и
вынырнуть на поверхность  в  виде  символов  и  таблиц  на  синих  полосах
термобумаги, и лишь три головы во всей нашей среде обитания способны будут
воспринять это именно как чудеса, да и то две головы усомнятся и потребуют
начать все сначала.
     Если когда-нибудь телепатия сделается фактором науки, она  предстанет
перед  своими  нынешними   адептами   опутанная   проводами,   облепленная
датчиками, загнанная в шершавые кожухи  дисплеев,  ограниченная  десятками
неудобопонятных  оговорок  и  условий,  -  и  с  огромным   разочарованием
отшатнутся от нее нынешние ее адепты.
     Равнодушие или сугубый практицизм по  отношению  к  истинным  чудесам
НТП, с одной стороны, а с другой - бескорыстный жадный интерес к банальным
псевдочудесам, превратившимся в мифы нашего времени, - вот  характернейшее
свойство современного массового человека, порожденное самим же НТП.
     Средний  человек  начала  третьего  тысячелетия  -  это   сегодняшний
школьник, для которого электронный калькулятор - довольно обычный  предмет
школьного обихода, видеоприставка к телевизору - довольно обычный  предмет
домашнего или, во всяком случае, клубного, а сверхзвуковой  суперлайнер  -
нормальное  транспортное  средство.  С   младых   ногтей   этот   школьник
воспитывается в убеждении, что, с одной  стороны,  наука  может  все  (это
очевидно, скучно и всем давно надоело), а  с  другой  стороны,  что  "есть
многое на свете, друг Горацио..." и так далее. (Это всегда приятно щекочет
воображение и обещает новое, интересное, неиспытанное.)
     К началу третьего тысячелетия НТП,  возможно,  подарит  нам  открытия
необычайные. Может быть, будет-таки  обнаружена  жизнь  на  Марсе  или  на
массивных спутниках больших планет.  Может  быть,  запустят  искусственный
интеллект (что бы это ни значило!). Может быть, будет даже создана наконец
единая теория поля.
     Но можно с уверенностью сказать, что  на  нашего  школьника  (к  тому
времени уже активного участника, потребителя  и  поборника  НТП)  все  эти
замечательные открытия особого впечатления не произведут. В лучшем случае,
он добросовестно примет их к сведению, в худшем - просто не  заметит,  как
не заметили  многие  наши  знакомые  ни  великой  теоремы  Геделя,  ни
расшифровки генетического кода, ни возникновения синергетики.
     "Наука может все", с одной стороны, и "есть  многое  на  свете,  друг
Горацио..." - с другой. Вот характернейшее  свойство  массовой  психологии
человека начала третьего тысячелетия. Хорошо это или плохо, мы  не  знаем.
Один из нас считает, что хорошо, а другой - что не очень.
     Хорошо - для чего и для кого?
     Плохо - в каком именно смысле?
     Мы позволили себе порассуждать лишь  об  одной  стороне  человеческой
психологии. Правда, эта грань представляется нам весьма  важной.  Способен
ли ты удивляться, и если  да,  то  что  именно  тебя  удивляет?  Отношение
человека к чуду, отношение человека к прогрессу, который он  движет  своим
разумом и своими руками, - это,  что  ни  говорите,  своего  рода  пробный
камень  его  мировоззрения.  И  может  быть,  не  только  пробный,  но   и
краеугольный.
     Однако есть и другие грани, не менее важные. XX век дал наконец ответ
на старый вопрос: что будет с массовым человеком, если  он  одет,  обут  и
накормлен досыта? Станет ли он добрее, честнее,  умнее,  вообще  -  лучше?
Оказалось - нет. Удовлетворение потребностей вызывает лишь появление новых
потребностей. Каждый новый уровень "сытости" проявляет в массовом человеке
новые минусы.
     Человек  разумный  далеко  не  всегда  является  разумным  человеком,
слишком часто он - вместилище  неуправляемых  эмоций  или  попросту  тупой
болван.  Нельзя  ожидать  сколько-нибудь  серьезного  изменения  массового
человека, пока господствуют формы воспитания и  образования,  выработанные
еще троглодитами.  Новый  человек  может  быть  сформирован  только  новой
педагогикой, а прорывы в нее пока удручающе редки и неуверенны, и  их  без
труда, почти автоматически душит непроворотная  толща  педагогики  старой,
насквозь пропитанной древними и древнейшими мифами и предрассудками...
     Что ж, у человечества впереди еще, по крайней мере, миллиард лет.



                          МНОГИЕ ИЗ ВАС СПРАШИВАЮТ...

     Как мы работаем? Наш модус операнди, так сказать. Ну, то, что  обычно
подразумевается под  писательской  работой  -  заполнение  чистых  страниц
текстом, - получается у нас достаточно просто.  Один  сидит  за  машинкой,
другой валяется на диване, и с обоюдного согласия слово за  словом,  фраза
за фразой,  абзац  за  абзацем  ложатся  на  бумагу.  Бывают  разногласия,
особенно в выборе слов, но мы уже давно спелись и, как  правило,  понимаем
друг друга буквально с полуслова. Это  не  так  уж  сложно,  это  владение
ремеслом. (Чтобы не было недоразумений: под владением ремеслом  понимается
выработанная опытом способность любую,  сколь  угодно  сложную  мысль  без
больших затруднений воплотить в литературную форму.) Самое же сложное - до
листа бумаги.
     Идея. Проблема. Замысел. Как правило, идей и замыслов  у  нас  всегда
было сколько угодно. Как и у большинства писателей. Но вот, зачастую почти
незаметно для нас самих, что-то одно  начинает  вытеснять  все  остальное,
заслоняет весь видимый мир, все ярче высвечивая в  нем  некий  участок.  И
наступает момент, когда мы, набрав в легкие  побольше  воздуха,  ныряем  в
недра этого участка. Дальше со скрипом, с треском, с разрывами, с  рывками
и  отступлениями  идет  самая  сложная  работа.  Более  или  менее  четкое
формулирование проблемы. Выработка фабулы, оптимальной для постановки этой
проблемы. Отбор действующих лиц,  наиболее  подходящих  для  этой  фабулы.
Создание сюжета, дающего максимальные  возможности  для  действующих  лиц.
Первый набросок конкретного  плана  будущей  повести:  прикидка  эпизодов,
диалогов, рассуждений и прочего. И наконец, отдуваясь и отирая с чела пот,
мы беремся за машинку.
     Конечно, это только схема,  в  каждом  конкретном  случае  получаются
всякого рода отклонения. Например, если память нам не изменяет, мы  только
однажды написали повесть от начала до конца по намеченному плану. Но некое
общее представление о нашем модусе операнди эта схема,  мы  надеемся,  вам
дала.
     Для кого мы пишем? Вопрос странный, но задавали нам его и  прежде.  И
не только читатели. Определенно мы можем сказать  только  одно:  когда  мы
пишем, мы никогда об этом не думаем.  По-видимому,  питаем  мы  подспудное
убеждение в том, что интересное нам обязательно  будет  интересно  многим.
Судя же по читательским письмам, в том числе и вашим, Стругацких  приемлют
и школьники, и пенсионеры, но большею  частью  любители  фантастики,  хотя
встречаются  и  исключения.  Кстати,  здесь  уместно  будет  упомянуть   о
любопытной  гипотезе   Александра   Мирера,   автора   одной   из   лучших
фантастических  книг  для  подростков   -   "Главный   полдень".   А.Мирер
утверждает, будто любовь к фантастике сродни  музыкальному  слуху:  она  у
человека либо есть, либо ее нет, от социальных и прочих  факторов  она  не
зависит. Может быть, может быть.
     Теперь несколько слов о Странниках, люденах и о  прочих  вертикальных
прогрессах и гомеостазисах Вселенной.
     Мы,  конечно,  испытываем  определенную  гордость  за  все  эти  наши
выдумки, поскольку они вызвали большой интерес у многих  читателей.  И  мы
благодарны читателям за то, что выдумки эти  их  заинтересовали  -  иногда
даже и до некоторой утраты ощущения реальности.
     Но за всем тем не можем не заметить следующее.
     Мы принадлежим к тем фантастам, для которых фантастика давно  уже  не
является темой. То есть мы с интересом и удовольствием читаем  талантливых
авторов,  у  которых  фантастический  элемент  сам  по  себе  есть   точка
приложения творческих усилий, так, например, обстоит дело с утопическими и
антиутопическими произведениями, но для нас-то это не так. Странники и все
прочее для нас - не более чем антураж, не имеющий никакого  самодовлеющего
значения, этакие вешалки, на которых мы вывешиваем на  всеобщее  обозрение
беспокоящие нас проблемы, а проблемы эти связаны  у  нас,  как  может  без
труда обнаружить  достаточно  внимательный  и  опытный  читатель,  большей
частью с социологией и массовой психологией  современного  состояния  рода
людского. Если  же  внимательный  и  опытный  читатель  этого  все  же  не
обнаруживает, тем хуже для нас.
     Во всяком случае, нет никакого смысла затевать дискуссии  на  тему  о
том, кто же такие эти людены (если только не имеется в виду упражнение для
тренировки воображения).  А  вот  сообщения  о  "процессах"  Сикорски  нас
порадовали.



                           КОЕ-ЧТО О НУЛЬ-ЛИТЕРАТУРЕ

     Редакция фантастики издательства "Молодая гвардия"...
     Остановимся. Напомним читателям, что  эта  редакция  издает  основную
массу  книг  научной  фантастики.  Вероятно,  что-то  около   восьмидесяти
процентов в нашей стране. И еще напомним, что  это  единственная  в  нашей
стране редакция, которая _о_б_я_з_а_н_а_ издавать фантастику. Кстати  она,
эта редакция, издает ныне не только фантастику. Но речь у нас будет лишь о
ее фантастической продукции.
     Итак, редакция фантастики издательства "Молодая  гвардия"  уже  имеет
свою  историю.  К  сожалению,  это   история   блистательного   взлета   и
катастрофического падения. Это история  того,  как  в  начале  60-х  годов
редакция, руководимая  блестящими  знатоками  и  профессионалами,  возвела
стройное здание молодой тогда советской фантастики, как в начале 70-х  это
здание было обращено в руины человеком безграмотным  и  некомпетентным,  а
теперь, в 80-х, представляет собой  трясину,  оглашаемую  лишь  невнятными
криками унылых реликтовых существ.
     В соответствии с предложением  журнала  мы  высказываем  свое  личное
мнение и не намерены  извиняться  за  резкость  выражений.  Слишком  много
значит эта редакция в нашей жизни, эта альма матер наша, и не только наша,
а всего поколения 60-х, тот  плацдарм,  с  которого  советская  фантастика
начала завоевание мирового читателя,  да  так  и  свернулась  на  половине
дороги, сраженная ударом в спину.
     И мы не намерены лишить себя удовольствия назвать конкретные имена.
     Людей, которые строили здание  советской  фантастики  в  60-х  годах,
зовут Сергей Жемайтис и Белла Клюева. Ныне они, конечно, на пенсии.
     Человека, который обратил это здание в руины,  зовут  Юрий  Медведев.
Ныне он значительное лицо в редакции журнала "Москва".
     А человека, сами руины эти превратившего  в  болото,  зовут  Владимир
Щербаков. Он и сейчас возглавляет злосчастную редакцию.
     За последние пятнадцать лет редакция:
     - выпустила собрание сочинений И.А.Ефремова;
     - опубликовала дюжину книг апробированных авторов;
     - открыла одно новое имя.
     Все.
     За полтора десятка лет своей деятельности редакция не сделала  больше
ничего такого, что можно было бы поставить ей в плюс.
     А ведь издательский  конвейер  налажен  и  работает  исправно.  Общая
продукция  редакции  -  это  многие   десятки   книг.   Романы.   Повести.
Персональные  сборники.  Сборники-ежегодники  "Фантастика".   Переиздания.
Целая библиотека, целая картотека авторов.
     Так вот все это изобилие известный критик, блестящий знаток советской
фантастики,  человек  отменного   литературного   вкуса   Всеволод   Ревич
чрезвычайно удачно назвал "нуль-литературой" (см. "Юность", N_9, 86).  Это
литература, которая вызывает неудержимое желание высказаться, не  давая  в
то же время никакого материала для высказывания. Клокочущая пустота.
     Нельзя сказать, что нуль-произведения  не  содержат  мыслей.  Но  это
мысли заимствованные, старые, жеваные-пережеваные, раздражающе  банальные,
либо до уныния нелепые.
     Нельзя сказать, что нуль-произведение лишено  героев.  Но  герои  эти
плакатные,  неправдоподобные,  это   кое-как   размалеванные   марионетки,
переходящие из сюжета в сюжет, их  нельзя  даже  назвать  банальными,  ибо
банальность  все  же  предполагает  какой-то  более  или  менее  приличный
литературный прототип.
     Нельзя сказать, что нуль-произведение  написано  плохим  языком.  Его
язык вообще не имеет  отношения  к  художественной  литературе.  Это  язык
посредственных школьных сочинений. Или дурной публицистики. Или  вошедшего
в раж, наслаждающегося графомана.
     Нельзя сказать...
     Ничего нельзя сказать. Мы  снимаем  шляпу  перед  В.Ревичем,  который
нашел  в  себе  силы   и   энтузиазм   подлинного   профессионала,   чтобы
проштудировать всю эту гору  макулатуры  и  хоть  как-то  проанализировать
прочитанное.
     Ознакомившись с нуль-произведением, испытываешь  желание  говорить  и
даже кричать.
     О загубленных деревьях, которые превратили в бумагу, не подозревая  о
том, как именно эта бумага будет использована.
     О типографских мощностях, которых так всегда не хватает,  когда  надо
напечатать что-нибудь достойное.
     О  несчастных  любителях  фантастики,  в  особенности   -   любителях
неискушенных, для которых эта нуль-литература  может  стать  нормативом  и
определит их литературный вкус в дальнейшем.
     О десятках молодых,  действительно  талантливых  писателях-фантастах,
отвергнутых редакцией В.Щербакова для того, чтобы  толпа  нуль-литераторов
подменила собой в глазах массового читателя и поколение 70-х, и  поколение
80-х.
     И, наконец, о том, какой страшный удар по престижу  нашей  фантастики
нанес  этот  поток  псевдолитературы   в   глазах   каждого   мало-мальски
квалифицированного читателя - в первую очередь того, кто к фантастике либо
равнодушен,  либо  относится  скептически.  Разве  не  клокочущую  пустоту
нуль-литературы имела в виду та московская учительница,  которая  объявила
своему классу: "Фантастику пишут жулики, а читают идиоты"?
     Не избежать нам риторических вопросов: как это могло случиться?  куда
смотрело  начальство?  где  была  литературно-критическая  общественность?
каким дурным волшебством на глазах у всех - у читателей,  у  писателей,  у
начальства  -  третьестепенный  литератор  В.Щербаков  ухитрился  наладить
издательский конвейер таким  образом,  чтобы  сходили  с  этого  конвейера
только  произведения  третьестепенные  или  лежащие  вообще  за  пределами
оценок. Ведь вся нуль-литература существует в  строгих  и  жестких  рамках
одного третьестепенного литературного  вкуса,  если,  конечно,  можно  так
назвать эту вопиющую, воинствующую безвкусицу.
     Теперь    уже    поздно     оправдываться     и     говорить,     что
литературно-критическая общественность вовсе не молчала,  что  писались  и
ядовитые рецензии, и письма в самые  высокие  инстанции,  и  гневные  речи
произносились с трибун (не слишком, правда, высоких,  на  высокие  нас  не
пускали)...  Поздно.  Спишем  все  неудачи  этих  выступлений,   торжество
нуль-фантастики за счет ныне окончательно уже осужденных застойных явлений
недавнего нашего прошлого.
     Сейчас все и всюду перестраиваются.  Самое  время  перестраиваться  и
издательской  политике  в  области  фантастики.  Это  лишь  малый  участок
огромной арены общественной и государственной жизни. Но нам  этот  участок
дорог, и мы, как  и  раньше,  чувствуем  определенную  ответственность  за
положение дел в этом маленьком вопросе. Как-никак, а из поколения 60-х  мы
едва ли не самые старшие.
     Оптимально  работающая  редакция  фантастики  издательства   "Молодая
гвардия" видится нам примерно такой.
     Во главе редакции стоит человек с апробированным литературным вкусом,
знающий, понимающий и принимающий фантастику во всех  ее  ипостасях  -  от
Брэдбери до Ж.Верна, от Булгакова до Ефремова, от Чапека до Лема.
     Сотрудники редакции обладают хотя  бы  минимумом  интеллигентности  и
литературной грамотности. Желательно, чтобы они были  специализированы  по
основным      направлениям      современной      фантастики      (фэнтези,
социально-философская фантастика, собственно научная фантастика и т.д.).
     Чрезвычайно важно, чтобы редакционная  коллегия  была  составлена  из
самых   видных,   опытных,   широко   мыслящих   писателей   и   критиков,
профессионально и успешно работающих в области фантастики. Они должны быть
истинным   штабом   редакции,   первыми   помощниками   заведующего,   его
ангелами-хранителями,  способными   предостеречь   его   от   опрометчивых
действий. Авторитет членов  редколлегии  должен  быть  высок  и  в  глазах
заведующего редакцией, и в глазах любого автора, какого бы высокого мнения
он о себе не был. И никаких "почетных" членов! Редколлегия должна состоять
из людей, готовых по первой просьбе редакции читать рукописи и высказывать
свое квалифицированное мнение о них - желательно в письменном виде. Она же
должна принимать самое активное участие в составлении тематических  планов
и стоять на страже интересов редакции и фантастики в  случае  конфликта  с
руководством издательства.
     Чрезвычайно   важным   звеном   работы   редакции   является   корпус
рецензентов.   Никаких   случайных   людей!   Никаких    "дать    человеку
подзаработать"! Рецензент должен быть опытным  литератором-профессионалом,
не обязательно в области  фантастики,  но  относящимся  к  фантастике  как
минимум лояльно. Он должен обладать достаточным авторитетом в  глазах  как
редколлегии, так и рецензируемого автора. Редколлегия  обязана  беспощадно
вычеркивать из списка рецензентов людей, хоть раз скомпрометировавших себя
халтурой или сговором с рецензируемым.
     (Мы испытываем чувство определенной неловкости, ибо все, предлагаемое
нами, - это азы, тот минимум миниморум необходимых  условий,  без  которых
нормальное  течение  редакционной  деятельности  просто  невозможно.   Что
делать! Реальность такова, что теперь приходится начинать с азов.)
     Редакция  фантастики  должна  быть   организмом   открытым.   Никакой
келейности. Никакой  кулуарности.  Никаких  интриг  и  редакционных  тайн.
Редакция, помимо административной подчиненности руководству  издательства,
обязана отчитываться и перед Советом по фантастике Союза  писателей  СССР,
объединяющим в себе наиболее достойных и авторитетных писателей и критиков
со всех концов страны. Ежегодное обсуждение редакционных планов на  совете
должно быть нормой и традицией.  Мнение  членов  бюро  совета  по  частным
вопросам должно учитываться как заведующим редакцией, так и редколлегией.
     Наконец, о редакционном портфеле.
     Традиционными   поставщиками   литературной   продукции   по-прежнему
остаются апробированные авторы и в  какой-то,  достаточно  малой  степени,
самотек. Однако редакция должна на пятьдесят процентов ориентироваться  на
появившиеся  сравнительно  недавно  новые,   богатые,   мощные   источники
рукописей.  Мы  имеем  в  виду  постоянно  действующие  семинары   молодых
литераторов-фантастов Ленинграда и Москвы, а  также  ежегодные  всесоюзные
семинары  молодых  фантастов  в  Малеевке  и  в  Дубултах.   Редакция   (и
редколлегия,  разумеется)  обязана  внимательно   следить   также   и   за
региональными  публикациями,  "вылавливая"  наиболее  талантливых  авторов
периферии. Регулярно  черпая  из  этих  источников,  редакция,  во-первых,
одарит читателя самыми свежими новинками в  области  фантастики,  то  есть
будет идти в ногу со временем,а во-вторых, не на словах,а на деле  поможет
подняться и расцвести новой поросли отечественных авторов.
     Еще раз повторяем. Все вышеизложенное - азы. Однако же, как известно,
все новое есть только основательно забытое старое.  Давайте  вспоминать  и
восстанавливать.  Только  искоренение   некомпетентности   и   келейности,
привлечение  к  издательскому  делу  самого  широкого  круга   широко   (и
по-разному) мыслящих профессионалов-литераторов,  самая  щедрая  гласность
хотя бы в пределах писательской общественности, - вот гарантия  того,  что