взялись за руки.

***

   Кейт потеряла счет времени.  Единственным  признаком  его  движения  было
растущее давление в ее мочевом пузыре. Она впала в полудрему,  почувствовав,
как  к  ней  привалился  О'Рурк,  находящийся  в  полуобморочном  состоянии.
Проснулась она лишь тогда, когда терпеть было  уже  невмочь.  Закрыв  глаза,
Кейт мысленно воззвала неизвестно к кому, кто бы пришел и вытащил их  отсюда
до того, как она замочит юбку и белье.
   Было слишком темно, чтобы хоть что-нибудь увидеть, но на ощупь они сумели
определить, что находятся в яме размером примерно десять  на  десять  футов.
Судя по всему, здесь не было ни соломы, ни цепей, ни железных  браслетов  на
стенах со свисающими скелетами. Прощупав ногами  пол,  они  поняли,  что  их
окружают лишь холодный отсыревший камень да крысы, время от времени шуршащие
по углам.
   В  конце  концов  Кейт  не  выдержала  и,  прошептав  О'Рурку:  "извини",
поковыляла в угол, из которого, казалось, меньше всего было слышно царапанье
грызунов по камню, присела на корточки, умудрившись задрать юбку и  спустить
трусики, и помочилась. Журчание показалось ей невыносимо громким.
   - Туалетной бумаги здесь, скорее всего, нет, - произнесла она вслух.
   Из темноты донесся смешок О'Рурка.
   - Я уволю домоправительницу.
   Кейт, как могла, привела себя в порядок, и на коленях поползла обратно  в
середину  ямы,  чувствуя  сырость,  неудобство,   некоторое   смущение,   но
бесконечное облегчение.
   Придвинувшись к О'Рурку, она положила голову ему на плечо.
   - Что-нибудь случится, - прошептала она.
   - Да.  -  Он  поцеловал  ее  в  щеку,  щекоча  бородой,  и  она  затихла,
прислушиваясь к ударам его сердца.

***

   Крышка люка откинулась с леденящим душу звуком,  грубо  вырвавшим  ее  из
сна.
   "О Господи, все это происходит на самом деле".  Свет  тусклой  20-ваттной
лампочки  показался  ярче  солнца  для  привыкших  к  темноте   глаз.   Кейт
прищурилась и сквозь подступившие слезы разглядела силуэт человека по  имени
Ион.
   - Ты говоришь "до свидания" другому, - сказал Ион по-английски с  сильным
акцентом. - Вы не увидеть один другого больше.
   Двое  охранников  спустились  вниз  и  вытолкали  О'Рурка  наружу.   Кейт
закричала и поднялась на ноги. Она вопила,  ругала  их  последними  словами,
стараясь не плакать, но тем не менее не удержалась от слез. В  отчаянии  она
попыталась ударить одного из охранников  ногой,  но  тот  пнул  ее  в  ответ
тяжелым ботинком так что по телу у нее прокатилась волна боли.
   Они грубо приподняли ее за руки. Боль стала уже не покалывающей, а просто
кинжальной. Кейт чуть не потеряла сознание, когда ее выволакивали из ямы. Ее
тошнило, и она не понимала, отчего: от боли, страха,  гнева  или  просто  от
облегчения, что она наконец покидает эту дыру.
   Наверху стоял Раду Фортуна. Его темные глаза сверкали.
   - Он хочет увидеть сначала тебя, женщина. - Фортуна поднял волосатую руку
и поднес к ее лицу тыльной стороной. - Нет, разговаривать не надо.  Если  ты
скажешь что-нибудь, что рассердит меня, я возьму иголку и  толстую  леску  и
зашью тебе рот. Говорить можешь лишь в том случае,  если  он  тебя  спросит.
Понятно?
   Он опустил руку, и Кейт кивнула.
   - Хорошо, - сказал Раду Фортуна и щелкнул пальцами. - Ион,  отведи  ее  в
дом. Отец хочет увидеть эту женщину.

Глава 34

   На ночных улицах не было  ни  души.  Кейт  привели  в  высокий  старинный
угловой дом неподалеку от башни с часами. Над единственной дверью на  фасаде
висел причудливый знак. Кейт подняла  голову  и  увидела  золотого  дракона,
свернувшегося в кольцо, с выпущенными когтями и разинутой пастью. Внутри дом
напоминал заброшенный ресторан или винный подвальчик. От  темной  стойки  до
невысоких балок тянулась паутина.
   Человек по имени Ион поднимался по лестнице первым, за ним  шла  Кейт,  а
безымянный стригой в черном время от времени подталкивал ее  в  спину,  если
она спотыкалась на  крутых  ступеньках.  Деревянная  лестница  от  древности
сильно поистерлась посредине. Ковер на площадке третьего этажа был настолько
изношен, что его цвет и узор стали неразличимы.
   Ион достал из кармана ножницы и перерезал пластиковый шнур  на  запястьях
Кейт.  Подняв  руки,  она  стала  разминать  пальцы,  стараясь  скрыть  свои
страдания от конвоиров.
   - Ты молчать, пока Отец не спросить, - повторил Ион предостережение  Раду
Фортуны. Глаза налетчика казались совершенно черными. - Ты понимать, да?
   Кейт кивнула. Несмотря на все усилия, ее глаза непроизвольно  наполнились
слезами от боли в руках.
   Ион улыбнулся и открыл дверь.
   Небольшую комнату освещали лишь две свечи. Напротив восточной стены возле
небольших окон  стояла  кровать,  на  которой  Кейт  различила  бесформенный
силуэт.
   Одна из занавесок шевельнулась, и Кейт подскочила, увидев  двух  огромных
мужчин в противоположных углах комнаты. Они  были  просто  великанами  -  не
меньше двухметрового роста, и их бритые головы отсвечивали в неярком  свете.
Оба были одеты в черное, у обоих были длинные усы. Тот, что поближе,  жестом
показал, чтобы она подошла к кровати, рядом  с  которой  стоял  единственный
стул.
   Кейт сделала несколько шагов и встала за спинкой  стула.  Она  попыталась
разглядеть человека под  покрывалами,  как  если  бы  была  врачом,  впервые
увидевшим больного. Из-под покрывал  виднелись  лишь  его  голова,  плечи  и
желтые пальцы; на вид ему было около восьмидесяти; он был почти лысым,  если
не считать длинных прядей седых волос над ушами,  разметавшихся  по  льняной
наволочке; его изборожденное  морщинами  лицо  с  пятнами  из-за  нездоровой
печени было худым до истощения, а напоминающий клюв рот мог принадлежать или
очень больному, или  очень  старому  человеку;  нос,  челюсть,  щеки  и  лоб
выступали вперед; воздух выходил из легких с ужасным шумом,  соответствующим
синдрому Чейна-Стокса, и от него  исходил  кисловатый  запах,  который  Кейт
ощущала даже за метр от кровати; она знала, что такое дыхание часто бывает у
долго голодающих, когда организм поглощает свою собственную  ткань;  у  него
еще сохранились зубы.
   Кейт стояла, путаясь в диагностических терминах, и вообще едва  способная
думать о чем-либо. Не так давно ей уже пришлось видеть более молодой вариант
этого же лица: в Венском художественно-историческом музее на портрете  Влада
Цепеша, полученном на время из "Галереи чудовищ" замка Амбрас.
   Шумное дыхание прекратилось, и старик открыл глаза, как сова, заслышавшая
добычу. Кейт старалась подавить безотчетный порыв  бежать  без  оглядки.  Ее
пальцы,  в  которых   все   еще   пульсировала   боль   восстанавливающегося
кровообращения, побелели. Она крепко  вцепилась  в  спинку  стула,  впившись
ногтями в шероховатую поверхность дерева.
   Несколько минут они молча смотрели друг на  друга.  Кейт  разглядела  его
глаза: огромные, темные, властные. Затем  его  пальцы  разогнулись  на  краю
покрывала, и она заметила, что ногти у него не меньше двух Дюймов в длину, а
цвет их напоминает старый пожелтевший пергамент.
   Старик произнес что-то, звучавшее, как турецкий или фарси. Голос его  был
слабым, как  шорох  большого  насекомого,  пробирающегося  по  толще  гнилой
древесины. Она ничего не поняла и продолжала стоять молча.  Старик  медленно
моргнул, облизал белым, каким-то слишком длинным языком потрескавшиеся  губы
и прошептал:
   - Cum te numesti?
   Yту простую румынскую фразу Кейт разобрала.
   - Я - доктор Нойман, - сказала  она,  сама  удивившись  твердости  своего
голоса. - А вы кто? Он не обратил внимания на ее вопрос.
   - Doctoral Neuman, - повторил он, и Кейт почувствовала, как  по  ее  телу
пробежали мурашки при звуке своего имени в его устах.
   Она засомневалась  в  здравом  рассудке  старика;  вполне  вероятно,  что
болезнь Альцгеймера сделала с его мозгом то же самое, что годы с его телом.
   Он снова облизал губы, и Кейт вспомнила ящерицу, гревшуюся  на  солнышке,
которую она видела на Тортуге.
   - Вы гематолог доктор Нойман из Центра по контролю  за  заболеваниями?  -
шепотом спросил он по-английски без малейшего акцента.
   - Да, - ответила Кейт,  моргнув  от  неожиданности.  Старик  кивнул.  Его
похожий на клюв рот растянулся в почти незаметную улыбку.
   - Я гордился тем, что знал всех ведущих  специалистов  страны  в  области
исследований крови. - Он надолго прикрыл глаза, и Кейт  уже  начала  думать,
что он задремал, но тут голос его снова задребезжал.  -  Вам  здесь  хорошо,
доктор Нойман?
   Она не представляла, что могло означать слово "здесь". В Румынии? В  этом
доме? В клетушке в часовой башне?
   - Нет, - сказала она ровным голосом. - Моего ребенка, моего друга и  меня
похитили. На меня напали какие-то мерзавцы  и  продолжают  силой  удерживать
здесь против воли. Когда  об  этом  узнает  американское  посольство,  будет
большой международный скандал. Если.., если нас не выпустят немедленно.
   Старик снова кивнул, не открывая глаз. Трудно было определить, слышал  ли
он ее слова.
   - Вы знаете меня, доктор Нойман? Кейт колебалась.
   - Вы - Вернор Дикон Трент. - Прозвучало это не очень уверенно.
   - Я был  Вернором  Диконом  Трентом.  -  Старик  прокашлялся  со  звуком,
напоминающим падение камней в пустое пространство. - Это имя  -  уступка.  В
один  прекрасный  момент  начинаешь  ощущать,  что  время   и   пространство
становятся препятствиями для памяти. Всегда ошибка.
   Из угла вышел бритоголовый великан,  с  невыразимой  нежностью  приподнял
голову и плечи старика и помог ему напиться из маленького стаканчика.  Затем
он снова отступил в тень.
   - Один из молодых Добринов, -  прошептал  старик.  -  Их  предки  оказали
большую помощь, когда.., впрочем, неважно. Как вы полагаете, доктор  Нойман,
что будет с вами, вашим ребенком и сопровождающим вас священником?
   Кейт открыла рот, чтобы ответить, но ее вдруг охватил безотчетный  страх.
Она непроизвольно опустилась на стул.
   - Не знаю.
   Старик почти незаметно кивнул.
   - Я скажу вам. Завтра ночью,  доктор  Нойман,  ваш  приемный  сын..,  мой
родной сын.., станет Князем  и  бесспорным  наследником  довольно  необычной
Семьи. Завтра ночью ребенок будет наречен Владом и отведает Причастия. Потом
Семья разъедется  примерно  по  ста  городам  двадцати  с  лишним  стран,  а
наследник будет расти до совершеннолетия, в  то  время  как  его..,  дядя..,
займется многочисленными  и  разнообразными  делами  Семьи,  дожидаясь  моей
смерти. Вы хотели бы узнать еще что-нибудь, доктор Нойман?
   Голос старика слабел все больше, но взгляд оставался ясным.
   - Зачем? - прошептала она.
   - Что "зачем", доктор Нойман? Кейт наклонилась пониже  и  спросила  опять
шепотом:
   - Зачем нужен этот дикий ритуал? Зачем эти жуткие извращения?  Я  знаю  о
вашем так называемом Причастии. Мне известно о болезни вашей Семьи.  Я  могу
вылечить  ее,  мистер  Трент..,  вылечить  заменителем  человеческой  крови,
которую вам приходится добывать неправедными  путями,  и  тем  самым  помочь
человечеству, а не превращать его в добычу.
   Голова старика медленно повернулась, как у куклы с часовым механизмом. Он
смотрел немигающим взглядом.
   - Расскажите, - прошелестел он.
   Кейт ощутила прилив надежды. Она сделала над собой усилие, чтобы голос ее
звучал с профессиональным хладнокровием "У меня есть что предложить за  наши
жизни. За жизни всех нас".
   И она рассказала ему о вирусе Д, о работах Чандры,  о  надежде  применить
ретровирус для  лечения  СПИДа  и  рака  и,  наконец,  об  успешной  попытке
использования заменителя человеческого гемоглобина в случае с Джошуа.
   - ..И он действует,  -  сказала  она  в  заключение.  -  Он  обеспечивает
организм необходимыми строительными материалами  для  наделения  ретровируса
иммуновосстано-вительными качествами при отсутствии  потребности  в  цельной
человеческой крови. При регулярном употреблении заменитель гемоглобина можно
вводить внутривенно, что  может  изменить,  если  не  преодолеть  полностью,
гормональное и иные воздействия поглощающего кровь мутантного органа. - Кейт
сделала паузу, чтобы перевести дыхание. Она боялась, что  слишком  увлеклась
техническими деталями, и старик мог потерять нить ее рассуждений. -  Я  хочу
сказать, что у меня есть с собой некоторое количество  заменителя  крови.  -
Сердце ее бешено колотилось. - Ваши люди забрали мою сумку, но  у  меня  там
остались   некоторые   медицинские   препараты..,   несколько   флаконов   с
искусственным гемоглобином, который я опробовала на Джошуа.
   Он медленно  моргнул  и  снова  посмотрел  на  нее.  В  его  глазах  была
усталость.
   - "Соматоген". Теперь моргнула Кейт.
   - Что?
   - "Соматоген", - повторил старик, слегка пошевелившись, чтобы  устроиться
поудобнее. - Это биотехнологическая фирма в вашем Боулдере в  Колорадо.  Вам
должно быть известно о ней.
   - Да, - ответила Кейт слабым голосом.
   - Нет-нет, эта фирма не входит в число моих корпораций. У меня  даже  нет
контрольного пакета ее акций. Но я..,  мы..,  наиболее  прогрессивные  члены
Семьи..,  следили  за  их  исследованиями,  имеющими  отношение  к  проблеме
искусственного гемоглобина. Вероятно, вам известно и о корпорации Ди-Эн-Экс,
а также о Фармацевтическом союзе. Они уже объявили о своих  успехах  в  этой
области, хоть и несколько преждевременно.., но "Соматоген" сделает доклад на
Десятой ежегодной конференции по медицинским наукам в Сан-Франциско в январе
будущего года.
   Кейт молча смотрела на старика.
   Тот поднял седую бровь.
   - Неужели вы думаете, что Семья  могла  оставить  без  внимания  подобные
исследования? Неужели вы полагаете, что мы все живем в  Восточной  Европе  и
содержим  детские  приюты  для  наших  нужд?  -  Последовавший  дребезжащий,
скрежещущий звук мог означать и кашель, и смешок. - Нет, доктор Нойман,  мне
известно о вашем чудесном методе лечения. Я испытал все опытные образцы и их
воздействие.., в соответствии с модой. Чаще всего я убеждался в  возможности
их коммерческого использования. - Он  улыбнулся.  -  Знаете  ли  вы,  доктор
Нойман, что объем рынка безопасных переливаний только в США  составляет  два
миллиарда долларов  в  год..,  и  это  даже  сейчас,  когда  эпидемия  СПИДа
находится еще на ранней стадии? - Он  кашлянул  и  снова  улыбнулся  -  Нет,
доктор Нойман, дело не в пристрастий к крови, от которого трудно избавиться.
   Кейт откинулась на грубом стуле. Она не чувствовала своего тела.
   - В чем же тогда? Старик поднял палец с длинным желтым ногтем.
   -  В   пристрастии   к   власти,   доктор   Нойман.   В   пристрастии   к
вседозволенности. К насилию без последствий. От этого в вашей дорожной сумке
тоже найдется лекарство?
   Кейт смотрела на него, но не видела. Наступило продолжительное  молчание,
которое она осознавала будто сквозь туман.  "Если  я  встану  и  побегу,  то
смогу, пожалуй, добраться до двери Если я выскочу из комнаты,  на  площадке,
возможно, никого не окажется. Если я выскочу из дома..." В это мгновение вся
Румыния показалась ей огромным черным продолжением той  беспросветной  дыры,
где ей пришлось провести последние шесть  или  семь  часов.  Колодец,  стены
которого слишком круты, чтобы по ним подняться,  колодец,  где  объединились
полиция, армия, таможня, ВВС, чтобы в соответствии с  полученными  приказами
найти и убить ее За территорией  Румынии  она  видела  длинную  черную  руку
стригоев, бескостную, как щупальце, но  не  имеющую  пределов  досягаемости,
заканчивающуюся  не  ногтями,  а  бритвенно  острыми  когтями.  "Если   даже
каким-либо чудесным образом мне удастся бежать вместе  с  Джошуа,  много  ли
времени пройдет до тех пор, как я проснусь однажды ночью и обнаружу у себя в
комнате незнакомца в черном., в комнате моего  ребенка?  Сколько  людей  они
пошлют за мной? Это никогда не закончится. Никогда".
   - А что - Кейт замолчала и прокашлялась. - Что будет с отцом О  Турком  и
со мной?
   Не открывая глаз, старик еле слышно произнес.
   - Завтра ночью вас доставят в священное место  Там  соберется  Семья  Там
будет юный Влад. В положенное время вас со священником посадят на  колья  из
золота. Затем дядя нового Князя.., дядя Раду..,  наш  новый  Вождь  во  всех
делах.., вскроет вашу бедренную артерию.
   В ушах Кейт раздался звон, перед глазами поплыли черные пятна.
   - Первым делом вы накормите своего ребенка, - прошептал старик. - А потом
вы накормите Семью.
   Несколько минут казалось, что человек на  кровати  вообще  не  дышит,  но
затем  послышались  мучительные  скрежещущие  звуки.  Он  заснул.  Кейт   не
шелохнулась, пока не открылась дверь. Раду Фортуна жестом позвал  в  комнату
стригоя по имени Ион Ей снова связали руки впереди и сразу же отвели в  дыру
в основании башни с часами О'Рурка не было В  ту  ночь  она  больше  его  не
увидела. Какую бы церемонию ни проводили стригои той ночью в Сигишоаре,  она
прошла без Кейт.
   На следующее утро, когда темнота еще не рассеялась, за ней пришли.

Глава 35

   Кейт никогда не чувствовала  себя  уютно  в  темноте.  Ребенком,  лет  до
десяти, она спала при включенном ночнике,  даже  уже  будучи  взрослой,  она
предпочитала оставлять какой-нибудь светильник  в  ванной  или  в  коридоре,
чтобы хоть немного рассеять темноту.
   Должно быть, единственная двадцативаттная лампочка у нее над головой была
выключена. В ту ночь через щели в люке не проникал ни  малейший  отсвет.  Но
несмотря на темноту, она чувствовала присутствие наверху одного из  стригоев
Она не слышала, но ощущала его Это не слишком успокаивало.
   Казалось, прошли многие часы и солнце уже должно было взойти, но темнота,
вонь и царапающие звуки оставались неизменными. Иногда  Кейт  казалось,  что
время  вообще  остановилось,  что  прошло  лишь  несколько  минут  после  ее
возвращения в яму. А в некоторые моменты она была уверена,  что  наступил  и
кончился следующий день, и Джошуа уже посвящен в клан кровопийц.
   "Нет, сначала он напьется моей крови. Я там буду".
   Вздремнуть Кейт удалось лишь разок, но она проснулась, когда по ее юбке и
голой ноге скользнула крыса. Она не  закричала,  а  только  содрогнулась  от
омерзения и отшвырнула тварь через весь подвал. Та  пискнула,  ударившись  о
стену.
   Кейт понимала, что, с какой стороны ни посмотреть, эти часы можно считать
самыми унылыми в ее жизни. До нее дошло, что у них с О'Рурком не осталось ни
малейшей надежды на побег, а у стригоев  слишком  длинные  руки,  и  зло  их
могущественно. Это могло ввергнуть ее в бездонную пропасть  безнадежности  и
отчаяния.
   Но нет.
   В те черные часы, проведенные в яме, Кейт обнаружила, что с  нее  слетели
все внешние  признаки  ее  личности:  уважаемый  ученый,  доктор,  почтенный
исследователь, жена, любовница, мать. То, кем она  стала  теперь,  не  имело
ничего общего с бывшей Кейт Нойман, но  все  же  это  была  не  та  женщина,
которая сдается без сопротивления. Она не собиралась отдавать  ни  человека,
которого любила - осознание того, что она