зон закрыт.
   - Значит, вы свернули. - Он поднял бровь. -  Чтобы  Господь  не  наказал,
нужно нарушать правила? Энни вздохнула.
   - Нет, я просто задумалась, и это вышло чисто инстинктивно.
   Гарсон Деверилл обошел  "фольксваген"  вокруг,  сначала  ощупывая  корпус
длинными, чуткими  пальцами,  затем  нагнулся  посмотреть  шасси  и  наконец
взглянул на мотор.
   - Думаю, что все в порядке, - успокоил он ее.  -  Механические  части  не
пострадали.
   - Слава Богу, - с чувством ответила Энни. Он внимательно посмотрел на нее
своими синими глазами.
   - Слава Богу, что никто не ехал навстречу.
   - Например, вы?
   - Например, я. - Гарсон Деверилл посмотрел на свою машину.
   Энни проследила за его взглядом. "Мазерати" - прекрасная машина,  предмет
зависти всех  автомобилистов.  Она  не  сомневалась,  что,  обладая  быстрой
реакцией и физической ловкостью, Гарсон Деверилл мастерски управляет ею.
   - Уверена, что вы смогли бы избежать аварии, - сказала  она.  -  Но  даже
если бы это произошло,  ваша  страховая  компания  возместила  бы  стоимость
ремонта.
   - Безусловно, - согласился он, - но здесь вопрос не в  деньгах.  Дело  во
времени, которое мне бы пришлось затратить на то, чтобы все это устроить.
   Энни  нахмурилась.   Хотя   предположение,   слава   Богу,   было   чисто
теоретическим, она  позавидовала  тому,  с  какой  легкостью  он  отнесся  к
финансовой стороне дела. Всем известно, что сейчас многие люди, и она сама в
том числе, испытывают серьезные материальные затруднения. А почему он  этого
избежал? Как ему удалось не  попасть  в  такое  положение,  когда  не  спишь
ночами, думая о том,  как  свести  концы  с  концами?  Это  несправедливо  и
оскорбительно.
   - Может быть, вас деньги и  не  интересуют,  -  сказала  она,  -  но  мне
придется заплатить сто фунтов, а это означает, - у нее  даже  желудок  свело
при этой мысли, - что мне придется проститься с мечтой о микроволновой печи,
на которую я собирала деньги.
   - Значит, вам придется  немного  подождать  с  усовершенствованием  кухни
вашей мечты. Очень жаль, - посочувствовал Гарсон Деверилл.
   Открыв дверцу машины,  Энни  встала  на  колени  на  сиденье  водителя  и
потянулась к багажу на заднем сиденье. Хотя он  ей  явно  сочувствовал,  но,
видимо, считал, что ее финансовое положение не так уж плохо.  Наверное,  это
потому, размышляла она, что сегодня  утром  она  надела  свой  самый  лучший
наряд. Безусловно, вещи были и довольно дорогие, и стильные, но и  блузку  и
брюки она покупала уже лет шесть назад и надевала только в особых случаях. А
что касается "усовершенствования кухни" - если бы он  только  знал,  как  на
самом деле обстоят дела!
   Интересно, что в таком случае он думает по поводу ее  разбитой  колымаги?
Как она вписывается в тот уровень жизни, на  котором,  как  он  думает,  она
находится?  Энни  пристроила  последнюю  травинку  в  букет.  Он,  наверное,
считает, что это ее каприз. Она вылезла из машины и выпрямилась.
   - У вас воротник загнулся на рубашке, -  сказал  ей  Гарсон  Деверилл.  -
Поднимите волосы, я поправлю.
   Энни послушно подняла руками тяжелый водопад каштановых волос.  Когда  он
поправлял воротник, его пальцы легко коснулись ее шеи.  Он  посмотрел  ей  в
глаза, и она вдруг почувствовала волнение. Сексуальное волнение.
   - Знаете, - сказал он, - вы одна из немногих женщин, которым идут кожаные
брюки.
   Гарсон   Деверилл   был   очень   привлекательным   мужчиной   -    самым
привлекательным из всех, кого Энни когда-либо знала. Его комплимент заставил
ее почувствовать себя беззаботной, кокетливой и желанной.
   - Ну и льстец же вы, - ответила она. Он засмеялся:
   - Я говорю чистую правду.
   - Вы пытаетесь меня очаровать, - сказала Энни, глаза ее искрились.
   Его руки все еще были на ее плечах, и ей не хотелось, чтобы он их убирал.
Лучше бы он погрузил пальцы в ее волосы, притянул ее к себе и поцеловал.
   - Ну и как, успешно? - спросил он. - Вы уже простили меня за  то,  что  я
вас обрызгал?
   - Ну... - она нарочно сделала паузу, - да.
   - Значит, я снова живу, - улыбнулся он, потом посерьезнел. -  Вы  еще  не
сказали мне, как вас зовут.
   - Энни Прескотт.
   Он внезапно опустил руки и отступил назад.
   - Прескотт? - переспросил он.
   Возможно, он просто не расслышал, но тон, которым он переспросил ее  имя,
говорил о том, что оно ему знакомо. Что оно что-то значит  для  него.  Когда
она кивнула, он внимательно оглядел ее, начиная с каштановых волос,  лица  с
высокими скулами и немного крупным ртом,  высокой  груди  и  кончая  ногами,
обутыми в черные ботинки. Хотя он и не дотрагивался до нее своими  длинными,
тонкими пальцами, как до этого ощупывал "фольксваген",  это  было  не  менее
тщательное и детальное изучение.
   Энни почувствовала себя неловко. Она была симпатичной девушкой с  хорошей
фигурой, и мужчины часто раздевали ее глазами, но Гарсон Деверилл, казалось,
заглядывал внутрь нее - и это было значительно хуже. И в его взгляде не было
восхищения.  Еще  минуту   назад   он   относился   к   ней   дружелюбно   и
заинтересованно, а сейчас она читала в его  глазах  настороженность  и  даже
враждебность,  как  будто  он  вдруг  изменил  свое   отношение   на   прямо
противоположное.
   - Я живу на окраине Лидден-Мэгнора, - выпалила Энни одним духом,  пытаясь
положить конец этому неприятному осмотру. - Это такая  деревушка  в  четырех
или пяти милях отсюда.
   Синие глаза смотрели на нее в упор.
   - Я знаю, - проговорил он.
   Она ждала, что он объяснит, зачем человек, приехавший в страну  всего  на
два дня, потащился в захолустный Дорсет, но  он  больше  ничего  не  сказал.
Местные предприятия и офисы были слишком незначительны для такого  человека,
как Гарсон Деверилл.
   Энни села в машину.
   - Я должна ехать.
   - Я помогу вам выбраться на дорогу, - сказал он, больше  не  улыбаясь,  и
действительно помог ей выехать задним ходом.
   - До свидания, - попрощалась она через открытое окно.
   - До свидания, - сухо ответил он.
   Когда Энни отъехала, она  почувствовала,  как  будто  что-то  обожгло  ей
спину. Оглянувшись, она увидела, что Гарсон Деверилл все еще стоит на дороге
и смотрит ей вслед. Она включила вторую, третью скорость, и  перед  тем  как
"фольксваген" скрыл ее  за  поворотом  от  Гарсона  Деверилла,  она  бросила
последний взгляд в зеркало. Он стоял там же со скрещенными на груди  руками,
и его синие глаза были устремлены на нее.

Глава 2

   Энни вздыхала,  переодеваясь  из  полосатой  сорочки  и  кожаных  брюк  в
поношенную  красную  тунику  и  леггинсы.  Она  надеялась,  что  ее  неудачи
исчерпаются хотя бы на  время  вчерашними  неприятностями.  Однако  утреннее
происшествие с машиной, а затем тщетные попытки найти хотя бы еще одну точку
сбыта означали, что она вступила в новую полосу невезения. Значит,  ее  ждет
еще третья неприятность, а если так, то что  это  будет?  Потоп,  голод  или
нашествие стрекоз-мутантов? Скорее всего, полное разорение.
   Энни заплела волосы в толстую косу  и  закрепила  ее  золотистой  лентой.
Думай о хорошем, приказала она себе. Пусть ее теперешний  заработок  не  мог
обеспечить им с Оливером нормальное существование, но  у  нее  было  немного
денег в банке, чтобы безбедно прожить еще  шесть  месяцев,  а  там  ситуация
непременно должна измениться к лучшему... неужели нет?
   Да, все будет хорошо. Хоть владельцы магазинов и не взяли сейчас ее  вещи
из-за неблагоприятной  финансовой  конъюнктуры,  но  все  они  похвалили  их
качество, отметили довольно низкие цены и пообещали связаться  с  ней  сразу
же, как только положение улучшится. И наверняка найдутся еще  магазины,  где
ее товар примут сразу. Она уже поискала в "Желтых страницах" такие  магазины
и завтра же свяжется с их хозяевами.
   Тут ее взгляд упал на полосатую сорочку. Все утро ее волновало  ощущение,
что этот тонкий поплин когда-то был на теле Гарсона Деверилла, а сейчас  она
носит его на своем, что материал скользил по его слегка загорелой коже -  и,
может, по курчавым темным волосам на его груди, - а сейчас касается ее более
светлой кожи. И это ощущение возбуждало ее.
   Энни провела пальцами по  сорочке.  Между  ними  явно  возникла  какая-то
симпатия. Но она пропала, когда он узнал ее имя. Почему  его  отношение  так
изменилось? Энни сто раз задавала себе этот вопрос и в конце концов  решила,
что могла принять простое любопытство  за  настороженность  и  враждебность.
Такое вполне могло быть. Возможно, после инцидента на  дороге  она  получила
легкий шок, и у  нее  в  голове  все  перепуталось.  Этим  же,  наверное,  и
объясняется ее странное желание, чтобы Гарсон Деверилл привлек ее к  себе  и
поцеловал.
   Но тогда в чем причина этого любопытства? Если ее имя что-то значило  для
него, то что именно?
   Положив сорочку, Энни перешла  из  своей  маленькой,  с  низким  потолком
спальни  в  еще  меньшую  комнату  Оливера.  Пытаться  объяснить   поведение
человека, которого никогда до этого не видела и никогда больше не увидишь, -
пустая трата времени. Сорочка будет сегодня выстирана, а завтра  отправлена.
И с этой отправкой непонятный Гарсон Деверилл  будет  отправлен  вон  из  ее
головы.
   Убирая комнату малыша - поправляя пуховое одеяло с динозаврами, укладывая
его любимого медвежонка на подушку, выметая перья  из-под  кровати,  -  Энни
предавалась невеселым размышлениям. Оливер упорно не хотел  назвать  причину
вчерашней драки, но, может быть, она возникла из-за его отца -  вернее,  его
отсутствия? Может быть, тот,  другой  мальчишка  насмехался  по  поводу  его
таинственно отсутствующего отца?
   У нее защемило сердце.  Ужасно,  если  станет  известно,  что  она  тетка
Оливера, а вовсе не его мать, как  все  думают,  -  какие  же  еще  насмешки
придется вытерпеть Оливеру?
   Энни присела на край его кровати. Она растила Оливера  с  самого  раннего
детства, и он верил, что она и есть его мать.  Но  примерно  год  назад  она
решила, что он достаточно большой, чтобы узнать правду. Она взяла  альбом  с
фотографиями, усадила его рядом с собой и объяснила, что  его  матерью  была
Дженни, ее сестра.
   - Но она такая же, как ты, - сказал Оливер, вглядываясь в фотографию.
   - Это потому, что мы были близнецами. Я очень любила Дженни, а перед  тем
как она умерла -  тебе  тогда  была  всего  неделя,  -  она  попросила  меня
позаботиться о тебе, и я дала ей слово. Даже несмотря  на  то,  что  у  тебя
тогда была ярко-красная мордашка и ты был абсолютно лысый. Малыш рассмеялся.
   - А теперь ты меня очень любишь, - заявил он, залезая к  ней  на  колени.
Энни крепко обняла его.
   - Я люблю тебя больше всех на свете. Но  если  ты  хочешь  называть  меня
тетей и рассказать своим друзьям о...
   - Нет. Мне жалко, что моя первая мама  умерла,  -  торжественно  произнес
Оливер, - но теперь ты моя мама.
   Она часто напоминала ему о Дженни, беспокоясь, чтобы он не забыл  о  том,
что  она  ему  рассказала,  но  малыш,  казалось,  был  вполне  доволен  тем
обстоятельством, что у него, как он выражался, "было две мамы".
   Энни поправила одеяло. Год назад  Оливер  был  удовлетворен  также  и  ее
объяснениями по поводу того, что незадолго до его рождения  родители  решили
жить порознь, но неделю назад он вдруг начал  неожиданно  задавать  вопросы.
Где дом его отца? Чем он занимается? Почему не приезжает навестить его?
   Она рассказала ему, не вдаваясь в детали, что его отец живет  в  Лондоне,
что он  музыкант.  Но  от  ответа  на  его  третий  вопрос  она  постаралась
уклониться. Как она могла сказать пятилетнему малышу, что его родной отец не
проявляет к нему никакого интереса? Не могла, поэтому сказала, что он  очень
занят. Но Оливер был смышленым ребенком, и она знала, что  долго  обманывать
его не удастся.
   Она нахмурилась. Может быть,  написать  еще  раз  этому  бессердечному  и
беззаботному Лукану Чезаре?
   Но она знала, что это бесполезно. Не сомневалась, что он не ответит.
   Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Энни  попыталась  сосредоточиться  на
том, что было видно из  окна.  Она  снимала  один  из  двух  крытых  соломой
коттеджей, которые принадлежали Бобу и Мейвис Райт,  пенсионеру-библиотекарю
и его жене, которые жили на "Ферме". Из  окна  был  виден  покрытый  гравием
двор, кирпичный сарай,  гаражи  и  сама  "Ферма"  -  дом  из  желтого  камня
викторианской эпохи.
   Энни грустно улыбнулась.  Издалека  "Ферма"  выглядела  привлекательно  и
солидно. На самом же деле дом обветшал и давно нуждался в ремонте, точно так
же, как коттеджи и сарай.
   Энни перевела  взгляд  на  вывешенное  объявление:  "Продается".  "Ферму"
пытались продать уже больше двух лет, но желающих купить не находилось.
   И слава Богу, подумала Энни, поднимаясь. В настоящее время Райты  гостили
у своей дочери в Австралии, а Энни попросили приглядывать за  домом.  Сейчас
как раз наступило время ежедневного  обхода.  Она  спускалась  по  лестнице,
когда зазвонил  телефон.  У  нее  замерло  сердце.  Может  быть,  кто-то  из
владельцев магазинов все-таки передумал? Моля Бога, чтобы  это  было  именно
так, Энни взяла трубку, но это оказался Уильям Прайс, агент по недвижимости,
который занимался продажей "Фермы".
   - Извини за беспокойство, детка, - сказал Уильям,  который,  несмотря  на
свои пятьдесят лет и крепкую семью, всегда замечал  хорошеньких  девушек,  а
Энни отдавал особое предпочтение, - но не могла бы ты сделать мне одолжение?
Один человек уже дважды приезжал смотреть "Ферму" и сейчас...
   - Но я никого не видела, - удивленно прервала его Энни.
   - Конечно, ведь первый раз он приезжал на  Пасху,  когда  вы  с  Оливером
гостили у твоего дяди в Йоркшире. Мне кажется, он просто ехал мимо,  заметил
объявление о продаже и решил зайти посмотреть. Особого  впечатления  "Ферма"
на него не произвела, и я не  удивился,  что  он  больше  не  появлялся.  Но
представляешь, ни с того ни с сего он объявился вновь  и  попросил  еще  раз
показать ему дом сегодня утром. Он приезжал, когда тебя не было.
   Энни почувствовала беспокойство.
   - Но вы объяснили ему, что...
   - Не паникуй, - успокоил Уильям.  -  Я  все  ему  объяснил.  Но  так  как
коттеджи продаются вместе с "Фермой", он хочет взглянуть и на  них,  сегодня
днем. К сожалению, я буду занят с клиентом,  поэтому  хочу  попросить  тебя,
во-первых, предупредить о его приезде мистера Кокса, а  во-вторых,  показать
ему все, что его заинтересует. "Ферма" и во второй раз не произвела на  него
впечатления, поэтому, скорее всего, это ничем не закончится. Ты сделаешь это
для меня? - спросил он, и Энни услышала в трубке чьи-то голоса.
   - Да, конечно, но...
   - Я знал, что ты мне не откажешь. Большое спасибо, детка, - сказал агент.
- Он приедет около половины третьего. Пока.
   Когда он повесил трубку, Энни  поморщилась,  Уильям  так  торопился,  что
забыл назвать имя посетителя, но, кто бы тот ни был, хорошо  бы  он  приехал
вовремя, потому что она должна будет забрать Оливера из школы ровно  в  три.
Хотя прогулка по усадьбе не должна занять много времени, подумала она.
   Энни прошла по кирпичной дорожке через  маленький  сад,  где  в  изобилии
росли желтые и карминные цветы, и вышла к воротам. Она улыбнулась, подумав о
том, что известие о  неожиданном  посетителе  вряд  ли  заставит  ее  соседа
навести у себя порядок, зато наверняка испортит ему настроение.
   Семидесятилетний вдовец Берт Кокс по утрам работал в саду  "Фермы",  днем
смотрел телевизор, а по вечерам спорил о политике в  деревенском  пабе.  Ему
очень не нравилось, когда этот заведенный порядок приходилось нарушать из-за
каких-нибудь приезжих, которые суют свой нос куда не надо, как он выражался.
   Энни оглянулась, услышав за спиной шум  приближающегося  автомобиля.  Она
видела, как он пересек лужайку, подъехал к воротам "Фермы" и наконец  въехал
во двор. Ее глаза  расширились  от  удивления:  автомобиль  оказался  низким
черным "мазерати", а вылезший из него человек  -  Гарсоном  Девериллом.  Она
почувствовала, как зачастило  сердце.  Хоть  она  рассказала,  что  живет  в
Лидден-Мэгноре, но не уточнила, где именно, значит, он выследил ее.
   - Вы решили забрать ее лучше раньше, чем позже? - спросила она, когда  он
подошел к ней.
   Она  держалась  дружелюбно,  но  равнодушно.  Ни  в  коем  случае  нельзя
показывать, как она рада видеть его. Даже если радость переполняет ее,  даже
если трудно сдержать улыбку. Также ни в коем случае нельзя показать, что она
догадалась о цели его приезда - извиниться за то, что он был с ней резок,  и
объяснить причину. Жаль только, что он застал ее в повседневной одежде.
   Гарсон Деверилл переспросил:
   - Простите?
   - Ваша сорочка. Я собиралась выстирать и выгладить ее днем, но  если  она
нужна вам сейчас...
   - Не нужна.
   - Нет? -  спросила  она,  разыгрывая  удивление.  -  Тогда  зачем  же  вы
приехали?
   - Я знаю, что приехал раньше времени, но  Уильям  Прайс  сказал,  что  вы
покажете мне коттеджи. У Энни отвисла челюсть.
   -  Так  это  вы...  вы  приезжали  сегодня  утром  смотреть  "Ферму":?  -
запинаясь, спросила она.
   -  Да,  -  подтвердил  Гарсон  Деверилл,   откидывая   со   лба   волосы,
разлохмаченные ветром.
   Энни с трудом собралась с мыслями. Будет  он  выслеживать  ее!  Будет  он
извиняться!
   - Вот  откуда  вы  узнали  мое  имя,  -  сказала  она.  После  секундного
замешательства он кивнул.
   - В мой первый приезд сюда мистер Прайс сообщил, что вы  живете  здесь  с
сыном.
   Она не стала возражать. Как и все в  округе,  агент  по  недвижимости  не
сомневался в том, что Оливер ее сын, и она не разубеждала его. Правду  знали
только близкие друзья, или же она сообщала ее при важных  обстоятельствах  и
всегда просила сохранять тайну.
   - Думаю, мистер Прайс сообщил вам также, что коттеджи сданы в аренду и мы
с моим соседом только что подписали договор  еще  на  год?  После  истечения
этого срока  мы  хотели  бы  продлить  договор  об  аренде.  Остаться  здесь
навсегда. - Энни сразу перешла к самому главному для себя  вопросу,  который
беспокоил ее с  того  самого  времени,  когда  Райты  выставили  "Ферму"  на
продажу.
   - Да, он сказал мне об этом, - ответил Деверилл.
   Энни нахмурилась. Значит, ее первое впечатление,  что  отношение  Гарсона
Деверилла к ней стало вдруг настороженным и враждебным, когда  он  узнал  ее
имя, было верно. Ведь и сейчас его тон почти враждебен, а в глазах - ледяной
холод. Да уж, он не тот человек, который будет скрывать  свои  симпатии  или
антипатии, но чем же Энни могла вызвать такую неприязнь?
   Задумавшись, Энни вдруг пришла к выводу,  что,  видимо,  планируя  купить
"Ферму", он собирается выкинуть их с Бергом на  улицу,  как  только  истечет
срок аренды,  и  чувство  вины,  которое  он  испытывает  по  этому  поводу,
трансформировалось в неприязнь к ней самой - так часто случается  с  людьми,
когда они хотят успокоить свою совесть. Ведь именно  она  была  тем  упрямым
жильцом, который не  хотел  выезжать.  Ведь  именно  она  стала  укором  его
совести. Значит, именно она и является его врагом. Но если он  действительно
собирается лишить их с Бертом дома, то он тоже ее враг.
   Энни подергала завиток шелковистых волос, который выбился из косы.  Может
ли такое быть на самом деле, или просто у  нее  разыгралось  воображение?  В
конце концов Уильям ведь сказал, что он не так уж и  горит  желанием  купить
"Ферму".
   Ее мысли прервал скрип несмазанной двери. Это ее сосед вышел из коттеджа,
чтобы забрать у ворот свою ежедневную пинту молока. Он был одет в рубашку  с
короткими рукавами, шлепанцы и красные подтяжки. Энни улыбнулась. Низенький,
худощавый, с белыми волосами, ореолом окружавшими его  голову,  Берт  всегда
напоминал ей престарелого эльфа.
   - Это мистер Деверилл, - представила Энни. - Он покупает "Ферму" и  хотел
бы осмотреть коттеджи. Ничего, если он начнет с вашего?
   Берт бросил на них хмурый взг