вас обоих.
   - Мне очень жаль, что ты увидела это, - ответил он ей. - Я  бы  лучше
потерял свою ногу, чем когда-нибудь преднамеренно обидел тебя.
   - Не говори таких вещей! - с  беспокойством  предостерегла  она  его,
слегка содрогнувшись. - Даже и не думай об этом! Господи!
   Это все равно что искушать судьбу! Все должно быть хорошо,  Мэтт,  ты
обязательно поправишься.
   - Я поправлюсь гораздо быстрее, как только мы поженимся, -  отозвался
он с мальчишеской улыбкой, от которой у нее стало тепло на сердце.
   Она скептически посмотрела на него.
   - И как ты себе это представляешь?
   Он расплылся в улыбке.
   - - - А почему бы и нет, я рассчитываю на  твою  нежность,  любовь  и
заботу, которыми ты окружишь меня. Знаешь, я  не  вижу  никаких  причин,
чтобы откладывать дальше нашу свадьбу. Я думаю, мы могли  бы  обменяться
клятвами немедленно. Сегодня, если возможно. Завтра, по крайней мере.
   - А как нам сделать это? Ты ведь единственный священник здесь,  Мэтт,
- напомнила она ему. - И ты не можешь  вести  свою  собственную  брачную
церемонию, ведь правда?
   - Нет, но нас может поженить  судья  Талберт.  Конечно,  если  ты  не
передумаешь выходить замуж за человека, который  может  остаться  хромым
или будет ходить с тростью. - Его глаза внимательно  наблюдали  за  ней,
ожидая ее реакции и надеясь, что он не увидит внезапного изменения в  ее
приятных чертах.
   Она же надулась, как разъяренная курица, и метнула на  него  сердитый
взгляд.
   - Мэтт Ричарде, я заявляю, что  если  еще  когда-нибудь  услышу,  как
что-то совершенно абсурдное слетает с твоих губ, то я их укушу.
   - Я бы предпочел, чтобы ты  их  лучше  поцеловала,  -  предложил  он,
доверчиво глядя на нее своими голубыми глазами. -  А  потом  ты  сможешь
побежать и найти судью Талберта. Или лучше пусть этим займется  Джордан,
а ты будешь делать то, что должна невеста, готовясь к своей свадьбе.
   - Не сейчас, - возразила Джейд, какой-то странный взгляд  промелькнул
у нее. Поднявшись, она взяла влажное полотенце и быстро  провела  им  по
его губам. - Вот! - заявила она, удовлетворенно кивнув головой. -  Я  не
потерплю вкуса другой женщины на твоих губах, когда целую тебя.
   - Тебе не следовало так сильно  тереть  их,  Эгги,  -  ответил  он  с
лукавой  улыбкой.  -  Кроме  того,  твои  поцелуи  гораздо  слаще,   чем
персиковые косточки.
   - Только помните об этом и в будущем, сэр,  когда  какая-нибудь  дама
решится искушать вас.
   - Ты единственная дама, которую я люблю, Эгги.
   Она одарила его долгим горячим поцелуем, от которого у него поднялась
еще одна часть тела,  не  только  его  подвешенная  левая  нога,  и  его
охватила совершенно другая боль, та, которая,  как  он  надеялся,  скоро
будет смягчена.
 
*** 
 
   Бракосочетание по необходимости происходило внутри палатки  Мэтта,  с
женихом, лежавшим на спине, а его  сломанная  нога  покоилась  на  груде
одеял. С помощью Джордана он был одет в белую рубашку, серебристо-черный
парчовый жилет, галстук и черный костюм. Шов на левой штанине  его  брюк
был распорот, чтобы туда поместилась его туго  забинтованная  нога,  но,
если не принимать во внимание его ран,  но  он  выглядел  одетым  вполне
соответствующе для такого торжественного события.
   Его невеста присела рядом с ним,  нервно  держа  его  руку  и  сжимая
маленький букетик полевых цветов, собранных для нее детьми.
   К удивлению всех и к негодованию части враждебно настроенных  гостей,
собравшихся возле маленькой палатки, на Джейд было  настоящее  свадебное
платье, дополненное сатиновыми туфельками и небольшой вуалью, отчего она
казалась совершенно  невинной  и  скромной  невестой.  Платье,  когда-то
ослепительно  белое,  теперь  приобрело  кремовый,  золотистый  оттенок,
который как-то умиротворял собравшихся. На шее у нее была надета голубая
ленточка с очаровательной камеей.
   Мэтт был изумлен не меньше других,  когда  его  невеста  появилась  в
таком красивом платье. Когда он спросил,  где  она  его  достала,  Джейд
наклонилась и что-то прошептала ему на ухо, и он широко заулыбался.  Это
останется их секретом, секретом "девушек", что Лизетт  великодушно  дала
ей это платье. Кажется, один из ее постоянных клиентов имел  слабость  к
невестам, и он подарил ей это платье, чтобы она надевала его,  когда  он
приходил к ней.
   Кому в  действительности  принадлежало  это  платье,  неизвестно,  но
Лизетт подозревала, что это было платье его матери.
   Джордан  позже  прокомментировал,   что   скопление   гостей   больше
напоминало   растревоженный   улей   с   рассерженными   пчелами,    чем
присутствующих на свадьбе. Часть гостей  стояла  в  стороне  со  слезами
умиления на  глазах,  полдюжины  нахмурившихся  друзей  Мэтта  и  бывших
соседей стояли отдельно. Четверо детей находились в самом центре - Эмили
вертелась на руках у Джордана, держа большой палец во  рту.  Бет  стояла
позади невесты и жениха, держа спящего  ребенка,  а  Скитер  пристроился
возле Джейд, уцепившись за краешек ее платья.
   К большому неудовольствию своей жены,  Карл  стал  свидетелем  Мэтта,
освободив таким образом Джордана, который стал посаженным отцом невесты,
ведь у Джейд никого не было для этой роли. Джордан, одетый снова во  все
черное, вооруженный пистолетом, имел довольно решительный  вид,  поэтому
никто открыто не осмеливался выступить против церемонии.
   Воцарилась необыкновенная тишина, когда судья Талберт начал свадебную
церемонию.
   Прочитав  молитву,  он  вызвал  небольшой  шум,  когда  обратился   к
присутствующим с вопросом:
   - Если кому-то известна причина, по которой эти двое людей  не  могут
соединиться брачными узами, то пусть скажет ее  сейчас  или  сохранит  в
тайне навсегда.
   Послышалось беспокойное шарканье ног, несколько невнятных выкриков, и
Джейд затаила дыхание, ожидая, что кто-то будет оспаривать ее  право  на
брак. Однако, видя скрытое предостережение Джордана, державшего руку  на
рукоятке пистолета,  никто  не  осмелился  возразить.  Она  вздохнула  с
облегчением, когда судья быстро продолжил.
   Они с глубокой искренностью повторили за  ним  клятву  верности  друг
другу, Мэтт говорил проникновенным голосом, а голос  Джейд  был  немного
хриплым и заметно дрожал. В толпе раздался удивленный шепот,  когда  она
тихо повторила:
   - Я, Джейдин Эгнис Донован, беру тебя, Мэттью Ричардса, себе в мужья.
- Конечно,  многие  из  присутствовавших  были  шокированы,  услышав  ее
настоящее имя, ведь они считали, что она сама назвала  себя  Джейд,  что
было нужно для ее профессии.  Конечно,  многие  с  сомнением  продолжали
покачивать головами, что, мол, так и будет продолжаться.
   Почти в самом конце ритуала,  к  большому  удивлению  Джейд,  Джордан
вручил Карлу золотое обручальное  кольцо,  которое  Карл  затем  передал
Мэтту. Осторожно, с блестящими от волнения глазами Мэтт надел кольцо  на
палец Джейд. Как и положено, он торжественно произнес:
   - В знак и в залог нашей глубокой и верной любви я  вручаю  тебе  это
кольцо.
   Джейд едва расслышала, как судья объявил их мужем и женой. Следующее,
что она помнила, это как Мэтт наклонил ее к себе, его губы встретили  ее
нежным поцелуем, который скрепил их узы. Слезы, о которых  она  даже  не
подозревала, блестели на ее щеках, увлажнив и его щеки.
   Потом голос судьи Талберта произнес:
   -  Поздравляю  вас.  -  Уже  гораздо  громче,   обращаясь   ко   всем
собравшимся, он сказал:
   - Я с гордостью представляю вам новую семью, мистера и миссис  Мэттью
Ричарде.
   После напряженной паузы раздались вежливые аплодисменты,  в  основном
подруг Джейд. Девушки подбежали к Джейд, поцеловали ее, вытерли с ее щек
радостные слезы, поздравили и поцеловали жениха.  К  ним  присоединились
дети,  не  совсем  понимая,  что  происходит,  они  радостно   смеялись,
подпрыгивали и обнимали тех, кто находился рядом с ними.  Друзья  Мэтта,
более сдержанные в проявлении своих чувств, согласно  традиции,  однако,
подошли и поздравили новобрачных.
   В разгар всей этой суматохи неожиданно раздался новый голос:
   - Не поймите это как непочтительность, судья Талберт, но мне хотелось
бы знать, имеете ли вы законное право сочетать  браком  этих  двоих.  Вы
ведь из Огайо, и распространяется ли ваша юрисдикция и на эти штаты?
   В толпе немедленно  воцарилась  тишина  после  наглого  вопроса  Сина
О'Нилла. Все напряженно ждали ответа  судьи,  кровь  отхлынула  от  лица
Джейд. Лицо Мэтта, напротив, покраснело от злости и  досады,  его  глаза
потемнели от гнева. Взгляд Джордана стал  таким  же  тяжелым,  как  и  у
брата, его рот сжался в одну линию, когда он шагнул вперед, сжимая рукой
пистолет.
   Судья Талберт удержал его за руку, гневно взглянув на наглого  парня,
вмешавшегося в обряд.
   - Молодой человек, судя по вашему акценту, вы совсем недавно  прибыли
в эту страну. В таком случае понятно, хотя и не совсем простительно, что
вы прервали такое радостное событие своим  невежливым  и  невежественным
вмешательством. Однако я  попытаюсь  объяснить  вам  ошибочность  вашего
мнения Я имею ранг федерального судьи, и на эту должность меня  назначил
ни кто иной, как сам президент Соединенных Штатов Я  имею  полное  право
осуществления законодательной деятельности в любом штате на  территории,
находящейся  под  американским  флагом.  Вам  достаточно   понятно   это
объяснение? - заключил он с важным достоинством.
   Лицо Сипа исказилось от злобы, когда его так  публично  унизили.  Его
ответ был вежливым, но довольно ядовитым и имел двойной смысл:
   - Прошу вашего прощения, сэр, но Джейд  моя  близкая  знакомая,  и  я
просто хотел быть уверенным, что все законно, как вы понимаете.
   Мне тяжело было бы видеть, если бы она стала стыдиться,  считая  себя
законной женой, хотя на самом деле таковой не была.
   - Не лучше ли тебе заняться своим делом и не совать  нос  гуда,  куда
тебя не прося г, мистер О'Нилл? - настойчиво посоветовал Мэтт со  своего
места на полу. - Джейд - моя жена, и это моя забота, а не твоя.  У  тебя
есть своя собственная жена, за которой  ты  должен  смотреть,  хотя  ты,
кажется, совсем не утруждаешь себя заботой о ней.
   Тихий ропот одобрения  раздался  в  толпе  собравшихся.  Было  хорошо
известно, что Син О'Нилл не самый  внимательный  муж,  что  он  проводил
большую  часть  времени  за  азартными  играми  и  попойками,  постоянно
ввязывался в драки и не следил за удобствами своей беременной жены. Даже
сейчас Гвен О'Нилл еще находилась в постели, едва оправляясь от кори,  в
то время как Син, бросив ее на произвол  судьбы,  появился  на  свадьбе,
куда его не приглашали.
   Как  бы  подкрепляя  заявление  Мэтта,   Джордан   добавил   и   свое
собственное. Возвышаясь над Сином на  целую  голову  и  пренебрежительно
глядя на нею сверху вниз, он прогремел:
   - На твоем месте, малыш, я бы серьезно поразмыслил  над  предложением
моего брата.
   Иначе как бы тебе не  перерезать  свое  собственное  горло  своим  же
острым ирландским языком и не истечь кровью до смерти  в  один  из  этих
дней.
   Верный своей натуре, Син с вызовом посмотрел вверх, невзирая на явную
уязвимость своего положения.
   - Вы угрожаете мне, мистер Ричарде, не так ли, и  прямо  перед  этими
уважаемыми людьми?
   Джордан в ответ улыбнулся дьявольской улыбкой.
   -  Нисколько.  Я  никогда  не  прибегаю  к  угрозам,   но   я   делаю
предупреждения и обещания, которые всегда выполняю.
   Пока Син старался подыскать подходящую реплику, заговорил Мэтт:
   - Я могу и сам справиться с ним, брат.
   Я уже однажды вышвырнул этого щенка с поджатым хвостом, и уверен, что
сделаю это снова при необходимости, невзирая на мою ногу.
   Улыбка Джордана стала еще шире.
   - Пусть будет так, Мэтт, но я сочту это личной привилегией,  если  ты
позволишь мне проводить мистера О'Нилла  до  его  фургона  сейчас,  так,
чтобы остальные могли продолжить празднование твоей свадьбы.
   Не дожидаясь ответа Мэтта, Джордан сгреб О'Нилла за ворот  и  бриджи,
приподнял его над землей на добрые полметра и вышвырнул из палатки,  как
гнилой овощ. Син ушел восвояси, ругаясь и чертыхаясь. Это было настоящее
представление для тех, кто  наблюдал  за  его  трусливым  и  беспомощным
бегством.
   Блисс  была  первой,  кто  нарушил  воцарившееся  напряжение,   мягко
воскликнув:
   - Ну вот! Это действительно самая интересная свадьба, на которой  мне
довелось побывать!
 
Глава 23 
 
   Переселенцы решили устроить свадебный вечер для  новобрачных,  но  не
потому, что одобряли женитьбу пастора, многим эта  свадьба  была  не  по
душе, просто это был хороший предлог для заслуженного отдыха. Как только
солнце  опустилось  за  горизонт   и   они   завершили   свои   вечерние
хозяйственные заботы,  все  вместе  приготовили  хороший  ужин  и  часть
отнесли к палатке Мэтта.  Здесь  они  вручили  еду  Джордану,  чтобы  он
передал  ее  новобрачным  в  подходящий  момент.  А  потом   все   стали
наслаждаться праздником, музыкой, танцами без жениха и невесты.
   В это время девушки взялись за Джейд.
   После долгих споров о том,  какое  одеяние  будет  самым  подходящим,
волнующим и самым прекрасным, они наконец ее одели или, вернее,  раздели
для брачной ночи. Потом, конечно, они дискутировали о том, как причесать
волосы, заплести или оставить распущенными.
   Потом было решено оставить их свободными, если вдруг Мэтту  захочется
пробежать пальцами по их шелковистым прядям.
   К тому времени, когда они расчесали ее  золотистые  кудри,  накрасили
ногти, надушили ее кожу и забили  ей  голову  многочисленными  советами,
которые ей могли пригодиться, Джейд превратилась  в  комок  нервов.  Она
едва могла передвигаться на одеревеневших  ногах,  когда  ее  хихикающие
подружки проводили Джейд, закутанную в обширное одеяние, к сгоравшему от
нетерпения жениху. В  конце  им  пришлось  практически  втолкнуть  ее  в
палатку, после чего они быстро закрыли полог  и  завязали  его  снаружи,
надежно "заперев" новобрачных внутри, наедине друг с  другом.  Со  своей
постели под фургоном Джордан ночью будет следить, чтобы никто не нарушил
уединения Мэтта и Джейд, в то время как женщины позаботятся  о  детях  в
этот вечер.
   Оказавшись внутри палатки, Джейд дрожала  и  трепетала,  как  осенний
лист на ветру. Она посильнее запахнула свое одеяние, борясь  с  желанием
закрыть глаза и оказаться где-нибудь еще, но не здесь.
   Мэтт ожидал ее, лежа на своей  постели,  раздетый  до  пояса,  нижняя
часть его тела была прикрыта тонким одеялом. От одного вида его широкой,
покрытой волосами груди у нее пересохло в горле.
   - Я.., я думала, что пастор  надевает  на  ночь  ночную  рубашку  или
что-то еще, - растерянно пробормотала она, ее глаза были похожи  на  два
больших блестящих озера.
   Мэтт нежно улыбнулся.
   - А я никогда не думал, что ты будешь так нервничать в брачную  ночь,
- спокойно произнес он. Он протянул к  ней  руку.  -  Иди  сюда,  Джейд.
Девушки прислали  бутылку  шампанского  из  твоего  фургона.  Мы  выпьем
немного, поговорим, и пусть все будет так, как получится.
   Она подошла и села возле него,  обрадовавшись,  потому  что  не  была
уверена, что ее дрожащие ноги и дальше удержат ее.
   - Ты не хочешь что-нибудь поесть?  -  спросил  он.  Показав  рукой  в
сторону маленького складного столика в дальнем углу палатки, он добавил:
   - Наши друзья-переселенцы снабдили нас свадебным ужином.
   Джейд молча покачала головой, ее руки  продолжали  судорожно  сжимать
одеяние и дрожащий живот. Наконец она собралась с духом и тихо сказала:
   - Хотя, если ты голоден, я буду рада принести тебе тарелочку.
   Он быстро взглянул на нее.
   - Мне не нужна еда, сейчас я голоден не от этого, Джейд.  -  Негромко
засмеявшись, он дотронулся рукой до ее одеяния. -  Ты  не  хочешь  снять
свою мантию, моя любовь?
   Это было самое последнее, что Джейд хотела бы сделать в этот  момент,
но зная, что ей все равно  придется  снять  это,  она  решила,  что  чем
скорее, тем лучше. Медленно, дрожащими руками, она развязала  завязки  и
сбросила одеяние с плеч.
   Мэтт бросил на нее взгляд, и у него перехватило дыхание.  Он  никогда
не видел ничего подобного тому, что было надето на Джейд.  Конечно,  эта
рубашка совсем не была похожа на  те,  что  могли  носить  знакомые  ему
женщины. Даже у Синтии с ее любовью к богатой отделке и  дорогой  одежде
никогда не было похожей ночной  рубашки,  если  можно  было  вообще  так
называть  эту  одежду.  Это  больше  напоминало  то,  что  могла  носить
восточная принцесса или  наложница  паши.  Ясно  одно,  эта  рубашка  не
располагала к мысли о спокойном сне.
   Сшитый из полупрозрачного блестящего золотистого  шелка,  этот  наряд
прекрасно подчеркивал все достоинства ее фигуры. Очаровательный в  своей
простоте,  без  кружевной  отделки,   он   был   очень   чувственным   и
восхитительным. Рукавов  не  было,  весь  наряд  держался  на  тоненьких
бретельках, которые, постепенно расширяясь, обхватывали ее груди.
   От глубокого выреза до пояса наряд  свободно  спадал  вниз,  оставляя
дразнящие фигурные вырезы, через которые был виден живот и спина.
   От линии талии юбка фалдами окружала  нижнюю  часть  тела,  а  сквозь
глубокие разрезы по бокам были видны ее длинные стройные ноги.
   Для внимательного  наблюдателя  сам  материал  открывал  больше,  чем
скрывал,  поэтому  Мэтт  мог  свободно  видеть  сквозь  его   золотистую
поверхность темные вершины каждой груди, и если бы  она  не  сидела  так
скромно, то он был уверен, что увидел бы треугольную темную  тень  у  ее
бедер. Даже когда его глаза любовно ласкали ее  тело,  соски  ее  грудей
напряглись, выступая сквозь тонкий материал.
   Мэтт медленно  коснулся  рукой  одной  груди,  его  ладонь  осторожно
погладила  едва  скрытый  сосок.   Джейд   затаила   дыхание,   от   его
прикосновения ее грудь сделалась более  твердой,  словно  приглашая  его
продолжить прикосновение.
   - Ты похожа на ожившую богиню, -  сказал  ей  Мэтт,  в  его  глубоком
голосе чувствовалось трепетное благоговение. - Ты настолько  совершенна,
что даже страшно прикоснуться к тебе. Твоя кожа блестит, как  мед,  твои
глаза, как изумруды, сверкающие в лучах солнца, а твои волосы похожи  на
пламя свечи.
   Ее кожа и глаза блестели как от сверкающего цвета одежды,  так  и  от
огромного напряжения внутри ее. Но, по мнению  Мэтта,  настоящая  богиня
никогда не бывает такой нежной, такой теплой и такой волнующей.
   Шелковые локоны ее волос скользили между его пальцами.  Он  осторожно
потянул за них, заставив ее склониться к нему, пока ее теплое, волнующее
дыхание не коснулось его губ. Их  губы  слились,  сначала  в  испытующем
поцелуе, а затем  в  более  трепетном  и  настойчивом,  когда  его  язык
скользнул сквозь ее разомкнувшиеся  губы.  Язык  резвился  вместе  с  ее
языком - скользя, поглаживая и дразня.
   Постепенно поднималась волна страсти и желания.
   Все происходило так медленно и плавно, что Джейд  даже  не  заметила,
как ее нервозность  исчезла,  и  на  смену  ей  пришла  волна  любовного
желания. Поцелуи Мэтта быстро разгорячили ее кровь, и когда  его  пальцы
дотронулись до мочки ее уха, ее  охватила  сладостная  дрожь.  Его  губы
продолжали целовать ее, а зубы легко покусывали ее рот, когда  его  рука
снова коснулась ее груди, скользкий шелковый материал страстно зашуршал.
Она не смогла сдержать тихого стона удовольствия.
   Ее спина непроизвольно выгнулась. В ответ  его  рука  скользнула  под
прозрачный материал, чтобы полностью обхватить ее  белую  круглую  грудь
своей теплой натруженной ладонью.  Он  захватил  ее  выступающий  сосок,
нежно лаская его  своими  длинными  крепкими  пальцами.  Горячее  резкое
желание, тягучая боль скользнула от ее груди к  животу,  заставив  мышцы
крепко сжаться, застыть в ожидании.
   Охваченная чувственным блаженством, Джейд  коснулась  руками  широкой
груди Мэтта, ее пальцы скользили по  мягким  черным  волосам.  Ее  ногти
о