,  чем  с
группой: можно выбрать удобный темп, если надо, изменить его.
     Впервые за трое суток Люся испытала чувство  облегчения.  Желание
поскорее  добраться  до  места  катастрофы  заслонило  все  остальное.
Хотелось ускорить движение.  Но Люся знала,  как важно в горах  беречь
силы,  и сдерживала себя. Отец прав: если с нею что случится, никто не
найдет похороненных заживо людей.
     За плечами остались два больших подъема.
     Она взглянула на часы.  До очередного сеанса связи около двадцати
минут.
     Лыжня вела к невысокой горной складке,  выступающей из склона.  В
ней можно было укрыться от назойливого ветра, колючей поземки.
     "Дойду вовремя", - мысленно прикинула Люся.
     И продолжала двигаться в том же размеренном темпе.
     Но расстояния в горах обманчивы.  Все круче становился  подъем  -
больше петляла лыжня.  Горная складка приближалась медленно.  Пришлось
ускорить шаг.
     Последнюю часть подъема Люся преодолела по промятым чужими лыжами
неровным ступенькам. Тяжело дыша, бережно достала из рюкзака приемник.
Включила.
     В динамике зародился далекий,  постепенно  приближающийся  голос.
Крестовников  повторял  почти  слово  в  слово  то же,  что и в первой
передаче.
     Укладывая приемник  в  рюкзак,  Люся  увидела спускающуюся с горы
лыжницу.
     - Что случилось?!
     Сима сдвинула носки лыж и, распахивая снег "плугом", остановилась
около Люси.
     - Влипли!  Ой,  влипли мы!  - и торопливо  пересказала  поручение
Клавы.
     - У меня есть точные координаты камня и вот... - Люся показала на
рюкзак, - приемник.
     - Что же мне теперь делать?..  - Сима вопросительно посмотрела на
Люсю. - Вернусь. Нечего мне болтаться в поселке.
     ...Выслушав Люсю,  Клава достала из-за  пазухи  порядком  измятую
карту. Посмотрела под гору, на электростанцию, мысленно провела от нее
линию к высящейся над хребтом  одинокой  скале  с  источенной  ветрами
вершиной,  несколько  напоминающей  гребень  петуха.  Плоский выступ у
вершины бугра оказался точно на воображаемой линии. Следовательно, это
был  не  выступ,  а вершина небольшой скалы,  под которой Крестовников
хотел укрыться после взрыва.
     - Мы  на  месте,  - сказала она,  пряча карту.  - Забирайте щупы,
лодочку.
     - Но через шесть минут Крестовников включит рацию. - Люся сняла с
плеч рюкзак.
     Мутные волны  поземки,  хищно  прижимаясь  к склону,  скользили с
запада на восток и с  разбегу  бросались  на  съежившихся  спасателей,
осыпая их колким снежком. От долгого пребывания на морозном ветру лица
у всех задубели, словно покрылись тонкой жесткой корочкой. Стыли ноги,
спина.  Но  хрипловатый  мужской голос из приемника заглушил и шипение
поземки и легкий скрип снега под лыжами.
     Крестовников опять  объяснял,  как  искать  его.  В заключение он
посоветовал не спешить, беречь силы...
     - Внимание!  -  Буркова  выждала,  пока все затихли.  - Через час
станет совсем  темно.  Нам  с  вами  придется  нелегко.  Поэтому,  кто
чувствует  себя  плохо  или  устал,  я  разрешаю  вернуться в поселок.
Сделать это можно только сейчас,  до наступления  темноты.  С  началом
спасательных работ никакие разговоры об усталости,  отдыхе я и слушать
не стану.  Мы не уйдем с горы,  пока не разыщем  людей,  хотя  бы  нам
пришлось искать их сутки, двое, трое.
     Ей никто не  ответил.  Один  лишь  нетерпеливый  Вася  недовольно
буркнул:
     - Хватит агитировать! Время-то идет! Да и холодно стоять.
     - Пошли.
     У еле  выступающей  из  снега  вершины  скалы  Буркова  построила
группу.  Уверенность в удаче обострила внимание спасателей.  Каждое их
движение стало  собранным,  точным.  Быстро  прощупали  грань  обрыва,
отметили ее лыжными палками.  А вот глубину сугроба у скалы установить
так и не удалось.  Щупы уходили в него  почти  до  конца.  Над  снегом
оставался  лишь  небольшой  кусок  скользящей  в  рукавицах  дюралевой
трубки. До грунта она не доставала.
     Темнело. Последние  лучи  солнца  вызолотили  заснеженный  пик на
противоположной стороне ложбины и плотные облака.  От  неровностей  на
склоне ползли голубоватые тени.  Они росли,  вытягивались, становились
четче.  Из-за  горы  выкатилась  луна,  желтая,  грузная.  В   глубине
потемневшей лощины трепетали крохотные желтые огоньки.
     Остановил работающих спасателей осипший от радости голос Васи.
     - Есть!.. Сюда!..
     Все покинули свои места, бросились к Васе. Не верилось, что удача
пришла  так  скоро  и  просто.  Но  вот  и второй щуп уперся во что-то
мягкое.
     - Сима! - распорядилась Клава.- За лопатами. Веревку возьми.
     Сима не донесла лопат до Бурковой.  По  пути  ребята  нетерпеливо
расхватали  лопаты.  Широкими  сильными  взмахами  они разгребали снег
вокруг щупов.
     Сперва яма  росла  быстро.  Потом  рыхлые стенки стали осыпаться:
копать сухой снег все равно что черпать воду лопатой. Яма расширялась,
но почти не углублялась.
     - Стойте!  - Вася снял вязаную шапочку,  вытер  влажное  от  пота
лицо, лоб. - Так мы и к утру не доберемся. Давайте я нырну вниз.
     - Нырнешь?
     - Именно, - кивнул Вася. - Опущусь в снег и вытащу их наверх.
     Васю обвязали веревкой.  Он  отстегнул  крепления  лыж,  сошел  в
рыхлый снег и сразу погрузился в него выше колен. Резко работая ногами
и туловищем, Вася зарывался все глубже и скоро ушел в сугроб по грудь.
     - Есть! - восторженно закричал он. - Живой! За ногу ухватил.
     - Тащи, тащи! - нетерпеливо кричали сверху. - Давай его на-гора!
     Вася попробовал достать засыпанного рукой.
     - Не ухватить,  - с огорчением произнес он. - Глубоко. Придется с
головой нырять.
     - Погоди.  - Буркова сняла с себя шерстяной шарф,  завязала  лицо
Васи. - Ныряй.
     Вася рывком  присел,  несколько  энергичных  движений  руками   и
корпусом - и он скрылся в сугробе с головой.  На месте, где только что
виднелось его  раскрасневшееся  лицо,  слегка  шевелился  снег.  Клава
крепче  намотала  на руку конец веревки,  к которой был привязан Вася.
Стараясь не выдавать растущего  волнения,  она  говорила  отрывистыми,
короткими фразами.
     Люся успела сбегать к лодочке за аптечкой и  спиртом,  а  веревка
висела по-прежнему вяло.
     - Что он там?.. - не выдержал кто-то за спиной Клавы. - Загорает?
     Клава не ответила. Глаза девушки не отрывались от ямы.
     Глядя на старшую, притихли и остальные.
     Один лишь ветер не унимался,  осыпал зябко съежившихся спасателей
мелким снежком.
     Дно ямы приподнялось. Появился облепленный снегом Вася.
     - Тяните! - прохрипел он.
     - Давайте,  ребята!  - подхватила Буркова.  - Легче,  легче.  Без
рывков.
     Пока Вася  выкарабкивался  из  ямы и вставал на лыжи,  из сугроба
вытащили  Саню  вместе  с  рюкзаком.  Ему  помогли  выбраться  наверх,
отряхнули от снега.  Он ошалело хлопал заснеженными ресницами и не мог
ответить на самые простые вопросы:  где Крестовников и Шихов,  в какой
стороне их искать?
     - Ребя-ата!.. Ре-е-бя-ата! - бормотал Саня, стаскивая трясущимися
руками  рюкзак.  -  Ни-ич-чего  я  не-е зна-аю.  Ни-и-чего не ви-идел.
Чу-уть не за-адохся.
     - Чего это он? - прошептал Вася. - Заикается!
     - Тебя бы сунуть головой в сугроб на полдня, - рассердилась Сима,
- еще не так заикался бы!
     - Помогите ему добраться до спального мешка. Пусть отогреется.
     По тону Бурковой все поняли, что рано обрадовались. Поиски далеко
еще не закончены.  А вид Сани,  его  неожиданное  косноязычие  усилили
притихшие было опасения за участь Крестовникова и Шихова.
     Большая луна поднялась над хребтом,  высеребрила снежные  наплывы
на вершине.
     Теперь работали молча.  И  работать  в  темноте  становилось  все
труднее.  Короткая  передышка,  и снова спасатели,  осторожно вгоняя в
снег щупы,  медленно продвигались вдоль скрытой под сугробом  каменной
стены. Но она круто оборвалась. Все остановились в недоумении.
     - Может, проскочили их как-то? - неуверенно спросил Вася.
     - Люся! - позвала Буркова. - Включи приемник.
     - Мы пропустили сеанс, пока поднимали Саню.
     - Сколько же осталось до следующего сеанса?
     - Минут десять.
     - Включай.

     В густеющем  сумраке не видно было ни приемника,  ни рук Люси.  И
оттого,  что все придвинулись к  ней,  сомкнулись  плотным  кольцом  в
маленьком кругу, стало еще темнее.
     Из приемника вначале послышалось лишь  невнятное  бормотание.  Но
постепенно голос стал четче:
     - ...Куда вы ушли?  Еще раз спрашиваю:  почему вы  ушли?  Мы  вас
слышали  совсем близко.  Потом вы удалились и больше не приближаетесь.
Почти полчаса стоите на месте.  Почему?  Слышите ли вы меня?  Еще  раз
прошу: если слышите, крикните три раза любое слово. Вас я хоть и очень
плохо, но слышу. Жду вашего голоса. Жду. Отвечайте.
     Буркова подняла обе руки:
     - Ребята!.. Три-четыре!
     Семь молодых голосов четко прокричали:
     - Слы-шим! Слы-шим! Слы-шим!
     Горное эхо подхватило крик,  понесло в лощину, повторяя на разные
голоса - гулкие, воющие, поющие.
     - Я  вас  слышу,  -  ответил приемник.  - Но плохо.  Очень плохо.
Слушайте меня внимательно.  Двигайтесь и кричите.  А я буду  говорить,
приближаетесь вы или уходите. Начинайте. Жду.
     Цепочка спасателей двинулась вдоль обрыва.  Последней  шла  Люся.
Включенный  приемник  она  держала  на  руках.  Из  динамика слышалось
тяжелое, как у больного, дыхание.
     Вот Клава  остановилась,  подождала,  пока подтянулись отставшие.
Взмахнула рукой.
     И снова загремело в горах, темнеющих, пустынных:
     - Слы-шим! Слы-шим! Слы-шим!
     - Удаляетесь.  -  Голос Крестовникова звучал менее хрипло.  В нем
появилась  уверенность.   -   Повернитесь   и   пройдите   немного   в
противоположную сторону.
     Спасатели повернули.  Миновали  место,  где  они  начали   поиск,
сделали еще несколько шагов.
     - Голоса стали яснее,  - ответил приемник.  - Двигайтесь в том же
направлении.
     Перекличка спасателей и Крестовникова продолжалась, пока приемник
не произнес:
     - Слышу вас почти над головой. Сделайте еще два-три шага влево.
     Следующий ответ Крестовникова был короток:
     - Здесь. Стойте.
     Вася и  Сима  взялись  за  щупы.  Они  вгоняли в сугроб дюралевые
трубки осторожно, боясь задеть голову или лицо ожидающих помощи.
     - Есть! - взвизгнула от восторга Сима. - Держит щуп! Держи-ит.
     - Держит щуп Шихов,  - сказал стоящий в стороне  приемник.  -  Не
шумите.  Слушайте  меня  внимательно.  Откапывать  нас слишком долго и
трудно.  Не знаю,  хватит ли у вас на это сноровки и сил. Спустите нам
лучше на втором щупе веревку, а потом вытащите. Поняли меня?
     - Поняли, - ответила за всех Буркова.
     - Жду веревку, - повторил приемник. - Рацию свертываю.
     Буркова отстранила от еле приметной в лунном сумраке ямки Симу  и
Васю,  сама  закрепила  веревку мертвым узлом на конце щупа и опустила
его в снег.
     Первым вытащили из сугроба Крестовникова.
     - Спасибо,  - еле слышно произнес он и повалился на  снег.  -  Не
трогайте меня.  Нога... - И, избегая расспросов, предупредил: - Шихова
поднимайте осторожно. Он с рацией.
     После долгого  пребывания  в  абсолютной темноте свет полной луны
показался  Крестовникову  нестерпимо  ярким,  резал  глаза.  Кружилась
голова.  Хотелось  двигаться,  размять  онемевшее  тело.  Он попытался
сесть,  и снова резко напомнила о себе больная нога.  Потом он  увидел
серебристый   склон,   за  ним,  внизу,  темную  лощину  с  мерцающими
огоньками, обступивших его спасателей.
     Пока Буркова  спускала в сугроб веревку,  рядом со щупом из снега
поднялся конец лыжи. За ним выглянула и вторая лыжа.
     Шихова тащили  долго  и  трудно.  Он  берег  рацию,  и это мешало
спасателям.  Порой казалось,  что  он  упирается.  Когда  его  наконец
вытянули, он походил на деда-мороза; только вместо привычного посоха в
его руке была лыжная палка, а на груди покачивалась кинокамера.
     Шихов встал  на  заботливо  придвинутые  к нему лыжи и сокрушенно
покачал головой:
     - Никак не мог вторую палку найти.  Я ее высунул из-под снега. Вы
не видели?..
     - Ну ее... вашу палку! - воскликнула сияющая от радости Буркова.
     - Не ну!  - озабоченно покачал головой Шихов.  - Нам еще придется
спускаться. С горы! В темноте...
     Он увидел лежащего в  стороне  Крестовникова  и,  оборвав  фразу,
подошел к нему.
     - Ногу ломит... - сказал Крестовников, - уже в колене.
     - Ничего!  -  улыбнулась  Клава.  -  Мы  вас  в лодочке в поселок
доставим.
     - Вы захватили лодочку? - оживился Крестовников. - Отлично...
     Огромный багровый сполох раскрылся в лощине, взметнул черно-белые
тяжелые клубы. Розовые отсветы окрасили скалу на вершине, заколыхались
на склоне и острой грани плоского камня.
     - Что это? - Крестовников с усилием приподнялся.
     - Похоже...  электростанция горит,  - нерешительно ответил кто-то
из темноты.
     - Электростанция в стороне,  - вмешалась Сима.  - Вон она.  А что
там блестит?
     - Не стоит гадать,  - остановил ее Крестовников, недовольный тем,
что  его неосторожный вопрос вызвал ненужные разговоры.  - Собирайтесь
побыстрее в путь.
     - Прежде я осмотрю вашу ногу, - строго сказала Клава.
     С появлением Крестовникова она не понимала, кто же теперь старший
в группе и как ей следует держаться.
     - Приходится подчиниться,  -  невесело  пошутил  Крестовников.  -
Соблюдай заповедь: чти начальство.
     Не отвечая на шутку,  Клава достала из рюкзака велосипедную  фару
на  круглой  пружине  и  надела  ее на голову.  В ярком свете фары она
внимательно осмотрела распухшую лодыжку Крестовникова.
     - Ничего опасного. Вывих. Но идти вы не сможете.
     Крестовникову помогли добраться до горной лодочки.
     Саня уже  успел  после  пережитого  прийти  в себя.  Увидев,  что
кого-то ведут под руки,  он вывалился из лодочки и сразу увяз в  снегу
выше колен.
     - Ка-ак же я по-ойду? - растерянно спросил он.
     - Лыжи под снегом оставил? - упрекнул его Шихов.
     - О-отшвырнуло  их  в  сторону,  -  оправдывался  Саня.  -  Ка-ак
кру-утануло ме-еня...
     Выручила его подошедшая Клава.
     - Ракетница у тебя? - спросила она.
     - Есть!  -  Саня  с  готовностью  полез  в  рюкзак.  -  Се-ей-час
до-оста-ану.
     - Дай три белые ракеты. Пускай в поселке знают: задача выполнена.
     Белый огонек прорезал светлеющее на востоке небо,  гася встречные
звезды,  и вспыхнул наверху,  озаряя качающимся светом склон,  вершину
Петушиного Гребня,  замерших с поднятыми лицами людей. Ракеты были для
них салютом победы, салютом спасения людей, вырванных у Белой смерти.

     Совещание затянулось.  Все  сходились  на  одном:  надо  вызывать
вертолет  с  подрывниками.  Но  как  его  вызвать,  не  имея  связи  с
районом?..
     А вести  с  электростанции  шли  недобрые.  Вода  наступала.  Под
плотиной уровень ее поднялся на восемьдесят сантиметров выше ординара.
Вода покрыла крупные камни, залила низменный правый берег за плотиной.
По расчетам гидротехника электростанции через  шесть  -  восемь  часов
вода подступит к шахте. Человек, посланный Фараховым к завалу, не смог
до него добраться.  Рыхлый снег осыпался под ногами, грозил обрушиться
вместе  с  лыжником в воду.  Рядом с речкой лавина образовала огромный
бугор,  а потому и подрывать перекрывший Тулву снежный затор следовало
точно в центре, чтобы не вызвать нового обвала с берега.
     - А если направить в район нарочных?  -  предложила  Фетисова.  -
Метель утихла. На лыжах пробраться можно.
     - Пока  они  доберутся  да  там  снарядят  помощь,  нечего  будет
спасать. - Самохин уперся взглядом в стену. - Надо действовать самим.
     - Как действовать? - спросил Николай Федорович.
     - А  если  потолковать  с  танкистами?  - предложила Фетисова.  -
Возможно, они разрушат завал пушечным огнем.
     - Толковал,  боезапаса у них нет, - ответил Самохин. - Если б они
на учения выехали. А так... не положено брать боезапас.
     Решение нашлось  неожиданно,  хотя  против  него выступил главный
инженер, а потом и Фетисова. Да и самому Самохину оно казалось слишком
смелым,  неосуществимым.  Но  и  ждать,  пока вода зальет шахту,  было
нельзя.
     - Если других предложений нет,  - поднялся Самохин,  - я принимаю
план начальника электростанции.
     - Но это же бессмыслица!  - почти крикнул Николай Федорович.  - И
технически безграмотно, и практически невыполнимо...
     - Если у вас имеется иной,  лучший выход,  предложите,  - перебил
его Самохин.
     - Вы требуете невозможного.
     - Невозможно лишь  одно:  заниматься  рассуждениями,  когда  вода
подступает к шахте.

     На берегу   Тулвы,   несколько   ниже   электростанции,  плотники
сколачивали плот;  сколачивали его из  старых  сухих  бревен,  прочно,
будто  служить ему предстояло долгие годы.  Бревна скрепляли железными
скобами - так было быстрее и крепче.  На хвостовой части его  укрепили
высокий щит из жести - подобие паруса.
     Пока одни  вязали  плот,  другие  разбирали  выдвинутый  вниз  по
течению  реки  сарай  электростанции.  Подвезти  на  берег бревна было
невозможно, и Самохин решил пожертвовать сараем.
     Темнело. На  берегу  пылали  поднятые  на  высоких шестах факелы.
Багровые  отсветы  костра  метались  по  покрывшей  лед  Тулвы  черной
спокойной   воде.  Подвижные  тени  людей  то  вырастали  до  огромных
размеров,  трепетали на снегу,  на  остатках  разваленного  сарая,  то
стягивались  в  приземистых рукастых уродцев,  пляшущих вокруг жаркого
костра.
     Тяжелее всех  пришлось  тем,  кто тянул к берегу Тулвы тракторный
кран.  Не более двухсот метров отделяло его от  строящегося  плота,  а
десятка  три рабочих больше часа подталкивали грузную машину,  помогая
мотору.  Гусеницы то с громким  режущим  слух  скрежетом  упирались  в
укрытый  снегом  камень,  то  проваливались  в незаметную под сугробом
рытвину.  В критические минуты люди  облепляли  машину,  напрягая  все
силы,  толкали ее вперед,  мостили под гусеницы жерди,  бросали мелкие
камни, ломами отбивали примерзшие к грунту небольшие валуны.
     Пока закончили плот и подтянули тракторный кран,  река продолжала
наступать на берег. Плотники работали уже стоя по щиколотку в воде.
     - Хорошо,  мужики,  -  подбадривал  артель бригадир.  Невысокий и
худощавый,  он выделялся всклокоченной светлой бородой и внушительным,
не по росту, басом. - Вода ближе - спускать плот легче. Хорошо!
     Осторожно подошел к  воде  тракторный  кран  и  стал  грузить  на
покачивающийся  плот бочки с машинным маслом и тавотом.  Закрепляли их
стальными тросами,  намертво.  Между бочками  навалили  паклю  и  мох,
пропитанные загустевшим на морозе мазутом.
     Плот оседал все глубже. Скоро он уже чуть возвышался над водой.
     - Не перейдет через камни, - волновался бригадир и свирепо ерошил
тугую бороду. - Сядет. Ой сядет!
     - Сам не перейдет - подтолкнем, - громко сказала Фетисова. - Всем
поселком влезем в Тулву, а протолкнем.
     Она подтянула высокие резиновые сапоги и первой вошла в реку.  За
спиной у нее  забурлила  вода  под  десятками  ног.  Резиновые  сапоги
смешались с кирзовыми.
     В плот уперлись багры.  На  всех  багров  не  хватило.  Появились
прочные березовые колья и легкие сосновые жерди,  взятые из перекрытия
разваленного сарая.
     Бородач махнул рукой и свирепо крикнул:
     - Дава-ай!
     На плот  навалились  десятки сильных тел.  Гнулись крепкие древки
багров. Громко треснула жердь. Подбадривая друг друга возгласами, люди
сдвинули плот. По спокойной воде разбежались частые, мелкие волны.
     - Пошел, поше-ол! - гремело над Тулвой.- Еще-о!
     Плот вели  вдоль  берега.  Отойти  подальше было нельзя:  глубина
покрывающей лед воды достигала уже метра с лишком.
     Плот набирал  скорость.  Быстро  приближались  скрытые  под водой
камни.  Большинство рабочих отстало.  Лишь наиболее горячие продолжали
толка