лако, а в то мгновение, когда пение женщин достигло апогея, свечение приобрело форму. Сначала проступил огромный лик, затем очертания женщины, одетой в зеленые листья.
     - Богиня... - прошептал Джем.
     Он не отрывал глаз от чудесного видения. От сияния слепило глаза, но красота Вианы была так притягательна, что отвести глаза было невозможно. Она медленно и плавно вращалась в воздухе, ее лиственное одеяние шуршало и переливалось всеми цветами радуги. Длинные пышные волосы богини были лозами и лианами. Они развевались по воздуху. Поляна, над которой кружилась богиня, получила дар новой жизни. Повсюду появлялись новые травы, побеги, цветы и лианы. Звучала и звучала мистическая мантра, но богине, похоже, не было до нее дела. Поначалу взгляд ее был устремлен вниз, как бы в недра земли, а потом она подняла глаза, и оказалось, что взгляд ее полон печали. Сверкающие, как изумруды, ее глаза посмотрели в ту сторону, где прятались мужчины. Ее взгляд встретился со взглядом Джема. Джем рванулся вперед, ломая кусты.
     - Джем!
     Хэл и Бэндо попытались удержать его, но не смогли. Джем прорвался сквозь заросли, выбежал на полянку, поросшую свежей, волшебной растительностью. Женщины в испуге закричали, расступились. Джем опустился на колени между ними и произнес имя богини. Но когда он поднял глаза, видение исчезло, как будто его и не было. А вместе с видением исчезло и все то, что выросло во время появления Вианы.
     Иллюзия. Это была иллюзия. Обман зрения.
     Джем посмотрел на женщин. Ланда смотрела на него с изумлением. Жрица - сначала с испугом, потом - с тревогой. С огромной тревогой. На полянку вышли пристыженные спутники Джема.
     - Джем! Джем! Что ты такое себе позволяешь! - сердито обрушился на Джема Бэндо.
     Хэл сказал:
     - Жрица, прости. Честное слово, мы не хотели... 
     Из-за деревьев вышел Боб Багряный.
     - Не бойся, Хэл. Ты - не единственный мужчина, который подсматривал за ритуалом. - Он насмешливо крутанул на пальце пистоль. Начало смеркаться, зелень листвы приобрела более темный оттенок, а от ярко-красного цвета мундира атамана разбойников просто резало глаза. Глаза его под маской задорно сверкали. - Жрица недовольна тобой, Хэл, но гораздо сильнее ее огорчил бы отряд синемундирников. Верно я говорю, жрица?
     Но жрица только тяжело дышала и не спускала глаз с распростертого на земле Джема.
     - Мальчик-мужчина, - прошептала она, - видел богиню!

***

     - Виана... - шептал Джем. - Виана, Виана... 
     Жрица скрестила руки на груди.
     - Было такое предсказание, что явится мальчик-мужчина, которому будет явлено самое священное видение. А далее в предсказании сказано о том, что вскоре после этого наступит конец Эпохи Искупления. О Виана, что же станет с нами?
     Джем поднялся на ноги, низко поклонился. Когда он заговорил, голос его зазвучал как-то странно, необыденно.
     - Жрица, - сказал он, - я стою перед тобой, являя собой сбывшееся пророчество. Конец Эпохи Искупления близок. Должно свершиться то, о чем сказано в Пылающих Стихах, иначе мы исчезнем без следа. - Он сжал в руке мешочек с камнем, который висел у него на груди. - У меня - кристалл Короса. Я пришел за кристаллом Вианы.
     - Нет. Нет!
     - То, что я разыскиваю, находится внутри дерева, называемого "деревом смеха". Это дерево стерегут Король и Королева Мечей. Но что это за дерево - это мне неизвестно. Где этот король? Где эта королева? Жрица, помоги мне. Дай мне знак, которого я так долго жду!
     Жрица, вся дрожа, опустилась на колени. Это было необычное зрелище. Бэндо и его сыновья замерли и умолкли. Лицо Ланды исказила гримаса ужаса. Хэл застыл в тревоге и изумлении. Он знал, он даже верил в то, что нечто подобное может произойти.
     Но он не был готов к тому, что видел теперь.
     Только атаман, казалось, был спокоен и безразличен. Он стоял неприступно, непоколебимо, взгляд его был суров.
     - Что это за безумие? - возмутился атаман. - Этот юноша - всего лишь бедный странник! Наверное, он одержим какой-то глупой мечтой. Пусть идет с нами и сражается либо пусть уходит прочь!
     Хэл покачал головой. Он мог бы возмутиться, схватить атамана за руку. Но тогда ему пришлось бы нарушить невероятную дистанцию, разделявшую их. Но сказанное Бобом Багряным удивительным образом подействовало на жрицу. С ней произошла разительная перемена. Она поднялась с колен. Тревога и волнение оставили ее. Казалось, она сейчас обрушится на атамана, а она набросилась на Джема.
     Она грубо схватила его за плечи.
     - Нет! - вскрикнула Ланда.
     Жрица ее не слушала. Ее руки с длинными ногтями уподобились когтям, со страшной жестокостью они впились в плечи Джема. Лицо жрицы стало страшным, зловещим. На шее ее пульсировала вздувшаяся вена. Она заговорила скороговоркой - горько, желчно:
     - Мальчик-мужчина, как ты только посмел так повести себя? Как ты посмел нарушить самый священный наш ритуал? Ты утверждаешь, что тебе было явлено видение? Какое мне дело до какого-то никчемного камня, который ты носишь на шее? Какое мне дело до слов, чьих-то слов - мне, жрице Вианы?
     Много уже приходило таких, как ты, мальчиков-мужчин, привлеченных властью и богатством, пытающихся решить загадку дерева смеха. Но, мальчик-мужчина, разве бывает более горькая насмешка? Дерево смеха исчезло, и никто не в силах найти его! Когда возник круг жриц Вианы, охрана дерева смеха была нашим долгом. В течение нескольких эпициклов мы исполняли свой долг, а потом пришли мальчики-мужчины, и они, в своей гордыне, изгнали нас, подвергли позору и презрению! И сегодня, когда от круга Дочерей Вианы не осталось почти никого, кому ведома мудрость древних? Что такое дерево смеха? Где оно? Там? Тут? Мальчик-мужчина, ты никогда не отыщешь его, но если бы и отыскал... - Жрица запрокинула голову и хрипло расхохоталась. - Разве тебе под силу было бы выдержать Испытание, которое положено выдержать у этого дерева? Глупец! Глупец! Твои мечты тебя с ума сведут!
     Жрица снова захохотала и толкнула Джема. Он упал на спину, продолжая крепко сжимать в руке чехольчик с кристаллом.

ГЛАВА 64

РАССУЖДЕНИЯ О СВОБОДЕ

     Есть разница между человеком действия и человеком мыслящим. Роль человека действия заключается в том, чтобы действовать, а роль человека мыслящего - в том, чтобы думать. Различие очевидное, но все же порой размытое. Бывают случаи - и с этим согласится даже мыслитель, - когда думать не приходится, а надо действовать. Когда такое случается, человек действия играет свою роль без промедления. Ему мгновенно становится ясно, что именно нужно сделать. А вот человек мыслящий, наоборот, станет обдумывать, как поступить.
     Несомненно, в раздумьях человека мыслящего будет присутствовать глубина, и его раздумья отнимут у него какое-то время. Более того, погрузившись в бездну раздумий, он вряд ли станет размышлять о том, что ему следует сделать то-то, то-то и то-то. Нет. Он гадает. Он взвешивает. Прикидывает варианты. А это очень опасный путь, чреватый пагубными последствиями. Очень скоро такой мыслитель окажется на скрещении множества дорог и не сможет определить, почему один из них привлекает его более других. "Можно взглянуть на это так... " - думает он. Потом думает: "А если посмотреть с другой стороны... " И сам не успевает заметить, как оказывается в мыслительном лабиринте.
     В итоге он не предпринимает ничего.
     - Ты точно не хочешь этого варльского хлеба, Морви? - осведомился Крам, отломив здоровенный ломоть от краюхи. Он не мог понять, как эта краюха избегла внимания монаха. Хотя... все-таки она лежала в чьей-то седельной сумке.
     - Варльского хлеба? - рассеянно переспросил Морвен. Он в отчаянии сидел у догоравшего костра. За последние минуты у него мелькнуло последовательно несколько идей. Убежать и бросить Крама. Убежать и увести Крама с собой. Остаться с Крамом и - господи, разве он герой? - изумить разбойников, застать их врасплох, когда они менее всего будут этого ожидать. Но... но пока он еще не продумал всех подробностей последнего варианта.
     - Варльского хлеба? Так он, наверное, зачерстветь успел.
     - Морви, так ведь не в Варле же его испекли! Это просто называют его так, вот и все. Ну, то есть так Вигглер говорит. Представляешь, а когда-то я сам этого не знал.
     Крам запихнул в рот последние кусочки и запустил руку поглубже в седельную сумку. Ничего хорошего там больше не оказалось.
     По крайней мере, для Крама.
     - Слушай, Морви, а это не твоя ли книжка? - протянул другу потрепанный томик Крам.
     - Покажи.
     Впервые за день Морви порадовался тому, что руки у него свободны. Он с интересом вертел в руках книгу. Пробежался пальцами по потрескавшемуся переплету из телячьей кожи.
     Открыл книгу на титульном листе.

     Свобода или дозволение?
     ДИСКУРС
     (исследование) 
     г. ВИТОНИЯ 
     в природу
     ГОСУДАРСТВА 
     и статуса
     СВОБОДЫ
     С точки зрения 
     политики, социологии 
     и морали.
     Напечатано в г. Агондоне
     Для свободного философского общества
     ЭИ, г. 994-а.

     У Морвена сердце забилось громче и медленнее. Да, это была та самая книга. Такая же, как у него, но не его собственная. На верху титульного листа стояла подпись. Элдрик Хэлверсайд.
     Ну конечно!
     Впервые за весь день Морвен ощутил, что в голове у него прояснилось.
     - Я знаю, кто он такой, - сказал он вслух.
     - Кто?
     - Хэл. Тот, кого они называют Хэлом.
     Объяснить он ничего не успел. Затрещали сучья. Пленники поспешно сели так, как сидели, когда их связали. На поляну выбежал запыхавшийся Раджал.
     - Где они?
     Вопрос был обращен к монаху. Раджал стал трясти его, и толстяк открыл глаза.
     - А? Что? А, это ты, ваган. А я думал, это курица. Знаешь, мне приснилась такая жирненькая курочка. Представляешь? Курица прямо у костра. Готовенькая, ощипанная. А мне нужно было только зажарить ее. - Он облизнулся. - И я зажарил.
     Но ваган и не подумал улыбнуться.
     - Где все остальные? - снова спросил он. Монах, наконец, заметил, какой тревоги полны карие глаза юноши, и махнул рукой в сторону пруда. Раджал в одно мгновение исчез в лесу.
     Монах проводил его обескураженным взглядом.
     - Что-то стряслось, - пробормотал он. - О господи, что-то стряслось!
     И надо же было чему-то случиться именно тогда, когда они добрались до Олтби!
     Зашуршала листва. Джем обернулся.
     - Жрица, ты ошибаешься, - сказала та, что вышла из-за деревьев. - Ты думаешь, что этот юноша - ложный искатель кристалла, но он - истинный. Неужто твой дар так глубоко погребен под бременем тоски, что ты не узнала Ключ к Орокону даже тогда, когда он явился перед тобой? Я стара, мой дар слабеет, но когда я вижу что-то, это истинно. Неужели у тебя нет веры во все то, что я сказала тебе, во все то, что я напророчила?
     Раскинь руки, коснись воздуха, окружающего тебя, ощути зреющее в воздухе зло! Без этого юноши Зло поглотит нас всех! И все будет тщетно, о глупая сестра Аджль!
     Что же до тебя, атаман, то мне трудно поверить в то, что и ты мог так жестоко обмануться. Однако тебя ожидает твоя собственная судьба.
     Это была Ксал. Сбросив одеяния матушки Реа, она предстала перед всеми в своем истинном обличье. То ли более не имело смысла притворяться, то ли она устала от притворства и теперь желала только истины. Сейчас, стоя посреди полянки, старуха казалась и величественной, и в то же время необычайно хрупкой. Глядя на нее, Джем думал о том, что дни ее сочтены. Ему стали понятны все ее печали, он необыкновенно остро ощутил их. Она могла вот-вот уйти из жизни, при том, что ее народ пребывал в рассеянии, Зло могло поглотить мир, а ее преемница пропала без вести. Глаза Джема наполнились слезами.
     Он выдохнул:
     - Великая Мать, скажи мне, куда мне идти?
     Старуха устремила на него добрый взгляд, взяла его за руку. На ее лиловом тюрбане сверкал темный камень. Все молчали, но Джем понял, что скоро получит ответ на заданный вопрос. Ксал держала Джема за руку и смотрела ему в глаза так, словно знала, что должно сейчас произойти.
     Конечно, она знала.
     На полянку выбежал Раджал. Он бежал всю дорогу от лагеря и теперь еле дышал. Он согнулся в поясе, зажал рукой бок и выдохнул:
     - Дольм говорит...
     - Дольм? Что говорит Дольм? - Атаман шагнул к юноше. - Говори, ваган!
     - Дольм говорит, что пришел сигнал... от наших лазутчиков... в Рэксе... Он говорит... ЧАС ПРОБИЛ!
     Послышались вздохи и восклицания.
     - Значит, свершилось, - прошептал Хэл.
     - Наконец, - воскликнул Бэндо.
     Рэггл и Тэггл завизжали и стали прыгать на месте. Взгляд Ланды метался. Она радовалась и боялась. Атаман отвернулся, чтобы никто не увидел, что глаза его наполнились тревогой. Только Джем не шевельнулся. Он по-прежнему смотрел в глаза Великой Матери. Можно было подумать, что он не понимает, что вокруг него творится. Но на самом деле он сразу все понял. Сверкал камень на тюрбане Ксал, Джем чувствовал прикосновение ее руки. А думал он о солнечных зайчиках, которые видел, сидя на ветке дуба и глядя в сторону Рэкса.
     ЧАС ПРОБИЛ!
     Атаман, наконец, подал голос.
     - Войска Орвика окружают город. Очень скоро начнется сражение, которого мы жаждали и боялись так долго. Поля Аджля очень скоро вновь обагрятся кровью. Но еще рано, еще так рано!
     - Но, атаман! - воскликнул Бэндо. - Почему же рано? Столько циклов миновало!
     - А я говорю: рано! Принц Орвик - глупец. Он спешит, и его спешка может нам всем дорого обойтись.
     - Нет... - простонала Ланда.
     Атаман ответил ей грубовато, даже жестоко:
     - Глупая девчонка, что ты можешь понимать? Мы столько лет действовали тайно, скрытно. А чего добьется Орвик? Погубит весь свой народ из-за своей неуемной гордыни? Его так называемое войско, вооруженное вилами да мотыгами, побеждает там и сям, в степях Ана-Зензана, но выступить на Рэкс, сейчас! Каков может быть исход сражения, кроме гибели сотен, тысяч людей - необученных, невежественных зензанцев? Неужели этот глупец не видит, что такое катастрофическое поражение раз и навсегда уничтожит Сопротивление?
     Ланда вскричала:
     - Жестокий разбойник, как ты смеешь так сомневаться в Орвике... О, как ты можешь быть так немилосерден к нему?
     Разбойник и не подумал ответить на этот вопрос. Гнев вспыхнул в сердце Джема. Гнев и жалость к девушке. Однако Джем внимательно наблюдал за Бобом Багряным. Тот стремительно развернулся к Хэлу и Бэндо.
     - Мы не имеем права проиграть этот бой. Хэл, мы можем сделать единственное. Бэндо, ты согласен?
     Хэл побледнел.
     - "Рэкский..."
     - "Лавочник"? - выдохнул Бэндо.
     Сердце Джема забилось сильнее. ЧАС ПРОБИЛ. Знак, которого он ждал. Этого знака ждали повстанцы, прячущиеся по лесам в Зензане. Все становилось на свои места.
     Почти все. Джем пока не знал, кто такие Король и Королева Мечей и какое они имеют отношение ко всему этому.
     - Наследство, которое нам оставил Тор, - сказал атаман.
     - Наследство, которое его погубило! - воскликнул Хэл.
     - Это слишком жестоко, - сказал Бэндо.
     - Более жестоко, чем наши враги? - презрительно парировал атаман и обернулся к Раджалу. - Ваган, вернись к смотрителю. Пусть приготовит моего коня. Когда стемнеет, я поскачу в Рэкс.
     - Боб, прошу тебя! - взмолилась жрица. - Там охрана! Там патруль! Это так опасно! Ради...
     - Ради чего? - усмехнулся атаман. - Жрица, уж тебе следовало бы яснее всех остальных понимать, что мы или выиграем это сражение, или все погибнем! Не спорь со мной более, я принял решение. Лавочнику следует сказать: ЧАС ПРОБИЛ.
     С этими словами атаман был готов уйти, но тут Джем, наконец, поднялся на ноги, освободил руку. Его глаза сверкали.
     Он проворно шагнул в сторону, загородил атаману дорогу и вознамерился не отступать, даже если бы атаман его толкнул. Джем с гордостью отметил, что он уже ростом почти равен этому странному, жестокому мужчине. И он бесстрашно взглянул в глаза атаману.
     - В чем дело, мальчишка? Опять хочешь что-то сказать про свои дурацкие фантазии? Уйди с дороги. У меня нет для тебя времени. Я еду нынче ночью.
     - Нет. Еду я.
     - Ты, мальчишка? Ты?
     Джем ответил не сразу, но ответил настолько решительно, что даже атаман не сразу нашелся, что возразить.
     - Ехать должен я, - заявил Джем. - Это мой пароль.

ГЛАВА 65

КРИК ЗА ДВЕРЬЮ

     - Поднимаю ставку.
     - Блефуешь!
     - Нет, поднимаю!
     - Ну, хорошо, милая!
     - Ха-ха! - Джели, визгливо расхохотавшись, сгребла все карты к себе. Это оказалось так легко. - Тетя, ты мне подыгрываешь!
     - Вовсе нет, милочка. Стараюсь обыграть тебя. Но не получается.
     Тетя Влада устало улыбнулась. Восстановить красоту ей удалось ненадолго. Она снова лежала на спине на диванчике у камина, завернувшись в зеленое одеяло. Под боком у нее лежал Ринг и несколько обеспокоенно поглядывал на хозяйку. А вот Джели никакой обеспокоенности не выказывала. Другая девушка на ее месте хотя бы задумалась о том, почему бы это ее тетка так внезапно и резко сдала, отступила перед одолевшей ее слабостью. Другая девушка встревожилась бы. Но Джели думала только о своем блестящем будущем.
     Она волновалась. Бросив карты на стол, она встала и заходила по маленькому будуару.
     - Осторожнее с Рином, - предупредила Влада и хрипло закашлялась. - Он на полу.
     Да уж, Рин! Несколько дней назад птичка улетела, а потом тетя Влада вдруг нашла за буфетом маленькую ящерку и тут же принялась утверждать, что это Рин, да еще ждала, что Джели ей поверит и порадуется вместе с ней. Джели бы с отвращением швырнула мерзкое создание в огонь или скорее велела бы Эльпетте сделать это, но тетка бурно воспротивилась. Это уж было слишком.
     Джели подошла к окну, резким движением раздернула шторы. Напрягая глаза, она старалась разглядеть в темноте свет фонарей, лунные блики. Подумать только - вечер, а она сидит дома! Как ей хотелось оказаться в обществе, где было бы много людей, музыки, смеха и веселья! Но нет, теперь ей снова, как в детстве, приходилось сидеть взаперти и ждать, когда будет провозглашена ее судьба. "Никто не должен ничего знать, - заявил премьер-министр. - Никто не должен ничего знать, пока не придет время".
     По улице проехала карета. Проводив ее взглядом, Джели посмотрела на лестницу, на ступенях которой когда-то упала замертво ее дуэнья. Пожалуй, Жу-Жу одобрила бы то, как теперь жила Джелика! На миг у Джели мелькнула странная мысль. Не могло ли быть так, что старушка не умерла в тот день, а просто-напросто преобразилась в тетю Владу? Девушка обернулась, посмотрела на немощную старуху, лежавшую на диване. Ей хотелось верить в то, что тетя Влада еще поправится и воспрянет. Ведь предстояли такие грандиозные приготовления! Сейчас Джели как никогда нужна была тетка. Джели ненадолго забыла о тоске и снова с вожделением подумала о том прекрасном будущем, которое ее ожидало. О да, она была продана величайшему из мужчин!
     Что-то зашуршало на подоконнике. Джели опустила глаза. Это была ящерица. Она задела скомканный листок бумаги. Джели сбросила ящерку на пол, и та проворно убежала за ножку кресла. А скомканная бумага так и осталась на подоконнике. Джели заметила, что края ее обведены черным. Письмо. Откуда?
     Потом Джели вспомнила. Несколько раз с тех пор, как тетка слегла, в будуар заходил дядя. Похоже, ему хотелось посидеть рядом с Владой, подбодрить ее, приласкать. Когда он появлялся, Джели уходила к себе, но все равно слышала противный голос дядюшки через дверь. О, как он был ей неприятен! Как ей хотелось поскорее выбраться из этого гадкого дома!
     Сегодня, чуть раньше, дядя читал тетке письмо. Что за письмо, Джели не поняла. Она слышала только еле внятное бормотание. А потом дядя расхохотался и скомкал письмо. Джели решила, что он швырнул его в огонь, а, он, оказывается, хотел выбросить в окно, да промахнулся.
     Джели равнодушно развернула скомканный лист бумаги.

     Мой милый братец!
     С великой печалью сообщаю вам о смерти моего супруга