т, - поправился Неводов. - Пусть еще, и
конечно, все знают, что дело по поимке  радиста  успешно  завершено.  Бывший
лейтенант Шейкин - агент разведки противника. Вот в таком виде!..  Я  принял
решение арестовать лейтенанта Тугова, но сделать это надо незаметно.  К  нам
пришла разнарядка на получение новых самолетов  из  Саратова.  Прошу  вас  в
число командированных туда летчиков обязательно включить Тугова, но чтобы не
вы вносили его  в  список,  а  кто-нибудь  пониже  рангом,  ну,  например...
начальник штаба. Кроме вас, о нашем договоре никто не должен знать.
   - Понял. Желаю удачи, капитан.
   Через день представители дивизии выехали на авиационный завод.  На  одном
из далеких полустанков лейтенанта Тугова взяли под стражу.
   Тугов выпутывался всеми средствами, он молчал, грозил голодовкой  и  даже
пошел на провокацию, обвинив следователя в  недозволенных  приемах  допроса.
Представляемые доказательства отвергал как несостоятельные, и это ему иногда
удавалось, потому что допросы велись параллельно с поиском  новых  уличающих
фактов. .
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Давайте в пятый раз начнем с одних и тех же вопросов. Где вы
были в ночь покушения на Шейкина с двадцати трех тридцати до полуночи?
   ТУГОВ. Повторяю в пятый раз: гулял с Татьяной Языковой!
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вот показания дневальной по общежитию зенитчиц.  Здесь  ясно
написано: "...Языкова явилась из увольнения в 23 часа  30  минут,  что  я  и
зафиксировала в журнале".  А  вот  что  утверждает  дежурный  офицер  вашего
общежития: "Лейтенант Тугов в свою комнату, не возвращался".
   ТУГОВ. Когда я проходил, дежурного на месте не было.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы лжете. Выяснено, в это время дежурил комроты из БАО, и  с
двадцати двух часов  вместе  с  ним  за  столом  сидел  старшина  роты,  они
составляли заявку на запчасти.
   ТУГОВ. Они ж меня видели, когда по тревоге я выбегал из комнаты.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Но не заметили, когда вы входили в нее.
   ТУГОВ. Поверьте, у меня нет шапки-невидимки!
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Этому верю, однако скажите, почему в ту  ночь  было  разбито
стекло в окне вашей комнаты?
   ТУГОВ. Я резко распахнул его, услышав сигнал тревоги.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что делали дальше?
   ТУГОВ. Быстро оделся и выбежал из общежития.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Скажите, эти сапоги ваши? В них вы прибыли на место сбора?
   ТУГОВ. Похоже, что мои.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Предлагая вам разуться и  сдать  сапоги,  мы  попросили  вас
сделать вот эту надпись на голенищах. Ваша роспись?
   ТУГОВ. Моя.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. В резиновых  подметках  этих  сапог  обнаружены  вкрапленные
осколки стекла из окна вашей комнаты. Вот акт экспертизы и  данные  анализа.
Каким образом осколки могли вдавиться в подошву?
   ТУГОВ. Распахнув окно и топчась около подоконника,  я,  естественно,  мог
наступить на выпавший кусок стекла. Это элементарно!
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. В прошлый раз, Тугов, вы  говорили,  что  бросились  к  окну
прямо с кровати. Вы  что  же,  спали  в  сапогах?  Молчите?  Да,  вам  лучше
помолчать. Вы не  могли  давить  стекло  в  комнате  ни  босыми  ногами,  ни
сапогами, потому что окно открывается наружу и разбитое стекло упало  не  на
пол, а на землю за окном. Как вы очутились за окном, Тугов?  Опять  молчите?
За окном мы нашли вдавленные в землю осколки, хотя  крупные  вы  постарались
очистить и сделать вид, что выносите их из комнаты. Зачем  это  нужно  было,
Тугов?.. Я вижу, вы поняли логическую связь моих вопросов. Дежурный офицер и
старшина не могли видеть, как вы входили в общежитие, потому что вы проникли
в комнату через окно, притом торопились и в  спешке  разбили  стекло.  Звук,
похожий на звон разбитого стекла, слышал старшина. А через  несколько  минут
после этого была объявлена боевая тревога.  Почему  вы  не  вошли  в  дверь,
Тугов?
   Так медленно и неуклонно следователь ломал волю Тугова. Много  на  первый
взгляд малозначительных фактов сыграли подготовительную роль к главному -  к
дешифрованным радиаграммам, к магнитофонной записи голоса и наконец к  очной
ставке с ракетчицей Гольфштейн. Она опознала  в  Тугове  человека,  которому
передала   посылку   во   дворе    кинотеатра    "Центральный",    человека,
представившегося как Тринадцатый. И он узнал в  ней  ракетчицу,  которую  по
иронии судьбы задержал вместе с Шейниным на крекинг-заводе у  подорвавшегося
нефтебака.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Итак, вы наконец-то решили показывать правдиво?
   ТУГОВ. Спрашивайте.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что толкнуло вас на предательство? Как происходила вербовка?
Кто вербовал?
   ТУГОВ. Длинная история... Из-за денег. Когда работал в уголовном розыске,
взяли главаря воровской шайки. Мне за  него  предложили  солидную  сумму.  Я
согласился.  Ну  и  завяз  крепко.  Связался  с  шайкой.  Дальше  -  больше.
Впоследствии меня продали некоему Хижняку.  Он  опутал  подпиской.  Заставил
уйти из УРа "добровольно" в армию.
   Всю правду о себе Тугову пришлось  рассказать  немного  позже.  Да,  были
взятки, была воровская шайка, была соглашательская  подписка  под  обещанием
верно  служить  немецкой  разведке.  Но  это  после.  А  сначала  воспитание
скаредности, жадности, ненависти ко всему советскому в семье  убежавшего  от
расплаты кулака. Отец Тугова умело носил личину добропорядочного селянина  и
этому же учил сына. Любыми средствами к наживе. Чем выше пост - больше можно
хапнуть! А для этого надо проскользнуть в  комсомол,  если  можно,  то  и  в
партию, и даже  отказаться  от  родного  отца,  прикинуться  сиротою.  Такой
волчьей тропой и шел по жизни Тугов, с  виду  подтянутый  и  исполнительный,
никогда не высказывающий своих мыслей,  с  приклеенной  к  лицу  добродушной
улыбкой и "мягким" сердцем. Нет, он не думал работать на немцев, но любовь к
наживе привела его к ворам, потом  бандитам,  наконец,  к  предательству.  И
тогда им, как пешкой, начали играть Деятели из русского отдела абвера.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Авиационное училище планировалось?
   ТУГОВ. Да. Прежде чем уйти из уголовного  розыска,  я  закончил  вечернюю
школу, получил свидетельство с отличием. Потом добился путевки в  авиашколу.
По заданию меня устраивала только истребительная или штурмовая авиация.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Почему? А если бы вас послали в бомбардировочную?
   ТУГОВ.  Я  должен  был  отказаться.  Думаю,  это  обуславливалось   моими
дальнейшими встречами.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. С кем имели контакт, кто руководил вами в армии?
   ТУГОВ. За все время обучения в школе никто. Уже перед самым выпуском,  за
полмесяца примерно, в городе я неожиданно встретился со  своим  вербовщиком,
Хижняком. Он предложил мне взять у  той  женщины  посылку  и  передать  ему.
Встречались дважды. Я получал деньги и вел с ним короткие беседы.  Последний
раз он сказал, что больше мы с ним не увидимся, а я  буду  выполнять  только
письменные приказы Тринадцатого.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Какие задания выполняли?
   ТУГОВ. До прибытия в дивизию никаких. Я должен был хорошо  учиться,  быть
дисциплинированным, выделяться среди других.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Где получили радиостанцию?
   ТУГОВ. Держал ее в руках только раз, когда летал бомбить понтонный  мост,
и то не знал точно, а догадывался, что это рация.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Объясните.
   ТУГОВ. Кто мною командовал здесь, не знаю, но мне еще в  Саратове  Хижняк
сказал, что я попаду именно в дивизию генерала Смирнова, и описал  тайник  в
дупле дерева у реки. Прочитав одну из записок,  я  пошел  и  нашел  в  дупле
коробочку. Она умещалась в штурманской сумке. В определенное время, а именно
перед подлетом к цели, я нажал на коробке кнопку.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кто подписывал записки? Сохранилась ли хоть одна из них?
   ТУГОВ. Все уничтожил. Подписывал Тринадцатый.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Какие он давал задания?
   ТУГОВ. Сначала приказал познакомиться с радисткой СМЕРШа и сойтись с ней.
От нее предполагалось черпать некоторые сведения... По его указанию и  схеме
я подал рационализаторское предложение о монтаже направляющих РС  с  выходом
снарядов  в  заднюю  полусферу...  О  радиостанции  говорил.  Он   почему-то
категорически возражал, чтобы я соглашался на предложение капитана  Неводова
работать в его отделе. Когда я вернулся из госпиталя,  то  получил  записку,
подписанную уже не Тринадцатым, а  Хижняком,  в  ней  был  завернут  осколок
шприца. Выполняя приказ, я "нашел" осколок около общежития... Вечером  вынул
из дупла пузырек с кислотой и капнул в карман куртки лейтенанта Шейнина... В
дупле был и пистолет "вальтерв... Мы пили водку.  Когда  Шейкин  захмелел  и
заснул, я отпечатал его пальцы на рукоятке... Я еще не знал, зачем все  это.
Только когда Шейкина арестовали...
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Тогда вы догадались, так, что ли?
   ТУГОВ. Я получил новый и последний приказ... Хижняк писал, что  Шейкин  и
есть  .Тринадцатый.  Что  он  скомпрометировал  себя  на   незапланированной
диверсии с парашютами, что он знает нас лично и может выдать.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Отличались ли записки Тринадцатого от записок Хижняка?
   ТУГОВ. И.те и другие писались печатными  буквами,  но  почерк  все  равно
отличался. А потом у Хижняка свой личный условный знак.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. У вас не дрожала рука, когда вы целились в Шейкина?
   ТУГОВ. Он был один из тех, кто погубил меня и мог потопить окончательно!
   СЛЕДОВАТЕЛЬ.  Вы  верите,   что   Шейкин   действительно   Тринадцатый?..
Молчите?.. Тогда скажите, почему вы голосом решили предупредить  немцев?  Вы
знали, что в ваш самолет стрелять не будут?
   ТУГОВ. При внезапной заварухе и мой могли клюнуть. Я хотел жить.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ, И все-таки вас чуть не сбили.
   ТУГОВ. В такой передряге трудно уцелеть и с  белой  полосой...  Я  устал,
гражданин следователь.
   СЛЕДОВАТЕЛЬ. Итак, Тринадцатый лично с вами ни разу не говорил?
   ТУГОВ. Нет.
   Прочитав показания Тугова, полковник Кронов довольно потер руки.
   - С этими все! Хижняк - особая статья, им займутся другие. Он  передал  и
последнюю цифрограмму.
   Кронов послал в Центр доклад  об  окончании  операции  с  примечаниями  о
"некоем Хижняке" -  резиденте,  не  имеющем  постоянной  базы  во  фронтовой
полосе. Вслед за его рапортом капитан Неводов выслал фельдсвязью письмо. Вот
выдержки из него:
   "...Тщательно законспирированный и успешно работающий агент не пойдет  на
малоэффективную  диверсию,   каковой   является   диверсия   с   парашютами.
Настораживает, что она искусственно подчеркнута  одновременностью  покушения
на Шейнина и передачей последней радиограммы. Цифры передавались с  большими
интервалами  трижды.  По-видимому,  нужно  было,  чтобы   мы   запеленговали
передачу, поняли смысл текста и поверили, будто агент остался один. Быстро и
очень легко выявился и "последний" агент - Тугов.
   ...Из  всего  вышеизложенного  делаю  вывод:  диверсионный  акт   и   все
происшедшее после него есть не что иное,  как  попытка  увести  следствие  в
сторону, отвлечь нас от поиска основного  агента  -  резидента,  которым  не
является притянутый  к  делу  Хижняк,  Для  выявления  настоящего  резидента
предлагаю следующий план...
   Прошу  договориться  с  командованием  воздушной   армии   о   проведении
предложенной лжеоперации..."
   Из Центра пришел ответ, переданный Неводову армейским отделом:
   "Дело остается открытым. Обратите особое  внимание  на  вторую  и  третью
радиограммы агента.  Посылаем  ориентировку  показаниями  агента  по  кличке
Корень.
   Командование ВА дало согласие. Для завершения дела выслана вам опергруппа
с полковником Стариковым  во  главе.  После  окончания  операции  работников
группы не задерживать".
   ОПЕРАЦИЯ ПО УНИЧТОЖЕНИЮ ПОЛЕВОЙ СТАВКИ
   Полковника Кронова отозвали в  Москву,  а  капитану  Неводову  предложили
временно исполнять его обязанности. Поговаривали, что вознаграждение  пришло
за умело выполненную операцию по выявлению целой группы агентов противника.
   Приехав  в  штаб  воздушной  армии,  Неводов  встретился  с   полковником
Стариковым. Высокий, худой, узкоплечий полковник поджидал его  на  аэродроме
за рулем "виллиса". Неводов  был  предупрежден,  подошел  к  машине,  сел  в
кабину.
   - Здравствуйте, товарищ полковник. Я Неводов.
   - Здравствуйте, майор!.. Согласно приказу вы майор уже третий  день.  Рад
поздравить! Прокатимся куда-нибудь на речку, в лесок?
   - С удовольствием!
   Полковник Стариков вел машину аккуратно, не вынимая из уголка тонких  губ
потухшую папиросу с длинным мундштуком. Его белое лицо  неподвижно,  светлые
глаза прищурены и затенены надвинутым козырьком фуражки. Он выбрал поляну на
обрывистом берегу степной реки, вылез из машины,  с  удовольствием  разминая
ходьбой длинные ноги, затянутые в шевро высоких сапог.
   - Присядем?.. Рассказывайте, майор, о  вашем  плане,  Говорите  все,  что
считаете нужным, я пойму.
   - Обстановка такова... Показания Тугова подтверждают, что он и  Шейкин  -
жертвы  инсценировки  с  целью  отвести  наш  главный  удар.  Кто  настоящий
резидент?  Мои  соображения  вы  знаете.  Вот  основные   улики:   о   плане
бомбардировки переправы знал ограниченный круг лиц, и ОН был среди  них.  На
борту самолета СИ-47 тоже был он. Вы помните текст третьей радиограммы?  "23
в 8.00 пришлите спарринг-партнеров на аэродром". В этот день и  в  этот  час
через  наш  аэродром  должен  был  проследовать  ЛИ-2   с   очень   высокими
представителями Ставки. Об этом знали только командующий, генерал Смирнов, я
и он, -как обеспечивающие безопасность перелета. Слава богу, кто-то  изменил
маршрут ЛИ-2, но в тот день и в то время над Нашим аэродромом появились  две
пары "мессершмиттов". Теперь еще...
   - Минутку, майор. Вы  правы,  это  он.  Я  ведь  временный  представитель
Центра, а на самом  деле  начальник  Саратовского  управления.  Дело  агента
Слюняева, с которым вы частично знакомы, вели мои работники. Разными  путями
мы подошли к одному лицу. Он сын Слюняева, сменивший неблагозвучную  фамилию
отца на другую - Кторов. Кторовым он уехал в отпуск из училища, в  одной  из
глухих деревушек женился и взял фамилию жены. В боевую часть приехал уже под
новой фамилией. Мы распутали весь клубок, и  конец  привел  к  вам.  Слюняев
признался, что это не его сын,  а  человек,  пришедший  "С  той  стороны"...
Кажется, все, нужно его брать и делать очную ставку с "отцом". Но... Слюняев
умер  до  того,  как  мы  узнали  последнюю  фамилию  его  "сына".  В  нашем
распоряжении нет фактов, уличающих его в преступной деятельности. У вас  же,
майор, доказательства только косвенные. Поэтому Центр согласился принять ваш
очень рискованный план. Повторите мне его в общем.
   - Расчет на его фанатизм, на его преданность фюреру. И  еще  на  то,  что
сейчас он должен считать себя вне  подозрений.  Мы  планируем  бомбардировку
населенного пункта, в  котором  якобы  расположилась  ставка  Гитлера.  План
разрабатывается в соседнем полку  так,  чтобы  сведения  просачивались  и  в
другие части. Он должен знать об операции. Узнав, постарается сообщить. Ведь
дело касается жизни фюрера!  Попросит  полет  или  навяжется  с  кем-нибудь,
захватит  с  собой  передатчик.  Мы  запеленгуем  .передачу,  сфотографируем
самолет и "привяжем" фотокадры к местности. Если не  клюнет  на  приманку  с
фюрером, придется арестовать так.
   На совещании у  командующего  присутствовали  представители  всех  частей
воздушной армии. Командующий сам ознакомил офицеров с общей  обстановкой  на
фронтах. Красная Армия наступала. Предстояла перебазировка авиации на  новые
аэродромы.
   Командующий перешел к тактическим задачам и, неожиданно прервав  себя  на
полуслове, обратился к великану полковнику, командиру полка АДД5:
   - Пока не забыл... Я проверил подготовку  ваших  летчиков,  полковник,  и
остался недоволен. Послезавтра вылет, а у вас еще не подобраны все  экипажи.
Пожалуйста, не убеждайте меня, что все ваши летчики - асы! Вы не поняли  всю
важность задачи. Только снайперов точного бомбометания на борт! Только  тех,
кто ночью видит не хуже совы! Из Москвы дважды запрашивали о готовности, и я
доложил. В какое положение вы меня ставите, полковник?
   - Все будет сделано, товарищ генерал-полковник! Сам пойду на этот  филиал
волчьей норы! - громыхнул побуревший от досады великан.
   - Без патетики! Больше напоминать не буду. Итак, продолжаем, товарищи!..
   Краска с полного лица командира  бомбардировщиков  не  сходила  до  конца
совещания.  Кроме  него,  командующий  никого  не  задел,  и   он,   скрывая
возмущение, ерзал на стуле, мешая сидевшему рядом генералу Смирнову слушать.
Тот, ухмыльнувшись в усы, отодвинулся поближе к Лаврову.
   Совещание  закончилось  докладами  командиров  частей  о   готовности   к
перебазированию. Не спросили об этом только командира  бомбардировщиков.  Он
ждал, уставившись на командующего преданными глазами, на челюстях  бугрились
желваки. Но к нему так и не обратились. Полковник выходил из  комнаты  злой,
ссутулив широченные плечи. У двери его толкнул в бок Лавров.
   - Получил пониже спины?
   - Чтоб сказился подлюка Гитлер! - смачно сплюнул разгневанный  полковник.
- Ну и подсыплю я ему хайля, зануде, костылей не унесет!
   Представители частей разлетелись по своим аэродромам, а майор Неводов  не
находил себе места. В который раз проверив готовность к  операции,  бездумно
ворошил старые и  ненужные  бумаги  на  столе,  наконец,  прочно  уселся  на
подоконнике около зеленого ящика  полевого  телефона.  И  телефон  зазвонил.
Подал голос генерал Смирнов:
   - Просит тренировочный полет.
   - Поподробнее, пожалуйста, поподробнее, товарищ генерал!
   - В связи с предстоящими перелетами в полках запланированы тренировки  по
маршруту. Он в плановой таблице.
   - По маршруту нельзя. Найдите любой предлог и пускайте только в зону  или
по кругу. Горючее, как договорились, - не больше десяти минут.
   - Время давай.
   - В четырнадцать пусть вылетает. Надеюсь, без боекомплекта?
   - В порядке! Будь здоров, Борис Петрович.
   Неводов отметил: за все время их совместной службы генерал впервые назвал
его по имени. Но секундное удовлетворение прошло, и начали биться  в  голове
тревожные мысли: "А  вдруг...  А  вдруг  расчет  неточен,  и  он  попытается
улететь? Сами, своими руками даем ему  крылья,  механик  услужливо  помогает
надеть парашют, стартер поднимает белый флажок.
   Арестовать, когда он занесет ногу на крыло? А если у  него  нет  с  собой
передатчика? Если он  все  понял  и  играет  ва-банк!  Материалы  полковника
Старикова могут уличить, а не  доказать.  Нужна  бесспорная  улика  -  факт.
Какой-то английский юрист сказал, что как из сотни зайцев  нельзя  составить
лошадь, так и сотня самых убедительных косвенных улик не может заменить одно
прямое доказательство. Пусть летит! Пусть каждая минута  его  полета  унесет
год моей жизни, я буду ждать его последней посадки, И он  сядет.  Живым  или
мертвым!"
   Собираться не пришлось, все  было  готово  заранее.  Шофер  завел  мощный
трофейный "хорьх",  и  машина  с  Неводовым,  аэрофотосъемщиком  и  радистом
рванулась из ворот разматывать вязь полевых дорог.  Облако  пыли  с  большой
скоростью двигалось в район аэродрома сводной дивизии.
   Остановились в небольшом лесу.  Загнали  машину  под  густую  пожелтевшую
крону березы и  забросали  ветками.  Сели  в  тени  дерева.  Аэрофотосъемщик
проверял кинокамеру, прилаживал к ней телеобъектив, радист настраивал рацию.
Неводов улегся на чахлой траве, развернул крупномасштабную карту.
   - Есть связь! - доложил радист.
   - Передайте всем постам - в четырнадцать ноль-ноль готовность номер один.
Задача ясна всем? Лихо отстучав точку последнего отзыва, радист сказал:
   - Вопросов ни у  кого  нет,  товарищ  майор.  Сержант  Языкова  выстукала
привет.
   Неводов поднялся и пошел к опушке. Под ногами мягко пружинили перегнившие
листья и пухлые  подушки  мха,  он  перешагивал  трухлявые  куски  березовых
стволов, покрытых лишайниками, отводил от лица ветки орешника и  бересклета.
Опушка синела запыленными цветами  чертогона.  Он  сорвал  синий  с  матовым
нале