лись на  песке в
сверкающем   свете   полуденного  солнца.   Глядя   только   на   паруса
приближающихся к  берегу  рыбачьих лодок,  Мун  чуть  не  пролетела мимо
какой-то  незнакомой  женщины,   которая,  казалось,  ждала,  пока  дети
подойдут ближе. Чуть не...
     Спаркс наткнулся на  девочку,  когда  та  вдруг резко затормозила и
остановилась как вкопанная.
     - Смотреть надо, куда идешь, голова рыбья!
     Вокруг  их  ног  взвилось целое  облако  песка.  Мун  ухватилась за
Спаркса,  чтобы удержаться на ногах,  и,  вдруг очень рассердившись, что
было сил тряхнула его.  Он  вырвался,  возмущенный;  забытая обоими сеть
упала на песок;  забыта была и  деревня,  и залив,  и грядущая встреча с
возвращающимися рыбаками.
     Мун теребила край своего ставшего коротковатым свитера,  просовывая
пальцы  между  ржаво-красными петлями редкой вязки.  Женщина,  улыбаясь,
глядела  на  них;  ее  овальное  лицо,  чуть  тронутое  загаром,  словно
светилось над  откинутым капюшоном старенькой серой парки.  Она  была  в
толстых  зимних   штанах  и   неуклюжих  башмаках,   какие   носили  все
островитяне. Однако сама явно не была уроженкой Летних островов...
     - А ты...  а разве ты не прямо из моря вышла?  -  выдохнула наконец
Мун. Спаркс сопел у нее за спиной.
     Женщина  рассмеялась;  от  ее  смеха  все  отчуждение  в  один  миг
разлетелось вдребезги.
     - Нет...  я  не из моря.  Я всего лишь приплыла с довольно далекого
острова.
     - А зачем? А кто ты? - Вопросы сыпались один за другим.
     Вместо  ответа женщина вытащила висевший у  нее  на  шее  медальон:
колючий трилистник,  похожий на пучок рыболовных крючков, посверкивающий
загадочно и зловеще, точно глаз рептилии.
     - Знаете,  что это такое? - Она опустилась на одно колено, и черные
косы упали ей на грудь. Дети придвинулись ближе, тараща глаза.
     - Знак  сивиллы?..   -  смущенно  прошептала  Мун,  краешком  глаза
заметив,   что  Спаркс  тут  же  непроизвольно  вцепился  в  собственный
медальон.  Но  потом уже глаз не могла отвести от волшебного трилистника
незнакомки,  понимая теперь,  почему темные глаза  той  словно бы  видят
сквозь     глубины     вечности.     Предсказатели    вообще     -     а
женщин-предсказательниц  здесь   называли  сивиллами  -   воспринимались
островитянами как  источник сверхъестественной мудрости;  они  считались
избранными  самой  Хозяйкой  благодаря  неким  своим  особым  качествам,
проходили серьезную выучку,  могли  ответить  на  любой  вопрос  и  даже
встретиться с самой Богиней лицом к лицу.
     Женщина кивнула.
     - Верно.  Меня зовут Клавалли,  Голубой Камень,  дочь Лета.  -  Она
приложила ладони ко лбу. - Спрашивайте - я отвечу.
     Они ни о чем не спросили; они были потрясены уже одним тем, что она
непременно ответит -  СМОЖЕТ ОТВЕТИТЬ!  -  на любой вопрос, какой только
придет им  в  голову.  Впрочем,  возможно,  сама Хозяйка станет отвечать
устами Клавалли, пока та будет погружена в Транс.
     - У вас нет вопросов?  -  Суровый тон вновь сменился добродушным. -
Тогда -  раз уж  вы  такие всезнайки -  расскажите-ка  мне сами,  кто вы
такие.
     - Я  Мун,  -  проговорила Мун и  выпалила свое полное имя:  -  Мун,
Покорительница Зари,  дочь Лета!..  И  я  еще  слишком мало знаю,  чтобы
задавать умные вопросы! - внезапно жалобно закончила она.
     - Я  знаю,  о чем спросить!  -  Спаркс оттолкнул ее и вышел вперед,
показывая свой медальон. - Что это такое?
     - [Ввод  информации...]  -  Клавалли взяла медальон двумя пальцами,
слегка нахмурилась и  что-то прошептала.  Глаза ее сейчас были похожи на
дымчатый хрусталь и  смотрели как-то  странно,  ненаправленно,  точно  у
лунатика; пальцы стиснули медальон Спаркса. - Знак Гегемонии - вписанный
в   окружность  восьмиугольник  -   означает  единство  Харему  и   семи
подчиняющихся ей миров... Такой медалью награждали за особую доблесть во
времена  восстания Киспаха...  Надпись на  ней  гласит:  "Сей  гражданин
обладает тем,  к  чему всем должно стремиться.  Возлюбленному сыну нашей
планеты Теммону Ашвини Сайрусу,  9.113.07".  Надпись сделана на  сандхи,
государственном языке Харему и  всей Гегемонии...  [Конец анализа...]  -
Голова  Клавалли сама  собой  склонилась на  грудь,  словно  отягощенная
невидимым бременем. Сивилла чуть качнулась, стоя на коленях, вздохнула и
откинулась назад. - Ну, хорошо...
     - Но что все это означает?  - Спаркс озадаченно смотрел на надпись,
забыв закрыть рот.
     Клавалли покачала головой.
     - Не знаю.  Хозяйка всего лишь использует мои уста - Она говорит не
со мной. Мы только передаточное звено, в этом суть нашей профессии, наше
предназначение.
     Губы Спаркса дрогнули.
     - А эта Гегемония...  -  быстро проговорила Мун,  -  что она такое,
Клавалли?
     - Гегемония  -   это  мир  инопланетян!   -   Глаза  Клавалли  чуть
расширились. - Они сами так его называют. Так что медальон твой с другой
планеты,  а потому... Я никогда даже в Карбункуле не бывала. - Она снова
посмотрела на медальон Спаркса.  - Каким образом это к тебе попало - так
далеко от Звездного порта и от столицы?  - Она вскинула глаза, испытующе
глядя на них обоих.  - Вы ведь после прошлого Фестиваля родились, верно?
Вашим  матерям  повезло  -  они  привезли из  Карбункула вас...  И  этот
талисман тоже оттуда?
     Спаркс кивнул, совершенно зачарованный логичностью этих догадок.
     - Значит... мой отец... он не с островов? И даже не с Тиамат?
     - Этого я тебе сказать не могу.  -  Клавалли поднялась с колен. Мун
заметила,  как по  ее лицу пробежала тень странной озабоченности,  когда
она снова взглянула на Спаркса.  - Но я точно знаю, что таких детей, как
вы, благословляет Хозяйка. А как вы думаете, зачем я здесь?
     Они дружно помотали головами.
     - Вы знаете, кем хотите стать, когда вырастете?
     - Мы хотим быть вместе, - не задумываясь ответила Мун.
     Клавалли усмехнулась.
     - Это хорошо!  Ну а  я  проделала столь долгое путешествие по морю,
чтобы рассказать молодым островитянам,  что,  став взрослыми,  они могут
служить Матери Моря не  только в  качестве рыбаков или  крестьян.  Можно
приносить пользу своему народу и будучи предсказателями -  как это делаю
я,  например.  В  некоторых это начало заложено от рождения и  ждет лишь
священного прикосновения Хозяйки,  чтобы прорасти.  Став  взрослыми,  вы
оба, возможно, услышите Ее зов и отправитесь на Острова Избранных.
     - О! - Мун слегка вздрогнула. - Мне кажется, я и сейчас Ее слышу! -
Она  прижала холодные ручонки к  груди,  словно пытаясь удержать готовое
выпрыгнуть наружу сердце, где прорастало семя ее давней мечты.
     - И я,  я тоже!  -  подхватил Спаркс. - А нельзя ли нам отправиться
туда прямо сейчас, с тобой, Клавалли?
     Сивилла  прикрыла лицо  капюшоном из-за  неожиданно резкого  порыва
ветра.
     - Нет,   пока  еще  рано.   Нужно  немного  подождать.  Нужно  быть
совершенно уверенным, что слышишь именно этот зов.
     - А долго еще ждать?
     - Месяц или больше?
     Она обняла малышей за плечи.
     - По-моему, еще несколько лет.
     - Лет? - возмутилась Мун.
     - Да.  К этому времени вы успеете убедиться,  что слышите не просто
крики морских птиц.  Но помните:  в  любом случае последнее слово всегда
остается за Хозяйкой:  Она сама выбирает себе учеников и  помощников.  -
Клавалли снова как-то особенно остро посмотрела на Спаркса.
     - Ну  ладно...   -  Мун  этот  взгляд  показался  странным,  и  она
решительно стряхнула со  своего плеча руку Клавалли.  -  Мы подождем.  И
будем помнить.
     - А теперь...  -  сивилла опустила обе руки,  -  теперь,  по-моему,
кто-то уже ждет вас.
     Время снова устремилось вскачь,  и  они бросились за ним вдогонку -
правда, без конца оглядывались на Клавалли, оставшуюся стоять на берегу.

     - Мун,   помнишь  последние  слова  Клавалли?  -  Серебряная  трель
рассыпалась в  воздухе и  затихла;  Спаркс  опустил флейту и  оглянулся,
неожиданно ворвавшись в  воспоминания Мун.  Меры перестали петь и  молча
уставились на лодку.
     - Конечно,  -  Мун  ловко  правила рулем,  огибая узкий язык  суши,
высунувшийся далеко в  море  у  самого входа  в  бухту.  Береговая линия
большого острова была такой же изрезанной,  как и очертания трилистника,
знака предсказателей. - По-моему, она сказала, что нас ждут...
     - Нет.  Насчет  того,  что  Хозяйка сама  выбирает себе  учеников и
помощников.  -  Спаркс глядел на линию прибоя. Потом снова посмотрел Мун
прямо в глаза. - А знаешь... вдруг Она выберет только одного из нас? Что
мы будем делать тогда?
     - Она  выберет  нас  обоих!  -  улыбнулась Мун.  -  Как  Она  может
поступить  иначе?  Мы  ведь  дети  Фестиваля -  Она  одарила  нас  своим
благословением.
     - Ну а если Она все-таки выберет одного? - Спаркс пальцем поковырял
мох в  щели между плотно пригнанными досками обшивки.  [Пригнаны плотно,
неотделимы друг от друга...] Он слегка нахмурился. - Никто ведь не может
заставить тебя  стать предсказателем,  даже  если  ты  прошел испытание,
правда?  Значит, нам нужно дать друг другу клятву, что если будет избран
только один из нас, то он откажется. Ради второго.
     - Ради нас обоих,  -  кивнула Мун.  [Но Она выберет нас обоих.] Мун
никогда  не  сомневалась -  с  той  самой  первой  встречи  с  Клавалли,
случившейся много лет назад, - что непременно окажется на этом острове и
услышит зов Хозяйки.  Мечта об  этом всегда жила в  ее сердце;  в  конце
концов,  ее  мечта  заняла  главенствующее место  и  в  сердце  Спаркса,
оттеснив все его мысли о  чужих мирах на  второй план,  не  позволяя ему
отвлекаться от их общей цели.
     Мун протянула к нему руку, и Спаркс с мрачным видом пожал ее. Потом
как-то  незаметно обнял Мун,  и  все сомнения в  ее  душе растаяли,  как
утренний туман...
     - Спарки,  я люблю тебя...  больше всего на свете. - Она поцеловала
его,  чувствуя на губах привкус соли.  - Пусть Хозяйка знает, что сердце
мое принадлежит только тебе, отныне и навсегда.
     Он гордо и громко повторил ту же клятву любви,  обращаясь к ней,  и
они  вместе испили морской воды из  сложенных ковшиком ладоней,  поднеся
этот  ковш  друг  другу и  скрепляя свой обет.  "После этого путешествия
никто  не  посмеет  сказать,   что  мы  слишком  молоды,  чтобы  просить
разрешения на брак!"  Они уже пытались сделать это -  и  в  первый раз с
трудом сумели выразить свою просьбу,  так  что все только посмеялись над
ними.  Однако  отношения  их  и  верность  друг  другу  с  каждым  годом
становились все  прочнее и  очевиднее;  они  делили друге другом все,  и
первые  робкие  прикосновения  рук  и   губ  постепенно  перерастали  во
всепоглощающие порывы юной страсти...
     Мун  помнила узкий лаз в  пещеру с  подветренной стороны на  берегу
залива;  теплые грубые ладони скал,  словно в чаше державшие их дрожащие
от страсти тела;  яркую луну в  небе и  шепот прибоя у  входа в  пещеру.
Сейчас,  как и тогда, она ощущала ту могучую силу, что связывала их друг
с другом:  тепло, порожденное их единением и согревавшее их на пустынном
берегу ледяного залива;  единство душ,  в  конце концов ставшее для  них
важнее  всего,  поднявшее  их  на  такую  высоту  и  придавшее им  такую
целостность,  какой ничто в мире не могло им дать. Вместе войдут они и в
эту  новую жизнь,  наконец-то  станут принадлежать своему миру  столь же
безраздельно,  как  принадлежат друг  другу...  Губы Спаркса щекотали ей
ухо;  она наклонилась к  нему,  обняла...  Лодка,  никем не управляемая,
поплыла к берегу.

     - Ты что-нибудь видишь?
     Спаркс  в  последний раз  внимательно осмотрел  лодку,  лежавшую на
песке  среди  ракушек,  обломков утонувших судов  и  плавника,  довольно
далеко от линии прибоя.  Резная фигурка - родовой тотем - красовалась на
носу, глядя на него тремя нарисованными глазами. Прилив еще не кончился,
и  им  пришлось оттащить лодку подальше,  так что они совсем выбились из
сил. Один из меров почему-то вышел из воды с ними вместе и даже позволил
погладить себя по мокрой гладкой пятнистой спине. Спарксу никогда прежде
не доводилось видеть меров так близко;  они были почти с него ростом, но
раза в два тяжелее.
     - Пока ничего...  а вот и тропинка!  - донесся до него голос Мун, и
она  яростно замахала ему  рукой.  Она сразу пошла за  мером,  когда тот
неторопливо двинулся на своих ластах в глубь острова. - Вот, здесь ручей
и тропа! Должно быть, та самая, о которой говорила бабушка!
     Спаркс  бросился  по  сверкающему  песку  к  Мун;  пустые  раковины
хрустели  у  него  под  ногами.  Ручеек  принес  сверху  довольно  много
красновато-коричневой горной породы;  среди прорезанных красными жилками
камней виднелись тонкие нити зеленой,  как мох, воды. Мун поджидала его,
готовая двинуться дальше.
     - Нам нужно идти вверх по течению?
     Она кивнула,  глядя на  круто уходивший вверх,  подернутый туманной
дымкой  склон  горы.  Голые  красноватые вершины громоздились над  ними,
закрывая небо.  Эти  острова возникли совсем  недавно по  меркам древней
истории моря;  их пики все еще царапали небеса,  не успев притупиться от
старости.
     - Похоже,  придется ползти на  четвереньках.  -  Он  сунул  руки  в
карманы и застыл в неуверенности.
     - Да.  - Мун смотрела, как мер повернул обратно к воде. Она все еще
чувствовала странное  покалывание в  ладони  после  прикосновения к  его
густой шерсти.  - Сегодня руками-ногами поработать придется! - Она снова
посмотрела на  Спаркса,  вдруг осознав,  сколь много значит то,  что они
все-таки  доплыли сюда.  -  Что  ж,  пошли,  -  она  почти  не  скрывала
нетерпения.  -  Первый шаг всегда самый трудный.  - И они вместе сделали
этот первый шаг.
     Но ведь кто-то еще,  задолго до них,  тоже сделал здесь свой первый
шаг,  подумала,  карабкаясь вверх,  Мун...  и наверно,  таких людей было
немало?  Ей показалось, что ответ на ее вопрос покоится глубоко в земле,
на  этом крутом склоне,  где чьи-то ноги уже успели протоптать в  легкой
вулканической пемзе  странно  глубокую  тропинку  -  казалось,  что  она
выгрызена в камне на глубину колена. [И сколько же их поднималось здесь,
чтобы,  потом получить отказ?] Мун мысленно помолилась,  поглядев вниз и
увидев,  что  тропинка вдали  кажется узким санным следом на  самом краю
глубокого  каньона,   заросшего  вечнозеленым  ферном  и   непроходимыми
кустарниками.  Ветер стих; стояла почти полная тишина; до сих пор она не
заметила ни одного живого существа -  ни птицы,  ни зверя, только гудели
пчелы в  траве.  Впрочем,  кажется,  вдалеке прокричала какая-то  птица.
Ручей подмигивал ей из зелени,  теперь уже несколько ниже тропы, а слева
еще  на  многие сотни  футов  вздымалась поросшая зеленью стена  горного
склона. Хоть Мун и привыкла к грубым рыбацким башмакам и узким тропкам у
себя   на   острове,   здешняя   крутизна   все-таки   вызывала  у   нее
головокружение.
     Спаркс налетел на торчавшую поперек тропы ветку и оцарапал лицо.
     - Да,  дорожка будь здоров!  - пробормотал он, явно не замечая, что
говорит вслух.
     - Может,  это все тоже специально придумано?  - Мун утерла взмокшее
лицо рукавом.
     - По-твоему,  в  этом и заключается испытание?  Оба жались к грубой
скале - с такого склона ничего не стоило сорваться.
     - О,  Хозяйка! - не поймешь, с мольбой или с проклятием вырвалось у
нее. - С меня и этого вполне достаточно!
     - Далеко нам еще? А если стемнеет?
     - Не знаю... Где-то там, наверху вход в долину...
     - По-моему,  ты говорила,  что наш дед в  молодости проходил здесь.
Мне казалось, ты об этом все выспросила.
     Мун сглотнула.
     - Бабушка сказала,  что дед не  выдержал и  повернул назад.  Он так
никогда и не нашел ту пещеру.
     - Да,  нечего сказать,  вовремя ты  об  этом  сообщаешь!  -  Спаркс
почему-то засмеялся. - И все равно я совсем не так себе это представлял.
     Ручеек внизу еще  раз  повернул,  и  выступ на  каменной стене,  по
которому ползла тропа, стал чуточку шире. Здесь, в защищенной от морских
ветров долине,  жар солнца удваивался, отражаясь от разогретых скал. Мун
на ходу стянула тяжелую парку;  Спаркс свою давно уже снял и  накинул на
спину, связав рукава узлом вокруг шеи. Ветерок облепил грудь Мун влажной
льняной сорочкой. Она расстегнула ее до пояса, почесываясь и вздыхая.
     - Ужасно жарко! Нет, правда, мне ужасно жарко. А что можно сделать,
когда так жарко?  Если холодно,  всегда можно надеть что-то еще,  а  вот
если жарко?..  - Она отцепила от ремня фляжку с водой и напилась. Где-то
впереди слышался шум,  похожий на  грохот  камнепада,  но  ей  почему-то
вспомнилось шипение раскаленного чайника.
     - Да  ты жары-то особенно не бойся,  не стоит,  -  Спаркс попытался
добродушно успокоить ее.  - Лето еще не наступило, а до настоящей жары и
подавно так далеко,  что мы,  наверно, и помереть успеем. - Оступившись,
он  ударился коленом и  проворчал:  -  А  может,  и  раньше на  тот свет
отправимся.
     - Смешно.  - Она помогла ему подняться; ноги не слушались, казались
каменными.  -  Ведь уже и Летняя звезда на небе видна... Если посмотреть
вот так,  сквозь пальцы...  Уже несколько дней...  Ox! - выдохнула она и
снова вытерла потное, горящее лицо тыльной стороной ладони.
     - Да,  жарко.  -  Спаркс  тяжело опустился на  землю,  прижимаясь к
каменной стене над обрывом.
     За последним поворотом тропинки слышавшийся ранее шум превратился в
сплошной грохот:  то  ревела и  грохотала вода,  устремлявшаяся вниз  по
узкому проходу в скалах. Вода, словно принося себя в жертву, серебристой
стру„й  падала вниз,  навстречу неизбежной смерти.  У  водопада тропинка
кончилась.
     Они  замерли,  не  дыша,  оглушенные  какофонией звуков,  окутанные
облаками брызг.
     - Она  не  может  просто так  оборваться здесь!  -  гневно вопрошал
Спаркс у падающей вниз воды. - Мы знаем, что это путь верный. Так где же
тропа?
     - Здесь!  -  Мун свесилась с края обрыва и за полосой падающей воды
увидела  продолжение  тропы.   Рассыпавшиеся  волосы  ее  и   руки  были
совершенно мокры.  - Здесь, прямо в скале, перила... - Она снова встала,
выпрямилась и закинула за спину мокрые пряди.  - А вдруг это не... - Она
помотала головой и умолкла, заметив на его лице гнев.
     - Все  равно,  зачем все  это?  -  Сердитый вопрос полетел вниз,  в
долину, к морю. - Каких еще доказательств Ей нужно? Может, чтоб мы убили
себя?
     - Нет!  Не  говори так,  не  надо!  -  Мун  потянула его  за  руку,
чувствуя,  как к ее усталости тяжелым бременем прибавляется его гнев.  -
Она просто хочет,  чтобы мы были совершенно уверены.  И мы действительно
совершенно уверены.  -  Она  снова  свесилась вниз,  потом  села,  сняла
тяжелые башмаки и принялась болтать ногами над пропастью.
     Потом  начала  потихоньку спускаться вниз,  стараясь слушать только
рев водопада,  чтобы забыть о страхе.  Краем глаза заметила,  что Спаркс
начал спускаться за нею следом.  Она упорно твердила себе, что множество
людей уже  спускалось здесь до  нее -  ведь столько лет прошло...  (ноги
скользили на мокром камне)... и она тоже непременно пройдет... (еще один
шаг -  и ее пальцы нащупали край выступа!)... это не труднее, чем ходить
по мокрой палубе или управляться с  мокрой оснасткой,  а ведь она делала
это столько раз, не задумываясь... (и еще один шаг)... и всегда доверяла
Матери Моря...  это  Она верно ставила ее  ноги,  делала цепкими руки...
(пальцы  соскользнули,   и   Мун   прикусила  губу)...   она   полностью
сосредоточилась на своей вере в  Хозяйку,  вере в себя,  ибо стоило лишь
хоть чуть-чуть поколебаться или усомниться,  и тогда...  (нога ее шарила
по влажной скользкой каменной стене, не находя ни трещины, ни ступеньки,
ни...)
     - Спаркс! - отчаянно вскрикнула она. - Здесь все просто кончается!
     - ...за кромку!..  -  Она услышала лишь последнее слово,  остальное
потонуло в  реве водопада и в ее собственном ужасе.  Но за э