наоборот,  казались  мягкими  дымчато-голубыми   волнами,
тянувшимися за горизонт.  Дженни  виделся  в  их  контуре  изогнутый  хребет
Земли...
   - Здесь, наверху, я всегда смотрю на вещи как бы со стороны,  -  тихонько
прошептал Рейф. - И начинаю понимать, что, даже если ты его не видишь,  тебя
окружает огромный мир.
   Внимание  Дженни  переключилось  с  впечатляющего  пейзажа  на  не  менее
выразительные черты его лица. Оно казалось чуточку грустным, чуточку угрюмым
- и бесконечно завораживающим. Отчего у него такой взгляд? В  этом  человеке
столько неразгаданных глубин, но нужно быть сумасшедшей, чтобы думать, будто
до них можно вот так запросто добраться. Он был... значителен - она не могла
подобрать иного выражения. Как вулкан с клокочущей внутри раскаленной лавой.
   Что же это - она опять грезит наяву. Пора бы  сосредоточиться  на  чем-то
более приземленном, молча выговаривала она себе. И тут же обнаружила, за что
зацепиться - столбик с табличкой.
   - А я оказалась права насчет того, что здесь ветрено. Именно на этой горе
зарегистрирована самая большая сила ветра - двести тридцать одна миля в час.
Мировой рекорд, - прочитала Дженни.
   - Как это можно вычислять силу ветра? - с ленивой улыбкой возразил Рейф.
   - Многое можно почувствовать, даже не видя воочию. - Например, то силовое
поле, что я чувствую всякий раз, как приближаюсь к тебе,  мысленно  добавила
Дженни. Оно абсолютно невидимо, но ощутимо, еще как ощутимо. -  Более  того,
часто невидимое обладает огромной мощью.
   - А мы на поезде покатаемся,  папочка?  Синди  их  снова  прервала,  чему
Дженни была  несказанно  рада.  Ей  требовалось  определенное  время,  чтобы
оправиться от взгляда Рейфа с его магнетизмом.
   - Нет, сейчас дорога не работает, - ответил дочери Рейф.
   - Я и понятия не имела, что сюда проведена подвесная дорога,  -  заметила
Дженни.
   - Это первая подобная дорога в мире.
   - И все еще действует? Поразительно. Да, теперь уж так не строят.
   - В наше время мало что длится долго, - подтвердил Рейф, и скорбь  в  его
взгляде была как черная туча, заслонившая солнце. Наверное,  он  вспомнил  о
своей жене, о том, что их счастье длилось недолго, подумала Дженни. И  вдруг
размечталась: а каково это - когда тебя так сильно любят?
   В смятении от собственных мыслей, Дженни поспешила к  длинной  деревянной
лестнице, ведущей вниз, к парковочному пятачку. Она так и не поняла,  почему
- может, из-за высоты, а может, из-за голода (она сегодня не  позавтракала),
- но внезапно у нее сильно, очень сильно закружилась голова.
   Поймав ее руку, Рейф воскликнул:
   - Тпру-у!  Поосторожнее!  -  Благодарная  за  поддержку,  Дженни  на  миг
прильнула к нему. - Не хватало еще, чтобы ты упала. Сначала твое расшатанное
заднее крыльцо, теперь вот эта лестница. - Он укоризненно покачал головой. -
Когда дело касается ступенек, ты становишься просто опасной.
   Таков ее жизненный  жребий,  мрачно  отметила  про  себя  Дженни.  Другие
женщины - сирены. А в ней мужчины видят... опасность. Она не принадлежала  к
тому типу женщин, которые возбуждают мужчин, в лучшем случае ее воспринимали
просто как "соседку" - ей так и говорили... все говорили. От ее дантиста  до
последнего приятеля.
   Да уж, она не из тех, кто кружит мужчинам голову.  Значит,  нужно  искать
другую причину для явных попыток Рейфа ее очаровать. Наверняка  все  дело  в
участке. И то внимание, которым ее окружил  Рейф,  -  это  лишь  его  способ
заставить ее увлечься им. А тогда она, думает Рейф,  согласится  на  продажу
земли... Так что с ее стороны будет мудро не упасть в его объятия.
   Вновь обретя равновесие, она легко отстранилась от Рейфа.
   - Я не успела позавтракать, вот голова и закружилась. Где мы будем  есть,
прямо тут, наверху? - прозаически поинтересовалась она.
   - Нет, я имел в виду местечко поудобнее. Дженни не слишком понравился его
ответ, но, подумала она, Рейф вряд ли позволит  себе  что-то  в  присутствии
такого соглядатая, как его пятилетняя  дочь.  И  Дженни  очень  порадовалась
этому  обстоятельству.  Местечко  поудобнее,  упомянутое  Рейфом,  оказалось
полянкой под деревьями в стороне от шоссе, ведущего обратно  к  дому.  Землю
устилал покров из желтых и буроватых листьев, поверх которого Рейф развернул
старый плед. Осень была любимым временем года Дженни.  Разноцветье  пейзажей
матери-природы она воспринимала скорее как знак начала, а не конца.
   Рейф  с  Синди,  усевшись  рядышком,  склонились  над  большой   плетеной
корзиной, и Дженни была  очарована  представшей  ее  глазам  сценой.  У  нее
сжалось сердце от сладкой боли, как бывало всякий раз, когда она видела отца
с маленькой дочерью. Дженни прослушала немало психологических курсов, прочла
немало книжек из разряда  тех,  которые  называются  "Помоги  себе  сам",  и
поняла, что эта боль рождена потерей отца, что именно такой близости с отцом
не хватало в детстве и юности ей самой.
   Ее дед был сухим и довольно грубым человеком, он никогда не сажал  ее  на
колени, не обнимал, не играл с  нею.  Он  не  принадлежал  к  любящему  типу
дедушек.
   Не приходилось сомневаться, что Рейф обожает Синди. Это чувство  читалось
в его взгляде, когда он смотрел на дочь. В его  глазах  светились  любовь  и
гордость. И мягкий юмор.
   Ему нравилось, Дженни видела, быть отцом.
   - Ой, папочка, ты только посмотри. Хьюго  положил  этот  вонючий  сыр!  -
Синди сморщила от отвращения носик.
   - Хьюго - это мой шеф-повар, - объяснил Рейф для  Дженни.  -  Он  считает
любую трапезу незавершенной, если в ней недостает  блюд  французской  кухни.
Даже на пикнике нельзя обойтись без сыра бри, французского хлеба и  вина.  А
по мне, так хватило бы сэндвичей с ростбифом и пива.
   - Может, стоило ему об этом сказать? - заметила Дженни.
   - Тысячу раз. говорил, - отозвался Рейф. - А потом прикусил  язык.  Хьюго
чертовски вспыльчив. Но лучшего повара во всем штате не найдется.
   - Папочка, ты сказал нехорошее слово! - воскликнула Синди.  -  Ты  должен
мне десятицентовик!
   - В  мужском  обществе  непременно  должен  быть  какой-то  закон  против
ругательств, - виновато пояснил Рейф, пока доставал из кармана монетку.
   -  Вчера  я  получила  от  дедушки  целых  пятьдесят  центов,   -   гордо
провозгласила Синди, отвлекая тем самым внимание  Дженни  от  джинсов,  туго
обтягивавших бедра Рейфа.
   - Он исправляется, - заметил  Рейф,  достав  наконец  десятицентовик  для
дочери. Синди согласно кивнула.
   - Сначала он платил мне по два доллара в день.
   - Похоже, характера ему не занимать,  -  высказала  свое  мнение  Дженни,
радуясь, что голос не выдал ее смятения. Фью-ю!  Она  была  готова  схватить
салфетку и начать обмахиваться ею как веером! Мириам была права. Этот парень
в самом деле очень даже симпатично заполняет собою джинсы!
   - Да уж, мой отец крепкий орешек, - подтвердил Рейф.
   - Смотри,  папочка.  Клубень  сделал  для  нас  картофельный  салат!  Вот
здорово! Это мой любимый!
   Дженни вспомнила, что Синди уже говорила ей о Клубне. Кажется, он  старый
приятель ее дедушки, морской кок. Вышел  в  отставку  и  работает  у  них  в
ресторане.
   - Клубень и Хьюго всегда ссорятся, - продолжала Синди. -  И  лица  у  них
становятся красными, как картофельный салат. - Она ткнула пальчиком в плошку
с салатом - он действительно был  красноватым  из-за  кубиков  свеклы.  -  У
Клубня тоже есть татуировка, только не такая большая, как у дедушки.  Просто
змейка. Голая дама мне больше нравится.
   Дедушка умеет даже шевелить рукой, чтобы заставить голую даму  танцевать.
Вот бы ты посмотрела!
   - Звучит впечатляюще, - сказала Дженни.
   - Что это значит? - спросила Синди.
   - Значит - "хорошо", но только еще лучше, - объяснила Дженни.
   - А мне... мне ты кажешься впе-чат-ля-ю-щей,  -  старательно  выговаривая
новое слово, призналась Синди. - Тебе тоже, папочка?..
   - Ну конечно.
   Дженни наверняка знала лишь одну впечатляющую вещь - силу воздействия  на
нее Рейфа. Он сидел сейчас на расстоянии как минимум футов двух, и все равно
она ощущала его тепло, и от этого ощущения мурашки  пробегали  по  всему  ее
телу. Он и не подумал хотя бы из вежливости опустить глаза. Взгляд  его  был
восхищенным и откровенным - но не оскорбительным, что уже редкость.  Никогда
в жизни на Дженни не смотрели такими глазами.
   - Папочка, ты ничего не ешь. Ты что, не голоден?
   - Умираю с голоду, -  отозвался,  не  отрывая  взгляда  от  Дженни,  Рейф
голосом соблазнительно бархатным и хриплым.
   -  Меня  в  меню  нет.  -  Тихое  предупреждение  Дженни  предназначалось
исключительно для ушей Рейфа.
   - Я этого и не говорил, - парировал он.
   - Верно, но смотрел на меня как изголодавшийся человек на свою  последнюю
трапезу.
   - У тебя слишком живое воображение. Должно быть, оно часть твоей работы.
   - Может, у меня и живое воображение, но почву под ногами я  чувствую,  не
сомневайся. Практическая жилка у меня длиной с милю, не меньше,  -  сообщила
она ему.
   - Да ну, аж с милю?
   - Именно, - подтвердила она. - И с ног меня свалить не удастся.
   - Может, тебе просто не попадался подходящий партнер, чтобы свалить  тебя
с ног, - возразил Рейф. - Предпочитаешь "с перцем" или без?
   Дженни недоуменно моргнула. Это еще что за вопрос?
   - Прошу прощения?
   - Ростбиф. - Он приподнял две пластиковые коробочки.  -  У  нас  есть  со
специями и без. Какой предпочитаешь?
   - О, наверное, без специй.
   - Так я и думал. А  хлеб?  У  нас  булочки,  ржаной,  ну  и,  разумеется,
французский хлеб Хьюго.
   - Давай французский.
   - Ага, хоть в этом рискнула. Браво. Сверху майонез или горчицу?
   - И то, и другое. Он приподнял бровь.
   - Помидор?
   - Да, спасибо. И салат, - предвосхитила она его следующий вопрос.
   Она протянула к нему руку, вверх ладошкой, за тарелкой и сэндвичем.
   - Что с твоим пальцем? - Рейф нахмурился при виде зловеще багрового пятна
на кончике пальца.
   - Профессиональная болезнь,  -  виновато  объяснила  Дженни.  -  Туда  же
относится и затекшая спина. Просто укололась, вот и все.
   Не успела она сообразить, что он делает, как он поднес ее руку к губам  и
поцеловал поврежденный пальчик. От прикосновения его  губ  к  чувствительной
коже Дженни вся задрожала.
   - Прямо как в "Спящей  красавице",  -  расплываясь  в  довольной  улыбке,
объявила Синди. - Она тоже уколола до крови палец, а принц ее поцеловал.
   Дженни на несколько мимолетных мгновений позабыла о присутствии малышки -
настолько сильным был разряд тока между нею и Рейфом. Дженни вырвала ладонь,
про себя отметив, что в подушечке пальца, к которой прикоснулись  его  губы,
все еще покалывало.
   Ей пришлось напомнить себе - она  знает,  к  чему  все  это,  за  чем  он
гонится. Вовсе не за ней. А за ее землей.  Нужно,  чтобы  эта  мысль  прочно
засела у нее в голове, и тогда она сможет спокойно сидеть рядом и  наблюдать
за попытками Рейфа ее обольстить.
   Странно, однако, но у нее возникло ощущение,  что  Рейфу  не  свойственно
добиваться цели с помощью своих чар. Для этого он  человек  слишком  прямой,
слишком нетерпеливый. Но в то же время он из тех, для кого цель  оправдывает
средства. Из тех, кто знает, чего хочет, и получает желаемое.
   Поэтому позже, когда он привез их обратно и будто по  ошибке  свернул  на
дорожку, ведущую к его, а не к  ее  дому,  Дженни  нисколько  не  удивилась,
услышав его приглашение зайти.
   - Нет, спасибо, - ответила она. - Меня еще ждут кое-какие дела.
   - Если ты уверена...
   - Уверена.
   - Что ж, тогда я провожу тебя. Иди в дом, Синди, - сказал Рейф дочери.  -
Покажи дедушке, какие красивые листья ты собрала.
   Ах, как ловко, подумала Дженни. Рейф явно  больше  не  хотел  присутствия
дочери в качестве соглядатая.
   - Ты улыбаешься, -  заметил  Рейф  и  легонько,  едва  касаясь,  прошелся
кончиком пальца по ее губам.
   Ее как током пронзило, и куда только девалось все ее спокойствие!
   - Правда? Рейф кивнул.
   - Было правдой. Сейчас у тебя вид испуганного кролика.
   - Вот еще - благодарю покорно! - Дженни нахмурилась и стрельнула  в  него
недовольным взглядом. - Ты уже слышал, что способен наговорить лишнего?
   - Нет, но одна женщина с горящими глазами и  гигантским  мишкой  в  руках
назвала меня недружелюбным, было дело.
   - Ты действительно имеешь  обыкновение  наезжать  на  людей  как  паровой
каток, чтобы заставить  их  делать  то,  чего  хочешь  ты.  Меня,  например,
заставил поехать сегодня на пикник, - напомнила она уже на ступеньках своего
крыльца.
   - Да ладно, все получилось не так уж и плохо, верно? - проговорил Рейф.
   - Нет, не плохо... нет.
   - И еще... - Приподняв ладонью ее подбородок, Рейф приник к ней поцелуем.
   Дженни казалось, что  она  ко  всему  готова.  Она  подозревала,  что  он
избавился от Синди исключительно с этой  мыслью  -  чтобы  целовать  ее  без
зрителей. Да, она была готова... только до того мгновения,  когда  его  губы
прижались к ее губам. Медленно, нежно, соблазняюще.
   Тогда-то Дженни, в тумане смятенных чувств, вдруг осознала, что прежде не
знала поцелуев. Просто не знала - и все. Потому что, если  поцелуй  означает
песню души... значит, раньше Дженни была в полном  неведении...  была...  до
этого мгновения. А теперь каждая клеточка ее существа пела... звенела дивной
мелодией.
   Это было... грандиозно! Это было то ощущение, которое превращало  обычных
людей в поэтов и увело не один корабль в плавание.  Несказанно  возбуждающее
ощущение... невероятное искушение. А был-то всего один поцелуй. Но  -  о!  -
какой поцелуй!..
   Он отстранился ровно настолько, чтобы она сумела заметить победное, но  и
удивленное выражение его глаз. Этого мгновения оказалось  достаточно,  чтобы
она вновь овладела собой.
   - Можешь целовать сколько угодно, все равно  не  заставишь  меня  продать
участок! - выпалила она.
   - Целовать сколько угодно, ммм? - прошептал Рейф, обдав  теплым  дыханием
ее влажные губы. - Принимаю вызов.
   - Я вовсе не это... - договорить ей не удалось. Ее губы уступили  натиску
его губ, потом  приоткрылись,  и  Рейф  не  замедлил  этим  воспользоваться,
перейдя  к  следующей  стадии  соблазнения.  Теперь  он  действовал  смелее,
возбуждая ее легкими толчками языка, но старался не испугать, не  оттолкнуть
напором. С каждым  следующим  поцелуем  он  овладевал  новой  территорией  -
уголком ее рта, изгибом верхней губы, - ни  на  секунду  не  оставляя  своих
попыток разжечь ее.
   - Ну, все еще не готова поддаться искушению? - спросил он после их пятого
поцелуя.
   Еще как готова! Искушению целовать его. Но не продать...
   - Именно, - храбро ответила она. - Все еще не готова. Спокойной ночи.
   - Я ведь не сдался, - предупредил он ее, прежде чем она закрыла дверь.
   Не сдался? О чем он? Будет продолжать попытки склонить ее к продаже?  Или
же попытки просто ее соблазнить?
   - Ну, как прошло свидание, сынок? - поинтересовался  у  Рейфа  его  отец,
Чак, едва Рейф вошел в их квартиру над рестораном.
   - Отлично, - коротко бросил в ответ Рейф.
   - У тебя на лице помада.
   - Мне уже давно не семнадцать, папа, - с раздражением  в  голосе  отрезал
тот.
   - Знаю-знаю. Ты уже сам  отец,  и  у  тебя  есть  дочка,  которая  задает
вопросов больше,  чем  Картер  получил  голосов.  Опять  спрашивала,  откуда
берутся дети.
   Рейф застонал.
   - И что ты ей ответил?
   - А я ее  отвлек.  Рассказал  байку.  Неплохую,  кстати.  Знаешь,  ту,  о
бармене... Вроде сработало. До поры до времени. Но если она  заметит  губную
помаду и вычислит, что ты целовался с нашей  хорошенькой  соседкой,  туг  же
засыплет тебя вопросами. На которые у тебя, может, и нет желания отвечать.
   Уж чего-чего, а вопросов, на которые он не хотел бы и сам себе  отвечать,
у него по горло. Например, зачем он целовал Дженни - так, как он это  делал.
И почему она его до такой степени интригует. А еще - почему он  не  в  силах
устоять перед ее небесно-голубыми глазами.
   Сначала Рейф оправдывал свое поведение тем, что его выставили с  участка,
который почти уже был у него в руках. Старик Миллер  ведь  пообещал  продать
землю ему, а потом, чертов старикашка, дал от ворот поворот.  Нет,  конечно,
себялюбие Рейфа не простиралось так  далеко,  чтобы  он  считал,  будто  ему
достаточно поцеловать Дженни - и та согласится продать  участок.  Просто  он
думал, что если узнает ее  получше,  то  найдет-таки  возможность  построить
банкетный зал. В конце концов, она может шить своих мишек где угодно. А  вот
ресторан никак иначе не расширишь.
   Однако создается впечатление, что  Дженни  его  насквозь  видит,  потому,
должно быть, и подсмеивалась над ним весь день напролет.
   Стоило бы, наверное, покончить с этой затеей и двигаться дальше. Но  если
говорить правду, Дженни Бенджамин растревожила в нем ту частичку  его  души,
которую он считал умершей вместе с  Сюзан.  Дженни  его  заинтриговала.  Она
поглощала его внимание так, как раньше только две вещи - его работа и семья.
Это не любовь, просто-напросто это не может  быть  любовью,  и  все  же  ему
нравились их веселые стычки - поединок характеров.
   - Она невероятно упряма, я такого и не ожидал, -  пробормотал  Рейф  себе
под нос.
   - Ты о ком? - мгновенно отреагировал отец.
   - О нашей хорошенькой соседке.
   - Хочешь сказать - у тебя с ней могут быть проблемы? Тогда  это  впервые.
Раньше тебе всегда удавалось задуманное. Впрочем,  на  тарелочке  с  голубой
каемочкой жизнь тебе ничего не преподносила. Мое воспитание!  Чтобы  чего-то
достичь, нужно трудиться. Ты так всегда и делал. Трудился - и получал,  чего
хотел.
   - Не всегда, - тихо и горько отозвался Рейф. - Я не  хотел,  чтобы  Сюзан
умерла.
   - Я знаю. Но ты работал не покладая рук, и Сюзан  получила  самый  лучший
уход и лечение - что бы там ни твердила ее полоумная мать. Кстати, она опять
звонила, пока вас не было.
   - Что ты ей сказал?
   - Что тебя нет дома и что ты гуляешь с дочерью. Она все пыталась прочесть
мне  очередную  лекцию.  Послушать  ее,  так  она  крупнейший  специалист  в
воспитании детей. - Чак негодующе фыркнул. - Сюзан была такой кроткой, такой
милой девочкой потому, что ее воспитала няня, а не эта стерва, ее мать.
   - Полностью согласен.
   - Да, Сюзан была чудесной, но ее больше нет с нами. Уже четыре года,  как
она умерла. Пора бы и о себе подумать, сынок.  Я  так  обрадовался,  что  ты
снова начал с кем-то встречаться. Не очень-то ты  много  развлекался  с  тех
пор, как... В общем,  если  бы  у  тебя  кто-нибудь  появился...  -  Заметив
разъяренный взгляд Рейфа, Чак потерянно умолк.
   - Смерть Сюзан едва не свела меня с ума, - сквозь зубы выдавал Рейф. - Не
собираюсь пройти через такое еще раз, па.
   - Не может быть, чтобы у тебя умерла еще одна любимая женщина...
   - Ты не понял. Не  будет  никакой  другой  любимой  женщины.  Никогда.  И
закончим разговор.
   - Куда могли запропаститься эти чертовы чертежи? - в третий раз обыскивая
ящики письменного стола, бормотала Дженни.  После  поцелуев  Рейфа  она  все
никак не могла успокоиться  и  решила  наконец  направить  требующую  выхода
нервную энергию в рабочее русло.
   В полной растерянности усевшись прямо на стол, она вдруг сообразила,  что
складывала чертежи не  в  том  порядке,  в  котором  они  сейчас  лежали.  А
некоторые, похоже, и вовсе исчезли.
   - Ну, не выросли же у них ноги, в конце-то концов! -  буркнула  она  себе
под нос.
   Ее  поиски  были  прерваны  телефонным  звонком.  Она  не  сумела  скрыть
раздражения:
   - Да!
   - Уезжай! - произнес сдавленный мужской голос.
   -  Сам  проваливай!  -  выпалила  она  и  швырнула  трубку.  -   Недоумки
малолетние, - процедила  она  и  вернулась  к  поискам.  -  Просто  не  могу
поверить, что потеряла их. Нет, они должны быть где-то здесь.
   Но чертежей нигде не было. Она обыскала гостиную, где временно находилось
ее рабочее место, затем расширила район поисков на весь ниж