неправда?
   -- Правда,  --  прошептал предводитель.  --  Только вы,  пожалуйста,  не
говорите,  будто мы  вам все рассказали...  Ведь вы  сами все увидели.  Или
раньше знали... Эх, не догадались мы завязать вам глаза!
   -- Да,  -- сказал капитан. -- Завязать глаза было бы предусмотрительнее.
Но я  маг и  волшебник и  вижу все насквозь.  Я  могу наперед сказать,  что
сейчас произойдет у вас в штабе:  сейчас по лесенке спустится наблюдатель и
помчится к штабу.
   И действительно,  из трансформаторной будки по лесенке скатился,  словно
обезьянка, какой-то мальчик и побежал к сторожке.
   Все прямо поразились.  А длинный мальчик встал капитану поперек дороги и
начал просить:
   -- Скажите,  как вы это узнали? -- И он уже не насмешничал, а очень даже
жалостно просил.
   Но капитан не обращал внимания на его просьбы и продолжал угадывать:
   -- Вот сейчас выбежит из штаба ваш начальник.
   Так оно и вышло: как только капитан это сказал, из домика выбежал пионер
в длинном пальто, с сигнальными флажками в руках.
   -- Ну, Травка, -- сказал капитан, -- докладывай ему, как было дело.
   -- А  ведь я  не умею,  --  прошептал Травка,  наклонившись к самому уху
капитана.  --  Я ведь запомнил только "А" --  точка и черточка и "М" -- две
черточки.
   -- Я буду тебе подсказывать. Давай вызов: взмахни руками над головой три
раза крест-накрест.
   Травка так и сделал. Пионер у штаба тотчас повторил эти движения.
   -- "Вызов принят", -- догадался Травка.
   -- Отлично, -- сказал капитан. -- А теперь давай текст. "В" -- точка два
тире...
   Травка просигнализировал.
   -- "Е" -- одна точка...
   Травка поднял руку один раз.
   -- Нет,  так будет слишком долго, -- сказал капитан. -Слезай-ка лучше. А
ребята пусть отгадывают, что я хочу сказать. -- Он обратился к насмешнику в
очках:  -- Ну-ка, любитель отгадывать про меховую куртку и очки, что я буду
говорить дальше? "Be..."?
   Мальчик замялся. Он не знал, что ответить.
   -- Ну-ка,  Сережа,  ну-ка!  -- начал подзадоривать его Травка. -- Давай,
Жирафчик!
   Травка и сам не знал, что будет дальше, и ему очень хотелось узнать.
   -- Ведро? -- спросил мальчик.
   -- Почему же "ведро"? -- удивился капитан.
   -- Ведьма! -- крикнул кто-то.
   -- Нет, и не ведьма...
   Тут все наперебой начали угадывать таинственное слово:
   -- Весточка!
   -- Ветер!
   -- Весело сияет месяц над селом!..
   -- Вечер был, сверкали звезды!..
   -- Весло!
   -- Венгерка!
   -- Ветчина!
   Кто-то крикнул: "Ватрушка!" Но это было уже совсем не на "Be..."
   Наконец Сережа догадался:
   -- Век живи -- век учись!
   -- Вот это правильно!  -- сказал капитан. -- Но только я передаю не это,
а вот что... -- Капитан начал подавать сигналы.
   -- "В"! -- крикнули все мальчики хором, когда капитан просигналил первую
букву.
   -- "Е"!
   -- Это я повторяю,  --  объяснил капитан.  -- А вот дальше... -- Капитан
просигналил букву.
   -- "Д"! -- крикнули мальчики.
   -- "У"!
   -- "Веду"!  --  крикнул насмешник чуть не со слезами в голосе.  -- И как
это я раньше не догадался -- "веду"!
   Капитан продолжал: Д, В, Е, Н, А, Д...
   -- "Двенадцать"!  --  крикнули  мальчики.  А  потом  они  заговорили уже
потише:   --   "Пленных"...  "Веду  двенадцать  пленных"...  "Прикажите"...
"мне"... "командовать"... "ими"...
   Пионер у штаба начал сигналить: "Командир четвертого взвода!"
   Предводитель рывком двинулся вперед и пошел было к штабу.
   "Стой!" -- просигналил пионер.
   Предводитель остановился.
   Пионер снова замахал флажками:  "Передать командование четвертым взводом
капитану Калашникову".
   -- Вот  так  так!   --  вскрикнул  предводитель,  скинул  лыжи  и  круто
повернулся.
   Тут все загалдели и окружили капитана:
   -- Как вам не стыдно, товарищ капитан! Зачем же вы нас обманывали! Мы бы
за это время нашли настоящего Травкиного папу!
   Особенно горячился Сережа:
   -- Я сразу догадался, что это сам капитан Калашников и есть! А то почему
бы он знал, какое распоряжение капитан Калашников давал, а какое не давал?
   -- Уж ты знал, знал! -- перебил его предводитель. -- Я вот видел, что он
все время улыбается, значит шутит.
   -- Погодите,  друзья,  не спорьте! -- примирительно сказал капитан. -- Я
вас не обманывал,  вы сами себя обманули. Мы с вами не ссорились, и я вас в
обиду не дам.  Уж если вы нас с Травкой выследили, то настоящего Травкиного
папу вы, наверно, разыскали бы, если б только он был где-нибудь поблизости.
Значит,  его на Московских горах нет. А теперь командовать буду я. Назначаю
своим первым помощником вашего предводителя, а адъютантом -- Травку.
   А дальше капитан заговорил уже по-командирски:
   -- Четвертый взвод,  слушай мою команду! Первый помощник, вперед! Все за
ним по одной лыжне -- марш!
   Взвод  лыжников  вытянулся в  длинную  цепочку.  Сзади  всех  шел  новый
командир четвертого взвода с новым адъютантом на плечах.
   Когда  подошли  к  штабу,  капитан  приказал перестроиться всем  в  ряд.
Пионеры перестроились.
   -- А ну-ка, Травка, посмотри, -- сказал капитан: -- успели мы в срок? --
И он показал Травке часы на руке.
   Маленькая стрелка стояла на цифре "3", большая указывала на цифру "12".
   -- Успели! -- радостно сказал Травка.
   -- Точно, -- подтвердил капитан. -- Пятнадцать ноль-ноль. А лейтенанта с
Солнечкой нет!
   Тот  пионер,  который  разговаривал флажками,  появился  перед  взводом.
Оказывается,  он  был не  простой пионер,  а  вожатый.  Галстук у  него был
завязан поверх пальто,  а на груди рядом с пионерским значком -- костериком
-- виднелся  еще  и  комсомольский значок  --  маленькое  знамя  с  буквами
"ВЛКСМ".
   Травка вышел  вперед,  поднял руку  в  пионерском салюте и  приготовился
сказать  так,  как  его  выучил  капитан:  "Прибыл четвертый взвод.  Приказ
выполнен. Пленные взяты. Потерь нет".
   Но только Травка начал, вожатый перебил его:
   -- Отставить! Руку опустить! Разве ты пионер?
   -- Нет, -- сказал Травка. -- Я не пионер. Я адъютант.
   -- А адъютант тем более должен знать,  --  строго сказал вожатый, -- что
если человек еще не  принят в  пионеры,  то  он  не  имеет права салютовать
по-пионерски.
   Тут Травке сделалось до того обидно, что у него даже, кажется, помокрели
глаза. И это перед всем взводом!
   Он обернулся к капитану, но тот уже шел заступаться за него.
   Капитан сказал серьезно, военным голосом:
   -- Адъютант  в  точности  исполняет мой  приказ,  и  в  этом  случае  он
совершенно не виноват.
   -- Хорошо,  рапортуй,  коли такое дело,  -- сказал Травке вожатый уже не
так строго, как раньше.
   Травка без  запинки проговорил весь  рапорт,  закончил словами:  "Рапорт
сдан" -- и отдал пионерский салют.
   Он  с  гордостью оглянулся на пионеров,  стоявших сзади.  А  вожатый сам
подошел к капитану с рапортом.  Капитан принял рапорт,  отсалютовал и пожал
вожатому руку.
   И вдруг вожатый подошел к Травке и пожал ему руку тоже!
   Тут уж Травка засиял.

                  ИЗМАЙЛОВЫ ВЫСЛЕЖЕНЫ! ИЗМАЙЛОВЫ ПОЙМАНЫ!

   В  это  время подошли еще  два  пионера на  лыжах.  Они  еще  не  успели
перевести дух, как один начал:
   -- Рапортует разведка второго  взвода!  Старший  разведчик -Андрюша,  то
есть я.  Измайловы найдены!  Он в красной лыжной фуфайке и синих штанах, на
груди номер шестнадцать.  Она тоже в красной фуфайке, на голове шапка белая
с красным, номер двести двадцать четыре. Рапорт сдан!
   -- Так я же его видел в бинокль!  -- вскричал Травка. -- Ну конечно, это
и был дядя Лева Измайлов! Он опытный лыжник. Это он ел шоколад! И как это я
его сразу не узнал!  Вижу,  кто-то знакомый,  а кто -- не догадался. Только
теперь догадался.
   Капитан Калашников спросил у Андрюши:
   -- А вы им передали, что их ждут здесь, у трансформаторной будки?
   -- Нет,  мы не передавали, что их ждут, -- ответил Андрюша. -- Этого нам
никто не велел. Мы им сказали, чтобы они шли скорее сюда, к будке, а они не
пошли. Говорят, им некогда.
   -- А  вы  сказали,   что  это  распоряжение  капитана  Калашникова?   --
нетерпеливо сказал вожатый.
   -- Все говорили. И про то, что у нас военная игра, и все.
   -- Ну, а они?
   -- Они сказали,  что сегодня им некогда участвовать в военной игре,  а в
следующий раз они обязательно. И чтобы мы предупредили.
   -- А потом?
   -- А  потом они сдали лыжи,  надели пальто и  уехали в Москву.  Мы,  уже
когда подходила электричка, просили их вернуться. А они -- ни за что.
   Вдруг с поля донеслись неистовые крики:
   -- Выследили! Отыскали! Поймали! Захватили! Ведем!
   Это кричали два лыжника.  Они бежали по  полю наперегонки,  изо всех сил
помогая себе палками.
   -- Кого поймали? -- прокричал им вожатый.
   -- Измайловых! -- послышалось в ответ.
   Андрюша удивился:
   -- Что же, они с поезда их стащили, что ли?
   Лыжники подбежали к вожатому оба сразу, и сразу оба начали рапортовать:
   -- Рапортует разведка третьего взвода!
   -- Измайловы пойманы!
   -- Живьем!
   -- Взяты в плен!
   -- Доставляются в штаб!
   Вожатый их остановил:
   -- Да говорите вы кто-нибудь один!
   -- Тогда ты говори,  --  сказал один из лыжников другому.  -Ты первый их
увидел, ты и говори.
   -- Да какие они хоть с виду-то?  --  спросил Андрюша, который еще раньше
выследил Измайловых.
   -- С  виду такие:  мужчина лет  тридцати,  с  ним  девочка лет семи,  не
больше.
   Все так и грохнули хохотом.
   Разведчик настаивал на своем:
   -- Ну  что  вы  хохочете?!  Нам  ведь не  сказали,  чтобы мы  непременно
притащили старуху или хотя бы  средних лет!  А  у  этих мы спрашиваем:  "Вы
Измайловы?" Они говорят:  "Нет".  А сами заинтересовались: "Зачем они вам?"
Мы говорим,  что Измайловым нужно идти к  старой трансформаторной будке.  А
девочка как закричит,  как захлопает в ладоши:  "Мы Измайловы!  Папочка, не
скрывай!  Мы Измайловы!" Тогда и он тоже признался,  что они Измайловы.  Но
она первая не выдержала.
   Вожатый возмутился:
   -- Да ведь вам было ясно сказано, что они фамилии своей не скрывают!
   -- Они и не скрывали.  То есть скрывали,  но недолго, -сказал разведчик,
но почему-то уже не так радостно, как раньше.
   -- А потом что?
   -- А  потом мы  им завязали глаза,  чтобы они не видели штаба.  Он начал
было сопротивляться,  а тогда девочка как закричит:  "Пусть завязывают, это
даже интереснее!" Да вон их ведут!
   Все обернулись.
   Из-за штабного домика показалось шествие.  Впереди шагал пионер и  тащил
за  веревку пару лыж  с  укрепленным поперек них поленом.  Получилось вроде
санок. На этих санках сидела Солнечка с завязанными глазами. Она закидывала
голову назад и  старательно морщила нос.  Было ясно,  что она подглядывает.
Сзади нее шел Солнечкин папа,  тоже с завязанными глазами. По бокам его шли
двое лыжников.
   Капитан Калашников взглянул на часы и крикнул:
   -- Опаздываете, лейтенант! На моих сейчас пятнадцать двадцать четыре!

                                ПАПА И МАМА

   Папа и  мама Травки не  знали,  что он жив,  здоров и  даже весел.  Мама
сидела бледная и с заплаканными глазами. Она ничего не говорила.
   Вот  уже  столько лет  подряд она видела своего мальчика каждый день,  а
думала о  нем каждую минуту.  Даже когда она была не  дома,  а  на  работе,
училась или ехала куда-нибудь по  делу,  она все равно хоть немножечко,  да
думала о нем.
   Вдруг совсем неожиданно возьмет и улыбнется. Все спрашивают: почему? Она
сначала и сама не знает.  А потом вспомнит:  это ей представилось,  как она
купала Травку, а он в это время сказал что-то смешное.
   И  она всегда знала,  где Травка,  чем занимается,  покушал ли  вовремя,
умылся ли когда следует,  не разбросал ли как попало свои игрушки,  книги и
рабочие инструменты.
   А сегодня его целый день не было дома,  и она ничего не знала о нем. Ах,
если бы он просто был в детском саду! Как бы она была спокойна!
   Папа звонил по телефону в  милицию.  В милиции ответили,  что нужно было
заявить о пропаже мальчика еще на вокзале, но они поищут.
   Потом папа звонил по телефону ко всем знакомым.  Знакомые узнавали,  что
Травка пропал, и начинали беспокоиться вместе с папой и мамой...
   В детском саду в этот день не было занятий.  Но Вовка-морячок и Ваня уже
давно  сговорились с  Травкой выйти  вечерком на  двор  и  посмотреть,  как
известный  гонщик  Володя  выведет  свой  знаменитый мотоцикл  на  вечернюю
прокатку.  Они-то уж знали,  что в воскресенье Да в хорошую погоду прокатка
обязательно состоится.  И  Володя обязательно позволит им  постоять рядом и
осмотреть машину до  самого последнего винтика.  Он все объяснит,  а  может
быть, даже и покатает.
   Они видели Травкиного папу,  когда он проходил по двору,  и думали,  что
Травка тоже уже вернулся с прогулки. Но его на дворе все не было.
   Тогда они решили сходить за ним сами.
   Они пошли в корпус "Б", поднялись пешочком на шестой этаж, потому что на
лифте никто не ехал и  некого было попросить,  чтобы их взяли с  собой.  Но
перед дверью квартиры ј 68 они остановились в нерешительности:  все-таки их
никто не звал.
   -- Звони! -- сказал Вовка.
   -- Нет, ты звони, -- сказал Ваня.
   -- Почему я?
   -- А ты повыше!
   -- Это не считается, -- сказал Вовка. -- Ты можешь стать на цыпочки.
   Но Ваня так и не решился позвонить.
   -- Знаешь что,  Вовка,  --  сказал он:  -- Травка, наверно, смотрел, как
устроен звонок,  и  теперь  звонок  все  равно  не  работает.  Давай  лучше
постучим.
   Они постучали разом.  Каждый из них старался стучать как можно тише.  Но
дверь открылась сейчас же. Словно кто-то ждал их с нетерпением.
   Вышел Травкин папа. Он сначала постоял немного и посмотрел на них как-то
странно, будто даже испуганно.
   Потом он наклонился к ним,  обнял их обоих за плечи и повел с собой, еще
на ходу говоря:
   -- Ну, рассказывайте, детки, скорей рассказывайте! Вы видели Травку?
   -- Видели, -- солидно сказал Вова. -- Мы каждый день его видим.
   -- А сегодня... сегодня видели?
   -- И сегодня видели, -- сказал Ваня.
   Папа затормошил их:
   -- Где? Когда?
   -- Я сегодня не видел, -- сказал Вова.
   А Ваня сказал:
   -- Я  сегодня  видел,  как  вы  с  Травкой и  с  Травкиной мамой  шли  к
троллейбусу. Вы еще Травкины лыжи несли.
   -- А потом? Потом?
   -- А потом -- мы сейчас пришли за ним.
   Мама не выдержала и вышла в переднюю.  Ей очень хотелось узнать, кто там
разговаривает.
   -- Мы за Травкой, -- сказали оба мальчика.
   -- Травки нет дома,  --  ласково сказала мама,  --  но  он  должен скоро
прийти.  А вы заходите, мальчики, заходите. Раздевайтесь, поиграйте, попьем
чайку.  Какое  у  меня  варенье  есть!  Травкино  любимое...  Раздевайтесь,
раздевайтесь, он сейчас...
   Вдруг  раздался  резкий  телефонный звонок.  Папа  и  мама  подбежали  к
телефону и  оба  разом схватили трубку.  Но  папа ласково высвободил ее  из
маминых рук, послушал немного, а потом сказал маме:
   -- Это говорят из милиции.  Они говорят, что звонили во все свои детские
комнаты, куда приводят заблудившихся детей.
   -- Ну, и что?.. Что им ответили?
   -- Его нигде нет.
   -- А вы знаете,  мальчики... -- сказала мама Вове и Ване, -а ведь Травка
у нас... пропал...
   Она  как-то  сразу села  на  стул  и  вдруг заплакала так  громко и  так
жалостно,  что  у  толстоватого Вовы и  у  беленького голубоглазого Ванечки
стало горько в носу и глаза стали наполняться слезами.
   Они оба разом повернулись и бросились бежать. Папа выбежал вслед за ними
на лестницу и стал звать их обратно:
   -- Ваня! Вовочка!
   Но  мальчики все бежали и  бежали с  этажа на этаж,  пока не выбежали во
двор. Тут они немного постояли и опять бросились бежать.
   -- Куда это вы, затейники? -- спросила тетя Машенька и схватила их обоих
в охапку.
   Тетя  Машенька была  воспитательницей детского сада.  Она  как  раз  шла
навстречу.
   Мальчики рассказали ей все,  что видели и слышали. И тогда она сейчас же
пошла в корпус "Б", чтобы утешить Травкину маму и чем-нибудь ей помочь.
   А  папа в  это время поил маму водой и  давал ей капли от слез.  В одной
руке у него был стакан, а в другой -- бутылочка с лекарством.
   Вдруг сразу зазвонили телефон и  звонок у  входной двери.  Вся  квартира
наполнилась звонками.  Папа метался от одного звонка к  другому,  но руки у
него были заняты, и он не мог отпереть дверь и взять телефонную трубку тоже
не мог. А мама была без сил.
   Наконец он  догадался поставить все на  стол и  отпер дверь.  Вошла тетя
Машенька.  Папа с  ней даже не  поздоровался,  а  бросился к  телефону.  Он
услышал грозный голос:
   -- Почему это  у  вас телефон то  занят,  пищит по-комариному --  "пи...
пи...   пи...   пи...",   то  жужжит  по-шмелиному  -"буууу...   буууууу...
буууууу..." -- значит, свободен, а вы не отвечаете? Непорядок!
   -- Да я... -- попробовал объяснить папа, но грозный голос перебил его:
   -- Почему  это  вы  не  прибыли на  станцию Пролетарская вместе с  сыном
Травкой и его мамой, лучшей певицей и поэтессой поликлиники номер сорок?
   -- Да она...
   -- Или вы поддались уговорам пионеров и вступили в военную игру? Кошмар!
   -- Да мы...
   -- За это все вы приговариваетесь к  приезду в  следующее воскресенье на
станцию Пролетарская,  где и будете спущены с Московской горы задом наперед
и с завязанными глазами!
   Папа слушал и  ничего не  понимал.  Это  говорил дядя Лева Измайлов.  Он
шутил. Но папе было не до шуток. Он проговорил упавшим голосом:
   -- У нас сын пропал...
   -- Что?  Что такое?  Травка?  -- заволновался Измайлов. -- Мы сейчас же,
сейчас же приедем к вам!  Все выясним и все наладим.  Такой сообразительный
человечек -- и вдруг пропадет? Да никогда в жизни!

                            В ГОСТЯХ У КАПИТАНА

   Когда  выяснилось,  что  на  Московских  горах  нет  Травкиного папы,  а
Измайловы  уехали,  капитан  и  Солнечкин папа  решили  отправить в  Москву
телеграмму, чтобы Травкины родители не беспокоились.
   Но,  во-первых, Травкин папа, может быть, еще и не вернулся домой. Тогда
мама получит телеграмму, удивится, разволнуется, расстроится -- и все зря.
   А во-вторых, на маленькой железнодорожной остановке возле электростанции
капитана телеграфа не  было,  до  ближайшего телеграфа нужно было  идти  на
лыжах целый час,  не меньше.  В Москву Травку решили отправить электричкой.
Не  тащить же его через поле и  лес обратно на Пролетарскую.  Ему и  самому
будет интереснее:  из Москвы он уехал на паровозе,  а  в  Москву приедет на
электропоезде.
   Ближайший электропоезд шел в семь.  Пока телеграмма дойдет, Травка и сам
будет уже дома.
   Обсудив все  так подробно,  они и  решили пока идти к  капитану обедать.
Времени у них было достаточно.
   Капитан жил один в маленькой квартирке при самой электростанции.
   У  него была такая электрическая плита,  что  на  нее можно было ставить
сразу  сколько угодно сковородок,  чайников и  кастрюль.  Лишь  бы  хватило
места.
   На сковородке жарилась яичница с сосисками,  в кастрюльке варилось какао
на молоке,  а в другой кастрюльке --  картошка.  А сам капитан чистил в это
время леща величиной по крайней мере с поросенка. Супа не было. Но, сказать
по секрету, Травка и Солнечка не очень любили суп.
   Травка спросил потихонечку:
   -- Ты что больше всего любишь?
   -- Мороженое, -- прошептала Солнечка.
   -- Я тоже...
   Капитан не мог слышать их разговора.  Но не зря говорил он пионерам, что
он маг и волшебник и видит все насквозь.
   Он подмигнул Солнечкиному папе:
   -- Займитесь-ка, лейтенант.
   Солнечкин   папа   вскрыл   банку   сгущенного  молока,   разбавил   его
обыкновенным,  накрошил  туда  засахаренных  фруктов  и  вылил  все  это  в
небольшое серебряное ведерко с электрическим шнуром. Потом он отворил белую
дверцу рядом с плитой. Это была дверь небольшого шкафа, вделанного в стену.
Он  поставил ведерко в  шкаф,  а  вилку,  которой кончался шнур,  воткнул в
штепсельное гнездышко на  стене  шкафа.  В  ведерке зажужжала электричес