ы нет. Детективу Стоуксу поручено расследовать этот случай мелкого хулиганства.
     2 октября, 1:00. Памела сообщает в службу 911 о том, что кто-то заглядывает к ней в окна. Подозреваемых нет. Ренар допрошен в связи с инцидентом. Он отрицает свою причастность. Выражает озабоченность состоянием Памелы.
     3 октября. Ренар приходит в кабинет Памелы, говорит, что его беспокоят ее неприятности.
     9 октября. 1:45. Памела снова сообщает о том, что кто-то подглядывает за ней. Подозреваемых нет.
     10 октября. Выходя к школьному автобусу, Джози Бишон натыкается на крыльце на изувеченные останки енота.
     11 октября. Ренар снова приходит в офис Памелы и говорит, что его беспокоит безопасность Памелы и Джози. Памела нервничает и приказывает ему уйти. Клиенты, дожидающиеся встречи с ней, подтверждают, что она была очень взволнована.
     14 октября. Придя на работу, Памела обнаруживает мертвую змею в ящике письменного стола. В тот же день, позже, Ренар снова подходит к ней. Разговор идет о том, что с одинокой женщиной вроде Памелы может произойти масса неприятных вещей. Памела воспринимает это как угрозу.
     22 октября. Вернувшись домой с работы, Памела обнаруживает, что в доме побывали вандалы. Шторы порезаны, белье на постелях выпачкано собачьими экскрементами, на семейных фотографиях вырезано ее лицо. На месте преступления не обнаружено никаких отпечатков. Памела обращается в фирму, чтобы установить в доме сигнализацию. Позже она обнаруживает, что исчезла связка ключей от дома и офиса, но не может сказать, когда в последний раз видела их.
     24 октября. Ренар дарит Памеле на день рождения дорогое ожерелье. Памела, вне себя от ярости, обрушивается на Ренара в присутствии его сослуживцев, говорит, что во всем подозревает его, возвращает все мелкие подарки, которые он дарил ей в августе и сентябре. При свидетелях Ренар отрицает свою причастность к этим преступлениям.
     25 октября. Памела обращается к адвокату Томасу Уотсону. Она хочет, чтобы судья запретил Ренару приближаться к ней.
     27 октября. Уотсон обращается в суд с требованием запретить Маркусу Ренару приближаться к Памеле Бишон. Требование отклонено ввиду недостатка улик.
     31 октября. Памела видит человека, подглядывающего за ней. Пытается дозвониться в офис шерифа. Телефон в ее доме не работает. Она звонит по сотовому. Телефонный кабель оказывается перерезанным. Задняя дверь дома измазана человеческими испражнениями. Подозреваемых нет.
     7 ноября. Родные заявили об исчезновении Памелы Бишон?.

***

     Анни перечитывала свои записи. Когда события изложены вот так, по порядку, все кажется таким очевидным. Классическая схема нарастания эмоций. Влечение, привязанность, преследование, маниакальная одержимость, при отказе возрастающая враждебность. Почему же никто ничего не заметил и не остановил преступника?
     Потому что в их распоряжении и была одна лишь схема. Они никак не могли ?привязать? Ренара к преследованию Памелы. Ни разу за все месяцы, предшествовавшие убийству Памелы Бишон, Ренар не высказывал никому из своих коллег ни гнева, ни враждебности по отношению к ней. Как раз напротив. Памела жаловалась своим сотрудникам на Ренара. В ее присутствии коллеги поддерживали Памелу, а за глаза спрашивали, не сошла ли она с ума. Ренар казался таким безобидным.
     Учитывая маячившую на горизонте перспективу развода и связанное с ним ухудшение материального положения, Донни Бишон куда лучше подходил на роль вероятного преследователя. Но Памела настаивала, что все ее неприятности - это дело рук Ренара.
     Анни встала из-за стола и прошлась по квартире. Половина десятого. Почти час Анни изучала свои записи, просматривала газетные статьи, ксерокопии вырезок из журналов, заглянула даже в учебник, в главу об упорном преследовании. Анни приобрела специальную папку и складывала газетные вырезки в одно отделение, фактический материал в другое, а свои заметки в третье. Если бы не вырезки, то папка не была бы такой пухлой, хватило бы и тоненького блокнота. Анни не проводила допросов, это вообще было не ее делом. Она была лишь помощником шерифа, а не детективом.
     Ника Фуркейда отстранили отдела, следовательно, расследование теперь ведет Чез Стоукс. Именно ему поручали проверить первые заявления Памелы о беспокоящих ее случаях. Если бы тогда Чез смог до чего-нибудь докопаться, возможно, Памела была бы сейчас жива.
     Анни без устали шагала по гостиной, проходя вдоль кофейного столика и возвращаясь обратно. Этот столик представлял собой кусок стекла, прикрепленного к спине чучела аллигатора в пять футов длиной. Когда-то эта реликвия свисала с потолка в магазинчике Сэма, правда, до тех пор, пока чучело не рухнуло на голову какого-то туриста. Анни приняла крокодила как бродячую собаку и назвала его Альфонсом.
     И теперь она ходила от носа Альфонса до его хвоста и обратно, взвешивая сложившуюся ситуацию, не обращая внимания на звонки телефона. Она не желала ни с кем говорить и доверила автоответчику общаться с репортерами и психами.
     Может быть, она смогла бы уговорить Фуркейда принять ее помощь в расследовании, если бы не этот случай с избиением Ренара. Теперь дело в руках Стоукса, а его она просить не станет. Стоукс никак не мог смириться с тем, что помощник шерифа Бруссар не находит его неотразимым. Он воспринял ее вежливое ?спасибо, нет? сначала как вызов, а затем как личное оскорбление. В конце концов он обвинил ее в расизме.
     - Это все потому, что я черный, да? - поинтересовался он с вызовом.
     Той жаркой летней ночью, полной мошкары и летучих мышей, сновавших туда-сюда в поисках добычи, они стояли на парковке возле бара ?Буду Лаундж?. В южном небе над заливом вспыхивали зарницы, влажный воздух, словно бархат, прикасался к коже. Чуть раньше они с коллегами пошли в бар, как это часто случалось в пятницу вечером - кучка копов, пожелавших немного встряхнуться. Вероятно, Стоукс слишком много выпил, потому что громко заявил, что Анни фригидна. Она встала и вышла, исполненная отвращения.
     От его обвинения в расизме у нее буквально открылся рот.
     - Тебе не хочется, чтобы тебя видели вместе с мулатом? Так скажи это прямо!
     Стоукс тогда подошел к ней совсем близко, лицо его окаменело от гнева. Но тут на стоянку въехала машина, какие-то люди вышли из бара, и напряжение резко спало.
     Эта сцена так живо предстала перед Анни, что она почти почувствовала дыхание летнего зноя на своей коже. Она открыла высокие стеклянные двери в дальнем конце гостиной и вышла на балкон, вдыхая холодный влажный воздух. Легкий лунный свет посеребрил воду и очертил строгие силуэты кипарисов.
     Забавно, Анни никогда раньше об этом не думала, но в некотором смысле она понимала Памелу Бишон. Она по своему опыту знала, что такое общаться с мужчинами, которые не могут принять отказа. Стоукс. Эй-Джей. Да и дядя Сэм в придачу. Различие между ними и Ренаром было таким же, как между душевным здоровьем и манией.
     Но если рассуждать объективно, то преследователями становятся не только мужчины, но и женщины. Зачастую эти люди кажутся совершенно нормальными. Уровень их интеллекта и образование значения не имеют. Но по отношению к объекту их мании их мозг работает как-то не так. Некоторые страдают эротоманией, то есть таким состоянием, когда человек представляет себе романтические отношения с объектом мании и полагает, что все это происходит на самом деле.
     Где-то в глубине болот аллигатор издал хриплый рев. Потом ночную тишину прорезал крик нутрии, напоминающий женский визг. Звук резанул Анни по нервам. Она закрыла глаза и увидела лежащую на полу Памелу Бишон в лунном свете, льющемся из окна, освещающем ее нагое тело. И Анни вдруг показалось, что она слышит крики Памелы... И крики Дженнифер Нолан... И крики женщин, погибших четыре года назад от руки Душителя из Байу. Зов мертвых. У нее по коже побежали мурашки, и Анни вернулась в комнату, закрыла стеклянные двери и заперла их.
     - У тебя очень мило, Туанетта.
     Она резко обернулась. Фуркейд стоял у входной двери, прислонившись к стене, глубоко засунув руки в карманы старой кожаной куртки.
     - Что, черт побери, ты здесь делаешь?
     - Эту твою дверь не слишком трудно открыть. - Он укоризненно покачал головой и выпрямился. - Тебе как полицейскому следовало бы об этом позаботиться. Особенно женщине-полицейскому, верно?
     Фуркейд двинулся к ней, его движения казались обманчиво-ленивыми. Даже на расстоянии Анни чувствовала его напряжение. Она медленно отступила в сторону, оставляя между ними кофейный столик. Она надеялась, что ей удастся сбежать. А что потом? Магазин закрылся в девять. До дома Сэма и Фаншон добрая сотня ярдов, к тому же, как всегда по пятницам, они отправились на танцы. Возможно, ей удастся добежать до джипа.
     - Что тебе нужно? - спросила Анни, пробираясь к двери. Ее ключи висели на крючке над выключателем. - Ты намерен избить и меня тоже? Твоя дневная норма грехов еще не выполнена? Или ты хочешь избавиться от свидетеля? Для этого тебе следовало бы кого-нибудь нанять. Ты станешь подозреваемым номер один.
     У него хватило наглости улыбнуться:
     - Теперь ты считаешь меня дьяволом, так, Туанетта?
     Анни рванулась к двери, схватила ключи и уронила их на пол. Другой рукой она ухватилась за ручку двери, повернула, подергала, толкнула плечом, но дверь не поддалась. И в ту же секунду Фуркейд оказался рядом с ней и поймал ее в ловушку, опершись руками о дверь по обе стороны ее головы.
     - Бежишь от меня, Туанетта?
     Она чувствовала дыхание Ника на своем затылке, слегка отдающее ароматом виски.
     - Ты не слишком гостеприимна, chure, - прошептал он.
     Анни затрясло, что доставило Фуркейду немалое удовольствие. Она усилием воли уняла дрожь, повернулась и взглянула ему в лицо.
     - Нам так много надо обсудить. Кстати, кто послал тебя в бар ?У Лаво? в тот вечер? - Ник вглядывался в ее лицо, словно хищник. - О чем ты думала, Туанетта? Что я был тогда слишком пьян, чтобы сообразить?
     - Что сообразить? Понятия не имею, о чем ты говоришь.
     Его губы насмешливо скривились.
     - Я в этом департаменте уже полгода, и ты даже слова мне ни разу не сказала. И вдруг появляешься в этом баре, в, цветастой юбочке, взмахиваешь ресничками и желаешь заняться делом Бишон...
     - Я действительно хотела участвовать в этом расследовании.
     - А потом ты вдруг оказываешься на той улице. Просто проходила мимо...
     - Именно так...
     - Черта с два! - прорычал Фуркейд. Ему понравилось, как Анни моргнула. Он и хотел напугать ее. У нее есть причины его бояться. - Ты следила за мной! Кто тебя послал?
     - Никто!
     - Ты говорила с Кадроу. Он все это придумал? Не могу поверить, что это план самого Ренара. А если бы я набросился на него с ножом или с револьвером? Он бы просчитался, если б попытался уничтожить меня таким образом. А он совсем не дурак.
     - Да говорю же тебе...
     - Но, с другой стороны, может быть, это было правосудие Кадроу? Он не мог не знать, что Ренар виновен. Разумеется, Кадроу добивается его оправдания, чтобы сохранить собственную репутацию, но устраивает так, чтобы я Ренара прикончил. Ренар мертв, а я в тюрьме. От двадцати пяти до пожизненного.
     ?Он же просто не в себе?, - подумала Анни. Она уже видела, на что способен Ник Фуркейд. Анни бросила взгляд на свою сумку, где она оставила револьвер. Два фута, ?молния? расстегнута. Если она поторопится... Если ей повезет...
     - Я понятия не имею, о чем ты говоришь, - ответила она Нику, отвлекая его, пытаясь выиграть время. - Кадроу постарался поссорить меня с департаментом, чтобы я сама к нему прибежала. Я бы ни за что не стала на него работать, заплати он мне хоть миллиард золотом.
     Казалось, Фуркейд ее не слышал.
     - Стал бы Кадроу этим заниматься? Вот в чем вопрос, - пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. - Конечно, ему бы пришлось платить шантажисту до конца дней, но адвокату осталось совсем немного...
     Изо всех своих сил Анни двинула Фуркейда коленом в пах, тот отшатнулся, согнулся вдвое, изрыгая проклятия:
     - Сука! Дерьмо! Твою мать!
     ?Господи, пожалуйста, ну пожалуйста?, - молилась Анни. Сунув руку в сумку, она шарила там в поисках оружия. Ее пальцы нащупали кобуру.
     - Это ищешь?
     Оружие появилось у нее перед глазами на ладони Фуркейда. Его палец лежал на спусковом крючке. Ник опустился на колени за спиной у Анни, схватил ее за волосы и тянул назад, прижимая своим телом к низкому столику.
     - Грязна играешь, Туанетта, - прошептал Ник. - Мне это в женщинах нравится.
     - Хоть бы тебя кто-нибудь трахнул, Фуркейд!
     - Гм-м... - Он прижался щекой к ее лицу. - Не стоит подавать мне таких идей, красотка.
     Ник медленно встал, все еще держа Анни за волосы, и потянул ее за собой.
     - Ты очень плохая хозяйка, Туанетта, - заметил детектив, ведя свою пленницу на кухню, где ярко и весело горел свет. - Ты даже не предложила мне сесть. Хотя, уверен, у тебя есть другие таланты. Как вижу, в тебе есть способности дизайнера.
     Фуркейд с любопытством оглядывал небольшую кухню. Кто-то нарисовал танцующего аллигатора на двери старого холодильника. На одном из столов лесенкой выстроились банки для кофе, чая, специй, словно ряд солдат-пехотинцев. Черная пластиковая кошка-часы висела на стене, ее глаза и хвост двигались в такт уходящим секундам.
     Один из стульев был отодвинут от стола на блестящих Металлических ногах. На него-то Фуркейд и усадил хозяйку дома. Он взял карандаш, оставленный ею на столе, и прислонился к шкафчику.
     Анни уставилась на него. Из глаз Фуркейда ушла злость, но смотрели они не менее пристально. Детектив сложил руки на груди, и ее револьвер казался в его пальцах всего лишь игрушкой.
     - Итак, на чем мы остановились перед тем, как ты попыталась сделать из моих яиц омлет?
     - О... Я решала для себя, психопат ты или маньяк.
     - Так это был Кадроу? Он подкупил тебя и Стоукса? - Стоукса?
     - А что? Ты понадеялась получить весь пирог целиком? Нет, chore. Стоукс привел меня в тот бар. Зачем мы туда пошли? Там никто из наших никогда не бывает. Чтобы быть подальше от наших мужиков, так он мне объяснил. А контора ?Боуэн и Бриггс? оказалась как раз напротив этого заведения. Как чертовски удачно все сложилось. А потом появилась и наша малышка Туанетта, чтобы приглядеть за мной, пока пьяненький Чез сыграет свою роль.
     - Зачем мне было принимать деньги от Кадроу? - задала вопрос Анни.
     Ник склонил голову к плечу и задумался. Он не ел целый день, но его поддерживали ярость, раздражение и подозрения, которые он залил парой глотков виски. И тут вдруг его губы шевельнулись, выпуская на свободу черное, грязное имя:
     - Дюваль Маркот.
     Сукин сын Дюваль Маркот. Все части головоломки легко сошлись. Схожесть случаев пробудила у Маркота чувство юмора. И этот парень наверняка знал, как покупать полицейских. Ник снова вспомнил лицо журналиста из Нового Орлеана, сидевшего в зале суда. Вот черт! Ему следовало это предвидеть.
     Он прижал плечи Анни к спинке стула, буквально пригвождая ее:
     - Сколько он тебе заплатил? Что он тебе пообещал?
     - Дюваль Маркот? - недоверчиво переспросила Анни. - Ты что, с ума сошел? Господи, кого я об этом спрашиваю!
     Ник склонился к лицу Анни, держа дуло револьвера прямо у ее носа.
     - Маркот заберет твою душу, девочка, или сделает что-нибудь похуже. Ты думаешь, что дьявол я? Нет, настоящий дьявол это он!
     - Дюваль Маркот - дьявол, - повторила Анни. - Дюваль Маркот, тот самый магнат из Нового Орлеана, торговец недвижимостью, филантроп?
     - Да, тот самый ублюдок. - Ник отошел от Анни и зашагал по кухне. - Надо было прикончить его, когда мне подвернулся случай.
     - Я незнакома с Дювалем Маркотом, только видела его в новостях. Мне никто не давал денег. Я оказалась не в том месте и не в то время. Поверь мне, я сама сожалею об этом.
     - Я не верю в совпадения.
     - Что ж, прости, но другого объяснения у меня нет! - выкрикнула Анни. - Так что или пристрели меня или убирайся отсюда к чертовой матери!
     Прокручивая сказанное в голове, Ник остановился у стола и почесал за ухом дулом револьвера.
     - Господи! Да поосторожнее ты с этой штукой! - взвизгнула Анни. - Если ты не собираешься убить меня, то не заставляй соскребать твои мозги с моего кухонного стола.
     - Ты об этом? - Ник покрутил оружие на пальце. - Он не заряжен. Я подумал, что в противном случае соблазн окажется слишком велик.
     У Анни словно камень с души свалился. Она потерла руками щеки.
     - Но почему Маркот должен был платить мне?
     - Об этом я тебя и спрашивал.
     - Я сказала тебе все, что знала, то есть ничего. Я не заодно со Стоуксом и не имею ничего общего с Маркотом. Если кто-то хотел тебя подставить, почему было просто не убить Ренара и не свалить все на тебя, подтасовав улики? Вот удачное решение. Почему бы тебе не обратиться с твоей историей к Оливеру Стоуну? Он мог бы снять фильм.
     - Ну у тебя и язычок, девочка. - Положив револьвер на стол, Ник снова прислонился к шкафчику.
     - Когда меня пугают, во мне говорит стерва.
     Он чуть было не расхохотался. Фуркейд поджал губы и посмотрел на Анни. Она ответила ему сердитым, возмущенным взглядом. Если она и в самом деле ни в чем не виновата, как говорит, то наверняка считает его сумасшедшим.
     - Скажи-ка мне кое-что, - заговорила Анни. - Ты сам решил пойти в ту ночь к ?Боуэну и Бриггсу??
     Ник вспомнил о телефонном звонке, но ответил правду:
     - Да.
     - И ты сам додумался до того, чтобы избить Ренара? Ник снова помедлил, понимая, что на этот вопрос ответить не так просто, вспоминая то, что крутилось у него в мыслях той ночью. И все-таки ему оставался только один ответ:
     - Да.
     - Значит, это только твоя вина?
     Анни ждала его ответа. Она никогда не считала Фуркейда человеком, уклоняющимся от ответственности. И она больше не верила, что он сумасшедший.
     - Стоукс не приводил тебя на ту улицу. Никто не приставлял оружия к твоему виску, - продолжала Анни. - Ты сделал то, что сделал, а мне удача изменила, и я тебя за этим поймала. Прекрати винить в этом других. Ты сам сделал свой выбор, и тебе только и остается, что пережить последствия.
     - Это правда, - прошептал Ник. Казалось, бешеная энергия ушла из его тела, и оно стало цепенеть изнутри. - Я потерял контроль над собой. Я не могу найти человека, который заслужил бы трепку больше, чем Ренар, и я не жалею о том, что избил его. Сожалею только о том, как это отразится на моей жизни.
     - Ты поступил неправильно.
     - В конце концов применение силы всегда оборачивается против тебя же. Я разочаровал себя самого в ту ночь, - признался Ник. - Предполагается, что все в природе должно оставаться в своем естественном состоянии. Насилие всегда порождает сопротивление, верно? Честно говоря, я так и не смог принять философию бездействия. В этом и есть суть моей проблемы.
     Анни снова не узнавала его. Превращение из маньяка в философа произошло в сотые доли секунды.
     - В суде ты заявил о своей невиновности, - заметила Анни, - но сейчас признаешь, что виноват.
     - Жизнь сложна, дорогая. Если меня осудят за уголовное преступление, я навсегда потеряю работу. Это не выход.
     - Сопротивление живого существа против вмешательства в его естественное состояние.
     Неожиданно Фуркейд улыбнулся и на мгновение стал необыкновенно привлекательным.
     - Ты отличная ученица, девочка.
     - Зачем ты это делаешь?
     - Что?
     - Называешь меня девочкой, как будто тебе в обед сто лет.
     На этот раз его улыбка получилась печальной. Ник медленно подошел к Анни и приподнял ее подбородок.
     - Потому что так оно и есть, детка. И тебе такой никогда не стать.
     Фуркейд нагнулся слишком низко, и Анни смогла разглядеть в его глазах каждый прожитый год, всю тяжесть, взваленную им на плечи. Его большой палец прикоснулся к ее губам. Анни дернулась и отвернулась, вдруг занервничав.
     - Так из-за чего у тебя зуб на Дюваля Маркота? - спросила он