воскресенья я его ни разу не видела.
   Джинкс умышленно поменяла  тему  разговора,  но  Бетс  даже  обрадовалась
такому повороту в их беседе, потому что ей хотелось обсудить кое-что о  Кифе
в отсутствие Эли.
   - Я сейчас не очень-то знаю, как у него идут дела, - сказала  она.  -  Он
теперь все время что-то ищет в  книгах.  Наверное,  какой-то  новый  больной
озадачил его, но когда я спросила  его  об  этом,  он  мне  чуть  голову  не
оторвал.
   - Мой братишка все воспринимает слишком близко к сердцу. Он всегда  таким
был.
   - Да, он очень беспокоится о людях, - согласилась Бетс, прихлебывая  чай.
- Но обычно Киф рассказывает мне обо всем. О нет, он не упоминает  имен,  но
говорит о наиболее интересных больных.
   - Но не на этот раз?
   - На этот раз он не сказал ни слова.
   - С тех пор, как вы побывали здесь в  прошлое  воскресенье?  Ты  ведь  не
думаешь, что я сказала что-то?
   Бетс поставила чашку и нахмурилась.
   - Вообще говоря, это началось на следующий день после того, как  мы  были
здесь - в понедельник. Он ездил возложить цветы на семейные могилы.
   - Киф взял цветы? Бетс кивнула.
   - И в тот вечер он был необычно притихшим. Помню, он плохо  ел  и  поздно
лег.
   -  Киф  такой  чувствительный.  Должно  быть,  поездка  на  кладбище  так
расстроила его.
   - Но расстройство не усадило бы его за конспекты.
   - Мама, - закричала сверху Элисон, - мама! Не могу найти журнал!
   Джинкс с шутливым отчаянием покачала головой.
   - Боже, я и не представляла себе, какие ужасные манеры у моей  дочери.  Я
сейчас вернусь. - И она быстро вышла из комнаты.
   - Мама!
   - Тише, дорогая. Тебя через озеро слышно.
   Бетс встала и подошла к длинным окнам. За изгородью лежало  широкое  поле
травы, испещренное солнечными бликами. Рядом с  ней  зазвонил  телефон.  Она
машинально сняла трубку. Ей пришлось встать на  цыпочки,  чтобы  достать  до
телефона.
   - Але?
   - Слушай, ты, рыжеголовая сука,  не  смей  класть  трубку!  -  Голос  был
хриплым, и, несмотря на злость, в нем слышались похотливые нотки.
   - Кто это? - требовательно спросила Бетс На том  конце  провода  возникла
пауза, во время которой женщина, вероятно, осознавала, что говорит с  кем-то
иным.
   - Вы - не она. А кто вы, черт побери?
   - Я - Бетс Холанд Хэрроу. Ну, а теперь, может быть, скажете, кто вы?
   - О, новая жена братца Кифа Я как-то видела вашего муженька, дорогуша. Он
ничего себе - Кто вы?
   - Не имеет значения, кто я. Просто передайте вашей ненормальной  невестке
от, меня весточку. И скажите об этом братцу Кифу, если хотите.  Скажите  им,
что Карру становится хуже. Скажите им, что я сегодня вытряхиваюсь и Карр так
ведет себя, что тут никого не останется, чтобы приглядывать за ним.
   - О чем вы говорите? Откуда вы вытряхиваетесь? Где вы?
   - Слушайте, короткие штанишки, меня зовут Эмми Малон, и я друг  Kappa.  -
Она  хрипло  засмеялась.  -  Достаточно  близкий  друг,   чтобы   напоследок
приподнять его.
   - В каком смысле "ему хуже"? Что с ним?
   - Ничего такого, о чем вы бы хотели услышать.  Но  он  теперь  абсолютная
развалина. Ох, черт, ведь ваш муженек - врач. Просто передайте  ему,  что  я
сказала Скажите,  что  ему  лучше  бы  приехать  сюда,  пока  .  -  Внезапно
послышался звук, как будто кого-то волокли по полу. Потом Бетс услышала, как
кто-то визгливо ругается, и в трубке возник другой  голос  -  дребезжащий  и
злой.
   - Не смей говорить ничего своему дерьму! - И трубку повесили.
   - Я в самом деле слышала, как звонит телефон? - спросила Джинкс, входя  в
комнату.
   Бетс медленно повернулась к ней, трубка все еще была зажата в ее руке.
   - О! Ты сняла трубку?! Бетс положила трубку, лицо ее окаменело от шока.
   - Снова мисс Эмми? Она может быть весьма грубой. - Джинкс отвела  Бетс  к
дивану. - Что она сказала - если отбросить грубости, я имею в виду.
   - Она сказала, что Карру хуже и что она сегодня уезжает -  вытряхивается,
как она это назвала. Вытряхивается откуда куда?
   - Она живет с Карром.
   - Здесь - в Хэрроугейте? - Бетс от удивления взвизгнула. - Так вот откуда
ты знала, что Карр здесь, хотя его и не видно! Эта женщина звонит тебе!
   - Что еще она сказала?
   - Что Кифу лучше бы приехать, потому что Карру  нужна  помощь.  О,  какие
ужасные, отвратительные люди! Я не хочу, чтобы Киф приезжал сюда.
   Джинкс согласно кивнула, лицо ее побледнело, губы сжались от гнева.
   - Потом послышались  звуки  борьбы,  и  я  услышала,  как  они  кричат  и
проклинают друг друга. А потом этот человек - наверное, твой брат -  подошел
к телефону и сказал, чтоб я ничего не говорила Кифу.
   - Они не имеют права переносить свои сражения в мои дом! -  Голос  Джинкс
дрожал. - Башенное крыло - мое. Таков был договор. Он не тронет нас  до  тех
пор, пока мы будем оставаться в своих комнатах и не будем попадаться ему  на
глаза.
   - Ты хочешь сказать, что это он держит тебя взаперти  в  башне?  -  Голос
Бетс зазвенел. - Почему, зачем ему это?! Зачем ему это  надо?  И  почему  ты
вообще согласилась на это чудовищное условие?
   - О, Бетс, мне так жаль, что ты оказалась втянутой во все это.
   - Я же теперь член вашей семьи, я - часть ее. И,  наверное,  нам  следует
позвать шерифа, вот что я думаю. Мне показалось, что там  происходит  что-то
ужасное. Страшно подумать, но, по-моему, он ударил ее.
   - Я думаю, что он все время ее бьет. Теперь Бетс была  уже  по-настоящему
шокирована.
   - А Киф знает об этом?
   - Как-то он был здесь вечером, но не знаю, как много слышал.
   - А когда это было? Когда Киф был здесь?
   - Несколько лет назад, когда еще учился в Гарварде. Мисс Эмми живет здесь
уже давно.
   "Ничего удивительного, что Киф так не любит рассказывать о своей семье, -
подумала Бетс. - Бедный, он стыдится ее!" Как-нибудь  она  расскажет  ему  о
пирате, который есть в ее генеалогическом древе.
   - Ну, - оживленно сказала она, - если  мы  не  будем  звать  шерифа,  то,
наверное, нам придется послать сюда Кифа, чтобы  он  посмотрел,  что  у  них
творится.
   - О, пожалуйста, не надо. Не посылай Кифа в этот кавардак.
   - Но если твои брат оскорбляет ту женщину.
   - Бетс, они все время дерутся. В этом нет  ничего  нового.  Не  подвергай
Кифа.., прошу тебя, не говори ему ничего.
   По дороге домой Бетс все думала, должна ли она сказать мужу  о  том,  что
происходит в Хэрроугейте. Джинкс просила ее  не  говорить  об  этом,  но  та
женщина Эмми.., может быть, ей нужна помощь. Или Карру. Кто  знает,  на  что
способна подобная женщина? В конце концов, ведь он член их семьи. Так должна
она говорить об этом Кифу или нет?
   Потом Бетс стала раздумывать о странном поведении мужа в последнее время.
Что, если он наткнулся в тот день, когда ездил на кладбище, на Карра или  на
его женщину?
   К тому времени как Киф пришел в тот вечер  из  больницы,  Бетс  уже  была
убеждена, что его злой юмор и внезапный интерес к конспектам как-то  связаны
с его ужасным братом. Если б только она  могла  узнать,  что  так  беспокоит
Кифа, это помогло бы ей решить, говорить ему или нет  о  телефонном  звонке,
Сразу после ужина тетя Пэйшиенс извинилась и пошла спать.
   - Я что-то немного устала сегодня, - сказала она.
   - Может, я могу помочь? - спросила Бетс, идя за ней к лестнице.
   - Спасибо, дорогая, но мне просто надо выспаться.
   - Спокойной ночи, тетя Пэйшиенс.  -  Киф  устроился  в  кресле  с  пачкой
толстых книг.
   "О Боже, - подумала Бетс. - Я совсем не умею интриговать. С чего начать?"
   - Киф...
   - М-м-м-м.
   - Прошу тебя, закрой книгу. Я хочу поговорить с тобой.
   - М-м-м.
   - Это важно!
   - М-м-м.
   - То, о чем я хочу поговорить, связано с тем, что  случилось  с  тобой  в
прошлый понедельник.
   - Это мило.
   - Киф Хэрроу! - крикнула она. - Не смей затыкать мне рот!
   - Что? - Он посмотрел на нее поверх книги. - Бетс, что ты там кричишь?
   - Я хочу сказать тебе что-то важное, а ты не слушаешь меня. Он вздохнул.
   - Ну, теперь я слушаю.
   - Это о Карре.
   Голубые глаза его расширились.
   - Откуда ты знаешь о Карре?
   - Потому что со мной сегодня кое-что случилось.
   Он встал с кресла и подошел к ней, лицо его горело тревогой  и  внезапной
злостью.
   - Ты видела его? О, дорогая, он не.., о Господи!  (Он  подумал,  что  она
видела Карра!) - Что с ним? - быстро спросила  она,  не  отрицая  того,  что
видела его.
   - О, бедняжка, я.., я...
   - Ты перестанешь бормотать и скажешь мне наконец, что с ним?
   - Он всегда был.., но теперь, наверное...
   - Киф!
   - Хорошо, хорошо. - Он наклонил голову, не в силах смотреть на нее.
   - У Карра.., сифилис. Я уверен, что в конечной стадии.
   - О Боже правый.
   - Обещай мне, что больше не поедешь туда.
   - А мы можем подхватить его? Или Эли с Джинкс?
   - Нет, дорогая. Даже если б мы жили с ним,  Карр  теперь  не  заразен.  Я
просто не хочу, чтобы ты подвергалась его.., о, Бетс, что ты делала там?
   - Я ответила на телефонный звонок у Джинкс, вот и все.  Та  женщина,  что
живет с Карром, - та Эмми Малон, - она звонит Джинкс по телефону  и  говорит
ужасные вещи.
   Потом быстро, стараясь не думать о просьбе Джинкс не рассказывать об этом
Кифу, она поведала ему обо всем, что сказала ей сегодня та женщина.
   Бетс видела, как Киф расслабился, поняв, что  Карр  не  попадался  ей  на
глаза, и снова напрягся, подумав о положении, в котором находится Джинкс.
   - Мы должны сделать так, чтобы она уехала оттуда, - сказал он наконец.
   - Но как? Я говорила с ней. Она и слушать об этом не хочет.
   - Ну хорошо, пусть хоть она никогда не выходит из башни.
   - Да, ведь твой драгоценный братец пообещал, что запрет  ее  в  служебном
помещении, если она выйдет оттуда.
   - Что?!
   - Похоже, что согласно завещанию твоего отца Джинкс и Элисон могут жить в
Хэрроугейте столько, сколько захотят. Но когда Джинкс вернулась, Карр сказал
ей, что если они когда-нибудь выйдут из башен,  то  он  даст  ей  комнату  в
служебном отсеке и запрет их там.  Он  говорит,  что  в  завещании  написано
только о возможности факта их проживания в поместье, но не оговаривается  на
каких условиях.
   - О Боже А я-то думал, что она заперлась, потому что... - Он осекся.
   - Из-за ступней Эли? Вероятно, сначала так оно и было.
   Он поднял голову.
   - Думаю, нам надо сравнить то, что мы знаем об  этом.  Что  ты  знаешь  о
ступнях Элисон?
   - Она заставила меня пообещать, что я никому не расскажу.
   - Джинкс?
   - Нет, Эли. Она показала мне  свои  скобки  и  рассказала  о  докторе  из
Бостона. Киф кивнул.
   - Эмметт Тилсон. Я  ездил  к  нему  несколько  лет  назад  и  с  тех  пор
переписываюсь с ним. Ты видела ступни Эли?
   Бетс покачала головой:
   - Нет, только скобки. Бедное дитя. Она говорит, что  ее  недостаток  -  в
наказание за ее грехи, только, похоже, не знает, какие грехи совершила.  Ох,
Киф, все это такой кошмар. Я хотела поговорить с тобой об этом,  но  думала,
что Эли не позволит мне.
   Он обнял ее, и она прильнула к нему.
   -  Дорогой?  -  спросила  она  его  в  конце  концов.  -  Почему  ты  так
расстроился, подумав, что я видела твоего брата?
   -  Бетс,  ты,  конечно,  очень  эмансипированная  молодая  леди,   но   в
Хэрроугейте происходят такие вещи, что даже тебе не надо о них знать.
   Она резко отпрянула от него.
   - Не смей так снисходительно относиться ко мне, Киф Хэрроу!
   Он старался снова прижать ее к себе, но она сопротивлялась.
   - Если существуют какие-то вещи, которых я не понимаю, я  хочу,  чтоб  ты
объяснил мне их. Ведь об этом ты читал в  последнее  время,  не  так  ли?  О
сифилисе.
   Он кивнул, чувствуя себя ужасно несчастным.
   - Ведь это не.., не болезнь, которой бывают подвержены все  члены  семьи,
правда?
   - Нет, - быстро отозвался он, - по крайней мере не в том смысле,  что  ты
думаешь.
   - Откуда ты знаешь, что я думаю? Скажи мне.
   - Ну.., новорожденные дети могут инфицироваться  матерями,  но  в  других
случаях болезнь эта не наследственная.
   - Ты вполне можешь рассказать мне. Уверяю, что  весь  город  скоро  будет
болтать об этом, Киф, если уже не болтает. По крайней мере я буду знать, что
правда в сплетнях, а что - нет.
   Сначала  он  заговорил  нехотя.  Потом,  увлекшись  клинической  стороной
вопроса  -  как  врач,  -  о  болезненном  и  дорогом  лечении,  практически
бесполезном на третьей и четвертой стадии сифилиса, какая, очевидно, была  у
Карра.
   - Я бы сказал по тому, что видел, что у него теперь нейросифилис -  tabes
dorsalis, если быть совершенно точным.
   - А что это значит?
   - То, что затронут его спинной мозг  и  в  связи  с  этим  способность  к
движению. Его ноги и суставы плохо функционируют при ходьбе. А в темноте он,
вероятно, вообще не может ходить.
   Бетс содрогнулась:
   - А это болезненно?
   - Суставы у него очень сильно болят. И, по  всей  вероятности,  мозг  его
тоже затронут сифилисом. Это называется "парезом", и это худшее, что  бывает
на третьей стадии люеса. Он будет совершенно безумным, если уже  не  потерял
рассудок. Бетс в ужасе отпрянула.
   - А существует ли хоть какое-то лекарство?
   - О, есть соли ртути, мышьяка и висмута, но они не  очень  эффективны.  И
конечно же, нет никакого способа восстановить те  повреждения,  которые  уже
нанесены организму. - Киф обнял ее.
   Бетс спросила:
   - Как мы можем залучить оттуда Джинкс и Элисон?
   - Не знаю.
   Бетс подумала, что она никогда еще не слышала, чтобы в его голосе звучала
такая вселенская грусть.
   - Но ты ведь не позволишь, чтобы это сломило тебя, слышишь? Ты не  несешь
ответственности за своего брата! Ты  ведь  не  подожмешь  свой  хвост  и  не
станешь прятаться, так же как и твоя сестра!
   Он улыбнулся:
   - Я не смог бы этого сделать, даже  если  б  хотел.  Ты  бы  мне  это  не
позволила.
   - Ты прав, не позволила бы. - Она  улыбнулась  ему  в  ответ  и  смахнула
слезы, поблескивавшие на ресницах.
   - Мне следовало бы рассказать тебе обо всем этом до нашей свадьбы,  но  я
боялся, что могу потерять тебя.
   - Ну, не выдумывай, - сказала она, прижимаясь  к  нему.  -  Как-нибудь  я
расскажу тебе о пирате, который есть  в  моей  семье.  Но  сейчас  нам  надо
придумать, как вытащить оттуда Эли и Джинкс.
   - Да.
   - Киф, тебе следует написать Райлю Толмэну.
   - Я думал об этом, но, наверное, не могу этого сделать. Джинкс  не  хочет
видеть его. Бетс приподнялась:
   - Но ведь она любит его. Стоит тебе только назвать его имя, как она...
   - Знаю, но между ними произошло что-то ужасное. Это случилось тем  летом,
когда я уехал в школу. Даже тогда я чувствовал что-то, а ведь  я  был  всего
лишь ребенком. Что бы это ни было, но из-за этого она сбежала  от  него,  от
нас - и с тех пор все время убегает.
   - А куда она убежала?
   - Она вышла замуж за Эрика Магилликутти - отца Элисон. Эрик  -  сын  тети
Эйлин от первого брака.
   Перед глазами Кифа встали золотые волосы Эли  и  ее  милое  лицо,  и  его
неожиданно осенило - Эли вовсе не дочь Эрика! Она дочь Райля!
   - Тогда, может быть, Эрик - муж Джинкс  -  мог  бы  убедить  ее  покинуть
Хэрроугейт, - предположила Бетс.
   Киф фыркнул:
   - Эрик не хочет больше и слышать о Джинкс.
   - Тогда остается только связаться с мистером Толмэном. Ведь нас Джинкс не
станет слушать. Может быть, он сможет сделать что-нибудь.
   - Нет, это не мое дело - просить его приехать, это дело Джинкс и Райля, я
не должен вмешиваться. - Киф встал и зашагал  по  комнате.  Вероятно,  Райль
даже не знал о том, что у него есть дочь.
   - Вот что я сделаю, - сказал он  наконец,  -  я  напишу  ему  о  собрании
директоров. Я сам решил на  этот  раз  посетить  его,  поэтому  вполне  могу
попросить приехать на него и  Рай-ля.  А  когда  он  приедет,  будет  только
естественным, если мы заговорим о Джинкс.
   - Собрание директоров? Что это за собрание?
   - Оно состоится примерно через  месяц.  Со  вчерашней  почтой  я  получил
уведомление. Ты же знаешь, что Хэрроу Энтерпрайзес принадлежит  всей  семье.
Мой кузен Олли Хэрроу - ее ответственный секретарь. Он  сообщает  всем  нам,
как идут дела в компании. Но, по-моему, они с Карром  -  единственные  члены
семьи, посещающие эти собрания.
   - А разве это законно? Разве большинство директоров не  обязано  посещать
их? Кажется, Марк говорил...
   Киф усмехнулся.
   - Не думаю, что законность очень волнует Карра. Марк долго  приставал  ко
мне с тем, чтобы я сам следил за  происходящим  в  нашей  компании,  но  мне
всегда было  проще  предоставить  Карру  самому  вести  дела.  Полагаю,  что
остальные члены  семьи  думают  так  же  и  посылают  свои  доверенности  на
голосование Карру.
   - Так ты хочешь сказать, что он голосует за всех вас?
   -  Почти.  Давай  подумаем:  если  я  правильно  помню,  то  тетя   Эйлин
унаследовала семь процентов от дяди Уилли, три процента держит Пенфилд,  наш
старый дворецкий. Отец позволял ему покупать акции своих новых предприятий -
как, например, когда мы занялись грузовыми перевозками.
   - Как необычно! Киф улыбнулся.
   - Отец и был необычным человеком. - Он  посерьезнел,  стараясь  вспомнить
то, что ему было известно о бизнесе. - Все держатели акций являются  членами
совета директоров, но только Карр, Олли и Пенфилд посещают собрания.
   - А как насчет тети Пэйшиенс?
   - Думаю, она продала их много лет тому назад, когда они с  мамой  открыли
больницу в Глэд Хэнде.
   - Так Карр, значит, делает все, что хочет?
   - Ну, наверное, Олли голосует за тетю Эйлин, Пенфилд - за  себя.  А  Карр
голосует за остальных, потому что мы каждый год шлем ему доверенности.
   - И Райль Толмэн - тоже?
   - Олли говорит, что да, Райль же никогда не говорил об этом.
   - Так ты собираешься...
   - Определенно. Пора взглянуть в глаза Карру. - Киф вздохнул. -  Я  напишу
Райлю и попрошу его тоже приехать.
   - А если он не послушает тебя? Что мы будем делать с Джинкс, если  он  не
приедет?
   - Придется  придумать  что-нибудь  еще.  Райль  Толмэн  должен  приехать,
подумала Бетс. Но ведь он ни разу не приезжал на эти собрания, почему же  он
приедет на этот раз - только потому, что  его  пригласит  Киф?  Нет,  решила
Бетс. Письмо Кифа не будет для него достаточно побудительным мотивом.
   И на следующее утро, как только ее муж уехал в  больницу,  Бетс  села  за
стол, чтоб написать два письма - одно брату  Марку,  а  другое  -  человеку,
которого она ни разу не видела.

РАЙЛЬ

Сентябрь 1899

   Молли Джарвис не была красавицей, но несмотря на это всегда приковывала к
себе взгляды и привлекала всеобщее внимание.  В  любом  помещении  и  каждую
минуту мужчины, не принадлежащие к кругу ее  знакомых,  издали  смотрели  на
нее, как это сейчас делал Райль.  Ни  один  мужчина  не  мог  устоять  перед
обаянием Молли.
   Райль в который уже раз удивился ее необычайной  привлекательности  и  на
этот раз решил, что  ею  она  обязана  своему  голосу,  низкому  и  богатому
придыханиями. Он слышал, как она говорит: "И она даже взглядом не  удостоила
его, передавая ему документы. "Вот ваши чертовы показания, - сказала она,  -
и поскольку в душе я деревенская девчонка, то  скажу  вам,  как  их  следует
использовать - в сортире, сукин вы сын!"
   И жадные ее слушатели прыснули со смеху.
   А может быть, дело и не в голосе - может быть, дело  в  ее  остроумии,  в
том, как она не гнушается  включать  в  речь  непристойности.  Если  бы  эти
истории исходили из других женских уст, они были бы абсолютно неприемлемыми,
но то, как рассказывала их Молли, делало их просто веселыми.
   - Она сегодня в хорошей форме, - сказали у плеча Райля.
   - Она всегда в хорошей форме, - ответил  Райль,  поворачиваясь  к  Кэйну,
издателю "Уорлд мэгэзин".
   - Если вы когда-нибудь устанете друг от друга, прошу  вас,  замолвите  за
меня словечко, - сказал Фулмер Кэйн, наблюдая за безупречным  представлением
Молли.
   Райль посмотрел на хозяина  дома  -  седеющие  волосы,  нос  луковицей  и